CC BY
321
О.И. Цыбулевская, Т.В. Касаева
Цыбулевская Ольга Ивановна — доктор юридических наук, профессор кафедры теории права Поволжской академии государственной службы им. ПЛ. Столыпина
Касаева Татьяна Викторовна — кандидат юридических наук, доцент, заведующий кафедрой гражданско-правовых дисциплин Саратовского юридического института МВД России
Социальные факторы правообразования
Обращаясь к социальным факторам правообразования и не ставя целью провести их развернутый анализ (ибо формат работы не позволяет это сделать), кратко обозначим те из них, которые, на наш взгляд, наиболее рельефно проявляют себя. При этом имеем в виду, что, выделяя в каждом конкретном случае основной в данных условиях фактор, надо учитывать действие иных социальных факторов, по- своему значимых. Необходимо учитывать то обстоятельство, что они действуют не разрозненно, а в системе.
Изучение обусловленности законодательства сквозь призму механизма действия социальных факторов выдвигает на первый план проблему классификации этих факторов и выявления имеющихся между ними зависимостей. Социальные факторы правообразования в юридической литературе принято подразделять на основные (внешние), обусловливающие возникновение проблемной ситуации, требующей законодательного регулирования, и обеспечивающие (внутренние), содействующие надлежащему разрешению проблемной ситуации, возникшей под влиянием основных факторов, путем издания нормативного акта. К основным относятся экономический, демографический, национальный, политико-правовой, социокультурный, нравственный ценностно-психологический, географический факторы. К обеспечивающим — организационный, информационный, научный и программирующий1.
Экономический фактор образует центральное и наиболее активное звено системы, что обусловлено его особой природой, выражающей условия требования развития общества. Как указывал К. Маркс, «во все времена государи вынуждены были подчиняться экономическим условиям и никогда не могли предписывать им законы. Как политическое, так и гражданское законодательство всего только выражает, протоколирует требования экономических отношений»2.
В демократическом государстве действует, как правило, целый пакет экономических законов. Главной их целью является обеспечение экономического роста на основе сочетания целевого регулирования экономики органами власти с механизмами складывающегося рынка, привлечения инвестиций в производство и экономическую инфраструктуру, развитие малого предпринимательства, межрегиональной интеграции3.
Одним из социальных источников права является также политика. Субъектами его формирования выступают классы, нации, народности, общественные объединения, реализующие свои коренные интересы через деятельность политических партий и профессиональных политиков. Борьба за власть и сотрудничество в рамках парламентской практики приобретает правовые формы и порождает обусловленную расстановкой политических сил конкретную систему источников права. В этом смысле можно говорить о политико- правовом факторе правообразования.
Правовая политика российского государства в последние годы стала объектом пристального внимания со стороны ученых-правоведов. Особое внимание уделяется правотворческой политике4. Главное различие между социальными факторами правотворческой политики, с одной стороны, и законодательной (правотворческой) деятельности, с другой, — подчеркивает С.В. Поленина, — состоит
1 См.: Поленина С.В. Правотворческая политика // Российская правовая политика: Курс лекций / Под ред. Н.И. Матузова и A.B. Малько. — М., 2003. — С. 183.
2 Маркс К. Сочинения / К. Маркс, Ф. Энгельс. — Т. 4. — С. 112.
3 См.: Ревина С.Н. Теория права и рынок. — Самара, 2008; Экономическая эффективность права: Материалы круглого стола V Международной школы-практикума молодых ученых-юристов (Москва, 26—28 мая 2010 г.) / Отв. ред. Н.Г. Доронина. — М., 2011.
4 См.: Правотворческая политика // Российская правовая политика: Курс лекций / Под ред. Н.И. Матузова и A.B. Малько. — М., 2003; Правотворческая политика в современной России / Под общ. ред. A.B. Малько, Н.В. Исакова, А.П. Мазуренко. — Саратов; Миниральные Воды, 2009; Законотворческая политика субъектов Российской Федерации: проблемы теории и практики: Сборник научных стате по итогам работы круглого стола / Под ред. A.B. Малько. — Пенза, 2010; Правотворческая политика в современной России / Под общ. ред. A.B. Малько, Н.В. Исакова, A.^ Мазуренко. — Саратов; Миниральные Bоды, 2009.
