CC BY
113
СОЦИОЛОГИЧЕСКИЕ И ЭКОНОМИЧЕСКИЕ НАУКИ
УДК 31415 Н. А. ТКАЧЁВА
Тюменский государственный нефтегазовый университет
ВЛИЯНИЕ МИГРАЦИИ НА СОЦИАЛЬНУЮ БЕЗОПАСНОСТЬ РЕГИОНА_______________________________
В условиях усложнения международных миграционных процессов важнейшим фактором стабильности выступает сохранение социальной безопасности. В статье рассматриваются особенности миграционных процессов, негативные социально-психологические и социокультурные последствия иммиграции и пути их преодоления. Ключевые слова: социальная безопасность, миграция, этнокультурные противоречия, регулирование миграционных процессов.
Трансформационные процессы, начавшиеся в 90-х гг. прошлого века в России, инициировали внимание исследователей, общественности, представителей органов управления к социальной безопасности в условиях глобализации как к источнику развития отдельного государства и мирового сообщества в целом.
В Концепции национальной безопасности Российской Федерации можно выделить два основных направления деятельности государственных структур: обеспечение национальных интересов и целей при исполнении своих обычных функций; обеспечение национальной безопасности путем выявления и нейтрализации внутренних и внешних угроз. Одной из важнейших характеристик Концепции национальной безопасности РФ является оценка национальных интересов и безопасности во внутренней и внешней областях в их совокупности и во взаимосвязи. Рассмат-
ривая национальные интересы в качестве базового понятия безопасности, следует осознавать, что мощь государства в значительной мере определяется его внутренним социально-политическим состоянием, экономическим потенциалом и социокультурными отношениями. В условиях современных российских реалий особую актуальность приобретают проблемы социальной безопасности жизнедеятельности личности, отдельных групп населения, общества и государства на различных уровнях — федеральном, региональном, местном.
К сожалению, в документах, очерчивающих круг проблем безопасности, практически не уделяется внимания социальной безопасности, более того, не разводятся понятия «общественная безопасность» и «социальная безопасность». Социальная (общественная) безопасность в широком смысле отражает
ОМСКИЙ НАУЧНЫЙ ВЕСТНИК №1 (95) 2011 СОЦИОЛОГИЧЕСКИЕ И ЭКОНОМИЧЕСКИЕ НАУКИ
СОЦИОЛОГИЧСКИЕ И ЭКОНОМИЧЕСКИЕ НАУКИ ОМСКИЙ НАУЧНЫЙ ВЕСТНИК №1 (95) 2011
социальные требования и гарантии предупреждения опасности, угрожающей личности (личная безопасность), обществу (общественная безопасность), отдельной группе (коллективная, групповая безопасность) . Включение в данный контекст безопасности государства совпадает с интерпретацией национальной безопасности в современной ее трактовке.
Можно согласиться с синонимическим рядом понятий «общественное» и «социальное» в том случае, когда социальное обозначает все то, что относится к обществу вообще в отличие от природы. В то же время исследователи подчеркивают, что «социальное» имеет свое содержание и поэтому смешение понятий общественного и социального нецелесообразно» [1, с. 78].
Не вдаваясь в подробный анализ данных категорий, автор поддерживает точку зрения Л.Л. Мехриш-вили о том, что «родовое свойство общественного — взаимодействие, родовая категория социального — деятельное взаимодействие» [2, с. 16]. К.Г. Барбакова конкретизируя понятие «социального», подчеркивает, что «социальное представляет собой ориентацию на активность личности, на взаимодействие групп, личностей, трактуя личность как субъекта исторического действия, как субъекта общественных отношений» [1, с. 79]. Таким образом «социальное» — это категория «субъектного». В данном контексте обеспечение социальной безопасности подразумевает «деятельное взаимодействие» всех субъектов на основе взаимного доверия, отсутствия у взаимодействующих групп агрессивных, злонамеренных действий и равнодушия к социально значимым процессам.
