CC BY
50
СОЦИАЛЬНО-ОЦЕНОЧНОЕ ЗНАЧЕНИЕ В ДИАЛЕКТНЫХ НАИМЕНОВАНИЯХ ДЕТЕЙ
И. В. ПОПОВИЧЕВА
В статье анализируется диалектная лексика семантической группы «Ребенок» в аспекте проблемы социальной обусловленности языковых единиц. Делается вывод о том, что народные названия детей эксплицируют общественные характеристики малолетних субъектов, содержат в своем значении элемент оценки соответствия ребенка идеалам, потребностям и интересам социума.
Ключевые слова: диалектная лексика, социальная информация, лексическая группа «Ребенок», языковая картина крестьянского мира.
Каждый национальный язык отражает определенный способ восприятия и организации мира. «Выражаемые в нем значения складываются в некую единую систему взглядов, своего рода коллективную философию, которая навязывается в качестве обязательной всем носителям языка» [1].
Влияние социального фактора на языковую систему не вызывает сомнения. Социальная информация как совокупность знаний о социальных взаимодействиях, общественных отношениях и процессах встроена в язык. Языковые единицы в полном объеме отражают социальную сторону человеческого бытия, оценку соответствия индивида ожиданиям социума. Так, на основании сопоставления близких по смыслу слов, одно из которых выражает отрицательную оценку, а другое нейтрально или выражает положительную оценку, можно реконструировать систему социальных ценностей, правил и норм поведения индивидов. Эти правила и нормы призваны обеспечивать стабильность коллектива, его воспроизводство, защиту от внешних и внутренних разрушительных воздействий. В самой общей характеристике модели социального поведения для всех человеческих коллективов ориентированы на всеобщую цель «жить» и поляризованы по отношению к этой цели по признаку «добро-зло». Социальная роль человека, его социальная функция, объективно заданная позиция личности в системе общественных и межличностных отношений определяются той группой, к которой он принадлежит по таким признакам, как возраст, пол, профессия, семейное положение, здоровье, материальная обеспеченность, национальность и т. п.
В данной статье мы обратимся к диалектной лексике семантической группы «Ребенок» в аспекте анализа социальной информации, репрезентированной в языковой картине крестьянского мира.
В словаре В. И. Даля слово «ребенок» включено в следующий лексический ряд: ребя, робя, ре(о)бятко, ре(о)бята, робетко, дитя, дитё, детище, девочка, мальчик, малютка, малолетний человек. «Ребенком зовут младенца, отрока или отроковицу, до юношества; мальчик или девочка» [4, т. 4, с. 87]. В словарной статье «Дитя» приведены преимущественно ласкательные формы слова и производных от него: «ДИТЯ (род. дитяти) стар. детя или дите (твор. дитей) ... дитятко, младенец, ребенок, малолетний, -няя; дитятей назыв. до 14 или 16 лет, когда детство переходит в отрочество. Дитятко ... ласкат. говорится и взрослому. . Дети мн. сыновья и дочери; в отношении к родителям . Детище ср. сын или дочь, дитя, малое или взрослое. Детыш, дитеныш м. молодое животное, невзрослое ... Детвора, дитвора ж. собират. южн. дети, ребятишки ... Детский, относящ. к детям, им принад-лежащ. . Детство ср. детский возраст, младенчество и отрочество ... Детствовать, быть дитятей, находиться в детском возрасте . Детовод, детоводец, -дица, -водитель, -ница, наставник, учитель, воспитатель. Детоводство ср. воспитание детей. Детоводствовать, воспитывать, образовать детей. Детогубный, губящий детей. Дето-губство, детогубление губление детей, духовное или телесное их убийство. Детогубец м. -бица ж. кто виновен в детогубстве, детоубийстве . Детокормление ср. кормление грудью. Дето-
любие, любовь к детям. Детолюбивый, любящий детей. Детонаставник м. -ница ж. детовод, учитель. Детопагубный, гибельный для детей. Деторождение, действие рождающего, -щей. Детородный, к рождению служащий. Детоубийство, детоубийственный, детогубство, детогуб-ный; детоубийца» [4, т. 1, с. 437-438]. Как видим, основными конструктивными компонентами значений слов «ребенок», «дитя» в русском языке являются такие семантические маркеры, как «возраст», «субъект социальных отношений», «деятельность, направленная на взращивание малолетних».
Анализ многочисленной и разнообразной группы диалектных лексем, связанных с характеристикой детей, их физических свойств, социальных особенностей, позволяет выделить те качества ребенка, которые положительно оценивались социумом, и те, которые отрицательно.