в том, что сама правотворческая политика выступает как один, а именно политико-правовой фактор законодательной(правотворческой)деятельности1.
Данный фактор в идеале призван концентрировать наиболее существенные интересы социальных групп, слоев классов и общества в целом и наряду с другими подсистемами раскрывает роль юридической практики в развитии и совершенствовании законодательства. Нормативные акты и договоры должны точно и своевременно отражать реальные отношения, соответствовать широкому кругу интересов и потребностей общества.
Можно выделить следующие направления воздействия политико-правового фактора: установление стратегии развития законодательства, соответствие нормативных актов и договоров Конституции РФ, формирование единого правового пространства.
Для правового развития России на современном этапе характерны противоречивые тенденции. С одной стороны, политические и экономические преобразования привели к бурному разрастанию правового массива, с другой, накопление нормативно-правового материала сопровождается ухудшением его качества и ослаблением эффективности действия законов. Процессы правотворчества и правоприменения отличаются хаотичностью, действия законодательных и исполнительных органов власти — недостаточной согласованностью. По мнению С.В. Полениной, дефектами современного законодательства являются бессистемность, внутренняя противоречивость, излишняя многочисленность нормативных актов2. Главная проблема заключается не в количестве нормативных актов и договоров, а в том, чтобы они были увязаны в единую систему.
В научной литературе справедливо отмечается, что в России пока нет полноценной правовой политики, ибо нет единого правового пространства; решения подчас принимаются скоропалительно, непоследовательно, спонтанно; отсутствует мониторинг всего позитивного и негативного в развитии регионального законодательства; власть «плетется» в хвосте событий, работает не с причинами, а со следствием, не успевает за ситуацией (хотя настоящая политика связана с опережением обстоятельств, с предвидением новых «ходов» реальности, предполагает научное прогнозирование)3.
Между тем создание правового государства и формирование гражданского общества невозможно без отлаженного механизма обеспечения должной эффективности правового регулирования. Политическая реформа и экономические преобразования выдвинули на первый план не только проблему формирования, но и исполнения законов и нормативных договоров.
Несмотря на многообразие подходов к данной проблеме, направленность и уровень научных дискуссий не до конца «высветили» спектр существующих вопросов. Необходим развернутый и глубокий анализ факторов, значимо влияющих на эффективность механизма правового регулирования, а также создание системы целенаправленных мер по ее повышению.
В правотворчестве должны найти отражение такие аспекты жизнедеятельности, как национальная и местная бытовая специфика, обычаи и традиции населения, религиозные верования. Данные обстоятельства также являются социальными факторами правообразования.
Учет национальной специфики, местных особенностей имеет принципиальное значение для развития права субъектов Российской Федерации. Игнорирование правового культурного наследия и ценностей традиционной правовой культуры недопустимо.
Правовая реформа, имея целью создание адекватной современному состоянию Российского государства правовой системы, должна способствовать целенаправленному формированию особенностей, придающих специфическую форму географическим территориальным частям России.
Первые шаги по применению элементов традиционного законодательства, в частности, на уровне местного самоуправления сделаны. Исследование показало, что национальный фактор правообразования в различных регионах страны проявляется неодинаково. Его воздействие на принятие и содержание нормативных актов и договоров Республики Мордовия не столь сильно, как, например, в республиках Адыгея, Алтай, Башкортостан, Коми, Саха (Якутия), Ханты-Мансийском автономном округе4.
Речь идет, прежде всего, о закреплении в законодательстве прав духовно-культурного профиля: право на свободное пользование родным языком, на получение образования на родном языке, на сохранение и преумножение культурных богатств соответствующего этноса, на сохранение и развитие духовных обычаев. Но, как справедливо отмечается в литературе, надлежит обратить внимание на то,
1 См.: Поленина С.В. Правотворческая политика // Российская правовая политика: Курс лекций / Под ред. Н.И. Матузова и A.B. Малько. — М., 2003. — С. 183.
2 См.: Поленина С.В. Общая теория права об оптимизации количественных и качественных параметров законов // Правовая политика и правовая жизнь. — 2002. — № 1. — С. 30.
3 См.: Малько А.В. Современная российская правовая политика и правовая жизнь // Правовая политика и правовая жизнь. — 2000. — Ноябрь. — С. 17.