В.В. Колков обращает внимание на то, что в русскоязычной традиции термин «социальная безопасность» наиболее часто употребляется в понимании «обеспечение основ безопасности жизнедеятельности, как отдельного индивида, различных социальных групп, так и всего общества в целом» [3, с. 5]. Этому способствует и прямой перевод англо- и немецкоязычных текстов, где употребляется термин «social security» и, соответственно, «soziale Sicher-heit». В.В. Колков, констатируя двойственное употребление терминов, относящихся к одному понятию, допускает их равнозначное использование. Считаю понятие «социальная безопасность» не только более широким, но и определяющим способ и результат взаимодействия людей друг с другом и с окружающим миром, а «обеспечение безопасности» целесообразно рассматривать как вид социальной деятельности, создающей условия безопасной жизнедеятельности людей. Следовательно, социальная безопасность в целом предполагает обеспечение всего спектра человеческих ценностей, прав и свобод, интересов личности, безопасности и достоинства граждан. Такой подход к пониманию содержания «социальная безопасность», на мой взгляд, важен в практике определения и решения социальных проблем всех групп населения, включая мигрантов.
Сложность перехода России к рыночным отношениям, неблагоприятная демографическая ситуация, ухудшение психологических и нравственных характеристик населения, усиление миграционных потоков ставят в ряд важнейших задач обеспечение социальной безопасности личности как необходимого условия прогрессивного развития современного общества, фактора достижения и сохранения сотрудничества и солидарности. Это означает, что все члены общества, в том числе и мигранты должны найти свое место в сложной механике его функционирования, приняв на себя определенную роль в поддержании его ценностей и институтов. При этом задача обще-ства состоит не
в «искоренении» или «подавлении» носителей иноку-льтурных элементов, но главным образом в поисках средств и путей их интеграции в общество или определения их особой ниши в социальной системе.
Именно через стремление к общественному согласию, основанному на взаимодействии субъектов в процессе целенаправленного формирования сходных ценностей, потребностей, интересов, могут утверждаться социальные отношения, способствующие отказу от конфронтации и ненависти, развитию партнерства среди граждан, независимо от их экономического, политического, социального положения в обществе, этнической принадлежности.
Поскольку одним из источников формирования угроз для личности, региона и государства являются межэтническое противостояние и нарушение этнической идентичности, во многом обусловленные современными миграционными процессами, то определяющим фактором поддержания социальной целостности и социальной солидарности в системе социальной безопасности региона в ситуации усложнения международных миграционных процессов является сохранение этнокультурной безопасности. Именно взаимодействие и взаимовлияние этнических культур, обмен культурными достижениями детерминируют условия развития регионального сообщества.
В современном мире продолжают существовать различные технологии межэтнического взаимодействия и интеграции: наряду с ассимиляцией и деэт-низацией фиксируются процессы этнической аккультурации (в форме бикультуризма, поликультурности). Опыт национальной политики Советского Союза, США доказал неэффективность стратегий «слияний» и «ассимиляции». Мировое сообщество сегодня в большей мере ориентировано на развитие полику-льтурного пространства социального взаимодействия. При анализе этнической аккультурации целесообразно для характеристики межэтнического взаимодействия использовать категорию «этнического комфорта» [4, с. 69 — 70]. Этнический комфорт предполагает характерную для данного сообщества исторически сложившуюся модель оптимальной межэтнической дистанции, которая не препятствует межгруп-повому взаимодействию, обеспечивая при этом целостность и эффективное воспроизводство этнических культур, сохранение этнокультурных идентичностей.
Региональная структура населения и характерные для нее показатели этнического комфорта меняются под влиянием историко-культурных, социальных, политических, экономических факторов. Одной из таких составляющих трансформации этнических структур и дистанций являются миграции. Для Тюменского региона XX век стал периодом интенсивных миграционных перемещений населения, вызванных совокупностью причин: освоением слабозаселенных территорий, индустриализацией, экономической мобилизацией, массовыми депортациями людей по социальному и этническому признакам. Миграционные потоки из европейской части страны в Сибирь, из села в город, а также переселения титульных народов союзных республик приводили в значительной мере к стихийному формированию структуры населения. Стремительное развитие региона способствовало интеграции мигрантов в принимающее сообщество. В то же время активизация миграции привела к формированию новых элементов этнокультурной структуры и стала причиной возникновения новых проблем этнокультурной стабильности.
