CC BY
32УДК 821.111
Калужина О. В.,
аспирант кафедры русской и зарубежной литературы Таврического национального университета имени В.И. Вернадского
Социальные мифы в произведениях американских еврейских писателей
Уже на ранних этапах развития США американские религиозные и политические деятели, критики и писатели обращались к «американской мечте». Так, первые положения, которые впоследствии вошли в понятие «американской мечты», были сформулированы в канонических публицистических текстах проповедей, памфлетов и дневников «отцов-основателей» США. В дальнейшем с развитием литературы «американская мечта» стала находить свое отражение и в художественном сознании американской нации.
Америка известна своей многонациональностью, однако, как это ни парадоксально, население Соединенных Штатов отличается невероятной сплоченностью. До начала массовой иммиграции первой половины XIX в. этот феномен можно было объяснить высокогомогенностью американцев с точки зрения национальности и религии [5, с. 31-36]. Большинство населения принадлежало к выходцам с британских островов, которые исповедовали гонимое на берегах Старого Света учение Жана Кальвина. Однако в дальнейшем единство по национальному и религиозному принципам перестало играть основополагающую роль в вопросе национальной идентичности. Поддержать сплоченность нации помогла, в числе прочих, идея о существовании «американской мечты». В нашем исследовании предпринята попытка исследования данного феномена, для чего была рассмотрена история его возникновения, эволюция и значение в современном мире.
Как и каждая самодостаточная, полноценная нация американцы обладали своей собственной мифологией, центральным мифом которой и являлся миф об этом чисто национальном американском явлении.
В начале XIX в., этот термин еще не был зарегистрирован ни в одном произведении массовой или серьезной литературы, ни в научных трудах. Представление о некоей чисто национальной Мечте существовало в форме устного предания, как надлежит существовать народному эпосу. Долгое время «американская мечта» не имела теоретического и логического выражения.
Впервые этот термин употребил Генри Адамс в своей «Истории Соединенных Штатов Америки» (1884). По мнению Т. Г. Голенпольского и В. П. Шестакова, первоначальный вариант «американской мечты» был широко тиражирован в многочисленных дешевых романах Горацио Алджера, одного из самых популярных пророков евангелия успеха. Популярность романов Алджера относится к концу XIX - началу XX века, когда классовые противоречия американского капитализма еще не получили явного антагонистического выражения и миф об обществе «равных возможностей» еще сохранял иллюзию реальности [7].
Теоретическое развитие это понятие получило в работе Джеймса Траслоу Адамса «Американский эпос» (1931). Адамс понимал «американскую мечту» как «идею о земле, где жизнь должна быть лучше, богаче, полнее для каждого человека» [10, с. 64]. В дальнейшем с развитием литературы «американская мечта» стала находить свое отражение и в художественном сознании американской нации [14, с. 262].
Вопросом «американской мечты» занимались как социологи и историки (У. Аллен, С. Беркович, М. Лернер, Д. Бурстин, Дж. Сантаяна, М. Баркер, Р. Сэбин) [1], так и литературоведы и культурологи (Ф. Карпентер, К. Линн, Д. Ноубл, Г. П. Злобин, Б. А. Гиленсон, А. М. Зверев, Т. Г. Голенпольский, В. П. Шестаков) [16].
Многие исследователи феномена «американской мечты» сходятся во мнении, что дать точную дефиницию этому понятию крайне затруднительно, так как оно включает в себя сложный комплекс идеалов, надежд, характерных для американского социально-политического сознания. «Американскую мечту» определяли и как «некую иррациональную коллективную надежду», и как «традиционную национальную этику преуспеяния» [6, с. 8]. Довольно часто «американской мечтой» называли сам «американский образ жизни». Содержание «мечты» наполнено представлениями об «американской исключительности», о «равных возможностях», о «человеке, создавшем самого себя» (selfmade man).
Selfmade man воспитан в соответствии с идеологией либеральных ценностей, разговаривает на языке, соответствующем этой идеологии, принимает символы государства и стремится к еще более справедливому, свободному миру будущего. Если человек не адаптируется к данной социокультурной системе, ему сложно соответствовать нормам общества. Образ «selfmade man» позволяет среднему американцу примириться с любыми изменениями, так как его задача будет состоять в соответствии своего личного поведения поведению, желаемому системой.
А. Мулярчик, комментируя книгу У Аллена «Традиция и мечта», дает следующее определение: «Американская мечта» - совокупное представление об идеальном будущем Америки, возникающем в творчестве писателей США, начиная с Купера и кончая многими современными прозаиками» [12, с. 173].
