CC BY
74
О. А. Полюшкевич, канд. филос. наук, доцент, кафедра государственного и муниципального управления, Иркутский государственный университет, г. Иркутск, Россия, okwook@mail.ru
СОЦИАЛЬНЫЕ ГРАНИЦЫ В СТРУКТУРЕ СОЦИОКУЛЬТУРНОЙ СОЛИДАРНОСТИ*
Граница — это линия или предел, ограждающий одну территорию, пространство или время от другого. Часто можно слышать о пространственной или временной границах. Когда же речь заходит об обществе, то можно говорить о социальной границе. Социум живет здесь и сейчас, и поэтому пространственная граница (территориальная) постоянно присутствует в жизни. Хотя территориальная (географическая) граница — зачастую также продукт социальных взаимоотношений (результат взаимодействия политических и экономических структур). Например, территория современной Африки. На сегодняшний день там 48 государств. Территориальные границы этого континента обозначили западные ученые (французские, немецкие, английские) на основании их собственных интересов, иногда объединив в одно государство два различных народа, говорящих на разных языках, верящих в разных богов. Некоторые из территорий не имеют даже названия (например, Центральная Африканская Республика). И, соответственно, очень большим группам народов сложно найти свою идентичность, самосознание, даже самоназвание. Какие формы социокультурной солидарности могут возникнуть у людей, даже
не отождествляющих себя с данной территорией или не имеющих названия жителя той или иной страны? Поэтому территориальные границы — это продукт социальной расстановки сил, а не естественные условия.
У человека и общества есть память, она указывает возможность существования временных границ. Это две границы, постоянно присутствующие в социуме. Другие виды границ существуют, но на их пространство могут вступать не все члены социума. Техническая и информационная революции современного общества породили новые формы самосознания человека, и как результат — раздвижение социальных границ.
Зачастую социальная граница предполагает пограничное положение. Для того чтобы преодолеть границу, необходимо преступить за черту (норм, морали, религии, законов физики и т. д.). В этом и прослеживается онтологическая ценность граничащих между собой обществ, пространств, индивидуумов. Данные аспекты подчеркивались в исследованиях В. Тэрнера и М. Эли-аде. Тэрнер полагал, что «новые социальные структуры и отношения могут возникнуть только на границе, на периферии старых структур, их становление происходит на из-
* Статья написана по материалам Государственного контракта № 16.740.11.0421 Федеральной целевой программы Минобрнауки РФ «Научные и научно-педагогические кадры инновационной России» (20102012), исследовательский проект «Ресурсы консолидации российского общества: институциональный анализ» (Руководитель проекта — д-р фил. наук, профессор О. А. Кармадонов), а также Гранта Президента МК 509.2012.6 «Социальная капитал и ресурсы консолидации и дезинтеграции общества» (Руководитель проекта — канд. фил. наук, доцент О. А. Полюшкевич).
ломе, в революции, при переходе через хаотическое состояние, когда меняются нормы и ценности, переворачиваются иерархии и формируются новые устойчивые системы»1. Элиаде М. подчеркивает, что в человеческом бытии есть внутренняя разделен-ность, и «всегда, так или иначе, есть брешь между сакральным и профанным и переход от одного к другому, и именно существование разрыва и перехода лежит в основе религиозной жизни»2.
Социальная граница многогранна. Она может формироваться законом (определять легитимность тех или иных действий), моралью (определять «правильность» или «неправильность» поступков), социальными институтами (семьей, образованием), определяющими нормы и правила развития, финансами (доступность, т. е. открытость границ при наличии денег и ограниченность при их отсутствии), социальным положением человека или группы и т. д. Но это все — традиционные сферы определения социальной границы.
Современное общество породило новые формы коммуникации, что вызвало разрушение государственных, территориальных, религиозных, национальных, языковых границ и, как результат, — изменило представления людей о социальном устройстве. Личные и групповые социальные границы существенно расширились.
