CC BY
8
ВЕСТН. МОСК. УН-ТА. СЕР. 12. ПОЛИТИЧЕСКИЕ НАУКИ. 2021. № 6
Игумен Виталий (Игорь Николаевич Уткин),
^арший преподаватель, секретарь Ученого совета Иваново-Вознесенской духовной семинарии (ул. Марии Рябининой, д. 29, 153012, Иваново, Россия), e-mail: inok_vitl@mail.ru
СОЦИАЛЬНО-ПОЛИТИЧЕСКИЕ АСПЕКТЫ ВНУТРЕННЕЙ ЦЕРКОВНОЙ МИССИИ ВО ВТОРОЙ ПОЛОВИНЕ XIX — НАЧАЛЕ XX В.
В статье анализируются социально-политические аспекты внутренней церковной миссии во второй половине XIX— началеXXв. Автор утверждает, что на протяжении почти трех столетий перед революцией 1917 г. Русская православная церковь являлась одной из главных сил модернизации страны, проводившейся по западному образцу. С развитием духовных школ изменился дискурс русского духовенства, оно стало воспринимать себя в качестве цивилизаторской силы. Между тем основная часть населения страны сохранила идеалы-образы допетровской России. Они в значительной степени трансформировались в дискурс старообрядчества и новых религиозных образований, в том числе внутрицерковных. Внутренняя миссия выражала идеи белого духовенства, превратившегося в самостоятельную социально-политическую силу, и связанных с ним духовных школ и миссионерской печати. Ее деятельность вошла в противоречие с народной традицией.
Ключевые слова: модерн, модернизация, современность, Русская православная церковь, чудотворная икона, духовенство, внутренняя миссия, старообрядчество, мистические секты, профанное, сакральное.
Abbot Vitaly (Igor Nikolaevich Utkin),
Assistant professor, secretary of the Academic Council of the Ivanovo-Voznesensk Theological Seminary (Maria Ryabinina ul. 29, 153012 Ivanovo, Russia), e-mail: inok_vitl@mail.ru
SOCIAL AND POLITICAL ASPECTS OF THE INTERNAL MISSION OF THE CHURCH IN THE SECOND HALF OF THE 19TH AND EARLY 20TH CENTURIES
The article analyzes the socio-political aspects of the internal church mission in the second half of the 19th — early 20th centuries. The author claims that for almost three centuries before the 1917 revolution, the Russian Church was one of the
main forces of modernization of the country, carried out according to the Western model. With the development of theological schools, the discourse of the Russian clergy changed; it began to perceive itself as a civilizing force. Meanwhile, the bulk of the country's population has preserved the ideals-images ofpre-Petrine Russia. Now they are largely transformed into the discourse of the Old Believers and new religious entities, including those within the church. The inner mission expressed the ideas of the white clergy, which turned into an independent socio-political force and related spiritual schools and the missionary press. Her activities came into conflict with folk tradition.
Key words: modern, modernization, modernity, Russian Church, miraculous icon, clergy, internal mission, Old Believers, mystical sects, profane, sacred.
В 1883 г. в селе Собчаково Рязанской губернии крестьянин Мартын Семенов копал по найму канаву. Неожиданно на глубине полутора аршин его лопата стукнула во что-то металлическое. Семенов обрел литой образ Казанской иконы Божией Матери. Под ним оказались камни. Когда Мартын расчистил их, канава стала быстро наполняться водой. Так в Собчаково открылся источник.
Местный священник предложил Семенову забрать себе икону, но Мартын предпочел поставить ее на палке над источником. Когда у иконы стал собираться народ, приехал благочинный и внес икону в алтарь местного храма. И началась четвертьвековая эпопея, когда собчаковские крестьяне просили вынести икону из алтаря для всеобщего почитания. Подчеркну, что речь идет не о сектантах или раскольниках, а о местной православной общине1.
На неоднократные обращения в Святейший Правительствующий Синод с просьбой отдать прихожанам икону со стороны синодальных чиновников поступали отписки с требованием снова и снова собирать засвидетельствованные местными сельскими властями случаи чудес, для чего выдавались специальные прошнурованные журналы. В них за соответствующими подписями и печатями были зафиксированы многие десятки чудес, включая исцеление слепого мальчика.