Этнографическая данность: у русского населения, как и у абсолютного большинства народов, деторождение считается неотъемлемой и главной составляющей брачных отношений. Рождение ребенка повышало статус и социальный престиж молодоженов в обществе. Со дня свадьбы и до рождения первенца женщину называли молодухой, после - бабой. В русской деревне конца XIX - начала XX в. после рождения ребенка молодожены уже не могли принимать участие в молодежных увеселениях, но могли отделяться -заводить свое хозяйство, думать о постройке своего дома, т. е. жить нуклеарной семьей.
Напротив, рождение добрачных и внебрачных детей осуждалось народной традицией. Внебрачные дети имели статус незаконнорожденных, убогих, неполноценных, что нашло отражение в народных названиях таких детей: байстрю к, байстрю'чка, банкарт Йонав. Лит.; без-ба'тьковщина, безо'тня, беспу'ток Ср. Урал.; богданё'нок Пушк. Пск.; боего'н Нерч. Забайк.; вы'стирок Калуж.; жирови'к, жиро'к Ряз.; жи-ха'рь Новг.; закрапи’вник Смол.; зауголок Арх.; кое'ктыч Яросл.; кра'шевник Перм.; кряпи 'вник Ряз.; курва'ч Великоуст. Яросл.; курвё'нок Пск. Осташк. Твер.; мирё'н Перм.; нагулыш Ставроп., Самар.; на'йда Дон.; найдё'н Смол.; найдё'нок Судж. Курск.; найденыш, найдена Сузун. Ново-сиб.; нахалё'нок Дон.; нахо'дка, па'вголок Сев -Двин. [6].
В тамбовских говорах незаконнорожденного ребенка называли крапивник, заугол, жирок, безотцовщина, в мякине найдёный: [ВИтька
у Ольки в мякИни найдёный. АнА явО ф пятнА-цыть лет рыдилА. Ды хырашО мужЫк такОй
нашОлси - взял иё с рибёнкым, а то ба викавУш-ничила фсю жызнь аднА.] - с. Каменка Ржаксин-ского р-на, М. Е. Кутузова, 1924 г. р.; [Хоть у САшки маёй радИлси бастрЮк, а я иё ни сужУ, што анА явО ф канАву ни сняслА. А аднА у нас тут жывёть, уш щас-та анА старУха, а кадА мыладАя былА, слАтка спать любИла и кАжный гот ф канАву таскАла, а щас вон аднА, вядрО ва-дЫ нЕкыму принЕсть.] - с. Перикса Сампурского р-на, А. Г. Иванова, 1927 г. р. В последнем тексте семантика общественной оценки, закрепленная в слове бастрюк, отрицательная, однако в личностной оценке осуждения нет, напротив, информант поддерживает женщину, решившуюся на рождение внебрачного ребенка.
В Сибири незаконнорожденных детей называли половинкин сын. Лексические единицы без-батьковщина, безотня, безотцовщина, половинкин сын, по мнению А. Н. Блиновой, отсылают в своем значении к теме неполноты родственных связей, так как один родитель (отец) неизвестен, он выпадает из жизненной цепочки [3].
Значимым признаком социальной оценки ребенка в крестьянской среде было также соответствие новорожденного физическим нормам, потому что рождение здорового потомства было главной целью брака. Еще до сватовства большое значение придавали физическому здоровью будущей супруге: «Смотрели «по породе», чтобы не было в семье наследственных заболеваний, калек, душевно больных. «Румяная невеста - хороший брак» - бытовала поговорка среди русского населения Западной Сибири» [3].