Неважно, на каком языке вы говорите, в сети Интернет есть знаковые системы, позволяющие понимать друг друга, не зная языка, придерживаясь иной веры и находясь в различных социальных или профессиональных статусах. Государственная и территориальная граница все более стираются. В Европе это происходит не только в виртуальном пространстве и реальном времени, но и в реальном пространстве. Даже казавшиеся раньше незыблемыми границы пола или межличностных отношений сегодня могут меняться, варьироваться, существенно расширяться. Личный интимный опыт — уже не сфера контроля социальных институтов, а место личного выбора и лич ной ответственности граждан.
Отсутствие желания, или даже ярое сопротивление (наблюдается у старших поколений), является результатом нежелания принимать общественные изменения.
Но не стоит думать, что все население находится в приграничном пространстве. Одно дело — знать о возможностях, другое дело — ими пользоваться. Например, сеть Интернет. Сегодня мало найдется людей, кто о ней не слышал. Но пользуются ею далеко не все. Чем старше человек, тем больше вероятность, что он не использует возможности данного вида коммуникации. Помимо возраста, на эту антиномию может влиять место проживания (город-село), профессиональная деятельность, наконец, круг интересов. По исследованиям ВЦИОМ, в России в 2010 г. таких людей было более 60 % (28 % не имеют доступа, т. е. 32 % сознательно не прибегают к данному виду взаимодействия). В Португалии, при всей технической и инфраструктурной оснащенности, более 78 % населения не пользуется Интернетом, 46 % не имеет к нему доступа3.
Можно полагать, что общество в целом, и Россия и Португалия в частности, стоят перед зарождением нового типа социальной стратификации. Стратификации, основанной не на обладании ресурсами, кровными связями или чем-то еще, а на обладании возможностями и потребностями использовать современные формы социальной коммуникации (в личной и профессиональной сферах).
Возможности — это реальные условия использования данного ресурса, в принципе, при желании, легко удовлетворяемые. Гораздо сложнее обстоит вопрос с потребностями. Отсутствие желания, или даже ярое сопротивление (наблюдается у старших поколений), является результатом нежелания принимать общественные изменения. Из социологических исследований видно, что доминируют такие социальные страхи, как «страх не вписаться», «не понять» и в итоге выглядеть «смешными», «необразованными», - «глупыми» и т. д. У некоторых групп молодежи (девиантной или близкой к девиантной) также присутствуют ограниченные потребности и интересы в данной области, которые сводятся к скачиванию эротических фотографий или фильмов, музыке и играм. Данные сфе-
ры не обладают высоким потенциалом выхода за пределы, выхода на приграничную территорию. Поэтому в будущем данные группы могут остаться в низших социальных слоях. Если личность не развивается — она деградирует и в России, и в Португалии. Таким образом, формируется система «включения» и «исключения». Сегодня это еще личный выбор, завтра он станет социальной предопределенностью.
Поэтому социальные границы от абстрактно--раз-мытых или внешне определенных категорий перешли в сферу личного социального опыта (можно жить в своем маленьком мирке, а можно, чтобы весь мир стал твоим миром — все зависит от социальных границ, влияние которых люди допускают в своей жизни). Освоение новых языков, форм коммуникации, целей и возможностей взаимодействия, личные открытия (от географических до гастрономических, от психологических до культурных) происходят у социально активных людей, а кто остается пассивен, тот имеет шанс выпасть из стремительных изменений.
Возможность находиться в приграничной территории — это всегда риск, всегда опасность. И далеко не все готовы на это пойти. Принципы сохранения энергии, принципы личной безопасности довлеют над многими. Жизненный мир каждого отдельного человека стал представлять собой существенно расширившееся пространство, в котором больше возможностей для самореализации и меньше влияния социальных норм, что позволяет говорить о расширении социальных границ.
Изменение «правил» поведения в обществе не всегда воспринимается как прогресс, как развитие. Новые правила требуют ответственности, а далеко не все готовы ее нести. Ответственность предполагает осознанность и понимание — что именно необходимо человеку и для чего. А это знание не постоянно и требует рефлексии, на которую не все решаются. С другой стороны, влияние институтов, норм, традиций, всего того, что было характерно до ХХ в., нельзя окра-
шивать только в негативный тон. Помимо давления и предписывания рамок поведения, нормы и границы формируют «зону безопасности», дают «понятные» правила игры, внутри которых человеку безопасно и он не чувствует себя одиноким. То есть различные социальные границы могут формировать ту или иную степень социальной солидарности. Чем больше роль и значение социокультурных факторов в формировании социальной сплоченности общества, тем более стабильно оно развивается. Чем меньше задействованы факторы социокультурной солидарности, тем больше шансов для социальных катаклизмов. Но именно в нестабильные периоды общество воплощает на практике, проверяет «креативный» потенциал развития жизненных сценариев человека, народа или страны, заложенный в возможных вариациях их социокультурных матриц.