Тем не менее губернские власти предприняли жесткие меры против формирующегося почитания чудотворной иконы. Источник был засыпан полицией, но вода продолжала пробиваться из-под земли, а крестьяне брали образовавшуюся жидкую грязь на благословение и для исцеления. Они написали большую Казанскую икону, служили перед ней молебны, наконец — построили новый каменный храм.
1 Государственный архив Рязанской области. Ф. 627 (Рязанская духовная консистория). Оп. 147. Св. 2099. Д. 28. Дело по рапорту благочинного села Сушек Спасского уезда священника Лосева о найденной крестьянином Семеновым иконе. Л. 1-2.
А маленькая явленная металлическая икона так и не была возвращена прихожанам2.
Сходная история случилась в Рязани сорока годами раньше, когда в 1845 г. в местном Казанском Явленском девичьем монастыре перед чтимым Казанским образом исцелилась от слепоты крестьянка села Казарь. Тогда рязанский архиепископ Гавриил (Городков), ныне прославленный в лике святых, просил Синод не изымать чтимый образ, не запрещать молебны в монастыре, не разрушать тем самым обитель. Указом Синода было разрешено продолжать служить молебны перед Казанской иконой в Казанском монастыре, но категорически запрещалось как-либо оглашать случай исцеления, хотя последний и был подтвержден специальной комиссией и множеством свидетельских показаний.
К моменту явления Собчаковской Казанской иконы в Рязанской епархии, как и в других епархиях Русской православной церкви, существовала развитая структура миссионерских учреждений. Здесь действовало специальное миссионерское братство во имя святителя Василия, епископа Рязанского. Активно развивалась внутренняя миссия и в дальнейшем, вплоть до революции и Гражданской войны. Однако непрерывные чудеса, реально фиксировавшиеся в Собчаково, никак не использовались миссионерами в их многолетней борьбе, как тогда говорилось, «с раскольниками и сектантами». Хотя, казалось бы, речь шла о явных подтверждениях правоты православной позиции. В глубокой тайне остались и события 1845 г. в Казанском монастыре, когда специальных миссионерских учреждений еще не было, но точно так же существовала необходимость свидетельствовать о православной вере. Почему так было? Для того чтобы попытаться найти ответ на этот вопрос, необходимо изучить социально-политические аспекты внутренней миссии Русской православной церкви.
Во-первых, сама Церковь находилась в состоянии жесткого прессинга со стороны рационализированного модернового, секуляризованного государства. Произошел радикальный разрыв Российской империи с теми, говоря словами С.В. Перевезенцева, «идеалами-образами» — целями и смыслами, лежавшими в основе российской государственности ХУ-ХУ11 вв.: Россия как Новый Израиль, Россия как Третий Рим, Москва как Новый Иерусалим. В рамках этих идеалов-образов Россия на этапе становления ее государственности воспринималась в качестве избранного Богом народа и государства, русский народ — как «истинные израильтяне новообращенные»,
2 Там же. Л. 1-417.
страна виделась сосредоточием и хранительницей православной веры вплоть до Второго Пришествия Господня3.
Однако влияние латинства и протестантизма, петровские реформы привели к тому, что в новой империи эти идеалы-образы были отвергнуты. Россия пошла по пути секуляризации, вошла в общий мировой тренд модерна.
Религия внутри дискурса модерна допустима исключительно в качестве социального инструмента, средства регулирования поведения подданных. Принадлежность к господствующей религии становится проявлением политической лояльности. Причащение Святых Христовых Таин в этом дискурсе есть некое «исполнение долга», а тот, кто раз в год не причащается и не записывается в соответствующие церковные документы, оказывается под подозрением как «раскольник» или «сектант». Последние, опять же, в политическом ключе воспринимаются как потенциально нелояльные.
