СОЦИАЛЬНАЯ СПРАВЕДЛИВОСТЬ В РЕГИОНАЛЬНОМ ПРОСТРАНСТВЕ РОССИЙСКОГО ОБЩЕСТВА: ТЕОРЕТИКО-КОНЦЕПТУАЛЬНЫЙ АСПЕКТ Текст научной статьи по специальности «Социологические науки»

УДК 316

СОЦИАЛЬНАЯ СПРАВЕДЛИВОСТЬ В РЕГИОНАЛЬНОМ ПРОСТРАНСТВЕ РОССИЙСКОГО ОБЩЕСТВА: ТЕОРЕТИКО-КОНЦЕПТУАЛЬНЫЙ АСПЕКТ

SOCIAL JUSTICE IN THE REGIONAL SPACE OF RUSSIAN SOCIETY: THEORETICAL AND CONCEPTUAL ASPECT

Волков Юрий Григорьевич

Заслуженный деятель науки РФ, доктор философских наук, профессор,

научный руководитель Института социологии и регионоведения, Южный федеральный университет, директор,

Южно-российский филиал Федерального научно-исследовательского социологического центра Российской академии наук [email protected]

Мамина Дарья Александровна

младший научный сотрудник, Южно-российский филиал Федерального научно-исследовательского социологического центра Российской академии наук, магистрант,

Институт социологии и регионоведения, Южный федеральный университет [email protected]

Yury G. Volkov

Honored Scientist of the Russian Federation, Doctor of Philosophy, Professor,

Supervisor of the Institute Sociology and Regional Studies, Southern Federal University, Director,

South Russian branch Federal Research Sociological Center Russian Academy of Sciences [email protected]

Darya A. Mamma

Associate Researcher, Southern Russian Federal branch Research Sociological Center Russian Academy of Sciences, Undergraduate,

Institute of Sociology and Regional Studies, Southern Federal University [email protected]

Аннотация. В представленной статье авторы предпринимают попытку концептуального осмысления феномена социальной справедливости в региональном пространстве российского общества. Авторами рассматриваются различные теоретико-концептуальные подходы к исследованию социальной справедливости в региональном пространстве. В результате, отмечается, что отечественная социология наработала богатый исследовательский материал о региональных различиях, при этом перспективным для современной социологической мысли авторам представляется проведение исследований с целью определения социально-структурных и социально-субъектных параметров социальной справедливости внутри регионального пространства. Исследователи отмечают поворот социологической мысли к региональной специфике социальной справедливости: социальная справедливость является ключевым понятием в описании социальной неоднородности и вместе с тем содержит исходное условие движения к системному социологическому анализу социальных фактов и явлений в региональном пространстве, которые описываются, как узко специализированные. При этом особый исследовательский интерес представляет не только изучение социальной справедливости в рамках межрегиональных социальных диспропорций, но и понимание внутрирегиональной составляющей социальной справедливости.

Ключевые

слова: социальная справедливость, региональное пространство, социальные диспро-

порции, внутрирегиональное пространство, российское общество.

Annotation. In this article, the authors attempt to conceptualize the phenomenon of social justice in the regional space of Russian society. The authors consider various theoretical and conceptual approaches to the study of social justice in the regional space. As a result, it is noted that Russian sociology has accumulated a rich research material on regional differences, meanwhile it is promising for modern sociological thought to conduct research to determine the socio-structural and socio-subjective parameters of social justice within the regional space. The researchers note the turn of sociological thought to the regional specifics of social justice: social justice is a key concept in the description of social heterogeneity and at the same time contains the initial condition for moving towards a systematic sociological analysis of social facts and phenomena in the regional space, which are described as narrowly specialized. At the same time, it is of particular research interest not only to study social justice within the framework of interregional social disparities, but also to understand the intraregional component of social justice. Keywords: social justice, regional space, social disparities, intraregional space, Russian society.

Актуальность.