Неразвитая институциональная организация в сфере национально-культурной политики и регулирова-
нии миграционных потоков в условиях масштабных миграционных процессов на рубеже тысячелетий вызвали напряжение в социально-экономической сфере и сфере межэтнических коммуникаций. В контексте развития иммиграции выделились два типа межэтнических взаимодействий. В первом случае имеет место этническая идентичность переселенцев и коренных жителей; во втором — их этническая разнородность. Негативные социально-психологические и социокультурные последствия возможны в обоих случаях, так как миграция, прежде всего, проявляется в росте нагрузки на экономическую (рынок труда) и социокультурную (рынок потребления услуг) инфраструктуру, что приводит к росту конкуренции. Оценка конкуренции в массовом сознании, как свидетельствуют социологические исследования автора, преломляется сквозь призму межэтнических отношений1.
Несомненно, перемещение в этнически родственную среду несет меньшую угрозу для этнокультурной безопасности региона. Но опыт показывает, что даже в тех случаях, когда регион принимает этнически родственных мигрантов (русскоговорящих), противоречия неизбежны. Неэффективные решения проблем мигрантов ведут к маргинализации больших групп населения, росту конфликтного потенциала в местах прибытия. Сложная процедура оформления гражданства, проблемы с жильем, профессиональная невостребованность и как следствие — социальная неудовлетворенность усугубляются неприятием вмещающего сообщества, которое оценивает не только статусные показатели мигрантов, но и их культурные отличия. Обращает на себя внимание тот факт, что по результатам исследования автора значительная часть респондентов (39%) в малых северных городах негативно оценивает иммигрантов из Украины и Белоруссии, связывая, прежде всего с ними, борьбу за рабочие места.
Идея интеграции иностранцев в российское общество на современном этапе его развития становится все более актуальной из-за увеличивающегося количества лиц, не являющихся гражданами Российской Федерации, но постоянно или длительный период проживающих на ее территории. Предпосылками интеграции мигрантов в полиэтничное сообщество могут служить общее политическое прошлое, получившее продолжение на уровне СНГ и сложившиеся в советский период практики социально-экономического и социокультурного взаимодействия. Как следствие этого, наблюдается относительно незначительная культурная дистанция между странами выезда и прибытия и, следовательно, отсутствие фактора «культурного шока».
В ракурсе темы исследования считаю необходимым акцентировать внимание на рост дистанции, что предопределяется увеличением числа молодых мигрантов из стран Азии с плохим знанием (иногда полным незнанием) русского языка, отсутствием профессиональной подготовки, слабыми представлениями об особенностях культуры, неуважением к традициям принимающего общества, нежеланием адаптироваться. Все чаще регион рассматривается лишь как временный источник доходов. Результаты исследования показывают, не только эксперты, но и население малых северных городов рассматривают отсутствие стремления мигрантов к адаптации как одну из угроз социальной безопасности региона. Автор пришел к выводу, что относительно небольшие социумы с их развитым групповым самосознанием считают угрозу сложившимся традиционным отношениям вполне реальной и связывают ее, прежде всего, с носителями этнических и культурных различий. Возра-
стание культурной дистанцированности от основных жителей, формирование замкнутых этнических общин, распределение мигрантов и коренных жителей по разным сферам приложения труда формирует социальную напряженность в местах повышенной концентрации мигрантов, локальные вспышки этнических конфликтов, рост ксенофобии.
Полагаю, что процесс адаптации предопределяется в значительной мере общественными условиями и социальными механизмами принятия мигрантов. Это, в свою очередь, детерминирует направленность социальных трансформаций молодых людей-иммигрантов.
Сегодня только на территории Тюменской области проживают представители 125 национальностей, среди них — 26 малочисленных народов Севера. Наличие многонационального состава населения, разных социально-культурных традиций и обычаев, рост этнического самосознания — все это требует взвешенного подхода к формированию и реализации национальной и миграционной политики в регионе. Для управления этими процессами в Тюменской области создан Комитет по делам национальностей, функционируют миграционные службы.