Чуду, живому проявлению веры как связи мира дольнего и мира горнего в модерновом, рационализированном дискурсе уже нет места. Соответственно, в ключевом документе, определившем взаимоотношения церкви и имперских властей, Духовном регламенте 1721 г., подчеркивалась обязанность епископата бороться с чудесами от икон и мощей, объявленными ложными измышлениями. Эта жесткая позиция государства сохранялась на протяжении всего имперского периода. Так, уже в конце либеральных Великих реформ, 14 июня 1878 г., был издан указ Святейшего Синода, согласно которому «иконы, оглашаемые чудотворными», необходимо немедленно отбирать и передавать в ризницы кафедральных соборов4.
То есть относительная свобода земской деятельности или, скажем, суд присяжных никоим образом не повлияли на возможность православным христианам свободно, вне рационалистических модерновых ограничений, исповедовать свою веру. Вот почему святитель Гавриил (Городков) в 1845 г. вынужден был бороться за саму возможность простого сохранения чудотворной Казанской иконы в ее монастыре, а крестьяне села Собчаково в 1883 г. не смогли оставить у себя явленную Казанскую икону.
Как известно, Святейший Правительствующий Синод еще со времен Духовного регламента являлся, по сути, частью государственного аппарата. В первой половине XIX столетия окончательно скла-
3 Перевезенцев С.В. Истоки русской души: обретение веры. Х-ХУП вв. М.: Экс-мо, 2015. С. 19; Он же. Историческое сознание: опыт типологизации // Тетради по консерватизму. 2017. № 3. С. 15.
4 Ивановский Я.И. Обозрение церковно-гражданских узаконений по духовному ведомству (применительно к уставу духовных консисторий и своду законов). 2-е изд. СПб.: Синодальная тип., 1893. С. 79.
дывается так называемое Ведомство православного исповедания. Сами священнослужители начинают восприниматься государством в качестве мелких чиновников, проводников государственной политики, прежде всего среди крестьянства, составлявшего основную массу населения страны.
Миссия духовенства становится в первую очередь цивилизаторской. Духовенство в этом дискурсе — проводник модерности в отсталой среде. Государственная власть, как в лице чисто светских структур, так и в лице духовных консисторий, требует от священно- и церковнослужителей агитировать крестьян за разведение картофеля, способствовать оспопрививанию и даже преподавать «поселянам» наставления «Начальства», которое всегда и везде пишется в консисторских указах непременно с заглавной буквы, о действиях в случае отравления сырой соленой рыбой5.
Внутри дискурса современности на смену вытесняемого сакрального приходит профанное, которое само приобретает образ некой сакральности6. По этим принципам, например, происходит становление и развитие гражданской религии. Работали эти принципы и во взаимоотношениях власти, общества и Церкви в синодальный период. Например, известный церковный историк, будущий митрополит Киевский Евгений (Болховитинов), составил инструкцию по оспопрививанию. Она получила название «Пастырские увещания», как будто бы речь шла о сборнике проповедей. Синодом было предписано эти «увещания» читать в храмах прихожанам не менее трех раз в год7.
Восприятие чисто медицинского текста в качестве «пастырских увещаний» совсем не случайно. В период после раскола весьма существенным образом меняется дискурс русского православного духовенства и даже само содержание его мышления. В раскол была вытеснена наиболее религиозно-мотивированная часть населения, те, кто продолжали разделять идеалы-образы Третьего Рима и Нового Израиля. Такова, например, судьба последователей иеромонаха Капитона, обычно маркируемых в отечественной миссионерской литературе в качестве неких аскетов-изуверов8. Капитон — создатель двух царских монастырей, представитель широкого аскетического движения, развившегося после окончания Смуты, — оказался вне
5 Виталий (Уткин), иг. Мифология истории, народность и православие в концепции графа С.С. Уварова (к разработке проблемы) // Тетради по консерватизму. 2018. № 1. С. 139.
6 Перевезенцев С.В. Истоки русской души... С. 50.
7 Евгений (Болховитинов), еп. Пастырское увещание о прививании предохранительной коровей оспы. М.: Синодальная тип., 1811.
8 Агеева А.Е. Капитон, зачинатель религиозного движения в Верхнем Поволжье // Православная энциклопедия. Т. 30: Каменец-Подольская и Городецкая епархия — Каракал. М.: ЦНЦ «Православная энциклопедия», 2012. С. 547-548.