Полевые наблюдения показывают, что, вспоминая своих детей или рассказывая о детях родственников, знакомых, диалектоносители обязательно отмечали наличие (или отсутствие) здоровья у младенца, при этом весьма часто положительную оценку получала полнота ребенка («Мои дети здравые рождалися, ражие, крепыши. Свекра мне говорила: «Нюрка, ты ребеночка не показывай никому, уж больно хорош, сглазят»» -с. Кривополянье Бондарского р-на, Селянская О. Н., 1939 г.р. - [5]). В антонимический ряд к словам здравый (физически и умственно здоровый), крепыш, брудан, ражий (полный), пшеничный, богатырь можно включить лексемы хилый, заморенный, приморенный, квелый, заморыш, коря-венький, уродливый ([ПЕрвый у минЯ во какОй брудАн радИлси. Так он фсю жызнь здыравЯк, красАвиц, а фтарАй, дОчка, хУдинькыя рыди-лАсь, мАлинькыя. АнА и щас фсё такАя - кОжа ды кОсти.] - с. Кривополянье, Бондарского р-на, Садохина А. И., 1932 г. р.; [Рибёнык радИлси у
них, но он нирАжай, памрёть, видАть, скОра.] -с. Моисеево-Алабушка Уваровского р-на, Уварова П. С., 1910 г. р.; [Рибёнык у ней примарёный радИлси. А то как жа, анА фсё затЯгывылысь, жывОт утЯгывыла ды паслЕднива, стыдИлысь, ни хатЕла явО, вот он у ней и примарёный рыдил-сИ.] - с. Беломестная Криуша Тамбовского р-на, Леонова О. Е., 1929 г. р. - [5]). Ср.: бабУшечник -ребенок, больной оспой. Пск., кудышка - полный, крепкий ребенок. Глубок. Вост.-Казах.; закомё-лок - слабый, болезненный ребенок. Покр. Влад., окомё'лок - слабый ребенок. Покр., Влад. [6].
Социально значимые характеристики ребенок получал в и зависимости от пола: мальчиков называли работниками, кормильцами, а девочек -нахлебницами, лишними ртами. Объективной основой этого еще в начале ХХ века было то, что при рождении мальчика его семье выделялся земельный надел, сын оставался с родителями, а при рождении девочек землю не давали, к тому же дочь через брак уходила в другой дом («Люди говорят, что девок растить - чужих дядей кормить» - с. Рамза Кирсановского р-на Тимофеева Н.Ф., 1924 г.р.). Рождение мальчика было также залогом продолжения рода отца, его дела. В народной среде мужчина, не имевший потомства, считался человеком, наказанным Богом за грехи, а рождение только девочек объяснялось порчей, насланной на семью [3].
Трудные условия крестьянского быта отнимали у матери большую часть времени, не позволяя осуществлять должный уход за новорожденным (если рассматривать период XIX - первую половину ХХ вв.) [2]. Конечно, матери было легче, если ребенок был спокойным, некапризным, много спал, не требовал особого внимания.
Группа слов, характеризующих детей по признаку «спокойный/неспокойный», достаточно многочисленна в русских диалектах: басурма н -непослушный ребенок, бе’зум - шаловливый ребенок, непоседа. Пинеж., Арх.; бизУн - плаксивый ребенок. Орл., Вят.; би'тва - бойкий ребенок. Пинеж., Арх.; батра'к - шалун, резвый мальчик. Иск., Пск.; кислая бли'нница - плаксивый ребенок; брезга' - капризный ребенок. Онеж.; боду ля - неусидчивый ребенок. Холмог., Арх.; бодра'к -резвый мальчик. Пск., Пск.; бодря'га -бойкий мальчик. Пск. Пск.; бодряга. Пск. Осташк. Твер.; верезгу'н - тот, кто много кричит, плачет; крикливый ребенок. Пск. Осташк. Твер.; вертень -озорной, бойкий ребенок. Осин. Перм.; вертёха. Перм.; вы'тешек - капризный ребенок; грибоз-во н - плаксивый ребенок. Пен., Смол.; жо'гла -шаловливый ребенок. Белг. Курск.; звяча' - ребе-
нок, надоедающий просьбами. Опоч., Великолуск. Пск.; зимого'рко - непоседливый ребенок. Вер-хот. Перм., Кувшин., Сл.-Турин. Свердл.; знуда' -надоедливый человек, обычно ребенок, когда он чего-либо неотвязно просит. Пск., Слов. Акад.; ко'верзень - бойкий, шаловливый ребенок. Осташк., Твер.; коро'лик - резвый, бойкий ребенок. Осташк. Твер.; кы'ска - крикливый, капризный ребенок. Слов. Акад.; криксу'н и крыксу'н - капризный, беспокойный ребенок, плакса. Смол.; крику'ха и крыку'ха - крикливый ребенок. Слов. Акад.; кугла'н - шаловливый озорной ребенок. Свердл.; кра'га - капризный ребенок. Арх., Пск.; лопаница - сильно плачущий ребенок. Север., Олон.; мигане'ц - о резвом мальчике. Осташк., Твер.; мы'зя - неженка, капризный, избалованный ребенок. Ставроп., Самар.; непо'слух - непослушный, упрямый ребенок. Свердл.; не'укладь -ребенок, которого трудно уложить спать, неугомонный ребенок. Пск., Осташк. Твер.; нявгу'н -плаксивый, капризный ребенок. Кадн. Волог.; нямуша - плаксивый ребенок. Бирск. Уфим.; опоро'ток - плаксивый ребенок. Ветл. Нижегор.; о'течь - бойкий, шаловливый ребенок. Ростов. Яросл.; отю'кыш - непослушный ребенок. Но-ворж. Пск. [6]. В тамбовских говорах ребенка, если он много спал, редко плакал, называли ангелом, покойным, спокойным, неспокойных детей -черт, орун, крикун, ревивый ([Есть спакОйныя, есть ривИвыя дЕти, но у мАтри хазЯйства, ей нЕкыда сОпли вытирАть. Ривёт, ривёт, патОм зымалчИть сам.] - с. Ивановка Мордовского р-на, Федорова Н. Ф.,1926 г. р.). Эти слова-оценки передавали отношение диалектоносителей к признаку «спокойный» (ребенок) как положительному, к признаку «неспокойный: плаксивый, капризный, бойкий шаловливый (ребенок)» - как отрицательному. В основе семантики диалектных наименований этого ряда оценка физических, психических состояний ребенка и даже сравнение непослушных детей с иноверцами.