Концепция национальной политики и Федеральный закон «О национально-культурной автономии» от 17 июня 1996 года №74-ФЗ, являясь основой легитимизации различных национальных организаций, облегчает адаптацию иммигрантов. Структура и динамика развития национальных объединений отражает уровень самоорганизации национальных общин. В Тюмени наиболее многочисленными и структурированными являются национально-культурные автономии татар, украинцев, немцев, чувашей, азербайджанцев, узбеков. В созданном областном Дворце национальных культур работают отделы: русской, украинской, белорусской, польской, татарской, казахской, чувашской культур, культур кавказских народов, российских немцев, отдел культуры коренных малочисленных народов Севера и полинациональный отдел.
Среди направлений в деятельности этнокультурных объединений выделяются культуроохранные и культуротворческие, образовательные и рекреативные, социальные и правозащитные. Именно такая полнота деятельности этнокультурных объединений, сообществ и общин взаимосвязана с широтой спектра используемых направлений работы, а значит и факторами воздействия на личность [5, с. 35]. Этнокультурные объединения решают не только этнокультурные или конфессиональные вопросы, но и экономические или политические проблемы нетитульного населения региона.
Особое значение, по моему мнению, должно получить такое направление в деятельности национальных общественных объединений, как изучение родного и русского языков. Проблема изучения русского языка вышла за рамки чисто языковой сферы — знание языка является важнейшим условием успешной интеграции иммигрантов в местное сообщество, приобретения профессионального и социального статуса представителями различных этносов, формирования преемственности социокультурных моделей.
Этнокультурные объединения имеют высокий социальный статус. Анализ деятельности этнокультурных организаций позволяет рассматривать их как социальные институты. Являясь общественными добровольными формированиями, они выполняют функцию построения гражданского общества в качестве его составляющих.
Следует признать, что привычный «этнический комфорт», который определяет относительно унифи-
ОМСКИЙ НАУЧНЫЙ ВЕСТНИК №1 (95) 2011 СОЦИОЛОГИЧЕСКИЕ И ЭКОНОМИЧЕСКИЕ НАУКИ
СОЦИОЛОГИЧСКИЕ И ЭКОНОМИЧЕСКИЕ НАУКИ ОМСКИЙ НАУЧНЫЙ ВЕСТНИК №1 (95) 2011
цированная городская среда с преобладанием русскоязычных жителей, нарушается с увеличением доли иноязычного населения. В регионе с развитием миграционных процессов в межнациональных отношениях возник ряд негативных тенденций: радикализация ксенофобских настроений, особенно в молодежной среде; снижение уровня толерантного восприятия межкультурных различий; приверженность патриархальным стратегиям взаимодействия, исключающим компромисс интересов. Миграционные процессы, трансформируя сложившиеся в регионе модели межэтнического взаимодействия, создают угрозу этнокультурной стабильности.
Устойчивая, скоординированная система воздействия на миграционные процессы находится в стадии формирования. Передача значительных полномочий по регулированию миграции правоохранительным органам принесла положительные результаты в более жестком противодействии незаконной миграции, но не изменило миграционную ситуацию в целом. В значительной мере это связано с тем, что органы исполнительной власти региона оказались фактически отстраненными от решения проблем миграции, органами государственной власти не определены приоритеты миграционной политики в регионе.
В этих условиях особое значение приобретает продуманная миграционная политика региона. Следует признать, что «в основе политики в области миграции должны лежать такие принципы, как определение долгосрочных интересов, увязывание политики с соблюдением основных прав человека и создание действующего механизма достижения широкого социального консенсуса» [6, с. 37].
Миграционная политика как фактор социальной безопасности выступает самостоятельным инструментом государственного управления таким сложным социально-демографическим явлением, как миграция населения и вместе с тем она — важная часть социальной политики государства. Мероприятия, предусматривающие решение миграционных проблем, должны быть взаимоувязаны с политикой, осуществляемой в других социальных сферах. Не менее значимым для миграционной политики является стремление государства своевременно разрешать противоречия между несовпадающими или расходящимися интересами мигрантов и принимающего общества.