Региональное пространство российского общества социально и культурно неоднородно, определяется различиями и по базовым показателям экономики, но, не менее важно, в социологическом измерении спецификой социальных качеств и параметров. Было бы ошибочным полагать, что российские регионы квалифицируются по критерию уровня доходов, хотя это и часто проявляется в социально-региональной статистике. Межрегиональное взаимодействие, как и межрегиональные различия фиксируют разницу не только среднего уровня доходов, но и качества жизни, уровня социального благосостояния, удовлетворенности условиями жизни, оценкой перспектив на будущее. Иными словами, востребован качественный анализ показателей регионального развития и в той же степени актуальным является анализ состояния социальной справедливости в региональном пространстве, которое можно описать структурно, как низкий показатель социальных диспропорций, институционально, как доступ к институциональным ресурсам и субъектно, как совокупность возможностей для социальной самореализации различных групп и слоев, действующих в региональном пространстве.

Таким образом, социальная справедливость становится ключевым понятием в объяснении и прогнозировании процесса развития регионального пространства в российском обществе. Следует подчеркнуть, что, оценивая динамику регионального развития, россияне, как правило, берут за «точку отсчета» социальную самооценку, отражающую социальную позиции в региональном пространстве. Как правило, социальная справедливость трактуется, как процессуальная, связанная с принятием политико-правовых решений, с перераспределением финансовых ресурсов и стратегий наращивания экономической мощности региона. Полагается, что экономический рост и внимание центра к нуждам региона являются решающими факторами в достижении социальной справедливости в региональном пространстве.

Однако лишь при включении механизмов автономного ресурсного потенциала, социальная справедливость становится реальностью региональной жизни. Поскольку социальной справедливости в региональном пространстве свойственно «пространственное» измерение, актуальным является определение регионального пространства, как обладающего определенными физическими (территориальными) свойствами, но как место обитания, проживания, предоставляющее шансы для присвоения различных материальных и культурных благ и услуг [1, с. 46]. Короче говоря, социальная справедливость, как возможность присвоения социальных ресурсов определяется отношениями между социально пространственным распределением субъектов и действующей моделью социально распределительных отношений, гапитусом и полем по исследовательской схеме П. Бурдье.

Способность социальных субъектов регионального пространства в российском обществе признавать неравные возможности доступа к социальным ресурсам и их присвоению, является требующим социологического анализа, то есть определения социальной справедливости в региональном пространстве в контексте социальных и символических различий, суще-

ствующих, как вне, на межрегиональном уровне, так и внутри регионального пространства. Опираться только на межрегиональные различия не гарантирует получения достоверной социологической информации. В региональном пространстве российского общества проблемати-зирована схема доступа к социальным ресурсам внутри региона, как социальная неоднородность порождает эффект «гетто» - локализации бедности и эффект «клуба» - локализация богатства. В этом смысле можно говорить об актуальности социальной справедливости в региональном пространстве, действующей в той мере, в какой российское общество испытывает необходимость социальной интеграции на основе закрепления принципа равенства возможностей в региональном пространстве.

Методология.

Теория и реальность социальной справедливости в региональном пространстве российского общества характеризуются отношениями «смысловой напряженности», так как переход российских регионов к рыночной экономике, становление новых социально-трудовых отношений, социально-стратификационные сдвиги в региональном пространстве определили необходимость четких теоретико-методологических оснований предметности регионального пространства.

В условиях роста и воспроизводства различий, переходящих в разрывы в межрегиональных отношениях, огромное значение имеет конфигурация отношений и взаимоотношений в региональном пространстве, связанное с социальной справедливостью. Социологические исследования, направленные на изучение культурной динамики российских регионов, выявили теоретическую узость обобщений и оценок состояния регионального пространства при игнорировании фактора социальной справедливости. Методологическая ошибка заключалась в том, что региональное пространство воспринималось, как совокупность природно-климатических, социально-территориальных, культурно-исторических, социально-экономических условий, содержащих единые консолидирующие основания, то есть, в исследовательской процедуре противопоставления другим регионам.