А.М. Зверев выделяет три основные составные части этого понятия:
• веру в то, что ресурсы американской земли необозримы и материальное изобилие суждено здесь без исключения;
• убеждение, что лишь в Америке человек становится полностью свободным от сословных, идеологически: образовательных и прочих ограничений и получает возможность в полной мере проявить себя как личность;
• уверенность, что в Америке право на счастье предоставлено всем, а шансы добиться счастья для всех равны и все решают лишь личные качества человека, его умение распорядиться обстоятельствами, которые для него создает судьба [8, с. 180-187].
Однако с другой стороны, существует мнение об «американской мечте» как об утопии. По мнению О.Ю. Матвеевой, в процессе эволюции утопия, положенная в основу американской мечты, мифологизировалась. В культурном сознании сложились определенные представления, имеющие мифологическую природу и оказывающие ощутимое воздействие на общество. В основе социального мифа об американской мечте лежит вера в быструю реализацию своего витального потенциала, преодоление всех препятствий и непременное стремление к успеху, оптимизм относительно беспредельности своих возможностей [11, с. 43]. Исходя из этого, можно сказать, что в Америке существуют три основных социальных мифа:
• США - страна равных возможностей в борьбе за личное благополучие и богатство нации;
• в США отсутствует жесткая стратификация;
• США - лучшая страна в мире, и если человеку повезло родиться в этой стране, он обречен на счастье.
Таким образом, «американская мечта» - одна из главнейших составляющих менталитета, культуры, истории, социальной и политической жизни США; миф, который глубоко укоренился в массовом сознании, предопределил восприятие мира американцами. «Американская мечта» сыграла важнейшую роль в становлении американского государства и нации, оказала решающее влияние на формирование американского
национального характера, определила взаимоотношения США с окружающим миром.
Понятие «американская мечта» как социально-этический миф приобрело широкое хождение в литературе, искусстве, критике, общей культурологии, философии в годы после второй мировой войны. Особое место в процессе создания и продвижения «американской мечты» имеет литература еврейских писателей. Еврейская американская литература является частью американского литературного процесса, но при этом она остается еврейской. Произведения еврейских писателей и писателей - евреев по национальности (что, как отмечает Анни Ройфе, на самом деле не одно и то же) - имели большой резонанс в двадцатом веке [17].
Традиционно еврейской считали литературу, написанную на «еврейском» языке, иврите или идише, однако такой подход сильно ограничивал количество авторов, которые по тем или иным причинам могли быть включены в рамки данной литературы. В связи с этим исследователи поделились на группы по принципу выбора главного признака для определения понятия еврейской литературы [4, с. 117].
Исследователи отмечают, что писатели, появившиеся в пятидесятых, шестидесятых и семидесятых годах, в своих произведениях дают слово американскому еврею, который стремится влиться в «мейнстрим», стать своим в американском обществе [15, с. 269-283].
С одной стороны, произведения еврейской американской литературы являются описанием того, как те или иные действующие лица романов или рассказов пытаются найти себя и обосноваться в стране, которая не является им родной, а с другой, персонажи художественного произведения родились в Америке, ощущают себя американцами, но при этом также пытаются понять свою этническую принадлежность. Если обратиться к истокам американской еврейской литературы, то в работах, относящихся к двадцатым годам XX в., поднимается вопрос врастания в американское общество. Произведения, написанные после Второй мировой войны (до 1957 г.), отражают попытки персонажей устроить свою жизнь в незнакомой стране.
Наряду с быстрым развитием уже успевших сложиться ранее этнических литератур США, рубеж Х1Х-ХХ столетий увидел и оформление новых, вызванных к жизни существенным расширением нации за счет притока в страну иммигрантов. Некоторым из этих новых литератур в дальнейшем суждено было создать едва ли не ярчайшие страницы американской словесности. Речь идет, прежде всего, о еврейско-американской традиции, которая стала затем вполне
самостоятельной, хотя и не обособленной ветвью литературы США XX века. Рассмотрим изменения американской мечты в изображении еврейских писателей США ХХ века.
Первая половина XX в. Целый пласт американо-еврейской литературы связан с жизненным опытом множества иммигрантов, главным образом из Восточной Европы. Непривычные условия Нового Света, бедность, трудности освоения нового языка, отход от традиционного образа жизни - все это отразилось в произведениях первого поколения еврейских писателей США. Первой знаменитой книгой такого рода был роман А. Кахана «Йекл. Притча о Нью-Йоркском гетто» (1896). Затем А. Кахан, работавший в журналистике в основном на идиш, написал еще несколько книг на английском, из которых особым успехом пользовался роман «Возвышение Давида Левинского» (1917), где автор развенчивал литературный штамп «истории американского успеха».