официальных церковных структур по доносу чужого архимандрита, поселившегося в капитоновском монастыре «на покой» и по привычке требовавшего себе на праздники вина и дорогой рыбы9.
В XVIII — первой половине XIX в. русское духовенство оказалось не только встроено в мир модерна, но и стало одной из главных сил модернизации (а значит, как ни парадоксально, и секуляризации) России. В 1730-е гг. возникает широкая сеть «епарших» семинарий. Они обустраиваются по образцу иезуитских колледжей, в первую очередь польских10. Вплоть до середины XIX в. преподавание в русских духовных школах велось на латинском языке и на западный манер. На пиитике изучали в подлиннике Виргилия, Овидия, Теренция, Горация. Проповеди на риторике строили по образцам Цицерона, Курция, Саллюстия, Корнелия Непота. На целое столетие символами русских семинарий становятся «альвар» и «кнапиущ» — два польских учебных пособия: латинская трехтомная грамматика Эммануила Альвара и толстенный латинский лексикон Григория Кнапского. В преподавании богословия сначала господствовала схоластика, постепенно уступившая место влиянию немецкого протестантского богословия. В результате такого образования выпускники духовных школ в самом своем мышлении оказывались оторванными от большинства русского населения.
Когда-то Петр I велел поставить во главе Синода «офицера доброго». Ярким примером такого офицера был генерал-лейтенант, граф Н.А. Протасов. Он провел учебную реформу, которая ставила своей целью окончательно превратить будущих пастырей в практических сельских деятелей, проводников цивилизации. Священник, с его точки зрения, должен быть врачом и агрономом. В семинариях начинают преподавать медицину и сельское хозяйство, причем часы на них берут у курса патрологии («чтения отцов греческих и латинских»)11. В 1840-е гг. в селениях Министерства государственных имуществ развертывается массовая сеть начальных школ. Учителями всех предметов в них становятся священнослужители12.
9 Виталий (Уткин), иг. Повседневность, пища и вера: к тезису Ю.Ф. Самарина о «формализме» допетровского периода церковной жизни // Тетради по консерватизму. 2019. № 2. С. 270-271.
10 Знаменский П.В. Духовные школы в России до реформы 1808 г. Казань: Тип. Имп. ун-та, 1881. С. 145.
11 Виталий (Уткин), иг. К характеристике постсекулярности в свете истории российской секуляризации: православное духовенство как инструмент модерна в России XVIII — первой половины XIX веков // Тетради по консерватизму. 2019. № 3. С. 142-143.
12 Историческое обозрение пятидесятилетней деятельности Министерства государственных имуществ. 1837-1887. Ч. 2: Попечительство. Поземельное устройство. СПб.: Тип. Я.И. Либермана, 1888. С. 51-61.
Уже сам священник начинает воспринимать себя в качестве цивилизатора, несущего просвещение в деревню. Об этом с огромной радостью писал, например, в 1862 г. журнал Санкт-Петербургской духовной академии «Христианское чтение». Там утверждалось, что храм «служит» «цивилизующим местом», а причетники являются
13
«цивилизующими лицами»13.
Одновременно, в XVIII — первой половине XIX столетия, окончательно формируется самозамкнутое духовное сословие. Во второй половине XIX в. белое духовенство получает практический опыт управления. Наиболее статусные пресвитеры на постоянной основе присутствуют в административных органах управлениями епархиями — духовных консисториях, весьма мало зависящих от епархиального архиерея. Духовные школы становятся средством образования детей духовенства и социальным лифтом для них.
Недостаточность государственного финансирования духовных школ при желании духовенства дать образование не только всем сыновьям, но и дочерям приводит к открытию епархиальных классов семинарий и епархиальных женских училищ. Деньги на них собираются с приходов и расходуются органами самоуправления духовного сословия — епархиальными съездами. Всеобщность образования и резкое повышение самосознания белого духовенства делают его самодостаточной социальной силой, стремящейся к эмансипации от епархиальных архиереев. При этом большинство членов корпораций духовных школ, вне зависимости от сана или даже принадлежности к «ученому монашеству», оказываются выразителями взглядов и стремлений именно белого духовенства.
