CC BY
861. Ozhegov S.I. Slovar' russkogo yazyka: Ok. 53 000 slov / Pod obshch. red. L.I. Skvorcova. M.: OOO «Izdatel'stvo Oniks: OOO «Izdatel'stvo «Mir i Obrazovanie», 2007. 640 s.
2. Bazylev B.T. YUridicheskaya otvetstvennost' (teoreticheskie voprosy). Krasnoyarsk: Izd-vo Krasnoyarskogo universiteta, 1985. 120 s.
3. Bratus' S.N. YUridicheskaya otvetstvennost' i zakonnost'. M.: YUridicheskaya literatura, 1976. 215 s.
4. Samoshchenko I.S. Ohrana rezhima zakonnosti Sovetskim gosudarstvom. M.: Gosyurizdat, 1960. 199 s.
5. Hachaturov R.L., Lipinskij D.A. Obshchaya teoriya yuridicheskoj otvetstvennosti: Monografiya. SPb.: Izdatel'stvo R. Aslanova «Yuridicheskij centr Press», 2007. 950 s.
6. Lipinskij D.A., Musatkina A.A. YUridicheskaya otvetstvennost', sankcii i mery zashchity. Samara, 2011. 139 s.
7. Alekseev S.S. Obshchaya teoriya prava. M.: Prospekt, 2008. 576 s.
8. Bajtin M.I. Sushchnost' prava (Sovremennoe normativnoe pravoponimanie na grani dvuh vekov). Saratov, 2001. 416 s.
9. Kurylev S.V. O strukture pravovoj normy // Trudy Irkutskogo gosudarstvennogo universiteta. 1958. T. XXVII. Vyp. 4. S. 172-179.
10. Tomashevskij N.P. O strukture pravovoj normy i klassifikacii ee elementov // Voprosy obshchej teorii prava. M.: Gosyurizdat, 1960. 340 s.
11. CHerdancev A.F. Specializaciya i struktura norm prava // pravovedenie. 1970. № 1. S. 41-49.
12. Pigolkin A.S. Normy sovetskogo prava i ih tolkovanie: Avtoreferat diss. ... kand. yurid. nauk. M., 1962. 18 s.
13. Petrova G.O. Norma i pravootnoshenie - sredstva ugolovno-pravovogo regulirovaniya. N. Novgorod, 1999. 192 s.
14. Bazylev B.T. Sushchnost' sankcij v sovetskom prave // Pravovedenie. 1976. № 5. S. 32-38.
15. Lejst O.E. Sankciya i otvetstvennost' po sovetskomu pravu (teoreticheskie problemy). M.: Izd-vo MGU, 1981. 240 s.
16. Gogin A.A. Teoretiko-pravovye voprosy nalogovoj otvetstvennosti: Avtoref. dis. ... kand. yurid. nauk. Saratov, 2002. 21 s.
17. Pigolkin A.S. Normy sovetskogo socialisticheskogo prava i ih struktura // Voprosy obshchej teorii sovetskogo prava. M., 1960. S. 185-189.
18. Satina E.A. Osnovnye aspekty pravovogo sankcionirovaniya: Avtoref. diss. ... kand. yurid. nauk. Tambov, 2001. 28 s.
19. Nedbajlo P.E. Primenenie sovetskih pravovyh norm. M.: YUridicheskaya literatura, 1960. 511 s.
20. El'kind P.S. Celi i sredstva ih dostizheniya v sovetskom ugolovno-processual'nom prave. M., 1976. 142 s.
21. Musatkina A.A. Glava 3. Ponyatie i vidy sankcij norm prava // YUridicheskaya otvetstvennost': istoriya i sovremennost'. Tol'yatti: TGU, 2014.
22. Musatkina A.A. K voprosu o ponyatii mer zashchity // Vektor nauki TGU. 2010. № 1 (11). S. 124-129.
23. Zabolotskih E.M. Municipal'no-pravovye sankcii kak forma vyrazheniya otvetstvennosti v sisteme mestnogo samoupravleniya: Avtoref. dis. ... kand. yurid. nauk. M., 2007. 24 s.