Это методологически оправдано с точки зрения категоризации регионального пространства, как имеющего особенные характеристики, но вместе с тем, снижало интерес к социальной справедливости в контексте действующих групповых различий внутри регионального пространства. Анализ результатов социального развития регионов показал, что состояние регионального пространства не задано «безличными» социальными и экономическими факторами [8, с. 36], что социально-экономические проекты, имеющие ориентированность на социальную справедливость, достигают только результатов, имеющих экономическую и технократическую значимость, но не являются обеспечивающими социальные инновации.

Подчеркивая, что для России особую актуальность имеет проблема разрыва между условиями жизни населения разных, подчас соседних регионов, между имущественными слоями внутри регионов, делается вывод о том, что эта проблема - вызов современной России [8, с. 37]. Поэтому определение границ и условия концептуализации заявленной темы является приоритетным исследовательским шагом на пути достижения баланса теоретического и социально-эмпирического анализа регионального пространства в российском обществе.

Разработки в сфере региональной социологии в данном контексте требуют согласования с исследовательскими позициями, достигнутыми в понимании и осмыслении феномена социальной справедливости в российском обществе. Можно сказать, что встает сложная задача формирования многомерного социологического конструкта, включающего категоризацию регионального пространства и социальной справедливости.

В теоретико-методологических подходах к проблеме социальной справедливости в российской социологии преодолен спор между либеральной и коммунитаристской интерпретациями [10, с. 219]. Это выражается в том, что исследования по проблемам социальной справедливости характеризуются конкретным выявлением структурных и функциональных границ (структурно-функциональный анализ), доступа к институциональным ресурсам и формирования институциональных стратегий (неоинституциональный подход), соотношения между «пространством обитания» и распределением социальных ресурсов (пространственный подход).

Между тем, существует актуальная теоретико-методологическая проблема интегриро-ванности концептуальных оснований социальной справедливости и неоднородности, различий в межрегиональном и внутрирегиональном пространствах. Отношения между этими двумя типами проблемы являются сложными, так как, с одной стороны, они различны, исследования по двум направлениям могут вестись самостоятельно, не затрагивая обоснованность достигнутых результатов. С другой стороны, они не являются совершенно «независимыми», поскольку со-

циальная справедливость в региональном пространстве входит в концепцию социального развития российских регионов.

Результаты исследования.

Поворот к проблеме социальной справедливости в региональном пространстве означает концептуальные изменения отношений между государством, регионами и внутри регионов. В прошлое десятилетие, определяющим концепцию социального развития регионов, являлся фактор функциональности, который признавал сложную структуру взаимодействий различных акторов (субъектов) в региональном пространстве [7, с. 19], но при этом, характеризуя социальное состояние регионального пространства, воспроизводил позицию методологической «амбивалентности». Речь шла о том, что возможным представлялось в общем виде определить региональную структуру и сетевое взаимодействие основных субъектов (акторов), но допущение локализованности, как основного параметра социально-пространственной реальности имело нечетко выраженный исследовательский дискурс.

В социологическом рассмотрении актуальным является выделение сферы социальных неравенств, как ключа к социальной справедливости на основе качественных характеристик [3, с. 3]. Очевидно, что теоретически обосновывался поворот региональной социологии к субъекту регионального пространства, ориентированного на проблему справедливости, как болезненную для российского общества. В этом смысле, идеи М.К. Горшкова теоретически оформились в концепте социальных неравенств, российский ученый восходил от абстрактного к конкретному в понимании социальной справедливости, то есть определял ее содержание через «негативность», через социальные неравенства. В таком случае, напрашивался достаточно простой ответ, что социальная справедливость есть отсутствие социальных неравенств.

Социальные эксперты, описывая российскую реальность в пространстве социологического дискурса, подчеркивали, что в социологическом измерении проявляется две взаимоисключающие позиции на основные проблемы российского общества, в иерархии которых социальная справедливость является базовой [2, с. 24-25].

Принцип монизма является свойственным классической социальной теории, в рамках социальной справедливости в региональном пространстве российского общества следует говорить о дискурсе, как о многообразии суждений о социальном мире, поэтому «взаимоисключающие позиции» есть нормальное движение к познанию социальной справедливости в социологическом измерении. В связи с этим, надо отметить, что внесение «региональности» в социальную справедливость является двуступенчатой исследовательской процедурой:

- на первой «ступене» исследуется социальная справедливость, как достижение равенства между регионами, устранения диспропорций в общероссийском региональном пространстве,

- на второй «ступене» целью является выявление социальных противоречий, социальных неравенств внутри регионального пространства.