Симптоматичным является и то обстоятельство, что все больше людей ощущают себя одинокими*. Как говорили классики (Г. Маркес, Э. Хэмингуэй), одиночество — это удел гениев и творцов. И вместе с тем, это показатель общества ХХ—ХХ1 вв. В понимании автора, это симптом нахождения человека на границе. Это показатель того, что из старой системы он вышел и обратно уже не попадет, а до новой еще не добрался.
Одиночество наступает в момент социокультурной фрустрации. Тогда одиночество становится стилем жизни. Те, кто изменял что-то в культурном, философском, социальном пространстве, были одинокими, были фрустрированы социокультрной средой, поэтому искали для себя новые сферы спокойствия. Возможно, именно для них в большей степени характерна «невыносимая легкость бытия», когда традиционные
* Одиночество — социально-психологическое состояние, характеризующееся узостью или отсутствием социальных контактов, поведенческой отчужденностью и эмоциональной невовлеченностью индивида; также социальная болезнь, заключающаяся в массовом наличии индивидов, испытывающих такие состояния.
нормы, привязанности и привычки, обу словленные моралью или религией, остают ся позади, и формируется свой новый кодекс поведения, свои правила.
По социологическим данным, по всему миру все больше людей ощущают себя одинокими4. И этот факт сам по себе уже говорит о том, что меняются не отдельные люди, а более крупные сообщества. Данные сдвиги порождают и одновременно порождаются изменениями в социокультурной матрице, которая формирует солидарность народа.
Одиночество как внутреннее состояние человека, возможность и желание взаимодействовать в рамках новых достижений прогресса влечет за собой формирование новой системы взаимодействия. Соглашаясь с П. Сорокиным, стоит выделить в «структуре социокультурного взаимодействия» три компонента: «личность как субъект взаимодействия; общество как совокупность взаимодействующих индивидов с его социокультурными отношениями и процессами и культуру как совокупность значений, ценностей и норм, которыми владеют взаимодействующие лица, совокупность носителей, которые объективируют, социализируют и раскрывают эти значения. Ни один из членов этой триады не может существовать без двух других»5. Личность, социальные отношения и институты находятся в очевидной взаимозависимости. Культура опосредует результаты их интеракций.
Социокультурное взаимодействие строится на способе существования в пространстве (начиная от физического и климатического, заканчивая психологическим и ментальным); на системе ценностей, представлений и норм, культурных кодов и системы мотивации, определяющей жизнь людей в повседневном пространстве; на творчестве индивидов и групп. Таким образом, завершается процесс конструирования и воплощения на практике социокультурной матрицы.
Социальные границы, а точнее, изменение социальных границ, привели к существенной и постоянной динамике самосознания людей. При общих процессах глобализации, в каждой стране свои особенности
Когда человек не может отстоять свои владения, свою собственность и у него ее забирают, он испытывает шок и фрустрацию.
их преломления и восприятия. Рассмотрим более детально некоторые из границ, позволяющие увидеть механизмы влияния глобальной и локальной социокультурных матриц на процессы солидарности на примере России и Португалии.
Территориальные границы.
К концу ХХ в. и Россия, и Португалия существенно сократили свои территориальные владения. В России — это получившие независимость бывшие республики СССР, в Португалии — бывшие колонии. Помимо этого и Россия, и Португалия являются странами, принимающими мигрантов из других стран. В России это, прежде всего жители стран СНГ (в основном Армения, Грузия, Таджикистан, Киргизия), а также Китая и Монголии. В Португалии — жители бывших колоний этой страны (Бразилия, Гвинея-Бисау, Кабо-Верде, Ангола, Мозамбик, Макао, Сан-Томе и Принсипи), а также выходцы из стран СНГ (в основном Украины, Молдавии и Казахстана).