24. Kolosova N.M. Teoriya konstitucionnoj otvetstvennosti: priroda, osobennosti, struktura: Avtoref. dis. ... d-ra yurid. nauk. M., 2006. 44 s.
25. Chernogor N.N. Problemy otvetstvennosti v teorii municipal'nogo prava i praktike mestnogo samoupravleniya: Avtoref. diss. ... d-ra yurid. nauk. M., 2007. 49 s.
26. Lipinskij D.A., Shishkin A.G. Ponyatie mery yuridicheskoj otvetstvennosti // ZHurnal rossijskogo prava. 2013. № 6. S. 40-49.
27. Vasil'ev P.V. Avtomaticheskie sankcii v Rossijskom prave (teoriya, praktika, tekhnika): Avtoref. dis. ... kand. yurid. nauk. Nizhnij Novgorod, 2014.
28. Shebanov A.F. Forma sovetskogo prava. M., 1968. 216 s.
29. Halfina R.O. Obshchee uchenie o pravootnoshenii. M., 1974. 348 s.
30. Nedbajlo P.E. Sovetskie socialisticheskie pravovye normy. L'vov, 1959. 169 s.
31. Stal'gevich A.K. O krupnyh nedostatkah v sovetskoj yuridicheskoj literature // Sovetskoe gosudarstvo i pravo. 1949. № 1. S. 35-40.
32. Kurylev S.V. Sankciya kak element pravovoj normy // Sovetskoe gosudarstvo i pravo. 1964. № 8. S. 55-60.
33. Mal'ko A.V. YUridicheskie pooshchreniya kak raznovidnost' social'nyh sankcij // Obshchestvennye nauki i sovremennost'. 1998. № 4. S. 76-80.
34. Lipinskij D.A. Pozitivnaya yuridicheskaya otvetstvennost': za i protiv // Pravo i politika. 2005. №№ 11, 12.
35. Levkov A.A. Mery zashchity v rossijskom prave: Dis. ... kand. yurid. nauk. Samara, 2002. 216 s.
36. Aleksandrova A.P. Zashchita social'no-ekonomicheskih prav i svobod: Obshcheteoreticheskij analiz: Avtoreferat dis. ... kand. yurid. nauk. Kazan', 2002. 28 s.
37. Kozhevnikov S.N. Mery zashchity v sovetskom prave: avtoreferat dis. ... kand. yurid. nauk. Sverdlovsk, 1968. 19 s.
38. Babaev V.K., Baranov V.M. Obshchaya teoriya prava. M., 1997. 477 s.
39. Alekseev S.S. Pravovye sredstva: postanovka problemy, ponyatie, klassifikaciya // Sovetskoe gosudarstvo i pravo. 1987. № 6. S. 12-19.
40. Mal'ko A.V., SHundikov K.V. Celi i sredstva v prave. Saratov: Izdatel'stvo SGAP, 2003. 296 s.
41. Kuz'min A.V. Pravovye sredstva pravovosstanovleniya. Ponyatie i priznaki pravovyh sredstv // Theory and Practice of the restoration of rights. 2013. № 1 (1). S. 1-10.
42. Bessolicin A.G. K voprosu o ponyatii mer zashchity // Pravo i politika. 2007. №. 10. S. 12-18.
43. Ardashkin V.D. O prinuzhdenii po sovetskomu pravu // Sovetskoe gosudarstvo i pravo. 1970. № 7. S. 33-39.
МОИСЕЕВ АЛЕКСАНДР ВЛАДИМИРОВИЧ - старший преподаватель кафедры «Конституционное и административное право», Тольяттинский государственный университет (ur63@yandex.ru).
MOISEEV ALEXANDER V. - Senior Lecturer of the chair «Constitutional and administrative law» Togliatti State University.
УДК 348.07
ГРАУР Е.Д.