4 См. подробно: Буянкина С.В. Социальная обусловленность законодательной деятельности субъектов Российской Федерации (по материалам Респ. Мордовия) / Под ред. С.В. Полениной. — Саранск, 2003. — С. 102.
что все подобные возможности связываются с правами гражданина, но никак не превращаются в его обязанности1.
Следует согласиться с С.В. Полениной, что преувеличение роли национального фактора в законотворчестве, превращение его в некий безусловный приоритет при решении проблемных ситуаций, нуждающихся в законодательной регламентации, так же социально опасно, как и умаление его значения2.
С.А. Авакьян также обращает внимание на данное обстоятельство. «Печальный опыт регионов России показывает, что чрезмерное увлечение национальным фактором, да еще в сочетании с религиозным, применительно к статусу личности ведет к отказу от ранее обретенных культурных достижений, а то и к возврату на позиции средневековой обрядности, к формированию неприятия, а то и ненависти в отношении той культуры, которая пришла от соседей»3. Насильственное насаждение национальной духовности и национальных обычаев недопустимо.
«Для того, чтобы обеспечить действительно устойчивое существование человеческого сообщества, необходимо опираться на новое многополярное и многоукладное устройство мира. При этом религиозные или иные традиционные модели должны быть учтены при формировании общей цивилизационной картины. Настало время вернуть обществу понимание религии, как глубочайшего пласта человеческой культуры»4.
Религиозный фактор всегда играл и играет по настоящее время в многоконфессиональной России не последнюю роль, его никогда нельзя полностью исключать ввиду полиэтничности нашего общества. Это видно при возникновении острых конфликтов, даже тогда, когда религиозный фактор не выступает на первый план. Сегодня опасности для России, связанные с изменением ее культурно-религиозного типа, более или менее очевидны. В условиях, когда конфессиональный состав некоторых российских регионов, в том числе Дальнего Востока, быстро меняется, проблема становится политической. Но если мы хотим их избежать или уменьшить их отрицательные последствия, необходимо найти «волшебную формулу», проясняющую смысл исторического, государственнокультурного синтеза. Такая формула, предполагающая, возможно, государственно-правовое оформление четко обозначенных двусторонних отношений между государством и организованными конфессиями, — «первый этаж», на котором должна выстраиваться конструкция федеративных и межэтнических отношений. Можно даже сказать, что права всех конфессий и всех этносов могут быть надежно защищены лишь при стабильном, исторически обоснованном государственноцерковном синтезе5.
С.Ю Наумов верно отмечает, что православие искони играло и в известной мере продолжает сегодня играть роль системообразующей для государства и общества квазисоциальной доктрины. Для менталитета как российских атеистов, так и верующих большинства конфессий характерно традиционалистское отношение к православию. Его можно сравнить с отношением к родной природе, родному языку, поведенческим стереотипам граждан.
Российское православие и российский ислам и впредь будут рассматриваться государством как государственные институты, ответственные за политико-воспитательную работу с населением, за социализацию молодежи и профилактику правонарушений6. История укрепляющихся иноверных конфессий не связана органически с основным руслом истории национального русского государства, при этом, разумеется, что представители этих конфессий, да и соответствующие церкви и общины, в целом могут быть патриотами ничуть не меньше.
В подтверждение приведенному высказыванию С.В. Буянкина отмечает, что в Республике Мордовии действуют две традиционные конфессии: православие и ислам (фактически Республика воспринимается как христианский регион). Обе преобладающие мировые религии толерантны по отношению друг к другу, конфликтов на религиозной почве не наблюдается. Процесс христианизации складывался исторически. Православие распространялось взамен язычеству и стимулировалось социально-экономическими рычагами. В результате, в Мордовии существует своего рода сплав правосла-
1 См.: Гайдеров A.A. Традиционные и религиозные факторы в формировании правовой системы России: Автореф. дис... канд. юрид. наук. — М., 2002. — С. 18.
2 См.: Поленина С.В. Социальные аспекты законодательной деятельности // Советское государство и право. — 1981. — № 11. — С. 8—9.
3 Аавкьян С.А. Национальный вопрос и государственное строительство: проблемы России и опыт зарубежных стран // Материалы конференции. Москва, 27—28 апреля 2000 года. — М., 2000. — С. 10.
