CC BY
62
М.Г. Евстигнеева
СОЦИАЛЬНО-ПСИХОЛОГИЧЕСКИИ ФАКТОР В ЖИЗНИ И ДЕЯТЕЛЬНОСТИ ПРАВОСЛАВНОГО ПРИХОДСКОГО ДУХОВЕНСТВА В 60-е гг. XIX - НАЧАЛЕ XX в.
Рассматриваются некоторые специфические черты самосознания и общественного поведения приходского православного духовенства в переломный период истории русского общества.
Период 60-х гг. XIX - начала XX в. ознаменовался для православного клира серьезными изменениями его социального статуса и условий профессиональной деятельности, что было связано как с законодательными инициативами правительства, так и с бурными общественно-политическими процессами. Социальная политика эпохи Великих реформ в отношении приходского духовенства РПЦ была направлена на ликвидацию его сословного статуса. Согласно «Положению о губернских и уездных земских учреждениях» от 1 января 1864 г. недвижимое имущество, принадлежавшее православному духовенству, могло быть обложено земским налогом. Это означало ликвидацию одной из его сословных привилегий [1]. Закон от 22 мая 1867 г. «Об общих средствах призрения для всего служащего при церквах духовенства» отменял наследование должностей священно- и церковнослужителей [2]. Согласно закону «Об устройстве детей лиц православного духовенства» (от 26 мая 1869 г.) сыновья клириков могли выбрать для себя гражданскую или военную службу [3]. В свою очередь, уже в начале XX в. произошло кардинальное изменение конфессиональной политики Правительства Российской империи: манифестом «Об укреплении начал веротерпимости» (17 апреля 1905 г.) был разрешен свободный переход в любое христианское исповедание. Это ставило православный клир в условия достаточно жесткой конкуренции с миссионерами католической и евангелическо-лютеранской церквей, а также различных направлений старообрядчества и сектантства. Наконец, сильное распространение в 1900-е гг. марксистской идеологии и атеизма накладывало негативный отпечаток на условия деятельности Русской православной церкви. Было ли приходское духовенство РПЦ психологически готово ко всем этим коллизиям, как проходил процесс его адаптации в этих новых условиях? В настоящей статье предпринимается попытка анализа на материалах Владимирской губернии некоторых социально-психологических проблем, с которыми сталкивался православный клир в связи с указанными изменениями. Следует отметить, что в дореволюционной и современной историографии РПЦ периода 60-х гг. XIX - начала XX в. имеет место освещение социально-психологического фактора жизни священнослужителей [4, 5], однако рассматриваемые ниже аспекты ранее специально не изучались.
Отмена налоговых привилегий православного клира обусловила необходимость становления у него принципиально нового правосознания, сущность которого должна была состоять в признании демократизации имущественных прав в качестве должного, закономерного. Ходатайства ряда представителей приходского духовенства Владимирской губернии об отмене налогообложения принадлежащих им земельных участков,
направленные губернатору и губернскому земскому собранию, дают некоторое представление о характере их правосознания. Одни прошения о снятии налога аргументированы необходимостью восстановления законности: по мнению их авторов, принадлежавшее им имущество не подходило ни под одну из налогооблагаемых категорий. Некоторые же другие ходатайства аргументированы субъективными представлениями их авторов - священников - о «должном» отношении общественности к духовенству. Необходимо заметить, что развитию таких представлений способствовало отсутствие в законодательстве о налогообложении, в частности во «Временных правилах для земских учреждений по делам о земских повинностях, народном продовольствии и общественном призрении» от 1 января 1864 г., пункта об обязательном обложении земским налогом, в связи с чем данный момент оставлялся на усмотрение губернских земских управ [6].
Рассматриваемое ниже ходатайство владимирскому губернатору благочинного церквей г. Шуи В. Несмеянова (1903 г.), по нашему мнению, наиболее показательно для понимания основной проблемы становления полноценного правосознания у приходского духовенства. Здесь нашла свое отражение одна из важнейших характеристик ментальности российского населения (присущая ему и в рассматриваемый период), заключающаяся в преобладании моральных представлений над правосознанием, что выражается в том, что любое действие властей оценивается с точки зрения его справедливости, морали [7. С. 170].
В. Несмеянов апеллировал к истории Русской православной церкви, указав, что, «не говоря о православном нашем правительстве, некогда сами монголы оказали духовенству покоренной ими России внимание и уважение освобождением его от всяких налогов» [8. Л. 5 об.]. Ввиду этого налогообложение Шуйским уездным земством собственности клириков рассматривалось благочинным в качестве следствия отсутствия у земцев «сыновнего отношения к духовенству» [8. Л. 5 об.], которым, очевидно, по мнению этого протоиерея, они должны руководствоваться при принятии решений в его отношении. Таким образом, характер своей профессии
B. Несмеянов рассматривал как весомый аргумент в пользу «особого» отношения властей к клирикам. Именно это, на наш взгляд, являлось основным ментально обусловленным препятствием становления полноценного правосознания клириков.