СОЦИАЛЬНО-ПРАВОВОЙ СТАТУС РУССКОЙ ПРАВОСЛАВНОЙ ЦЕРКОВИ В ПЕРИОД ПЕРЕХОДА ОТ ЦЕНТРАЛИЗОВАННОГО МОСКОВСКОГО ГОСУДАРСТВА
XVII В. К РОССИЙСКОЙ ИМПЕРИИ XVIII В.
Ключевые слова: Русская Православная Церковь, Российское государство, государство и религия, государственное строительство.
В статье произведен историко-правовой анализ социально-правового статуса Русской Православной Церкви в период перехода от централизованного Московского государства XVII века к Российской Империи, созданной Петром Великим. Произведен анализ социально-правовых предпосылок раскола Русской Православной Церкви. Рассмотрено взаимодействие Российского государства и Православной Церкви на всем протяжении освещаемого исторического периода. Исследован широкий спектр исторических и правовых источников. Освещены и проанализированы положения Духовного Регламента 1721 года. Освещены идеологические, институциональные и морально-нравственные аспекты социально-правового статуса Русской Православной Церкви.
GRAUR, ED.
SOCIAL AND LEGAL STATUS OF RUSSIAN ORTHODOX CHURCH IN PERIOD OF TRANSITION FROM A
CENTRALIZED MOSCOW STATE IN 17th CENTURY TO THE RUSSIAN EMPIRE IN THE 18th CENTURY
Keywords: Russian Orthodox Church, the state of Russia, state and religion, state construction.
The article provides a historical and legal analysis of the socio-legal status of the Russian Orthodox Church during the transition from the centralized Moscow state of the 17th century to the Russian Empire created by Peter the Great. The analysis of the socio-legal prerequisites for the split of the Russian Orthodox Church. The interaction of the Russian state and the Orthodox Church throughout the period covered by the historical period is considered. A wide range of historical and legal sources has been investigated. The provisions of the Spiritual Regulation of 1721 are highlighted and analyzed. The ideological, institutional and moral aspects of the socio-legal status of the Russian Orthodox Church are highlighted.
Собирание русских земель Московским княжеством органично сопровождалось этногенезом народности великороссов. Экономическое развитие, культурный и дипломатический прогресс стали причинами роста национального самосознания русской народности. Симбиотический характер развития государства и Православной Церкви закономерно сублимировался в правящих кругах в идею особой религиозно-политической миссии России, как вселенской защитницы Православия [1].
«Москва - третий Рим» - было провозглашено в Московском княжестве. И в разных стратах средневекового русского государства эта концепция была интерпретирована по-своему. Концепция, изначально предложенная Старцем Псковского Трехсвятительского Елеазарова монастыря Филофеем в Послании к великому князю Московскому Василию III, на века обеспечила идеологической и правовой основой экспансию государства Российского во внутренней и внешней политике. Она лоббировала политическое продвижение московских государей, провозглашала государственную структуру, в которой Православная Церковь, органично вплетаясь в Государство Российское, все же занимала подчиненное положение. Она служила идеологической и правовой опорой самодержавия. В русле данной концепции закреплялся принцип абсолютной монархической власти, послушание и верность которой провозглашались основными добродетелями. Однако данные принципы отнюдь не замыкали Россию в самой себе, лишая ее демократических начал. Эта концепция скорее смещала зону историко-политических интересов, провозглашая Русь культурно-политическим центром Европы, а не Востока.
Первоначальный глубокий теологический смысл концепции «Москва - третий Рим» очень скоро был переведен на политико-правовые рельсы. Церковный провиденциализм сменяется морально-политическим обоснованием возвеличивания Московской державы. Уже у Филофея эта идея обретает государственно-прагматические черты. Русское государство, как прибежище единственной подлинно-христианской веры, провозглашается вселенским царством. Данное толкование, обосновавшее властные устремления московских князей, весьма быстро было принято ими и превращено в консервативно-охранительную силу, мощнейший идеологический потенциал которой, во многом, послужил причиной церковного раскола XVII века. В то время, как официальная церковь и государственный аппарат, руководствуясь вышеуказанными принципами, пытались интегрироваться в мировые религиозные и политические сферы, значительная часть народа и духовенства осталась на позициях верности старой традиции.