В разработке региональных стратегий миграционные службы должны ориентироваться на взаимодействие с национальными центрами; национальнокультурные автономии, уделяя большое внимание культурной и просветительской деятельности, должны включать в программные документы положения об интеграции мигрантов в принимающее сообщество. Институализация диаспоральной активности в форме общественных национальных центров позволит реализовать интересы мигрантов в регионе и будет способствовать формированию поликультурности, определяющей перспективы развития региона.
Отсутствие стратегии социокультурного развития российского государства, концепции миграционной политики, нехватка квалифицированных кадров в области регулирования миграции, маргинальное положение мигрантов придают особую значимость становлению социальной работы с иммигрантами. Социальный работник в регулировании социальных аспектов миграции мог бы осуществлять посредничество с учетом интересов сторон, с целью достижения разумного баланса интересов как приезжающей, так и принимающей сторон. Для смягчения трудностей обустрой-
ства и адаптации переселенцев необходимо интегрировать, координировать и объединять усилия самих переселенцев, в том числе через развитие деятельности национально-культурных автономий.
Для интеграции мигрантов в принимающем сообществе оправдано создание на муниципальном уровне Социального миграционного центра. Он должен не только инициировать разработку и реализацию социальных, в том числе образовательных программ, направленных на интегрирование иммигрантов в принимающую среду, на взаимное понимание культур, формирование толерантности, но и осуществлять социальную работу с мигрантами по их натурализации, аккультурации, профессиональной адаптации [7, с. 110]. В этот процесс должны быть вовлечены социальные работники, законодатели, представители общественных организаций, лидеры мигрантов, общественные организации и власти разных уровней. Рассматриваемые в статье социальные механизмы регулирования миграционных процессов позволят создать условия для более эффективного взаимодействия между мигрантами и местным населением, как основы достижения социальной безопасности региона в миграционной сфере.
Примечание
’Автором статьи в 2009 г. проведено социологическое исследование по проблемам внешней миграции, влияния миграционных процессов на развитие региона, особенностям отношений между иммигрантами и членами принимающего сообщества, которое включало анкетный опрос населения. В исследовании приняли участие 1000 респондентов — представители малых городов и поселков юга Тюменской области, Ханты-Мансийского и Ямало-Ненецкого автономных округов.
Библиографический список
1. Искусство управления городом: социальные эксперименты на виртуальном пространстве / К. Г. Барбакова [и др.]. — Курган : Изд-во «Зауралье», 2005. — 271 с.
2. Мехришвили, Л. Л. Социальная политика: концептуальные подходы / Л. Л. Мехришвили. — Тюмень : ТюмГНГУ, 2006. — 226 с.
3. Колков, В. В. Система социальной безопасности в теории социальной работы / В. В. Колков. — М. : Социально-технологический институт, 1998. — Ч. 1. — 143 с.
4. Октябрьская, И. В. Миграция и этнокультурная безопасность / И. В. Октябрьская // Иммиграция иностранной рабочей силы: российский и европейский опыт исследования. — Новосибирск : Изд-во СО РАН, 2003. — С. 65 — 79.
5. Бортникова, Т. Г. Деятельность этнокультурных объединений в свете институализации этнического / Т. Г. Бортникова // Гуманитарные проблемы миграции: социально-правовые аспекты адаптации соотечественников в Тюменской области. — Тюмень : Изд-во «Вектор Бук», 2006. — Ч. III. — С. 31 — 36.
6. Юдина, Т. Н. Трудовая миграция в Россию: выбор стратегического направления / Т. Н. Юдина // Социальная модернизация России: итоги, уроки, перспективы. — М. : Изд-во РГСУ. — 2005. — Т. I. - С. 36-37.
7. Ткачёва, Н. А. Миграционные процессы в регионе и некоторые направления социальной работы с молодыми мигрантами / Н. А. Ткачёва // Гуманитарные проблемы миграции: социальноправовые аспекты адаптации соотечественников в Тюменской области. — Тюмень : Изд-во «Вектор Бук», 2006. — Ч. III. — С. 105- 111.
ТКАЧЁВА Нина Алексеевна, кандидат исторических наук, доцент кафедры «Социальная работа».
Адрес для переписки: e-mail: sr424@mail.ru, kafedra-sr@mail.ru
Статья поступила в редакцию 22.12.2010 г.
© Н. А. Ткачёва