Таким образом, легитимируется акцент на соотнесение внешнего и внутреннего аспектов социальной справедливости: это методологически важное положение, определяющее социальную справедливость в региональном пространстве российского общества, как социально-конструктивистский акт. Действующее «справило» структурно-функционального анализа выражает проблему социальной справедливости через межрегиональные диспропорции, измеряя на уровне количественных показателей экономического и социального роста, уровня доходов, уровня социального благосостояния. Отсюда, как следствие, российские регионы классифицируются как «лидерские», средние и депрессивные. Такая схема полезна для социально-распределительных отношений, деление на регионы - доноры и регионы-реципиенты.

Однако в течение первой десятилетки XXI века российские ученые отметили, что изменение источников существования населения регионов связаны не с финансовыми трансферами федерального Центра, а с социально-экономической активностью населения, с субъективной оценкой качества жизни социальных акторов, с основными направлениями социально-профессиональной мобильности. Данное положение соотносится с пониманием пространственных диспропорций, как различий между регионами по структуре человеческого капитала, инновационного потенциала и инвестиционной привлекательности [9, с. 63].

Для понимания социальной справедливости в региональном пространстве, можно сделать как вывод, имеет значение исследование внутрирегиональных параметров социальной справедливости, так как структура человеческого капитала, как совокупность профессиональных, интеллектуальных, социально-мобильных, социально-организационных и, наконец, социально-инновационных качеств населения региона, отражает состояние социальной справедли-

вости в региональном пространстве, является индикатором субъективной оценки населением региона реальных возможностей жизненных и социально-профессиональных траекторий. Очевидно, что регионы с «плохой» структурой человеческого капитала, если от оценки перейти к аналитике и диагностике является пространством «социальных неравенств».

В рамках проведенного Институтом социологии РАН исследования «Столицы и регионы в современной России: мифы и реальность 15 лет спустя» выяснилось, что параллельное существование социальных укладов не определяется схемой «мегаполисы-провинция», что вектор противостояния в межрегиональном развитии характеризуется, с одной стороны, объективными предпосылками, эффект регионального донорства, но с другой, что имеет большее значение, оценкой социально-психологического состояния и степени удовлетворенности россиян, проживающих в различных типах поселений [12, с. 10]. Таким образом, методологический инструмент исследования сформирован на основе учета межрегиональных и внутрирегиональных различий.

Во-первых, для авторов исследования значимой является субъектно-деятельностная схема социальной справедливости в региональном пространстве российского общества, так как выяснилась ситуация «минимальной социальной зависти», что противоречит мифологеме о неприятии столиц жителями регионов по резким различиям в доступности к социальным благам. Во-вторых, как следствие демифологизации массового сознания в региональном пространстве, можно считать удовлетворенность населения столиц и регионов различными аспектами своей жизни в качестве основного индикатора осознания социальной справедливости на межрегиональном уровне.

В-третьих, фиксируя меньший уровень доходов и более узких потребительских возможностей жителей «провинции», как парадокс, результатом является неудовлетворенность жителей столиц базовыми аспектами жизни: объяснение авторы исследования находят в том, что при широких потребительских возможностях возрастают и социальные ожидания, повышаются и требования к качеству жизни. Если в российских регионах социальные различия относительно нивелированы, в столицах действует тренд социальной поляризации. Социальная справедливость может восприниматься, как следствие относительной и абсолютной депривации. На межрегиональном уровне по отношению к столицам действует механизм относительной депривации, позиция в восприятии социальной справедливости как следствия различий в потребительских возможностях. На внутрирегиональном уровне следует принимать во внимание варианты относительной и абсолютной депривации. Абсолютная депривация сконцентрирована в социальных «гетто», пространствах безработицы, низких доходов, отсутствия социальных перспектив, что характерно, как отмечается в исследовании для сельских районов и поселений-моногородов.