Были у этой ситуации и правовые предпосылки. Основными сторонниками старообрядчества было мелкое и среднее духовенство, которое после долгих лет смуты отвыкло от каких-либо изменений или преобразований, а новые реформы, наравне с введением новых обрядов и церемоний, требовали радикального изменения привычного уклада жизни. Кроме того, раскол лишь при поверхностном рассмотрении имел черты обрядово-церемониального противостояния. По сути, стоял вопрос о праве на главенство в православном мире. Никон считал, что Русь, дабы иметь большее влияние в культурно-правовой среде и осуществить свою вселенскую миссию, должна находиться в культурно-правовой орбите греческой культуры. Его оппонент Аввакум заявлял, что у Руси свой собственный культурно-правовой путь и внешние заимствования ей не нужны. На кону стояли значительные политико-правовые привилегии. Так, в патриаршей власти было иметь свои приказы, подобные современным государственным учреждениям, а также осуществлять судебной функции с широкой юрисдикцией [2].
Этот инерционный потенциал и породил религиозно-идеологический Раскол, отдававшийся историческим эхом, многими веками после. Концепция «Москва - третий Рим» перешла в стадию стагнации.
Однако в рамках настоящей статьи, представляется интересной историко-правовая динамика данного процесса и его последствия.
В XVII веке Русь - молодое перспективное государство, справедливо претендовавшее на достойное место на мировой политической арене и определявшее новый титул своего лидера -«Царя», берущего свое семантическое и историческое начало в Священной Римской Империи, при этом имеющее в своей структуре государство в государстве - церковную административно-иерархическую систему, отлаженную веками существования и сохранившую свою монолитность во многих исторических испытаниях. Православная Церковь - организация, в XVII веке обладавшая третью всех русских земель, а также Патриаршим судом. Именно эта историческая ситуация явилась основной предпосылкой проведения государством значительных реформ церковных структур. Государство, в лице Михаила Романова, стало основным сторонником преобразований, проводимых Патриархом Никоном, в то же время, придерживаясь собственного интереса - огосударствления Православной Церкви - квинтэссенциальной идеи Византийской идеологии. Политико-правовая реализация данной идеи началась уже при Алексее Михайловиче и достигла политического апогея в период правления Петра Великого, с образованием высшего административного церковного органа - Святейшего Правительствующего Синода. Коллегиальность - основной принцип Синода, которого добивался Петр Первый при его создании, стала залогом окончания Патриаршего периода в истории Русской Православной Церкви, вернее значительного исторического перерыва в судьбе этого церковного института, возобновленного, весьма условно, лишь в ноябре 1917 года.
При всей значительной, как гласной, так и кулуарной критике петровской «Церковной Реформы», ее судьба была заведомо предрешена, так как реформа инициировалась государством, и государство же выступало в ней единственным правомочным арбитром, предсказуемо определявшим это явление, как всемерно положительное. Об уступках, в пользу общественной критики, в данных исторических реалиях не могло быть и речи. Напротив, власть прибегала в основном к аргументам репрессивного характера. Ради исторической справедливости, стоит отметить субъективный и, во многом, спекулятивный характер большинства этой критики, связывавшей несостоятельность церковного управления исключительно с синодальной реформой. Взгляды подобного рода упускают общую парадигмальность Петровских реформ.
Являясь лишь частью коренных, во многом драматических, социальных преобразований, Церковная Реформа испытывала на себе опосредованное влияние других реформ русского Общества. Изменился мир, изменилось общество в целом. Епископы и духовенство ощутили необходимость активных действий по сохранению своей паствы в непростых исторических условиях. Эти условия предъявляли новые требования к пастырской, миссионерской и организационной деятельности Православной Церкви.