Писатели первого иммигрантского поколения А. Кахан, А. Езерска, Л. Льюисон, М. Антин (1881-1949) правдиво отображали бедность и социальную дискриминацию в США, однако в их произведениях нет беспощадной критики американской действительности, поскольку они ценили гражданскую свободу, которой были лишены евреи в Старом Свете, и стремились, пройдя через «плавильный котел», влиться в жизнь своей новой родины.
Все эти произведения рисуют крах мифа об Обетованной Земле. Щемящее чувство бездомности становится уделом героя («Йекл. Притча о Нью-Йоркском гетто»). Полная бесперспективность приводит героя романа Х. Рота «Наверное, это сон» к поискам Земли Обетованной в смерти. Дэвид Левински в романе А. Кахана достигает материального благополучия лишь ценой сознательного отказа от себя самого. Однако, сбрив бороду и пейсы, что для Дэвида означает не просто дань западной моде, а своеобразный ритуал посвящения, он не стал американцем, а остался в душе местечковым евреем из Литвы, и потому финансовый успех для него - окончательное моральное поражение.
Тема социального и духовного отчуждения представлялась еврейским писателям вечной еврейской темой, но в эпоху, когда индивид все острее ощущал свою беспомощность перед лицом большого бизнеса, современной техники и мощной государственной машины, она стала одним из основных мотивов всей американской интеллектуальной жизни. Во второй половине ХХ века американо-еврейские писатели уже чувствовали себя достаточно уверенно в американском обществе, чтобы выразить свою отчужденность от
него, а нееврейская аудитория оказалась подготовленной к тому, чтобы увидеть в образе чуждого окружению еврея подлинного героя, что и обусловило особую, решающую роль творчества еврейских писателей в США послевоенного периода.
Одна из особенностей американо-еврейской литературы -внимание к возможностям, которые открываются перед евреем в США. Если прежде ассимиляция казалась неотвратимой, то теперь американские евреи убедились, что можно оставаться евреем и одновременно быть «настоящим американцем», добиться успехов на правительственной службе, в сфере культуры или бизнеса. Различные жизненные пути двух братьев - в центре романов «Жизнь наоборот» (1986) Ф. Рота и «Украденный еврей» (1981) Дж Нугеборна. Следование традиционным идеалам еврейской религии и нравственности сопоставляется в обоих романах со стремлением к материальному преуспеянию, в обоих случаях алия выступает как реальная возможность для утратившего стержень в жизни американского еврея. При множестве различий между этими книгами их объединяет не только тема выбора пути двумя братьями, но и то обстоятельство, что один из них (в обоих романах он носит имя Натан) пишет прозу, составляющую часть романа.
И. Зингер изображал в своих произведениях две конкретные группы евреев-жителей штетлей (деревушек) Старого Света и эмигрантов XX века, пересекавших океан до и после второй мировой войны в поисках лучшей жизни. Произведения Зингера охватывают весь период Холокоста - уничтожения нацистами и их пособниками значительной части европейских евреев. Герои американских новелл И.Зингера - это люди, во многом сотворившие феномен Америки ХХ века, создавшие Нью-Йорк - величайший город мира [9]. Некоторые из них - просто олицетворение «американской мечты»: эмигранты первого поколения, покорители Америки и победители судьбы, казалось бы, стоящие на вершине жизненного успеха, - знаменитый еврейский писатель, лирический двойник автора («Поклонница»), миллионер Гарри Бендинер («Последняя любовь»), другой нью-йоркский миллионер, покровитель писателей и актеров Сэм Палка («Сэм Палка и Давид Вишковер»), еще один покровитель еврейских писателей и художников, владелец фирмы недвижимости Борис Лемкин («Новогодний вечер»). Каждый из них - «selfmade man».
Однако, каждый из этих новых американцев несчастен и одинок, это человек, добровольно выпавший (или насильно вырванный) из традиции, лишенный чувства защищенности, он напуган будущим и беспомощен перед настоящим. Но судьба дает ему шанс найти
опору в этом мире. «Опора» является в образе женщины, странной польской еврейки, одержимой дибуками (дибук - это душа умершего), с не сложившейся личной жизнью, не сумевшей приспособиться к этому миру, как бы застрявшей в прошлом. Эта женщина принадлежит реальному историческому прошлому героя, и она же - проводник древней мистической традиции.