Традиционно в крестьянской среде детей рано приучали к труду. Так, по свидетельству этнографов, не редки были случаи, когда пяти - шестилетних детей посылали за десятки верст отвезти хлеба или воды работающей семье, в селах Бобровского уезда Воронежской губернии мальчиков по достижению шестилетнего возраста отдавали в найм или отправляли пасти скот, крестьянские дети гоняли овец, стерегли выводок гусей, гоняли коров на росу, когда сажали огород, то детям полагалось охранять его от домашней птицы и скота [2]. С 10-и лет мальчики уже боронили, как говорили в деревне, «скородили», под наблюдением взрос-
лых, а с 12-и пробовали пахать самостоятельно. В земледельческих областях России, в Сибири бытовали сельскохозяйственные термины, указывающие на трудовые функции мальчиков-подростков: бороноволок - мальчик 8-10-и лет, ведущий лошадь при бороне или идущий за ней; пахалок -помощник при пахоте лет 12-13-и; навозчик -помогающий вывозить навоз на поле, мальчик лет 12. В 14-15 лет сыновья выполняли наряду с отцом все полевые работы [8]. Социализация девочек определялась традиционными представлениями о месте и роли женщины в семье. Так, чаще всего девочек лет с 5-6-и отправляли в няньки, поэтому среди русского населения России довольно широко были распространены слова пестунья - девочка нянька в семье или в чужих людях 8-14-и лет, казачиха - работница по найму, девочка с 12-и лет. Но родители всегда давали детям только ту работу, которая им была по силам.
Бедность крестьянских семей была главной причиной того, что подростков отдавали в барские семья для помощи по хозяйству: «Мать моя еще девчонкой работала у барина Чичерина. В полях помогала, за овцами ходила. Тогда летом пололи и косили. Кормили их в людской. То щи, то горох давали. Мать на барыню не обижалась. Мать, когда у неё что попросит, муки там, ещё чего, она даст. Мать с восьми лет у барыни с четырёхлетним ребенком сидела. Смотрела за ним. Три года жила там. Кормили её там, поили, в платья одевали. Когда и домой отпускали. Барыня ей с собой варенья нальёт, ещё чего даст -гостинец. Хорошо к ней барыня относилась. Она не обижалась. Но всё равно к родителям хотела, у мамки лучше. Придёт домой - плачет. Мамка её пожалеет. А утром опять будит: «Вставай, идти нАдыть». Бедно жили, дети голодные. А там она хоть поест. Умирали от голода» -с. Перикса Сампурского р-на, А. М. Моисеева, 1933 г.р. [7]. При общей положительной оценке отношений между барыней и крестьянкой в заключительной части рассказа информант все равно указывает на социальную дистанцию, ключевым оказывается сравнение «у мамки лучше, мамка ее пожалеет».