В-четвертых, социальная справедливость в региональном пространстве российского общества является «текучей» и «дисперсной»: наблюдается тенденция переконфигурации условий и факторов социальной справедливости, как результат изменений в социально-профессиональной деятельности, формирования социально-территориальных кластеров, возникновение новых источников инвестиционной деятельности или в качестве негативных факторов «локдаун» градообразующих производств, отток молодежи, криминализация и наркотизация на уровне повседневности, коррупция и бюрократизм в системе управления регионом.

В-пятых, региональная специфика социальной справедливости связана с установкой на реализацию жизненных целей населения регионов, различиях в «планке» ожиданий на межрегиональном и внутрирегиональном уровнях. И здесь обнаруживается парадокс восприятия социальной справедливости: жители столиц фиксируют изменение к худшему, в то время как для жителей регионов свойственно ощущение «улучшения» ситуации. Как результат, социальная справедливость «перемещается» с межрегионального на внутрирегиональный уровень, становится проблемой регионального пространства, отношений между региональными элитами и основными группами населения региона, следствием качества региональной социальной политики.

Суммируя вышесказанное, можно подчеркнуть, что социальная справедливость в региональном пространстве российского общества становится теоретической проблемой в контексте развития структурно-деятельностного метода, характеризуемого как «проблема методологии и инноваций», критического отношения к социальному неравенству, как следствию социально-экономического порядка в региональном пространстве и выдвижения в качестве теоретической альтернативы активной роли социальных субъектов регионального пространства, реализующих различные жизненные стратегии в контексте понимания социальной справедливо-

сти, как равенства возможностей в социальной самореализации [6, с. 141]. При выяснении смыслов и значений социального неравенства в региональном пространстве российского общества огромную роль имеют смыслы, определяющие цели жизненных стратегий и функции деятельности в основных сферах жизни региона.

Действительно, социальная справедливость дифференцируется внутри регионального пространства по критерию выбора жизненных и профессиональных стратегий, как субъективной оценки жизненных шансов и целей-ориентиров жизненной деятельности. Это актуально в связи с тем, что проявляются схемы «богатые регионы - богатое население» и «бедные регионы -бедное население». Очевидно, что подобные оценки не содержат теоретического значения и являются «скольжением по поверхности» социальных явлений. В региональном пространстве российского общества с социальной справедливостью ассоциируются разнонаправленные смыслы, связанные с коллективным историческим опытом (претензии казачества на восстановление исторической справедливости), с социальным реваншем (восстановление социальных позиций базовыми слоями общества, наемными работниками и бюджетной интеллигенцией), стремлением к социальной меритократии (неудовлетворенность оценкой деятельности работников интеллектуальной сферы».

В связи с этом обстоятельством, можно говорить о том, что в концептуальном контексте требуется признать совокупность критериев социальной справедливости, соотносимых с реальными социальными диспозициями действующих субъектов в региональном пространстве. Интересно отметить, что, как показывают результаты общероссийских исследований по проблеме социальной справедливости, в ее отношение, как правило, даются «абстрактные» ответы, что дает повод говорить о «пустоте» понятия, неработоспособности в эмпирико-идентификационном контексте идеально целевого типа социальной справедливости. Гораздо больший исследовательский потенциал характеризует отношения социальных субъектов в региональном пространстве к социальным неравенствам.

Специфику социальной справедливости в российском обществе выделяет в своих работах М.К. Горшков, творчески применяя принцип субъектности. Очевидно, что для системного исследования социальной справедливости в региональном пространстве недостаточно опера-ционализировать, получившие экспертное признание, схемы «различия в доходах», «качества жизни», «уровня эффективности институциональных норм», «стимулирования социально-экономической активности». Еще одним сдерживающим фактором является «иммунитет» региональных элит к проблеме социальной справедливости [4, с. 119].