Произошло не только пространственное (физическое) уменьшение территорий, но и существенное психологическое изменение в сознании населения этих стран. Из некогда великих держав, империй отсоединились значительные части, что на физическом уровне четко обозначило разрушение старого порядка. Когда человек не может отстоять свои владения, свою собственность и у него ее забирают, он испытывает шок и фрустрацию. То же самое происходит с населением страны, когда часть территории теряется.
Возможно, эти процессы послужили толчком к более интенсивным процессам глобализации, происходящим внутри этих стран. В Португалии это проявилось при вступлении в Евросоюз, при формировании единого пространства Европы. Таким образом, правительство пытается компенсировать психологическую утрату через присоединение к более общему пространству, где идентификация граждан строится на иных основаниях, которые не сводятся к национальности, расе или религии, а обозначены территориальной и культурной принадлежностью («европеец»). В России это вырази-
лось в активном стремлении руководства страны вступить в «Совет Европы», «Большую Восьмерку» и т. д. То есть процессы, происходящие в рассматриваемых странах, схожи по сути, отличия имеются только в форме и формате.
При этом между Россией и Португалией есть отличия. В России «верхи» (политические лидеры, крупные предприниматели) активно способствуют и выстраивают взаимоотношения для устранения территориальных границ и формирования общего экономического, налогового, политического пространства, способствующих тесному взаимодействию на качественно новом уровне. Также и «низы» в России поддерживают подобные процессы, надеясь на выгоду и для себя — возможность без проблем выехать за границу (отдохнуть или остаться жить), получать оттуда более дешевые продукты и т. д. То есть и «верхи» и «низы» в целом солидарны с такой политикой.
В Португалии же вступление в Евросоюз ознаменовало «волю сверху», простое население особо никуда не собиралось. То же касается и иных совместных проектов и акций, проводимых в рамках ЕС совместно с Португалией. Возможно, и тут сказывается нежелание «низов» вникать в дела политиков. Миграция из страны коренного населения не превышает обычного соотношения в любой другой стране в мирное время.
Второй аспект изменения территориальных границ — активное принятие мигрантов из других стран. Этот фактор ведет к изменению численности основного населения, происходит смешение населения (межнациональные браки), изменяется демографическое положение, изменяется экономическое положение территории, трансформируются сферы занятости и т. д. На территории современного Дальнего Востока численность китайцев растет ежегодно. Они занимают основные рабочие места в сельском хозяйстве и торговле.
В Португалии украинцы и молдаване занимают основные рабочие места в сфере строительства и автосервиса*.
* В Португалии с 2002 по 2009 год родилось детей больше на 340 тысяч, чем в предшествующие
7 лет, и 94 % прироста получены за счет приезжих. На Дальнем Востоке, по данным переписи населения 1989 г., проживало 1 742 китайца, основная мас-
23 сентября 2009 г. между президентами Китая и России была подписана программа сотрудничества между восточными регионами России и северо-восточными регионами Китая до 2018 г. Эта программа состоит в том, что КНР будет строить производственные здания на территории Сибири. И строительство будет сопровождаться заселением Сибири китайскими рабочими. С. Шилов считает, что к середине ХХ1 в. в Сибири большинство населения будет говорить по-китайски. Владимир Путин по поводу китайской миграции заявил, что «если в ближайшем будущем мы не предпримем практические шаги для развития Дальнего Востока, в течение нескольких десятилетий, российское население будет говорить на китайском, японском и корей-ском»6. Оценка весьма пессимистична, хотя с точки зрения социокультурной солидарности и выживания народа такая тенденция развития ситуации вполне оправданна.
Помимо этого, меняется социокультурное пространство принимающих стран. Это особенно ярко видно в бытовом плане. Наплыв украинцев в Португалию происходил с 1998 по 2007 г. В это время в Португалии, по сути, произошла сексуальная революция. По статистике в 8 раз увеличилось число разводов и повторных браков, как правило, с представительницами Украины у местных мужчин. У португалок процент повторного замужества вдвое ниже. Но зато активное неприятие украинок в обыденном, бытовом общении выражается очень активно.