Преобразования Петра Великого своим общим вектором имели европеизацию и придание светского характера всей структуре Государства Российского. Однако, следует понимать, что основной целью Петра I в данном направлении была не глубокая реформа Церкви, а упразднение угрозы двоевластия на Руси. И с этой точки зрения, Церковная Реформа своих целей достигла. Духовный Регламент 1721 года, изданный Петром I окончательно превратил Святейший Синод из церковного в государственное учреждение. По мнению В.Н. Латкина, Петр I, стал первым русским государем с действительно самодержавной властью [3]. Воинский устав 1716 года утвердил волю императора в форме указа абсолютным источником позитивного права во всех сферах политической и общественной жизни.
Абсолютистское государство было идеалом для Петра I, в котором основной целью явилось общее благосостояние, основанное на принципах права и разумности. Введение принципа разумности, по мнению С.М. Соловьева, стало причиной резкого разрыва с прошлым [4]. Теократические идеалы уступили протестантской системе политико-правового превосходства государства, которая соответствовала естественно-правовым воззрениям Петра [5].
Церковь являлась самостоятельным институтом и формально не подчинялась государству до Церковной Реформы Петра Великого, которая изменила это устоявшееся, в течение многих
столетий, положение. Так, после смерти Патриарха Адриана, новый Патриарх не был избран, а Митрополит Рязанский и Муромский Стефан был назначен Экзархом Святейшего Патриаршего Престола, блюстителем, администратором и протектором Академии» [6].
Проект Духовной Коллегии и Духовного регламента разрабатывал Феофан Прокопович, перед которым стояла задача объединить естественно-правовые начала и апостольское учение, в частности о том, что власти не от Бога быть не может [7]. Но данный принцип претерпел изменения в регламенте, как исказились столпы византийской теории - идея «симфонии властей» и теория двух мечей. Исконный смысл этих теорий состоял в укреплении идеологически-правового главенства духовного начала (церкви) над государством [8]. Эти принципы многие столетия были идеологически-правовой основой государственно-церковных взаимоотношений. Тот факт, что Феофан Прокопович был епископом, не говорит о том, что Церковь была причастна к созданию Духовного регламента - законодательного акта, определившего ее статус на многие века вперед. Феофан Прокопович четко выполнял прямые указания Петра Великого. В то же время, Русская Православная Церковь - наследница Византийской традиции, не могла добровольно внедрить протестантскую систему государственно-церковных взаимоотношений, поставив у себя во главе административно-правовой орган, подобно консисториям, распространенным у протестантов.
Церковь лишили юридической и экономической независимости. Был восстановлен Монастырский приказ, получивший полномочия управления церковными владениями, посредством светских чиновников приказа. В его ведение перешло решение административных и хозяйственных вопросов. Отдельно стоит обратить внимание на то, что приказ этот был подчинен не церковному руководству, а государственной конторе и юстицколлегии. Церковную казну отныне регулировал Монастырский приказ. Данные действия в значительной степени поколебали хозяйственно-материальные основы деятельности Церкви, при этом, не встретив явного сопротивления с ее стороны. Тем не менее, решением Духовной коллегии от 14.02.1721 года, Монастырский приказ был снова переведен в церковные органы.
Созданная 25.01.1721 года Духовная коллегия, вскоре была переименована в Святейший правительствующий Синод. Заменой патриаршества - Синодом, а боярской думы - Сенатом, Петр гарантировал отсутствие притязаний на власть со стороны этих двух основных направлений. Церковь стала частью государственного аппарата Руси, что было позже дополнительно закреплено в «Своде законов Российской Империи» - законодательном акте 1832 года [9].
Определение, данное Духовной коллегии в Духовном регламенте 1721 года, основной характеристикой называет управление Церковью по коллегиальному принципу, сродни делам правительственным. Отдельно подчеркивается радикальное различие между Синодом и прежними Соборами, указывается, что то были временные организации, а Синод - создан на века. Прообразами Синода в Духовном регламенте представляются афинский Ареопаг и Иерусалимский Синедрион. При этом, на более современный и очевидный прототип -протестантские консистории документ не ссылался. Регламент подчеркивал исключительно государственный характер данного органа, подчиняющегося державному монарху и «от него установленного». Так монарх стал по статусу выше Синода и выступал его судьей [10].
