CC BY
407
Политические процессы и практики
Владимир БЕЛОУС, Сергей УСТИНКИН
СОЦИАЛЬНЫЕ ПОСЛЕДСТВИЯ РОССИЙСКИХ РАДИКАЛЬНЫХ РЕФОРМ 90-х гг. ХХ СТОЛЕТИЯ
В статье представлены социальные последствия российских реформ, проводимых в экономической сфере постсоветского общества в 90-е гг. XX в. Авторы анализируют этапы развала и проблемы социальной сферы, проблему бедности.
The article seeks to present the social consequences of the reforms implemented in the Russian economy during the 1990s. The authors analyze the destruction stages and the challenges in social sphere, and the poverty problem in particular.
Ключевые слова:
радикальные экономические реформы, социальная сфера, негативные последствия реформ, бедность; radical economic reforms, social sphere, negative consequences of reforms, poverty.
В.О. Ключевский подчеркивал: «Расчетливый великоросс любит подчас очертя голову выбрать самое что ни на есть безнадежное и нерасчетливое решение, противопоставляя капризу природы каприз собственной отваги. Эта наклонность дразнить счастье, играть в удачу и есть “великорусский авось”».
Ни одна из российских модернизаций в советский и постсоветский периоды не достигала планируемых результатов, более того, в конечном счете превращалась в свою противоположность. Ибо родовой чертой российского общества, особенно в ХХ в., является наличие, как верно отметил и обосновал А.С. Ахиезер, «хромающих решений»1. Отсюда экономический авантюризм, результатом которого стал распад социальной сферы общества. А примат идеологии над политикой, политики над экономикой многократно усложнил решение актуальных проблем в экономике, политике, социальной жизни и т.д.
Российские радикальные реформы 1990-х гг. как раз и являлись отражением неадекватных решений и некритического восприятия западных либеральных ценностей. Академик О.Т. Богомолов размышлял о шоковой терапии как тупиковом пути реформ. В сентябре 1998 г. он писал: «Дело просто в недостаточной компетентности со-БЕЛОУС трудников международных финансовых организаций и ряда запад-
Владимир ных лидеров, которые навязывали эту экономическую модель. Наши
Иванович - реформаторы восприняли стандартный набор рекомендаций — либе-
д.и.н., профессор; рализация цен, приватизация, бездефицитный бюджет...
заведующий Их Международный валютный фонд по согласованию с вашинг-
кафедрой тонской администрацией советует широко использовать во всех
современной странах мира, которые находятся в кризисе. Без учета реальной си-
отечественной туации, состояния экономики той или другой страны.
истории ННГУ К сожалению, эта политика мало где принесла позитивные ре-
им. Н.И. Лоба- зультаты. Да и в самих международных финансовых организациях
чевского нет однозначного отношения к подобным рыночным реформам.
Недавно в Хельсинки с лекцией выступал первый вице-президент Всемирного банка профессор Дж. Стиглиц. Так вот, он убедительно показал ограниченность шоковой терапии и других рецептов Международного валютного фонда, которые были положены в основу наших реформ»2.
Реформирование экономики осуществляется не ради самой экономики. Его конечная цель — через эффективность экономики мак-
УСТИНКИН
Сергей
Васильевич — д.и.н., профессор; заведующий кафедрой
политологии ННГУ им. Н.И. Лобачевского
unesco@nngasu.ru
1 Ахиезер А. Самобытность России как научная проблема // Отечественная история, 1994, № 4-5, с. 9—11.
2 Труд —7, 1998, 18 сентября.
симально улучшить жизнь народа. Однако российские радикал-реформаторы как раз про этот народ и забыли. И, вместо оптимизации социального самочувствия, российское население было ввергнуто в социальную катастрофу. Радикальные реформы 90-х гг., основательно разрушив социальную сферу, стали угрозой национальной безопасности и национальным интересам России. Такого не было за всю советскую историю. В Концепции национальной безопасности Российской Федерации, утвержденной Указом Президента РФ 17 декабря 1997 года за № 1300, подчеркивается: «Угрозой безопасности России в социальной сфере, как следствие кризисного состояния экономики, является увеличение удельного веса населения, живущего за чертой бедности, расслоение общества на узкий круг богатых и преобладающую массу малообеспеченных граждан, усиление социальной напряженности.