Одной из главных характерных черт церковной жизни второй половины XIX — начала XX в. стала деятельность миссионерских учреждений. На волне общественной активности александровских реформ в большом количестве епархий создаются с миссионерскими целями специальные братства. Несмотря на то что они имели вид добровольческих, самоуправляемых учреждений, братства быстро превращаются в бюрократические структуры с обязательным членством для духовенства и, соответственно, обязательными взносами. В то же время ежегодные собрания братств с их скрупулезной финансовой отчетностью также становятся школой самоуправления и самосознания для белого духовенства. В благочиннических округах также возникают миссионерские структуры. Для их обеспечения организовываются местные съезды. Возникает профессиональная прослойка миссионеров, в первую очередь связанных с органами
13 Предтеченский А.И. Русское православное духовенство, обвинения против него и его цивилизаторская деятельность // Христианское чтение. 1862. № 2. С. 640-651.
печати, такими, например, как «Миссионерское обозрение», «Миссионерский сборник», «Братское слово». Проводятся всероссийские миссионерские съезды, участники которых пытаются влиять и на общецерковный дискурс. При этом миссионерские учреждения оказываются носителями цивилизаторского сознания, сформировавшегося у русского духовенства на протяжении двух веков — с XVIII по начало XX в.
Между тем огромная масса населения в России не стала частью реальности модерна, не приняла его ценности и даже выступила против них. Речь идет не только о староверах поповских и беспоповских толков, внецерковных сектантах или таких внутрицерковных тайных мистических образованиях, как хлыстовство и выросшее из него скопчество14. В ходе холерных и особенно картофельных бунтов первой половины XIX в. проявилась эсхатологическая настроенность значительной части крестьянства, остававшегося в господствующей церкви15. Продукты питания, повседневный быт воспринимались в религиозных тонах, а представители власти и священнослужители — в качестве слуг антихристовых. Беспоповские и бегунские идеи «духовного антихриста» как господства всеобщей апостасии, судя по всему, были распространены далеко за пределами этих религиозных новообразований16.
Федосеевцы исключили из тропаря Кресту «Спаси, Господи, люди Твоя...» упоминание об императоре и заменили его словами «православным христианам», под которыми имели в виду только себя. Православные миссионеры возмутились такой заменой, заявив, что федосеевцы не имеют армии и ни с кем не ведут земную войну17. Впрочем, по пути такой замены пошло церковное священноначалие после Февральской революции 1917 г.
Часть беспоповцев, а также хлыстовства и скопчества воспринимали себя в качестве общин, внутри которых происходит непосредственная встреча со Христом, переживание Богоявления и Второго Пришествия. Они маркировали себя в качестве истинных верных, отделяющихся социально-психологически и духовно от падшего мира. При этом следует подчеркнуть, что представите-
14 См., например: Голубев С.Т. Секта «Новый Израиль»: (По поводу ляментаций погрессивной печати о преследовании означенной секты). СПб.: Синодальная тип., 1911. С. 5-25.
15 Егоров А.К. Крестьянские волнения первой половины XIX века в контексте социально-политических и религиозных представлений русского крестьянства: Дисс. ... канд. ист. наук. Петрозаводск, 2006. С. 46-47.
16 Бессонов И.А. Русская народная эсхатология: история и современность. М.: Гнозис, 2014. С. 72.
17 Павел (Леднев-Прусский), архим. О молении за царя. Против федосеевцев и филиповцев. М.: Тип. Э. Лисснера и Ю. Романа, 1891. С. 3-10.
ли так называемых мистических сект оставались внутри Русской православной церкви, не покидали ее, были усердными и добросовестными прихожанами18.
В связи с изучением творчества К.С. Аксакова А.А. Ширинянц и А.В. Мырикова отмечают его мнение, что допетровская Русь нашла продолжение в жизни послепетровского российского крестьянства. То есть цивилизационное разделение России было «пространственным», а не «хронологическим». Идеалы Руси по-прежнему противостояли ценностям модерна19.