Три части составляли Духовный Регламент 1721 года. Первая объясняла причины замены Патриаршества Синодом, так называемые «вины». Среди вин, названы больший авторитет коллегиального решения, неподверженность недостаткам отдельного человека. Но основной для понимания сути ситуации является седьмая вина, которая исключает ситуацию, при которой простой народ, не понимающий основ государственного управления, воспринимает единоличного руководителя Церкви - Патриарха, как второго государя, что снижает авторитет монарха -самодержца. Данная позиция находит подтверждение у Е.Е. Голубинского, который считал, что население видело в Патриархе не второго государя, но лицо, по статусу, государя превосходящее, что выставляло светского монарха в невыгодном свете [11]. Свидетельствами тому были конфликт между первым Царем из династии Романовых - Алексеем и Патриархом Никоном, а также Соловецкий бунт. Так, Никон был сторонником параллелизма светской и духовной властей, при котором власть духовная сравнивалась с солнцем, а светская с месяцем и как солнце преобладает над месяцем, так священная (духовная) власть выше светской [12].
И подход Никона, и внедренный Петром Великим порядок - противоречили византийской теории «Симфонии властей», основным принципом которой было невмешательство одной власти
в юрисдикцию другой, который провозгласил еще Византийский император Константин [13, с. 291]. Во второй части регламента, освещаются категории дел, подлежащих юрисдикции Духовной коллегии. Они подразделялись на общие и собственные. При анализе данных категорий дел, становится явной основная задача Духовной Коллегии - просветительская деятельность. Таким образом, Синод можно назвать министерством народного просвещения. В третьей части регламента определяется состав и порядок работы Духовной коллегии. Весь состав членов Синода, вплоть до председателя назначались монархом. Кроме того, в 1722 году был внедрен институт обер-прокурора Синода.
Независимо от оценки Церковной Реформы Петра Великого, справедливым будет сказать, что принцип коллегиальности действует и в современном Синоде, несмотря на реставрацию патриаршества.
Таким образом, с уходом Патриаршества, Церковь утратила многовековую независимость и превратилась в подчиненную государственным органам структуру - в государственную церковь.
Отрицательно характеризовали Церковную реформу Петра I, как представители западных церквей, в частности римско-католическая церковь, которые считали, что Церковь в Российской Империи лишилась всех свобод, так и славянофилы, которым был чужд институт Синода, столь схожий с протестантскими церковно-государственными институтами.
Однако были и положительные результаты Церковной реформы Петра Великого. Так, она послужила катализатором богословской, пастырско-просветительской и религиозно-философской активности Русской Православной Церкви, позволившим ей занять лидирующее место в Восточном Православии. Научно-культурное превосходство РПЦ сохраняется и по сей день, что обеспечивается превосходящей западные конфессии численностью церковных и светских богословов, мастерством иконописи, своеобразием архитектуры и колоритностью духовных песнопений. Давление государства заставило Церковь реализовывать свой творческий и миссионерский потенциал - так, внешнее и внутренне миссионерство привело к количественному росту Церкви. Возросла роль монашества, возрождено старчество, о чем свидетельствует большое количество старцев, причисленных к лику святых, в синодальный период. Кроме того, произошло сближение Поместных Православных Церквей, опорой которого служил дух братской помощи и сотрудничества. Так, радикальная и болезненная для Русской Православной Церкви реформа стала благодетельным страданием Русской Церкви, выступившим катализатором ее творческих сил [5].
А.В. Карташев считал, что исключительно отрицательная риторика в отношении синодального периода, должна смениться объективной оценкой совокупности негативных, а также положительных, прогрессивных его последствий [5]. По мнению М.М. Богословского, Церковная реформа Петра Великого была гораздо более последовательна и имела гораздо большее историко-культурное значение, нежели подобные реформы, проводимые на Западе [14]. Там общественный строй определял структуру власти, а в России имел место обратный процесс -государство и проводимая им политика определяли структуру общества [15, с. 20-23].