Нарастание негативных проявлений в социальной сфере ведет к снижению интеллектуального и производительного потенциала России, сокращению численности населения, истощению основных источников духовного и экономического развития, может привести к утрате демократических завоеваний...»
В истории развала социальной сферы в 90-е гг., на наш взгляд, можно выделить три этапа: 1992—1996 гг., 1996—1998 гг. и третий, начавшийся с 1998 г.
Первый этап. Шоковая терапия привела к обвальному падению жизненного уровня практически сразу. При общем спаде производства за первые три квартала 1992 г. почти на 20%, наибольшим он оказался в отраслях, обеспечивающих социальную сферу. Производство мяса и колбасных изделий сократилось почти на 30%, телевизоров, стиральных машин, тканей — на 22—27%. Согласно исследованиям Института социально-экономических проблем народонаселения РАН, реальные доходы населения снизились к концу 1992 г. до 44% от уровня начала года. Доля расходов на питание в потребительском бюджете российской семьи в 1992 г. в среднем составила 60%, а у семей с детьми и пенсионеров — до 80—90% денежных поступлений, чего не было с послевоенных лет. Более 70% респондентов сообщили, что они вообще утратили возможность что-либо приобретать из одежды и обуви. Вследствие роста цен за год в 26 раз насе-
ление оказалось фактически лишенным накопленных сбережений в учреждениях Сбербанка, гарантом которых выступало государство. Только прямые потери по вкладам составили 500 млрд руб. В конце 1992 г. Россия по уровню и структуре потребления была отброшена к 60-м гг. Гайдарономика резко усилила неравенство в распределении национального дохода. В течение года Россия превратилась в общество резких социальных контрастов.
Радикальными реформами был нанесен сокрушительный удар по сфере образования, культуры и науки. Существенное сокращение дотирования привело к тому, что только в науке, по данным Госкомстата России, число занятых по сравнению с 1990 г. сократилось к концу 1993 г. на 27%, в том числе в академической науке — на 24%, отраслевой — на 30,4%, в вузовской — на 11,8%. «Утечка мозгов» за рубеж составила 3,5 тыс. чел.1
Ситуация продолжала ухудшаться и в последующие годы. Бичом для населения России стали инфляция и безудержный рост цен, существенно опережающий рост заработной платы. В январе 1993 г. инфляция составила 26%, в последующие месяцы — упала до 20%, к октябрю снова подскочила до 24,5%2. По данным Рабочего центра экономических реформ при правительстве России, потребление к концу 1993 г. по сравнению с 1991 г. снизилось на 30%. В сентябре 1994 г., по сравнению с 1990 г., цены на молоко и кефир выросли в 2 600 раз, на хлеб — в 2 800 раз, проезд в метро — в 5 000 раз, на простую мужскую стрижку — в 10 000 раз. А средняя зарплата, с учетом роста цен, все худела. Если на среднемесячный денежный доход россиянина в 1994 г. можно было купить 59 кг говядины, то в III квартале 1995 г. — 49 кг; мороженой рыбы соответственно 82 и 65 кг; молока (в литрах) — 322 и 255; сахарного песка — 180 и 130 кг; пшеничного хлеба — 308 и 242; риса — 287 и 162; картофеля — 373 и 247; капусты — 178 и 221; маргарина — 66 и 523. Но что такое средняя зарплата? Как справедливо отмеча-
1 Согрин В. Политическая история современной России. 1985—1994. От Горбачева до Ельцина. — М., 1994, с. 127.
2 Социально-демографическая ситуация в России 1992 и 1993 гг. : доклад Института социально-экономических проблем народонаселения РАН. — М., октябрь 1993, с. 2—3.
3 Правда, 1994, 13 января.