Можно констатировать, что в основе миссионерской деятельности Русской православной церкви синодального периода лежало осознание духовенством себя как цивилизаторской силы, противостоящей основной массе русского населения, воспринимаемого в качестве объекта цивилизаторства. Такая деятельность была частью общего тренда на модернизацию страны, ставшего сознательным отказом от идеалов-образов русской государственности.
ЛИТЕРАТУРА
Агеева А.Е. Капитон, зачинатель религиозного движения в Верхнем Поволжье // Православная энциклопедия. Т. 30: Каменец-Подольская и Городецкая епархия — Каракал. М.: ЦНЦ «Православная энциклопедия», 2012. С. 547-551.
Бессонов И.А. Русская народная эсхатология: история и современность. М.: Гнозис, 2014.
Виталий (Уткин), иг. К характеристике постсекулярности в свете истории российской секуляризации: православное духовенство как инструмент модерна в России XVIII — первой половины XIX веков // Тетради по консерватизму. 2019. № 3. С. 137-150.
Виталий (Уткин), иг. Повседневность, пища и вера: к тезису Ю.Ф. Самарина о «формализме» допетровского периода церковной жизни // Тетради по консерватизму. 2019. № 2. С. 268-279.
Виталий (Уткин), иг. Мифология истории, народность и православие в концепции графа С.С. Уварова (к разработке проблемы) // Тетради по консерватизму. 2018. № 1. С. 124-144.
Голубев С.Т. Секта «Новый Израиль»: (По поводу ляментаций погрессивной печати о преследовании означенной секты). СПб.: Синодальная тип., 1911.
Евгений (Болховитинов), еп. Пастырское увещание о прививании предохранительной коровей оспы. М.: Синодальная тип., 1811.
Егоров А.К. Крестьянские волнения первой половины XIX века в контексте социально-политических и религиозных представлений русского крестьянства: Дисс. ... канд. ист. наук. Петрозаводск, 2006.
18 Кальнев М.А. Как опознавать хлыстов и скопцов, отрицающих свою принадлежность к сектам, и какие меры борьбы с ними? 2-е изд. Одесса: Тип. Е.И. Фесенко, 1911. С. 3-25.
19 Мырикова А.В., Ширинянц А.А. Социально-политические воззрения К.С. Аксакова (Биоблиографический очерк). Статья вторая // Вестник Московского университета. Серия 12. Политические науки. 2013. № 4. С. 110-111.
Знаменский П.В. Духовные школы в России до реформы 1808 г. Казань: Тип. Имп. ун-та, 1881.
Ивановский Я.И. Обозрение церковно-гражданских узаконений по духовному ведомству (применительно к уставу духовных консисторий и своду законов). 2-е изд. СПб.: Синодальная тип., 1893.
Историческое обозрение пятидесятилетней деятельности Министерства государственных имуществ. 1837-1887. Ч. 2: Попечительство. Поземельное устройство. СПб.: Тип. Я.И. Либермана, 1888.
Кальнев М.А. Как опознавать хлыстов и скопцов, отрицающих свою принадлежность к сектам, и какие меры борьбы с ними? 2-е изд. Одесса: Тип. Е.И. Фе-сенко, 1911.
Мырикова А.В., Ширинянц А.А. Социально-политические воззрения К.С. Аксакова (Биоблиографический очерк). Статья вторая // Вестник Московского университета. Серия 12. Политические науки. 2013. № 4. С. 109-124.
Павел (Леднев-Прусский), архим. О молении за царя. Против федосеевцев и филиповцев. М.: Тип. Э. Лисснера и Ю. Романа, 1891.
Перевезенцев С.В. Истоки русской души: обретение веры. X-XVII вв. М.: Экс-мо, 2015.
Перевезенцев С.В. Историческое сознание: опыт типологизации // Тетради по консерватизму. 2017. № 3. С. 11-21.
Предтеченский А.И. Русское православное духовенство, обвинения против него и его цивилизаторская деятельность // Христианское чтение. 1862. № 2. С. 640-651.