Рассматривая вышеназванные альтернативы, как «конвенциональную концептуализацию» проблемы социальной справедливости в региональном пространстве российского общества, следует подчеркнуть, что теоретический выбор, на наш взгляд, определяется совокупностью исследовательских задач, стремлением обосновать свою теоретико-методологическую позицию аргументами объективности и достоверности полученной социологической информации. «Прозрачность» прагматизма согласует различные теоретические позиции, но не содержит возможности интеграции полученных в различных теоретических контекстах знаний. Таким образом, объектом социального объяснения становится интерпретация социальной справедливости, как результата совокупности социальных фактов, выведенных из теоретических предпосылок.

Категория «социальная справедливость» в региональном пространстве оказывается важным моментом социального объяснения, так как через нее осуществляется фиксация состояния регионального пространства, и она становится исходным началом движения социологического исследования от социальных фактов, связанных с социальным самочувствием, социальной самооценкой, удовлетворенностью условиями жизни к модели социального развития региона. Другими словами, для понимания логики исследования социальной справедливости важным становится признание «множественности» справедливости в зависимости от конкретного регионального контекста.

В этом смысле, необходимо уходить от уравнительности понимания социальной справедливости, так как исследователь является свидетелем «конструирования» социальной справедливости в рамках влияния разнонаправленных факторов, определяемых и социально-стратификационной структурой регионального пространства, внутренними социальными мотивациями социальных субъектов, действующих в региональном пространстве и социальных установок на социальную справедливость. Очевидно, что различия в отношении к социальной справедливости дифференцируются по объективным и субъективным основаниям.

Интересно, что социологические исследования социальной справедливости в Сибирском и Дальневосточном регионах испытывают влияние фактора низкой территориальной закрепленности, то есть большинство жителей отмеченных регионов нацелены на временность пребывания, не рассматривают социальную справедливость в пространственном измерении, не формируют пространственную идентичность и вносят в отношение к социальной справедливости фактор территориальной мобильности, возможности перемены места жительства после накопления личных ресурсов. Поэтому социальная справедливость становится измерением «чемоданных» настроений. Это вносит в понимание социальной справедливости различия по сравнению с традиционным «иммобильным» укладом в Центральной России. К тому же, как отмечают российские исследователи, Сибирский и Дальневосточный регионы по социально-экономической конфигурации до недавнего времени были «повернуты» «на Восток», сотрудничество с азиатским регионом, и социальная справедливость по схеме актуального опыта определялась, как фактор получения «сырьевой ренты».

Конфликтные отношения, связанные с неравенством доступа социальных групп и слоев к природным ресурсам (лес, пушнина, золото, рыба) характеризуются «теневизацией», уходом от налогообложения, распространением неформальных социально-трудовых соглашений, что выводит социальную справедливость из политико-правового дискурса на уровень нелегитимных групповых интересов. Эмпирические описания, как «повествование» структурируют восприятие социальной реальности путем ее категоризации в рамках определенных ментальных представлений социологов об этой реальности, пишут ростовские исследователи [11, с. 69].

Данное положение объясняет различия в теоретических подходах к исследованию социальной справедливости в региональном пространстве, как результат «субъективизма» исследователя, работающего в определенном теоретическом дискурсе, и трудности в описании и анализе вышеприведенных социальных фактов выражаются в том, что нелегитимные социальные практики создают феномены массового восприятия социальной справедливости, несовпадающие с ее нормативными представлениями. В такой ситуации «структурирование» восприятия социальной реальности (социальной справедливости) становится содержащим теоретические допущения, трактуемые как «исключение из правил». Однако для социолога независимо от концептуального выбора важно исследовать социальную справедливость вне соотнесения с принятыми в классической социологии схемами социальных патологий.

Вывод о том, что региональное пространство деформирует социальную справедливость и требуется оперативное властное вмешательство, переводит язык социологических исследований на уровень «репрессивности». Иными словами, для того, чтобы исследования по проблеме социальной справедливости в региональном пространстве вызывали доверие и стимулировали поиск наиболее эффективных путей ее достижения необходимо сформировать язык диалога социальных субъектов регионального пространства. В контексте описания социальных патологий это является трудно достижимым, поскольку приводит к определению «виновных», к негативной мобилизации, росту социально-протестных настроений, содержащих риск манипуляции общественным сознанием в региональном пространстве.