Португалия — страна, активно принимающая мигрантов из Бразилии, Гвинеи-Бисау, Кабо-Верде, Анголы, Мозамбика и других бывших колоний. Но мигранты из этих стран не составляют серьезную кон-
са которых была сосредоточена в Хабаровском крае, в Приморье и Амурской области. Изменения в характере иммиграционных процессов привели к тому, что резко изменились темпы прироста китайского населения в регионе. Его численность к 1990 г. увеличилась до 15 тыс. чел. По существующим оценкам, в 1993 г. китайских граждан на территории Дальнего Востока было не менее 100 тысяч. По официальным данным в 2002 г. в Сибирском и Дальневосточном федеральных округах проживало 140,3 тыс. китайцев. По мнению историка В. Дятлова, численность китайцев оценивается от нескольких сот тысяч до двух миллионов человек.
куренцию ни на рынке труда (образование, эрудиция, культурный уровень значительно ниже, чем у местного населения), к тому же они не конкурируют в личных отношениях, тогда как выходцы из стран Восточной Европы и СНГ во многом имеют более привлекательные позиции (не только в рабочей сфере, но и в личной жизни — отбивая партнеров или женихов), что не может формировать к ним позитивного отношения. Украинки принесли с собой новое восприятие красоты, а вместе с тем и новые формы одежды (через подчеркивание разных частей тела, что не принято в среде коренного португальского населения), косметику и парфюмерию (хотя последним, по опросам социологов, до сих пор пользуются только более состоятельные представительницы коренного населения Португалии). Таким образом, на бытовом уровне изменилось социокультурное восприятие личных отношений, отношения к труду, способов и возможностей зарабатывать. Это все привело к трансформации мировоззрения не только самих мигрантов, но и местного населения.
Существует еще один аспект данного вопроса. Когда мигранты перестают быть мигрантами? Тогда, когда переходят в «новое качество». Например, мигранты из России до и после 1917 г. адаптировались во Франции и США и полностью встраивались в принимающий социум. Или же ситуация в современном Израиле: с 1989 по 2005 г. наблюдался большой поток мигрантов из стран СНГ (более миллиона после 1989-го, при том, что и до этого была активная миграция, а для шестимиллионной страны это не мало), что привело к тому, что 70 % населения страны говорит на русском языке (во всяком случае хорошо его понимают). При этом многие исторически связаны еще с царской Россией, миграции русских в Палестину начались еще в конце XIX в. Но последние волны миграции «русских евреев» существенно изменили облик страны. В Израиле мигранты из России занимали и занимают видные посты: Натан Щаранский, советский диссидент,
бывший министр израильского правительства, депутат Кнессета или нынешний министр по туризму Стас Мисежни-ков — также жил в России до 1982 г. В 1996 г. «русская» партия «Исраэль ба-Алия» практически ворвалась в парламент, изрядно напугав израильский истеблишмент. Но затем она раскололась на три части и потеряла все свое влияние. Сегодня на уровне муниципалитетов более 50 % занимают русскоговорящие жители Израиля. Именно в этой среде формируется новая русско-израильская элита. В ее составе больше людей молодых, для которых зачастую русский только один из родных языков. Эти люди уже изменили социокультурный облик страны.
В Израиле русские мигранты перестали быть чужими, они стали там своими. Подобная ситуация может произойти в Греции и Италии, куда миграция русских происходит примерно в тех же пропорциях, и местные власти бьют тревогу. Кстати, миграция украинцев в Португалию происходит в тех же пропорциях (более двух миллионов на чуть более чем десятимиллионную Португалию — это по официальным данным, неофициальный въезд в 3-4 раза выше)7. Таким образом, трансформация территориальных границ происходит повсеместно.
Социально-политические границы.
Данный вид границ изменяется тогда, когда происходят серьезные социальные трансформации: революции, войны, когда старый порядок рушится и формируется новый, когда старые схемы уже не действуют, а новые еще не работают. Или же происходит провозглашение одних ценностей, а в реальности приходится следовать другим.