Процесс включения детей и подростков в трудовые отношения как форма социализации малолетних субъектов нашел отражение и в следующих диалектных лексемах: борончук - ребенок мужского пола. Алт. Том.; де вка - девочка лет пяти-шести, которую, соблюдая определенный обряд, посвятили в работницы. Смол.; гре-беюШечка - ребенок, помогающий сгребать сено. Холмог., Арх.; жилеЦ - мальчик для прислу-
ги, иногда работник. Перм., Огарев; запа’сок -мальчик-пастух, подпасок. Пск.; зу й - на рыболовном промысле мальчик-подросток, используемый для разного рода мелких промысловохозяйственных работ в помощь взрослым рыбакам, а также помогающий рыбакам во время лова рыбы. Арх.; зыбник - мальчик лет 7-8, который качает колыбель (зыбку), когда старшие члены семьи уходят в поле. Волог., Слов. Акад.; каза-чо нок - мальчик-боронильщик. Никол. Волог.; кок - мальчик-подросток на промышленном рыболовном судне, выполняющий разные хозяйственные поручения (приготовляющий пищу, занимающийся просушкой сетей, выполаскиванием бочек). Арх.; монаша'та - мальчики-прислужники в монастыре. Шуйск. Влад., Водарский.; мости'нник - мальчик, подбирающий на базаре упавшее сено в корзину (мостину). Пск., Осташк. Твер.; недопа'сок - мальчик-подпасок. Пск. Осташк. Твер. [6].
Включение детей и подростков в трудовые отношения актуализировало возрастную оппозицию «младенец - отрок». Наиболее репрезентирован в языке такой этап детства, как младенчество. В русских диалектах с указанием на признак ‘младенческий возраст’ для номинации младенцев используются следующие слова: общерусские
младенец, новорожденный, грудничок, малыш, дитё, младень, диалектные нарожденец, сосунок, ползун, ползунок, ползунец, сидня, лялька, люлечник, зыбун, пеленашка, качельник, младе-ня, родя, молезик [6]. Достаточно большое количество слов в этом синонимическом ряду свидетельствует о том, что ребенок в этом возрасте занимал особое положение в семье и в силу свой беспомощности требовал специальной заботы и ухода.
Этап отрочества в русских диалектах представлен наименованиями детей по их трудовым обязанностям, так как подростковый возраст был периодом активного включения ребенка в жизнь социума. Однако близость подростков к биологической стадии детства все же хорошо осознавалась в крестьянском мире, о чем свидетельствуют следующие названия детей и подростков челяде-нок, мольга, малец. Мальчиков 7- 12-и лет называли обычно недорослями, девочек - ярицами, от «ярящаяся, расцветающая», то есть терминами, характеризовавшими физическое состояние детей этого возраста [8].
Значимым признаком субъекта «ребенок», как видим, оказывалась незрелость как следствие неспособности к полноценному труду, включения в систему общественного производства. Период
детства для крестьянских детей заканчивался с момента их вхождения в социально-хозяйственные отношения. Происходило это обычно к 13-14-и годам. Детей этого возраста называли уже полувзрослыми терминами: мальчиков -парнёк, парнишка, малый, малец, девочек - се-редёна, подевье, девка, девнина, деваха [6].
Таким образом, в языковой картине крестьянского мира нашли отражение ценностные характеристики ребенка как обобщенного субъекта многоплановых, разнохарактерных общественных отношений. Семантическая структура большинства диалектных лексических единиц группы «Ребенок» содержит элемент оценки соответствия ребенка социальным идеалам, потребностям, интересам. В этом плане национальный язык оказывается основным способом кодификации, хранения и выражения социально значимой информации, актуальной в системе современного научного знания в аспекте изучения исторической памяти народа.
Литература
1. Апресян Ю. Д. Образ человека по данным языка: попытка системного описания // Вопросы языкознания. М., 1995. № 1. С. 37-67.
2. Безгин В. Крестьянская повседневность (традиции конца XIX - начала ХХ века). URL: http:// www.gumer.info.
3. Блинова А. Н. Родильный обряд русских Сибири. иКЬ: http://www.russkiymir.ru.
4. Даль В. И. Толковый словарь живого великорусского языка. М., 1995. Т. 1. Т.4.
5. Поповичева И. В. Лексика, структура и семантика родильно-крестильного обрядового текста (на материале тамбовских говоров): дис. ... канд. филол. наук. Тамбов, 1999.
6. Словарь русских народных говоров / под ред. Ф. П. Филина. Л., 1965. Вып. 1.
7. Тамбовская деревня в рассказах сельских жителей / авт.-сост. И. В. Поповичева. СПб., 2004. Вып. 1. С. 35.
8. Шангина И. И. Русские дети и их игры. СПб., 2000.
* * *
SOCIALLY-ESTIMATED VALUE IN DIALECT NAMES OF CHILDREN
I. V. Popovicheva
In article the dialect lexicon of semantic group «Child» in aspect of a problem of social conditionality of language units is analyzed. The conclusion that national names of children explains public characteristics of juvenile subjects, contain in the value an element of an estimation of conformity of the child to ideals, requirements and interests of society.
Key words: dialect lexicon, social information, lexical group «Child», language picture of the country world.