4 Кирилл, митрополит Смоленский и Калининградский. Либеральный стандарт: угроза миру и свободе // Церковный вестник. — 2004. — № 1 —2. — С. 11.
5 См.: СалминА.М. О некоторых проблемах самоопределения и взаимодействия исполнительной и законодательной властей в Российской Федерации // Полис. — 1996. — № 1. — С. 17.
6 См.: Наумов С.Ю. Православие и российская государственность: история и современность // Религиозный фактор в процессе становления гражданского общества в современной России: Сборник научных трудов. — Саратов, 2004. — С. 10.
вия (христианства) и язычества. Тем не менее доминирование православного христианства, положительный фактор для развития государства и в культурном, и в нравственных аспектах1.
М.И. Одинцов по этому поводу пишет, что государство должно защищать не только свою территорию и границы, недра, воздушное и водное пространство, но и свое, веками складывающееся «духовное пространство». Для народов России в этом пространстве существенную роль играют национальные религии и церкви, зачастую являющиеся скрепой их прошлого, настоящего и будущего. И потому защита национальной религии, или Церкви, есть защита наций и народов, государства и общества. «В противном случае, — прогнозирует ученый-религиовед, — возрастает риск денационализации, превращение народов в «население», которое не ощущает связи с предшествующими поколениями, не считает себя частью национальной общности и не ставит перед собой задачи продолжения национальной истории в будущем. Удел такого населения один — вслед за распадом национального суверенного государства, колонизация территории и последующее (небытие, забвение) во вновь пришедших народах»2.
Сохранение традиционных духовных основ российского общества в условиях глобализационного слома устоявшихся русел цивилизации — одна из наиболее актуальных стратегий правового развития. «В России право и мораль, политика и нравственность, традиционно признавались понятиями близкими и соотносимыми. Во всяком случае, их взаимосвязь была декларируемым идеалом и целью»3.
Между тем все чаще сегодня звучат предостережения о том, что отход от закрепленного в статье 14 Конституции РФ принципа светскости нашего государства может серьезно подорвать и без того весьма хрупкое единство российского общества. Поэтому трактовка национальной идентичности населения страны, прежде всего, через призму религиозной принадлежности чрезвычайно опасна.
Российское право имея свои собственные исторические, социально-политические, духовные, национальные основы всегда было и остается самобытным, уникальным, самостоятельным правом, тесно взаимодействующим с романо-германским, англо-саксонским и другими правовыми семьями. Российская правовая традиция и основанная на ней российская правовая система по своей природе — явления не этнографические, то есть они не определяются национальным законодательством. Они — явления российской культуры, имеющие самые различные духовные и материальные источники: западные, восточные, эллинские, римские, семитские, тюркские и т. д., которые, сплавляясь в этом огромном духовном потоке, сохраняют, однако, исходный духовный стержень, делающий ее неповторимой по сравнению с другими культурами (цивилизациями)4.
«Право есть результат народной жизни. Чем ближе правовед к юридическому быту своего народа... тем ближе и адекватнее реальной правовой жизни будут его правовые идеи, суждения, модели»5.
Вместе с другими социальными основаниями права (экономикой, политикой, религией, идеологией, культурой) мораль являет собой тот фон, среду, которая предопределяет появление, осуществление и изменение норм права. Рассмотренная под иным углом зрения мораль выступает как причина, условие, определяющее процесс формирования права. Нравственные и правовые ценности (жизнь человека, его права и свободы, достоинство, безопасность) выступающие механизмом согласования конкурирующих интересов, мощной интегрирующей силой, способной преодолеть возникающие противоречия и конфликты, являются правообразующими факторами и должны находить отражение в законодательстве6.
Субъект (любая развивающаяся личность) входит в сферу нравственного бытия. Гегель, определяя нравственное бытие, рассматривает его как «непосредственное, действительное бытие»7. При этом действительное нравственное бытие неоднородно. Но индивидуум, входя в него, можно сказать, впитывает это бытие, формулирует свои нравственные начала и отношение ко всему, что его окружает.
1 См.: Буянкина С.В. Социальная обусловленность законодательной деятельности субъектов Российской Федерации: (по материалам Респ. Мордовия) / Под ред. С.В. Полениной. — Саранск, 2003. — С. 102.