Положение Духовного Регламента 1721 года о том, что всероссийский император правит, как «христианский монарх», тем не менее, прямо не определяло необходимость принадлежности монарха к Православной вере. Преемница Петра I - Екатерина I конкретизировала данное положение в своем завещании 1727 г., повелев, что престол не может принадлежать никому «не греческаго закона» [16]. Правление Екатерины II стабилизировало Церковную Реформу Петра I в форме системы государственной церковности. Изначально рьяным и деятельным противником данного процесса являлся митрополит Арсений Мацеевич, вскоре, однако, устраненный с политического пути императрицы посредством предъявления ему обвинений весьма спорного характера, способствовавших его политическому устранению. С этого периода Церковь более не представляла реальной угрозы для абсолютной власти самодержавия. Политика грубых мер сменилась умеренным сдерживанием, а в некоторых случаях и поощрением церковных инициатив.
Исторически достоверным является факт восприятия Павлом I императорской власти, как явления религиозно-мистического. В Акте о наследии престола от 5 апреля 1797 г., русский император нарекается «главою Церкви» [17], что означало право на престол лишь наследника, принадлежащего к Русской Православной Церкви, кроме того данный пункт говорит о том, что если престолонаследник, исповедующий Русскую Православную веру, уже правит каким-либо
государством, то это препятствием для престолонаследия не является. Данный факт говорит о том, что религиозный фактор преобладал в представлениях Павла I над государственным.
В последствие статус императора, как главы Русского государства и Русской Православной Церкви, претерпевал незначительные изменения ввиду естественных незначительных изменений политической обстановки.
Таким образом, в период с XVII по XVIII век, Русская Православная Церковь прошла путь от самодостаточного социального института, выдержавшего десятилетия феодальной раздробленности и период смуты, сравнимого, а часто превосходящего государственные институты по степени влияния на жизнь и умы людей, до подчиненного положения - во времена Российской Империи. Во многом, данный путь был данью растущему авторитету Руси, как государства, во внутренней и внешней политике которого Церковь была поддержкой и опорой. Неизменной является историческая роль Русской Православной Церкви, как морально-идеологического стержня русского общества. На нее радикальным образом не могут повлиять ни эксцентричные властные решения, ни подчиненное государству положение. Благодаря особой морально-аксиологической основе, Русская Православная Церковь способна крепнуть и развиваться, в том числе, и в период давления на нее внешних сил, мобилизуя свои внутренние духовный и творческий потенциалы.
Литература и источники
1. Синицына Н.В. Третий Рим: истоки и эволюция русской средневековой концепции (15-16 вв.). М.: Индрик, 1998. С.310-315.
2. Громов Р.М., Слободчикова У.Н. Реформы патриарха Никона: исторические предпосылки и причины церковного раскола II Молодой ученый. 2016. №27. С. 278-282.
3. Латкин В.Н. Учебник истории русского права периода империи (XVIII и XIX вв.). М., 2014. С. 249.
4. Соловьев С.М. История России с древнейших времен. М., 1962. Кн^П. С. 180, 439-450.
5. Карташев А.В. Собрание сочинений. В 2 т. Т.2. Очерки по истории русской церкви. М.: ТЕРРА, 1992. 569 с.
6. Смолич И.К. История русской церкви. Кн.8. Ч. 2. М.: изд-во Спасо-Преображ. Валаам. Монастыря, 1977. 798 с.
7. Послание святого апостола Павла к римлянам. Рим 13:1-7. Библия I Книги священного писания Ветхого и Нового Завета I в русском переводе с параллельными местами.
8. Рассказов Л.П. Теория государства и права. М.: ИНФРА-М, 2013. С. 22.
9. Электронная библиотека РУНИВЕРС. Свод законов Российской Империи. http:IIwww.runivers.ruIlibIbook7372I
10. Духовный Регламент I Сост. Феофан Прокопович. 11-е изд. М.: Синодальная типография., 1802. [2], 255 с.
11. Голубинский Е.Е. О реформе в быте русской церкви. М., 1913. С. 69.
12. История России: В 2 т. Т. 1: С древнейших времен до конца XVIII века I Под редакцией А. Н. Сахарова. М.: ООО «Издательство АСТ», 2003. 943 с.