В эпоху Великих реформ все население Российской империи стало субъектом гражданского права [9.
C. 39]. Очевидно, именно этот факт дал исследователям правовых представлений в менталитете российского населения возможность утверждать, что «после реформ Александра II в стране бурно и активно зарождались
предпосылки здорового и творческого правосознания граждан, принадлежащих ко всем сословиям» [10.
С. 15]. Однако та социальная изоляция, в которой оказался православный клир в результате европеизации российского общества, на наш взгляд, негативно влияла на возможность становления у него такого правосознания [11. С. 372].
Специалист по истории РПЦ в период Великих реформ С.В. Римский отмечает, что приходское духовенство «тянулось к образованному обществу - дворянам, чиновникам, но не встречало отношения к себе как к равным» [12. С. 35]. Постоянное пренебрежение и, возможно, даже презрение со стороны представителей этих социальных слоев к клирикам вели к снижению самооценки последних, к страху перед «сильными мира сего». В результате они осознанно или неосознанно видели равных себе лишь в представителях городских и сельских низов. О последнем наглядно свидетельствуют данные об исковых делах причтов ряда церквей Владимирской губернии к соседним землевладельцам, в которых священники заявляли свои права на те или иные земельные участки [13. Д. 273. Л. 6, 22, 89 об.; Д. 279. Л. 11, 88 об; Д. 304. Л. 1, 55, 67, 81; Д. 341, Л. 6; Д. 356. Л. 2, 9, 37, 81 об., 123; Д. 527. Л. 1 об., 10, 39; Д. 538. Л. 13 об., 17, 73, 171; Д. 541. Л. 10, 76, 93, 104, 151; Д. 575. Л. 102, 129, 184 об., 197, 225; Д. 602, Л. 16; Д. 650, Л. 92 об., 216, 255 об.]. Анализ социального состава ответчиков обнаружил, что в «земельные конфликты» духовенство вступало исключительно с представителями городских и сельских низов - с крестьянами, мещанами, отставными солдатами, которые особенно крупными землевладельцами не были и быть не могли.
Следует отметить, что и в других сферах духовенство склонно было отстаивать свои права только во взаимоотношениях с представителями указанных социальных слоев. Так, Д.И. Ростиславов отмечал, что при оплате треб «в домах мещан, отставных солдат и других лиц так называемого низшего звания... священники просят прибавочки» [4. Т. 1. С. 314].
В эпоху Великих реформ и в пореформенный период некоторая часть православного клира, по всей видимости, перестала «смотреть на себя как на пастырей и учителей, от которых зависело спасение людей» [9. С. 102]. Многие приходские священники теперь стремились к тому, чтобы их сыновья активно использовали новые возможности социализации - поступали в светские учебные заведения, на гражданскую службу. Как это ни парадоксально, но на службе «по гражданскому ведомству» в этот период нередко находились дети тех священнослужителей, которые были наиболее активны и успешны в профессиональной сфере, занимали различные должности в подведомственных епархиальным управлениям структурах, достигли относительного материального благополучия. Так, Д.И. Ростиславов, анализируя особенности социализации молодежи из среды столичного духовенства в 1860-е гг., указал, что «умелые богатые священники и даже дьячки, если только можно, стараются большей частью своих детей вывести в светское звание» [4. Т. 1. С. 8]. Подобная тенденция имела место и в провинции. Например, она весьма ярко обнаружилась в конце XIX в. в семьях приходского духовенства г. Владимира и г. Переяславль-Залесского
Владимирской губернии. [14. Оп. 109. Д. 527. Л. 17 об., 19 об., 95 об., 106 об.; Оп. 111. Д. 1059. Л. 36 об., 37, 38 об., 71 об., 72 об., 129 об.]. Данное явление сами представители приходского духовенства уже в начале XX в. называли «открытым твердым протестом современному церковно-общественному неустройству» [15]. Современные исследователи отмечают, что «выходцы из семей духовенства под влиянием либеральных идей (выделено мной. - М.Е.) не выказывали особой склонности следовать по пути отцов» [11. С. 380]. Так или иначе обе эти точки зрения сводятся к тому, что процесс трансформации российского общества (фактор социальнопсихологического характера) оказал существенное влияние на самосознание и социальное поведение приходского духовенства и его сыновей.
Либерализация конфессиональной политики правительства практически не повлияла на количественные показатели миссионерской активности православного клира Владимирской губернии: проведением так называемых «публичных бесед» со старообрядцами после 17 апреля 1905 г. здесь постоянно занимались те немногочисленные представители приходского духовенства (6 человек), которые и прежде участвовали в данном направлении деятельности. Католики и лютеране во Владимирской губернии были крайне немногочисленны и существенного влияния на местную религиозную ситуацию не оказывали, в связи с чем они, очевидно, не рассматривались местным православным братством в качестве объекта миссии [16].