2 Одинцов М.И. Вероисповедные реформы в России; идеи, политика, итоги (1985—1997 г.) // Российское законодательство о свободе совести в 80-х — 90-х гг. XX в.: Теоретические споры, реформирование правовых основ, практическая реализация законодательных актов. — М., 1999. — С. 25—26.
3 Послание Федеральному Собранию Российской Федерации. Текст выступления Президента РФ Владимира Путина перед депутатами Федерального Собрания в Кремле 25 апреля 2005 года // Российская газета. — 2005. — 26 апреля.
4 См.: Синюков В.Н. К вопросу о российской правовой доктрине в XXI веке / В.Н. Синюков, Т.В. Синюкова // Вопросы теории государства и права: новые идеи и подходы: Межвузовский сборник научных трудов / Под. ред М.И. Байтина. — Саратов, 2000. — Вып. 2 (11). — С. 56.
5 Овчинников А.И. Правовое мышление: теоретико-методологический анализ. — Ростов-на-Дону, 2003. — С. 280.
6 См.: Цыбулевская О.И. Нравственные основания современного российского права: Автореф. дис... д-ра юрид. наук. — Саратов, 2004. — С. 10.
7 См.: Гегель Г.В.Ф. Работы разных лет. — М., 1971. — Т. 2.
Моральный фактор оказывает воздействие на правообразовательный процесс на всех этапах его развития, подлежит учету при разработке научной концепции будущего правового акта, при подготовке законопроекта официальными структурами. Именно под влиянием морали складывается нравственная и правовая культура участников процесса законотворчества, в том числе депутатов, граждан и должностных лиц.
Источники права формируются и совершенствуются под исторически непрерывным «прессингом» со стороны морали. Именно она определяет нравственный потенциал и легитимность действующих правовых норм. Мораль выглядит достаточно мощным и социально чувствительным резервуаром, из которого черпаются возможности для совершенствования источников права. Дело в том, что так называемых нравственно безразличных правовых норм в источниках права гораздо меньше, чем норм, имеющих свои нравственные аналоги. И это позволяет данным системам социального регулирования параллельно развиваться на отношениях «ревнивой» конкуренции и поддержки друг друга1.
Свое проявление моральный фактор находит в принципах и установках правовой политики относительно главных сторон развития федерального законодательства и законодательства субъектов Федерации, его отраслей, подотраслей и институтов. В числе других социальных факторов нравственность оказывает непосредственное воздействие на формирование комплексных образований в системе законодательства2.
Нравственная природа права проявляется в его социальном назначении, функциях и принципах, выступает активным инструментом преобразования общества, достижения социальной солидарности на основе поддержания моральных приоритетов. Если общество признает и принимает эти ценности и нормы, тогда оно в наибольшей степени обеспечивает человеку раскрытие его потенции как существа разумного и морального и свободного3.
В общей классификации источников права правосознание — особая разновидность социальных факторов правообразования или источников права. Правосознание на уровне протоправа фокусирует в себе весь социально и государственно-значимый спектр человеческих потребностей, возведение в ранг интересов. В нем экономическое, политическое и нравственное содержание приобретает форму юридических идей и мотивов деятельности4. Отражение в сфере общественного и индивидуального сознания экономических, политических, нравственных проблем может со временем приобретать правовую направленность, выливаться в юридические понятия, идеи, требования. При этом, как справедливо подмечено, необходимо помнить, что идеологическим и психологическим фактором формирования права служит не только правосознание, но и другие формы общественного сознания, в особенности политические, моральные, экономические взгляды, предопределяющие содержание правовых требований.
Существует жесткая привязка механизма юридического регулирования к правосознанию. Правосознание являет себя как непосредственный идейный, идеологический источник позитивного права, играя огромную роль в правообразовании: так или иначе, следуя за потребностями общественной практики, наиболее значимыми социальными противоречиями, тенденциями; интерпретируя, преломляя их через свои культурные коды, субъекты правосознания и правотворчества выделяют, отбирают соответствующие отношения, выковывают естественно-правовые принципы и поведенческие модели, которые, с одной стороны, целесообразны, необходимы с точки зрения социума (группы, индивида), с другой — подлежат законодательной регламентации, обязательному юридическому оформлению и охране5.