13. Поснов М.Э. История христианской церкви: (до разделения церквей 1054 г.). М.: Высш. Шк., 2005. 648 с.
14. Богословский М.М. Петр Великий и его реформа. М.: Кооп. Изд-во, 1920. 117 с.
15. Полянцева А.В. Церковная реформа Петра Великого II Актуальные проблемы права: материалы IV Междунар. науч. конф. (г. Москва, ноябрь 2015 г.). М.: Буки-Веди, 2015.
16. Щербатов М.М. Статистика в рассуждении России, в: Чтения. 1859. 3. параграф 8 С. 70;
17. ПСЗ. 24. № 17910; ср.: Свод законов. Т. 1 (Основные законы). Ст. 13.
References and Sources
1. Sinicyna N.V. Tretij Rim: istoki i evolyuciya russkoj srednevekovoj koncepcii (15-16 vv.). M.: Indrik, 1998. S.310-315.
2. Gromov R.M., Slobodchikova U.N. Reformy patriarha Nikona: istoricheskie predposylki i prichiny cerkovnogo raskola II Molodoj uchenyj. 2016. №27. S. 278-282.
3. Latkin V.N. Uchebnik istorii russkogo prava perioda imperii (XVIII i XIX vv.). M., 2014. S. 249.
4. Solov'ev S.M. Istoriya Rossii s drevnejshih vremen. M., 1962. Kn.VII. S. 180, 439-450.
5. Kartashev A.V. Sobranie sochinenij. V 2 t. T.2. Ocherki po istorii russkoj cerkvi. M.: TERRA, 1992. 569 s.
6. Smolich I.K. Istoriya russkoj cerkvi. Kn.8. CH. 2. M.: izd-vo Spaso-Preobrazh. Valaam. Monastyrya, 1977. 798 s.
7. Poslanie svyatogo apostola Pavla k rimlyanam. Rim 13:1-7. Bibliya I Knigi svyashchennogo pisaniya Vethogo i Novogo Zaveta I v russkom perevode s parallel'nymi mestami.
8. Rasskazov L.P. Teoriya gosudarstva i prava. M.: INFRA-M, 2013. S. 22.
9. Elektronnaya biblioteka RUNIVERS. Svod zakonov Rossijskoj Imperii. http:IIwww.runivers.ruIlibIbook7372I
10. Duhovnyj Reglament I Sost. Feofan Prokopovich. 11-e izd. M.: Sinodal'naya tipografiya., 1802. [2], 255 s.
11. Golubinskij E.E. O reforme v byte russkoj cerkvi. M., 1913. S. 69.
12. Istoriya Rossii: V 2 t. T. 1: S drevnejshih vremen do konca XVIII veka I Pod redakciej A. N. Saharova. M.: OOO «Izdatel'stvo AST», 2003. 943 s.
13. Posnov M.E. Istoriya hristianskoj cerkvi: (do razdeleniya cerkvej 1054 g.). M.: Vyssh. SHk., 2005. 648 s.
14. Bogoslovskij M.M. Petr Velikij i ego reforma. M.: Koop. Izd-vo, 1920. 117 s.
15. Polyanceva A.V. Cerkovnaya reforma Petra Velikogo II Aktual'nye problemy prava: materialy IV Mezhdunar. nauch. konf. (g. Moskva, noyabr' 2015 g.). M.: Buki-Vedi, 2015.
16. SHCHerbatov M.M. Statistika v rassuzhdenii Rossii, v: CHteniya. 1859. 3. paragraf 8 S. 70;
17. PSZ. 24. № 17910; sr.: Svod zakonov. T. 1 (Osnovnye zakony). St. 13.
ГРАУР Е.Д. - аспирант Среднерусского института управления, филиала Российской академии народного хозяйства и государственной службы, кафедры теории и истории государства и права.
GRAUR E.D. - Ph.D. student of the Central Russian Institute of Management, a branch of the Russian Academy of National Economy and Public Administration, Department of Theory and History of State and Law (graur@mail.ru).