Момент встречи с прошлым в прозе Зингера - всегда «момент истины». Преуспевающий Сэм Палка настолько нуждается в своей Ханне-Басе - посланнице из его юности - и вместе с тем настолько не способен соединить с ней, с этой странной и старомодной женщиной, свою нынешнюю жизнь, что ему ничего не остается, как стать собственным двойником - Давидом Вишковером. И у Бориса Лемкина есть такой спутник из прошлого - друг и телохранитель Гарри, «тень Бориса», почти неграмотный человек, на самом деле - нянька , опекун и единственный друг капризного и неприспособленного к жизни Бориса, пожертвовавший своей карьерой и даже личным счастьем ради друга.
Еврейская тема играет значительную роль в произведениях С. Беллоу, а также в романе Дж. Хеллера «Бог знает» (1984). У Б. Маламуда страдание, которым проникнута жизнь еврейства, становится ключом к пониманию страданий других людей. Он много пишет о взаимоотношениях между евреями и другими этническими группами в США, особенно неграми (роман «Квартиросъемщики», 1971), отмечая еще не вполне выявившееся в тот период враждебное отношение негров к евреям.
Х. Голд в романе «Отцы» (1967) обращается к истории жизни своего отца, приехавшего в Америку из Украины в возрасте 14 лет: домашний еврейский уклад дает, как считает писатель, ту связь с прошлым, «которая необходима всем нам, чтобы выжить». Эта связь с прошлым находит отражение и в автобиографии Х. Голда, носящей символическое название «Мои последние две тысячи лет» (1972), а затем и в «Семье» (1981). Осмысление прошлого - в основе мастерски написанных произведений Э. Доктороу «Книга Даниэля» (1971) о Розенбергов деле, «Рэгтайм» (1973) и других.
Новелла Беллоу «Лови момент» (1956 г.) представляет собой блестящее литературное произведение, которое часто включается в учебные программы средних школ и колледжей как образец мастерства и краткости. Главным действующим лицом новеллы является неудавшийся бизнесмен Томми Вилхельм, пытающийся делать вид, что у него все хорошо, чтобы таким образом скрыть свою несостоятельность. Новелла начинается с иронии: «Когда нужно было скрывать свои беды, Томми Вилхельм умел это делать не хуже
других. По крайней мере, он так думал...» [2, с. 75]. Парадоксально, но именно подобная трата сил способствовала его краху. Томми настолько поглощен сознанием собственной несостоятельности, что последняя действительно приобретает для него катастрофические масштабы - он терпит неудачу с женщинами, работой, машинами и, наконец, на товарном рынке, где теряет все свои деньги. Вилхельм являет собой пример того, что в еврейском фольклоре носит название шимель - человек, с которым всегда случаются несчастья. В новелле «Лови момент» обобщается присущая многим американцам черта - боязнь оказаться неудачником.
Солу Беллоу или Филиппу Роту, даже вдумчивым и мудрым литературоведам и исследователям культуры Гарольду Блуму или Альфреду Казину казалось, что, осуществляя мечту родителей, они, первые в своем роду амэриканэр геборэн (идиш - «рожденные в Америке»), становятся «как все», стопроцентными американцами. Лишь позже многие из них с удивлением обнаружили, что их локальный еврейский опыт выходцев из еврейских кварталов Бруклина, Бронкса, Бостона или Чикаго отражает весь конфликт великого перелома, становления послевоенного американского общества, оправляющегося от последствий «великой депрессии» и переходящего в неожиданную реальность «нового блистательного мира» постиндустриального потребительского общества. Подобное уже случалось за полстолетия до того. Тогда открытые Фрейдом закономерности стали достоянием мировой науки потому, что психологическая дилемма венских евреев оказалась универсальным симптомом перехода к индустриальному обществу, показала, какую цену необходимо платить за буржуазную «современность». Не случайно наиболее известный роман о еврейских терзаниях -«Случай Портного» Филиппа Рота разворачивается на кушетке психоаналитика. От Фрейда до Рота еврейский модернизм соединял в себе безмерную отчужденность и скрупулезный критический интеллект, что и позволило определить генеральную линию развития американской литературы [13].
В последнее время миф об «американской мечте» в произведениях еврейских писателей становится всё более утопичным. «Американская мечта» в ее современном состоянии имеет мало общего с ее изначальным содержанием. «Мечта» становится средством пропаганды и воздействия на массовое сознание.
Эта идея описана в коротком рассказе А. Бестера «Феномен исчезновения» [3]. Рассказ повествует о войне за Американскую
мечту. «На эту идею как-то наткнулся сам генерал Карпентер и с тех пор только о ней и трубил».