В этот момент старые схемы, обусловленные режимом, идеологией, традицией, либо уничтожаются, либо уходят на иные пласты восприятия и остаются в памяти народа, либо служат символами величия или падения, а зачастую и того и другого одновременно. Например, образ Са-лазара и образ Сталина в восприятии португальцев и россиян воспринимается неоднозначно — как тиран и как великий правитель.
Старые схемы, обусловленные режимом, идеологией, традицией, либо уничтожаются, либо уходят на иные пласты восприятия и остаются в памяти народа, либо служат символами величия или падения, а зачастую и того и другого одновременно.
Социолог Питер Штомпка, анализируя схожие процессы в Польше и других постсоциалистических обществах, говорил о разнообразных «аспектах социального становления» возникающих в ответ на социальное изменение. Можно считать, что изменение социально-политических границ является показателем изменения внешних рамок, изменения форм и методов социального контроля (П. Бергер и Т. Лукман), форм реализации «символической власти» (П. Бурдье). Данный процесс возможен благодаря изменению внешних форм (переход общества от тоталитарной системы к демократической, от социалистической к демократической) и внутренних — когда трансформируется образ восприятия власти, отношений власти и народа.
Как правило, более быстро происходит внешнее изменение (декламируемое), а для внутренней трансформации требуется время, зачастую жизнь нескольких поколений, уже выросших в новой системе. В сознании жителей и России, и Португалии еще не уничтожен образ прошлого, зная нормы и правила настоящего, люди живут с оглядкой на прошлое, используют стратегии поведения, характерные для того времени, времени, которое уже прошло (например, «не говорить о власти», «говорить о недовольстве руководством на кухне, но не высказывать ему это в лицо»). Очевидно, процесс изменения внутренних границ еще будет длиться в сознании не одного поколения.
Социально-политические границы определяют новые рамки и формы взаимодействия человека и власти. Эти взаимоотношения могут строиться на страхах и новых лозунгах (девизах).
Страхи могут быть двух типов: первый — это социальные страхи о настоящем и будущем, неудовлетворенность своим положением и возможными перспективами (об этом говорилось выше); второй — это страх системы, страх наказания за «лишние слова» или «определенные поступки», страх за поведение, которое не вписывается в правила новой власти. Правила могут быть легитимизированы на разном уровне. Например, все страны Европы, так же как и Россия, опираются на римское право, т. е. преступлением считаются одни и те же незаконные поступки, и, соответственно, за
эти поступки предусмотрено определенное наказание (в странах Азии или Арабского мира — преступлением могут считаться совсем иные поступки и, наоборот, не наказываться, а даже поощряться — поступки, признанные незаконными на территории Европы и России; например, право кровной мести или убийство неправоверных). Но в России, в силу традиций и неустоявшихся социально-политических и социально-правовых границ, надеяться на объективную систему наказания не приходится (за одно и то же преступление двое разных людей могут получить разное наказание). Именно поэтому многие отечественные олигархи, коих разыскивают правоохранительные органы, скрываются на территории Великобритании, где четкость формулировок и применимость рамок закона и наказания на всех членов общества одинакова (при условии точного доказательства вины). Это возможно благодаря параллельному функционированию судебной власти и политической сферы, политических интересов лидеров. В нашей стране законодательная и судебная власть также разделены, но влияние первой на вторую — очевидно.
Подобная нестабильность и неопределенность рождает неуверенность и нечеткость понимания и восприятия своих прав и обязанностей у населения, что влечет за собой нежелание участвовать в политическом процессе, социальное безразличие, ощущение угрозы со стороны власти, возможность надеяться только на себя и уповать на сильного лидера, который «наведет порядок». О подобных настроениях говорят исследования как российских, так и португальских ученых.
Поэтому размывание социально-политических границ ведет к деструктуризации социальной структуры общества и, прежде всего, сказывается на отношении населения к власти и свободе, к своим правам и обязанностям.