REFERENCES
Ageeva, A. E. "Kapiton, zachinatel' religioznogo dvizheniia v Verkhnem Povolzh'e," Pravoslavnaia entsiklopediia, Vol. 30: Kamenets-Podol'skaia i Gorodetskaia eparkhiia — Karakal. Moscow: TsNTs «Pravoslavnaia entsiklopediia», 2012, pp. 547-551.
Bessonov, I. A. Russkaia narodnaia eskhatologiia: istoriia i sovremennost'. Moscow: Gnozis, 2014.
Egorov, A. K. Krest'ianskie volneniia pervoi poloviny XIX veka v kontekste sotsial'no-politicheskikh i religioznykh predstavlenii russkogo krest'ianstva: Thesis. Petrozavodsk, 2006.
Evgenii (Bolkhovitinov), episkop. Pastyrskoe uveshchanie o privivanii predokhranitel'noi korovei ospy. Moscow: Sinodal'naia tip., 1811.
Golubev, S. T. Sekta 'NovyiIzrail'': (Popovodu liamentatsiipogressivnoipechati o presledovanii oznachennoi sekty). St. Petersburg: Sinodal'naia tip., 1911.
Istoricheskoe obozrenie piatidesiatiletnei deiatel 'nosti Ministerstva gosudarstven-nykh imushchestv. 1837-1887, Vol. 2: Popechitel'stvo. Pozemel'noe ustroistvo. St. Petersburg: Tip. Ia.I. Libermana, 1888.
Ivanovskii, Ia. I. Obozrenie tserkovno-grazhdanskikh uzakoneniipo dukhovnomu vedomstvu (primenitel'no k ustavu dukhovnykh konsistorii i svodu zakonov). 2nd ed. St. Petersburg: Sinodal'naia tip., 1893.
Kal'nev, M. A. Kak opoznavat' khlystov i skoptsov, otritsaiushchikh svoiu pri-nadlezhnost'ksektam, ikakie mery bor'by s nimi? 2nd ed. Odessa: Tip. E.I. Fesenko, 1911.
Myrikova, A. V., and Shiriniants, A. A. "Sotsial'no-politicheskie vozzreniia K.S. Aksakova (Biobliograficheskii ocherk). Stat'ia vtoraia," Vestnik Moskovskogo universiteta. Seriia 12. Politicheskie nauki, No. 4, 2013, pp. 109-124.
Pavel (Lednev-Prusskii), arkhimandrid. O molenii za tsaria. Protiv fedoseevtsev i filipovtsev. Moscow: Tip. E. Lissnera i Iu. Romana, 1891.
Perevezentsev, S. V. "Istoricheskoe soznanie: opyt tipologizatsii," Tetradipo kon-servatizmu, No. 3, 2017, pp. 11-21.
Perevezentsev, S. V. Istoki russkoi dushi: obretenie very. X-XVII veka. Moscow: Eksmo, 2015.
Predtechenskii, A. I. "Russkoe pravoslavnoe dukhovenstvo, obvineniia protiv nego i ego tsivilizatorskaia deiatel'nost'," Khristianskoe chtenie, No. 2, 1862, pp. 640-651.
Vitalii (Utkin), igumen. "K kharakteristike postsekuliarnosti v svete istorii ros-siiskoi sekuliarizatsii: pravoslavnoe dukhovenstvo kak instrument moderna v Rossii 18 — pervoi poloviny 19 vekov," Tetradi po konservatizmu, No. 3, 2019, pp. 137-150.
Vitalii (Utkin), igumen. "Mifologiia istorii, narodnost' i pravoslavie v kontseptsii grafa S. S. Uvarova (k razrabotke problemy)," Tetradi po konservatizmu, No. 1, 2018, pp. 124-144.
Vitalii (Utkin), igumen. "Povsednevnost', pishcha i vera: k tezisu Iu.F. Samarina o 'formalizme' dopetrovskogo perioda tserkovnoi zhizni," Tetradi po konservatizmu, No. 2, 2019, pp. 268-279.
Znamenskii, P. V. Dukhovnye shkoly v Rossii do reformy 1808 goda. Kazan': Tip. Imp. un-ta, 1881.