Таким образом, можно утверждать, что «американская мечта», которая является магистральной темой американской литературы на всех этапах ее развития, наиболее отчетливо находит свое отражение в художественной литературе США второй половины ХХ века. Это объясняется историческим развитием США: столкнувшись с действительностью «бурных 60-х», писатели почувствовали необходимость в осмыслении и переоценке влияния, которое «американская мечта» оказала на национальную историю и «настоящее» страны. Содержание «мечты» наполнено представлениями об «американской исключительности», о «равных возможностях», о «человеке, создавшем самого себя» (selfmade man).
Стабильность американского общества обеспечивается следующими факторами:
- американская мечта стала идеологией государства. Это жесткая идеологическая структура, пронизывающая все общественные институты;
- социальные мифы, язык и модель социального поведения отражают тенденцию сохранить и укрепить в обществе единственный вариант развития реальности в будущее;
- процесс сохранения стабильности открытой социокультурной системы американского общества вынуждает его расширять область влияния своей модели будущего в глобальных масштабах, т.е. можно говорить, что укрепление системы идет за счет воздействия на внешнюю среду в целях ее трансформации, а процесс развертывания американской мечты по всем фрагментам социокультурной жизни достигает своего максимума.
Литература
1. Аллен У. Традиция и мечта: критический обзор английской и американской прозы с 20-х годов до сегодняшнего дня / У. Аллен. -М. : Прогресс, 1970. - 424 с.
2. Беллоу С. Серебряное блюдо. Сборник рассказов/ Сол Беллоу - М. : Текст, 2005. - 180 с.
3. Бестер А. Феномен исчезновения [Электронный ресурс] / А. Бестер. - Режим доступа : http://lib.ru/BESTER/phenomen.txt.
4. Вайс Р. Современный еврейский литературный канон : Путешествие по языкам и странам / Р. Вайс [Пер. с англ. Н. Рохлиной под ред. З. Копельман]. - М. ; Иерусалим : Мосты культуры ; Гешарим, 2008. - 318 с.
5. Варламова Е. В. «Американская мечта» и «американское кредо» в романе Джона Дос Пассоса «Манхэттен» / Е. В. Варламова // Мировая литература в контексте культуры : сб. материалов междунар. науч. конф. «Иностранные языки и литературы : актуальные проблемы методологии исследования» - Пермь, 2007. - 368 с.
6. Голенпольский Т. Г. «Американская мечта» и американская действительность/ Т. Г. Голенпольский, В. П. Шестаков. - М. : Искусство, 1981. - 108 с.
7. Голенпольский Т. Г. «Американская трагедия» [Электронный ресурс] / Т. Г. Голенпольский, В. П. Шестаков. - Режим доступа : http : // fitzgerald.narod.ru/critics-rus/golenpolski-shestakov.html.
8. Зверев А.М. «Американская трагедия» и «американская мечта» /А. М. Зверев // Литература США XX века. - М. : Наука, 1978. -С. 180 - 187.
9. Канунникова О. Люди и дибуки / О. Канунникова // Новый мир. - 2002. - №9 - С. 67-74.
10. Лаперуз С. Л. Духовный призыв «американской мечты» / С. Л. Лаперуз // Американский характер. Очерки культуры США. Традиция в культуре. - М. : Наука, 1998. - С. 64.
11. Матвеева О. Ю. «Американская мечта» в социокультурной динамике /О. Ю. Матвеева // Вестник ТГПУ. - 2007. - №11 (74). - С. 43.
12. Мулярчик А. С. Спор идет о человеке: О литературе США второй половины XX века /А. С. Мулярчик. — М. : Советский писатель, 1985. - С. 173.
13. Спэнкерен К. Краткая история американской литературы [Электронный ресурс] / К. Спэнкерен. - Режим доступа : http : // www.gumer.info/bibliotek_Buks/History/spankeren/index.php.
14. Франк В. В. Феномен «американской мечты» и его отражение в философии США / В. В. Франк // Вестник Белгородского университета потребительской кооперации. - 2006. - №3. - С. 262.
15. Grauer T. Identity Matters : Contemporary Jewish American Writing // Cambridge Companion to Jewish American Literature / Ed. by M.P. Kramer, H. Wirth-Nesher. Cambridge, 2003. P. 269-283.
16. Lynn K.S. The Dream of Success. A Study of the Modern American Imagination / K. Lynn. - Boston : Little, Brown, 1955 - 272 р.
17. Roiphe A. Jewish American Literature Today [Электр. ресурс] / A. Roiphe. - Режим доступа : www.myjewishlearning.com/culture/liter-ature/finalEditToJewishamericanliterature.