Лозунги несут идеологические концепции, которые как раз консолидируют народ, придают новую осмысленность деятельности и в целом воодушевляют. Яркий пример этому — лозунг В. В. Путина в первую предвыборную президентскую кампанию «За завершение войны в Чечне», который сплотил народ, доверивший ему как прези-
денту решить эту проблему. Или же лозунги более мирного характера, направленные на изменение социально-демографической ситуации в стране. Лозунги-программы на поддержку материнства («материнский капитал»).
Культурные границы.
Когда говорится о культурных средах и сопутствующих им границах, то подразумеваются не только «среды» национальных культур, но и профессиональные, корпоративные, дисциплинарные и субкультурные. Все эти «среды» способны ставить личность и группу в пограничные условия.
Следует отличать бытовую культуру и культурное наследие. Культурное наследие — вне границ (например, искусство), бытовая культура — особенности еды, одежды, ритуалы и т. д. — определяется конкретными культурно-историческими условиями. Бытовая культура — это трансфер опыта и обычаев народа, его норм и ценностей в социальные институты и обратно. Выход за пределы своей родной культуры является необходимым для того, чтобы внести в нее свой творческий вклад (развивать, изменять, творить).
Развитие происходит на границе сред. Культурные границы влияют на самосознание и социокультурную динамику территориальных общностей людей. Расширение культурных границ изменяет представление человека о мире и, тем самым, изменяет его взгляд на свою собственную жизнь. То же самое происходит с народом, когда изменяются социально-политические условия, ограничивающие его возможности развития и реализации.
В России культурные изменения произошли после падения Советского Союза, когда рухнул «железный занавес». В Португалии данный процесс разбился на три периода. Первый — это 1974 г. — время «революции гвоздик», второй — 1986 г. — время вступления страны в Евросоюз и третий — 1998 г. и поныне — время активной миграции из стран СНГ.
В научной и общественной среде стало уже общим местом оценивать процессы влияния западной культуры на отечественную культуру как в позитивных, так и в негативных аспектах. Поэтому не стоит на этом заострять внимание, а лишь следует
указать на потенциальные сферы влияния изменения культурных границ в российском и португальском обществе.
Культурные границы расширяются за счет формирования макро-целостностей, путем расширения пространства взаимодействия как бы поверх границ локальных пространств и структур, принятых норм и традиций, объективных и субъективных границ.
Попадание человека на границу культурных сред, нахождение его в непривычной обстановке, когда нет возможности опираться на традиционные, хорошо известные нормы и шаблоны поведения, когда в качестве выживания он вынужден проявить самостоятельность, т. е. действовать не так, как действовал раньше и, возможно, не так, как действовали другие. Он становится маргиналом для родной группы, но вместе с тем и творцом, так как любое действие, не поддающееся традиционному, каноническому, определенному, является актом творчества. Формы и способы адаптации народа к новым условиям и к новой среде — это своего рода творческий процесс, который изменяет носителей и коренной культуры, и пришлой.
Развитие социокультурной матрицы происходит тогда, когда человек или группа выходят за пределы привычной культурной границы во всех смыслах и проявлениях. Этот выход является условием перехода на новый уровень развития. Социокультурная матрица отражает оценку нового опыта, приобретенного во время расширения границ, и она либо входит в багаж программ, либо выбраковывается, при этом критерием служит полезность для развития сообщества.
Глобализация, с одной стороны, приводит к интенсификации общения, межкультурного взаимодействия. И большая часть людей сдвигается к прежним границам, расширяя свои личные и групповые возможности и представления. Но, с другой стороны, это приводит к стиранию границ, распространению массовых образцов, не имеющих отношения ни к одной культуре. Все формы, позволяющие говорить об уникальности и самобытности, стираются. Результатом данного процесса становится шаблонность, стереотипность мышления, пресекающая творческую индивидуальность в корне.
Глобальная социокультурная матрица стоит на страже сохранения самобытности локальных частей, чтобы развитие не принимало массовый характер, чтобы творчество не переходило в пародию.
Культурная граница расширяет и «отбирает» необходимые ценности для выживания в новых условиях (когда идет массовое внедрение шаблонов иных культур, прежде всего западной), когда человек или группа людей вынуждены адаптироваться к новым условиям (например, в результате миграции), когда происходит временное или постоянное взаимодействие с другими культурами на основе сотрудничества или вражды. Это условия «выживания» — обретение необходимых норм и правил для дальнейшего существования культуры.