В процессе взаимодействия индивидов, в результате диалектического сплетения, углубления взаимосвязи и взаимообогащения достигается органическое единство человеческих воль — основа права6. Именно система взаимодействия индивидов лежит в основе правового регулирования, а не наоборот. Алгоритм поиска баланса сталкивающихся или конкурирующих интересов определяется механизмом их согласования — системой логически сменяющих друг друга операционных действий, направленных на достижение соответствия признанным в данном сообществе принципам права и моральным ценностям компромиссного решения как основы признания истинности правовой новеллы.
1 См.: Вопленко Н.Н. Источники и формы права: Учебное пособие. — Волгоград, 2004. — С. 33.
2 Об этом см.: Милушин М.И. Формирование комплексных образований в системе законодательства Российской Федерации: Автореф. дис... канд. юрид. наук. — М., 2003.
3 См.: Цыбулевская О.И. Нравственные основания современного российского права: Автореф. дис... д-ра юрид. наук. — Саратов, 2004. — С. 11.
4 См.: Вопленко Н.Н. Источники и формы права: Учебное пособие. — Волгоград, 2004. — С. 31.
5 См.: Касаткин С.Н. Общее понятие права в контексте правового сознания // Вестник Волжского университета им. В.Н. Татищева. — Серия: Юриспруденция. — Тольятти, 2001. — Вып. 16. — С. 25.
6 См.: Гегель Г.В.Ф. Рабаты разных лет. — М., 1971. — Т. 2. — С. 27—28. См. также: Соколова А.А. Социальные аспекты правообразования. — Минск, 2003; Трофимов В.В. Правообразование в современном обществе: теоретико-методологический аспект / Под ред. Н.А. Придворова. — Саратов, 2009.
Праву той или иной силы на власть должна корреспондировать ее обязанность быть надлежащим выразителем общей воли. Правовая сфера выступает полем согласования противоположных интересов, а не манипулирования социальной реальностью. Следует согласиться и с тем, что в рамках разделяемой философско-правовой парадигмы в качестве базы формирования общей воли можно предложить принцип справедливости. На основе этого принципа вполне реально определить цели переходного правового развития, отобрать варианты правотворческих решений, которые могут способствовать достижению целей, общих для максимального большинства заинтересованных субъектов, осуществлять поиск сближения общих и частных целей субъектов в процессе принятия правотворческих решений1.
Некоторые ученые относят к социальным источникам и деятельность государства в качестве непосредственной силы, создающей право2. «Можно рассматривать государство, — пишет И.А. Кузнецов, как некий политический источник права, поскольку именно этот институт политической власти непосредственно издает правовые нормы»3.
С данной позицией согласны не все ученые. По мнению Н.Н. Вопленко, причисление к системе социальных источников права правотворческой деятельности государства нарушает единство критерия выделения социальных источников. Дело в том, пишет ученый, и с этим следует согласиться, что такие факторы правообразования, как экономика, политика, социальная структура, идеология и психология, нравственность имеют объективный характер, складываются спонтанно, под воздействием всей совокупности условий общественной жизни. Работа государства и его органов по возведению государственной воли в закон, несмотря на общую обусловленность социальным бытием, имеет вполне конкретный субъективный характер. Она есть творческая, государственно-властная деятельность, характеризующаяся субъективными пристрастиями и возможными ведомственными интересами4.
В заключение необходимо подчеркнуть: проблема учета объективных факторов влияния окружающей социальной действительности на стадии правотворчества с учетом их аксиологической составляющей должна получить актуализацию. Характеристика условий, воздействующих на процесс правообразования, позволяет определить «слабые» звенья в механизме правового регулирования и наметить пути повышения эффективности российского законодательства.
Игнорирование социальной природы права непосредственным образом сказывается на качестве законов, приводит к неэффективности функционирования всех элементов правовой системы.
1 См.: Сорокин В.В. Концепция эволюционного преобразования правовых систем в переходный период. — Барнаул, 2002. — С. 258—259.
2 См.: ШебановА.Ф. Форма советского права. — М., 1968; МицкевичА.В. Формирование права и правотворчество // Правотворчество в СССР. — М., 1974.
3 Кузнецов И.А. Введение в теорию государства и права. — М., 2002. — С. 84.
4 См.: Вопленко Н.Н. Источники и формы права: Учебное пособие. — Волгоград, 2004. — С. 33—34.