ла Г. Дубянская, это — граница бедности. В сентябре 1995 г. она равнялась 565 тыс. руб., или 126,3 долл. США. Скудный же набор из 19 продуктов стоил в этом месяце в среднем около 205 тыс. руб., или 36,3% от уровня средней зарплаты. Качественное по калорийности и структуре питание должно было бы обойтись примерно в 2 раза дороже. То есть, затраты на еду составляли бы более 70% средней зарплаты. А за этой чертой в сентябре 1995 г. находилось 70% населения России, или 102,9 млн чел., за порогом же абсолютной нищеты — 32,8 млн. В самом худшем положении оказались люди, занятые в сферах образования, науки, здравоохранения, культуры, — примерно 15 млн чел. Средняя зарплата с января 1992 г. по сентябрь 1995 г. увеличилась с 1 438 руб. до 565 тыс. — в 393 раза; минимальная пенсия с 234 руб. до 105 тыс. (с компенсацией) — в 448 раз; средняя пенсия — с 438 руб. до 214 тыс. (с компенсацией) — в 489 раз. Потребительские же цены выросли за этот период, по официальным данным, в 1 609 раз1. По сути, речь идет
о массовой бедности, катастрофическом падении уровня жизни. И основная, хотя и не единственная причина — «шоковый» переход от одной социально-экономической системы к другой при отсутствии социальных амортизаторов.
Второй этап. «Черный вторник» 11 апреля 1996 г. сыграл злую шутку с теми незначительными позитивными тенденциями, которые наметились в экономике и социальной сфере. За одиннадцать месяцев ВВП уменьшился еще на 6%, объем промышленной продукции — на 5%. По оценке экспертов, осталось 48% промышленного производства от уровня 1989 г. Износ основных фондов в промышленности достиг 50—60%, а инвестиции сократились еще на 18%. В сельском хозяйстве тоже наблюдался спад. Если в конце 1992 г. коров было 20,2 млн голов, то в конце 1996 г. — 16,6 млн; свиней соответственно 31,5 и 21,6 млн. За 1996 г. производство мяса и молока сократилось по сравнению с 1995 г. еще на 8—9%. Грузооборот упал на 5%, розничный товарооборот — на 4%. Рос только внешнеторговый оборот. За 11 месяцев 1996 г. в Россию было ввезено товаров на 53,3 млрд долл. (109% к 1995 г.), а продано на 72,6 млрд. (110%), но положительное сальдо было достигнуто почти
1 Нижегородский рабочий, 1993, 15 декабря.
исключительно за счет экспорта сырья и металлов.
Однако социальная составляющая российской модернизации продолжала падать, хотя и удалось несколько приостановить инфляцию. Если потребительские цены, по данным Госкомстата, в 1990 г. выросли в 1,05 раза; в 1991 — в 2,6; в 1992 — в 26,1; в 1993 — в 9,4; в 1994 — в 3,24; в 1995 — в 2,31, то в 1996 — в 1,22 раза, то есть на 22%. Всего за семь лет цены выросли в 6 115 раз, а рубль обесценился в 7 500 раз. Покупательная способность средней начисленной зарплаты в промышленности в октябре 1996 г. составляла лишь 57% от зарплаты 1989 г., а в сельском хозяйстве — 26%. Если в 1990 г. среднестатистический гражданин мог приобрести 3,3 набора самых необходимых товаров и услуг, составляющих прожиточный минимум, то в 1996 — 2,2. В целом же реальные денежные доходы, по официальным данным Госкомстата России, за 11 месяцев 1996 г. снизились на 1% по сравнению с тем же периодом 1995 г.
В 90-е гг. в России вновь возник феномен, о котором забыли с начала 30-х гг., — многомесячные невыплаты и задержки заработанного денежного содержания, что обостряло социальную напряженность. По данным опроса, проведенного ВЦИОМ в ноябре 1996 г. во всех экономических регионах России, в октябре этого года получили зарплату полностью и своевременно только 29,5% работников. Еще 19% деньги выдали, но с задержкой. При этом 11,9% опрошенных заплатили не полностью, а 38,9% — вообще не получили зарплату. Совсем не получили денег примерно 25 млн россиян, и еще с 7 млн граждан расчет был произведен частично. Кроме того, более чем 30 млн пенсионеров не были выплачены пенсии. В общей сложности в 1996 г. ожидали причитающихся им денег 65—67 млн наших соотечественников.
В результате шокотерапии возродился еще один, забытый с начала 30-х гг., феномен — массовая безработица. В ноябре
1996 г. она составила, по официальным данным, 6,8 млн чел., или 9,4% экономически активного населения. Но существовали и скрытые формы безработицы в виде неоплачиваемых отпусков, сокращенного режима работы. В 1996 г. 6,7 млн чел. находились в вынужденных административных отпусках различной продолжительности, причем около 3 млн не получали ни
копейки. Еще 3,2 млн трудились в режиме неполного рабочего времени; фактическая продолжительность рабочего дня составляла в промышленности не 8 часов, а 5,9; на транспорте — 6,6; в строительстве — 6,4; в среднем — 6,6 часа. Безработица больше всего затронула мужчин — 55%. Средний возраст безработных составлял 34,4 года. Около 40% из них имели высшее или среднее профессиональное образование.