Одной из причин слабой вовлеченности православного клира в миссионерскую деятельность в этот период могли быть трудности его социально-психологической адаптации в новой религиозной ситуации, когда РПЦ потеряла статус привилегированного религиозного института. Об этом свидетельствует, в частности, тот факт, что даже некоторые из тех православных священнослужителей рассматриваемой губернии, которые принимали особенно активное участие в миссионерской работе местного православного братства, ощущали свою беспомощность в деле «укрепления авторитета» православия и потому возлагали надежды на специальных миссионеров. Весьма показателен в этом отношении случай, произошедший в 1907 г. В этом году священник с. Орехово Покровского уезда Владимирской губернии С. Троицкий, бывший организатором в своем приходе первого на территории епархии кружка мирян-ревнителей православия [17. С. 11, 15] и занимавшийся проведением публичных бесед со старообрядцами, ходатайствовал о назначении крестьянина Н. Сухарева, который «неоднократно выступал защитником православия на беседах с приезжими из Москвы сектантскими миссионерами», помощником миссионера по своему приходу.
Революционная ситуация начала XX в. заставляла приходское духовенство РПЦ практически повсеместно отказываться от тех форм организации миссии, которые были связаны с сотрудничеством с населением, в частности миссионерских кружков мирян-ревнителей православия. Так, за период 1905-1910 гг. на территории Владимирской губернии таких объединений было создано лишь два - в селе Орехово и деревне Ликино Покровского уезда [18. С. 27]. По мнению одного из представителей местного духовенства, священника
К. Твердислова, в условиях того, что «... и устная, и печатная пропаганда разнообразных политических, социальных, религиозных и антирелигиозных доктрин до открытого атеизма включительно, уже успела в той или иной степени поколебать нравственные устои... многих мирян», «создавать приходские организации... это не все ли равно, что содействовать не поднятию приходской жизни, а... еще большему ее упадку?!» [19.
С. 101]. Таким образом, психологическое отношение православного клира к особенностям общественнополитической ситуации начала XX в. способствовало снижению его активности в профессиональной сфере.
О влиянии указанного социально-психологического фактора на профессиональную деятельность духовенства говорит и то, что в период с 1910 г., когда «отголоски» первой русской революции затихли окончательно, на территории Владимирской губернии было создано сравнительно большое число кружков мирян-ревнителей православия - около 40 [20. Л. 4, 5, 6, 8, 11, 13-16, 21, 24, 25, 29, 31; 21. С. 25].
Итак, вышеизложенное свидетельствует о достаточно высокой роли социально-психологического фактора в жизни и деятельности православного клира в новых условиях периода 60-х гг. XIX - начала XX в.
ЛИТЕРАТУРА
1. Полное собрание законов российской империи (ПСЗРИ). Собрание II. Т. 39. СПб., 1867. № 40457.
2. ПСЗРИ. II. Т. 42. СПб., 1871. № 44775.
3. ПСЗРИ. II. Т. 44. СПб., 1873. № 47318.
4. Ростиславов Д.И. О православном белом и черном духовенстве. Лейпциг, 1866.
5. Леонтьева Т.Г. Вера и прогресс: православное сельское духовенство во второй половине XIX - начале XX в. М., 2002.
6. ПСЗРИ. II. Т. 39. СПб., 1867. № 40457.
7. Сергеева А.В. Русские: стереотипы поведения, традиции, ментальность. 3-е изд. М., 2005.
8. Государственный архив Владимирской области (далее ГАВО). Ф. 205. Оп. 3. Д. 35.
9. Миронов Б.Н. Социальная история России периода империи. СПб., 2003. Т. 2.
10. Воловикова М.И. Нравственно-правовые представления в российском менталитете // Психологический журнал. 2004. Т. 25, № 5.
11. Смолич И.К. История русской церкви. М., 1996. Кн. 8, ч. 1.
12. Римский С.В. Церковная реформа Александра II // Вопросы истории. 1996. № 4.
13. ГАВО. Ф. 108. Оп. 1.
14. ГАВО. Ф. 556.
15. О церковной реформе // Церковная реформа: Сборник статей духовной и светской периодики по вопросу о реформе / Сост. И.В. Преображенский. СПб., 1905. С. 525.
16. Тихонов А.К. Взаимоотношения Православной церкви с иноверческими исповеданиями во Владимирской губернии на рубеже XIX-XX вв. // Материалы областной краеведческой конференции (19 мая 2000 г.). Владимир, 2001.
17. Отчет о деятельности православного Братства св. Благоверного князя Александра Невского за 1905-1906 гг. Вязники, 1907.
18. Отчет о деятельности православного Братства св. Благоверного князя Александра Невского за 1905-1906 гг. Владимир, 1911. С. 27.
19. Владимирские епархиальные ведомости. 1906. № 6.
20. ГАВО. Ф. 534. Оп. 1. Д. 40. Л. 4, 5, 6, 8, 11-16, 21, 24, 25, 29, 31.
21. Отчет о деятельности православного Братства св. Благоверного Великого князя Александра Невского за 1913-1914 годы. Владимир, 1915. Статья представлена научной редакцией «История» 9 сентября 2007 г.