В этот момент возможен переход количества в качество. Если этого не происходит, то возможна социальная фрустрация, отторжение и неприятие. Или же переделывание норм под себя. Например, русскому в Израиле, Греции, Португалии, Северном Китае и Монголии можно не знать местных языков, но тебя поймут и выполнят твои пожелания (при покупках в магазине, при заказе обеда в ресторане и т. д.). Потому что местное население впитывает в себя чужую культуру или приспосабливается к тем, кто им нужен, здесь и сейчас. Это практическое преломление социокультурной матрицы. Это два вектора, направленных друг к другу.
Влияние других культур носит локальный характер, затрагивает конкретные ценности и формы. Лишь их сочетание рождает массовое воздействие, регулировать которое возможно лишь находясь на границе культурной среды.
Указанные сферы влияния культурных границ усилили процесс виртуализации общества, благодаря которому стираются языковые барьеры (через использование интерактивных электронных переводчиков, через возникновение дополнительных знаковых символических систем, позволяющих общаться в виртуальном пространстве, не зная родного языка друг друга). Стираются стратификационные барьеры — взаимодействие в виртуальном пространстве, с одной стороны, обезличивает человека, с другой — позволяет ему индивидуализироваться, создав свой сетевой облик — дав «ник», образ,
характеристики и черты, в соответствии с которыми он себя и ведет.
Таким образом, социальные границы являются началом, одновременно стабилизирующим и определяющим основные направления расширения форм и способов социокультурной солидарности в социальном пространстве. ^ ■
1. Тэрнер В. Символ и ритуал. М.: Наука, 1983.
2. Элиаде М. Аспекты мифа: пер. с фр. М.: Академический Проект, 2000.
3. ВЦИОМ: 38 % граждан России используют Интернет ежемесячно [Электронный ресурс] URL: http://mediarevolution.ru/audience/demography/2421. html (дата обращения: 29.11.2010); Estatisticas Socials Republic Portugal. Colefäo de relatörios e tabelas // Электронный диск. 2010. 32 (17-12).
4. Опрос британцев свидетельствует, что молодежь чаще испытывает одиночество, чем старшее поколение / BCM—news. Новостной портал [Электронный ресурс] URL: http://mediarevolution.ru/audience/ demography/2421.html (дата обращения: 29.11.2010); В демографической литературе встречаются статистические данные об абсолютном числе и удельном весе одиноких людей. Так, в ряде развитых стран мира (Голландия, Бельгия и др.) одинокие люди составляют около 30 % населения. В США, по данным на 1999 г., было 21,2 млн. одиноких людей. По сравнению с 1960 г. этот показатель вырос в 3 раза. К 2015 г. к ним, по прогнозам, «присоединяется» еще 10 млн. человек (Более подробно см.: Немов Р. С. Психология: Учебник для студентов высших учебных заведений: в 3 кн., 3-е изд. М.: Вла-дос, 2003. Кн.2. С. 315).
5. Сорокин П. А. Человек. Цивилизация. Общество / общ. ред., сост. и предисл. А. Ю. Согомонов: пер. с англ. М.: Политиздат, 1992. С. 218.
6. Россия станет сырьевым придатком Китая // Ведомости. 2009.12.10 [Электронный ресурс] URL: http:// news.rambler.ru/Russia/head/3999844/ (дата обращения: 28.11.2010); Россия не справится // Ведомости. 2009.12.10. [Электронный ресурс] URL: http://www. vedomosti.ru/newspaper/article/2009/10/12/216003 (дата обращения: 28.11.2010); Шилов С. К середине столетия Сибирь может заговорить по-китайски / Центр Азии // [Электронный ресурс] URL: http:// www.centrasia.ru/newsA.php?st=1175486220 (дата обращения: 28.11.2010); Китайцы в Сибири // Википе-дия [Электронный ресурс] URL: http://ru.wikipedia. org/wiki/ (дата обращения: 28.11.2010).
7. Estatisticas Socials Republic Portugal. Colefäo de relatörios e tabelas // Электронный диск. 2010. 32 (17-12).