Остро стояла жилищная проблема. На начало 1996 г. в очереди на получение бесплатного государственного жилья в местных администрациях и на предприятиях стояло около 8 млн российских семей, причем каждая шестая из них ожидала квартиру 10 или более лет. В коммуналках в 1996 г. проживало 3 млн наших сограждан, в общежитиях — 5,6 млн.
Серьезные социальные проблемы привели к росту числа психических заболеваний. За пять лет радикальных реформ число инвалидов вследствие психических заболеваний увеличилось на 50%. На Всероссийском Пироговском съезде врачей в начале июня 1997 г. был констатирован бесспорный факт: Россия переживает чудовищный, беспрецедентный кризис здоровья нации и здравоохранения. Если в США государство тратит на здравоохранение свыше 2 тыс. долл. в год на душу населения, в развитых европейских странах — около 1 тыс., то в России на обеспечение здоровья каждого гражданина приходится от 60 до 80 долл. в год. В целом расходы на здравоохранение в России в 1997 г. составили 2,5% от ВВП, в то время как в Таджикистане — 6%; в Узбекистане — 5,9%; Украине — 4,7%; Казахстане — 4,4%; Белоруссии — 3,2%; Азербайджане — 2,8%.
За годы радикальных реформ значительно сократилась рождаемость. Если в 1970 г. на 1 000 чел. населения приходилось 14,6 новорожденных, в 1990 — 13,4, то в 1992 г. - 10,7, в 1997 - 8,6, в 1998 - 8,8. В 1970 г. естественный прирост населения равнялся 7 722,5 тыс., в 1992 г. прирост прекратился и убыль составила 219,8 тыс., в
1997 г. россиян стало меньше на 755,9 тыс. В 1990 г. на 1 000 чел. населения умерло 11,2, в 1998 г. — 13,6. Здоровье человека на
50—55% обусловлено уровнем жизни, а к концу 1997 г. примерно 5—7% населения России жило на грани бедности, а 21% — даже ниже.
Третий этап. Существенно обострил социальную ситуацию августовский кризис
1998 г. Уже в конце 1998 г. около 45 млн россиян имели денежные доходы ниже прожиточного минимума. Средняя зарплата снизилась со 160 долларов до 60. По данным директора ВЦИОМ профессора Ю.А. Левады, в 1998 г. в России насчитывалось 9 млн безработных1. Пенсия в реальном исчислении сократилась вдвое и составила на начало 1999 г. лишь 72% от прожиточного минимума. Многим заболевшим гражданам стали недоступны лекарства и дорогостоящее лечение в больнице. Треть россиян с глубоким пессимизмом смотрела в будущее. В 1999 г. реальная зарплата уменьшилась почти на четверть. Более 4 млн чел. получали зарплату менее 350 руб. в месяц. Более 500 тыс. граждан получали до 100 руб. в месяц. Свыше миллиона — от 100 до 200 руб., полтора миллиона — от 200 до 300 руб. А прожиточный минимум в IV квартале 1999 г. составлял
1 054 рубля. Это значит, что месячной зарплаты, которую получали эти люди, хватало лишь на 3—9 дней. У каждого десятого наемного работника зарплата была вдвое меньше прожиточного минимума. В 1999 г. бедных в России стало в 2 раза больше, чем в 1997 г.
Широкомасштабная бедность стала серьезнейшим тормозом развития страны. Красноречивый факт: объем розничной торговли сократился в 1999 г. на 7,6%. Иными словами, чрезвычайно низкий уровень оплаты труда и огромная задолженность по зарплате входят в число самых актуальных социальных проблем. Конечно, многое еще будет переосмыслено, новые, неизвестные в настоящее время источники позволят по-иному взглянуть на проблему. Но уже сейчас понятно, что социальная цена радикальных реформ 90-х гг. ХХ столетия оказалась слишком велика.
1 Труд - 7, 1999, 5 марта.