И здесь мы возвращаемся к ключевому вопросу по поводу изучаемого феномена социальной справедливости в социологии - о понимании его связей с развитием отечественной социологической науки. Действительно, ядро универсального понятийного аппарата в социологии существует, но важно осмыслить социальную справедливость в региональном пространстве, как институциональный и символический ресурс, связанный с возможностями взаимного обмена социологической информацией и перспективами разработки мощных концептуальных программ [5, с. 75]. Здесь есть надежда, что перспективен интегрированный подход к социальной справедливости в региональном пространстве, выражающий возможности исследования ее специфики на основе категоризации социальной справедливости, как «ядерного» понятия отечественной социологии.

Резюме.

Социальная справедливость в региональном пространстве российского общества характеризуется переходом от анализа межрегиональных социальных диспропорций к пониманию внутрирегиональной составляющей социальной справедливости. Отечественная социология накопила высокий исследовательский материал о региональных различиях, что находит отражение в функциональной схеме «богатые-бедные регионы». Но становится ясным, что развитие социологической мысли имеет перспективу в определении социально-структурных и социально-субъектных параметров социальной справедливости внутри регионального пространства.

Пространственный, социоресурсный и субъектно-деятельностный подходы стимулируют понимание социальной справедливости в региональном пространстве с определением факторов социальной пространственности, пространственной идентификации, социальной ресурсно-сти, социальной субъектности. Это является свидетельством поворота социологической мысли к региональной специфике социальной справедливости. Как вывод можно считать, что, являясь «ядерным» понятием отечественной социологии, социальная справедливость структурирует региональное пространство, то есть, является ключевым в описании социальной неоднородности, и одновременно содержит исходное условие движения к системному социологическому анализу социальных фактов и явлений в региональном пространстве, которые описываются как узко специализированные.

Это означает, что категоризация «социальная справедливость» в региональном пространстве актуальна, и по концептуальным основаниям, и по тому, что социально-эмпирические исследования социальной справедливости в российском обществе являются «соединением универсальности и специфичности»: бесспорно, при всех различиях в теоретических подходах есть основание считать, что они имеют общую методологическую основу в признании социальной справедливости в российском обществе, как социально значимой и обретающей четкое очертание в рамках многокритериального подхода к ее идентификации.

Литература:

1. Бурдье П. Социология политики / П. Бурдье; Пер. с фр.; Сост., общ. ред. и предисл. Н.А. Шматко. М. : Socio-Logos, 1993. 336 с.

2. Волков Ю.Г. Российская реальность в пространстве социологического дискурса : монография : в 2 кн. Кн 1 / Ю.Г. Волков, А.В. Лубский; Южный федеральный университет; отв. ред. Ж.Т. Тощенко. Ростов-н/Д.; Таганрог : Издательство Южного федерального университета, 2018. 278 с.

3. Горшков М.К. Российское общество как новая социальная реальность // Россия реформирующаяся. Ежегодник / М.К. Горшков; Отв. Ред. М.К. Горшков. Вып. 6. М. : Институт социологии РАН, 2007. С. 3-9.

4. Дискин И.А. Россия, которая возможна. М., 2011. 175 с.

5. Подвойский Д.Г. Языки социологии: многоголосье или какофония? // Новые идеи в социологии. М., 2013.

6. Проблемы теоретической социологии. Вып. 11. СПб., 2016. 248 с.

7. Региональная социология в России: Сборник материалов социологических исследований / Отв. ред. В.В.Маркин. Институт социологии РАН. М. : Экслибрис-Пресс, 2007. 480 с.

8. Региональная социология: проблемы консолидации социального пространства России / М. Горшков, В. Маркин, А. Дмитриев и [др.]; Отв. ред. В.В. Маркин. Ред. коллегия: М.К. Горшков, В.В. Маркин, В.В. Воронов; Чл.-корр. РАН А.В. Дмитриев, Н.И. Лапин, А.В. Тихонов, А.Н. Чумиков, Э.К. Бийжанова. Новый Хронограф. М., 2015. С. 600.

9. Рубан Л.С., Катаева Е.Г. Проблемы и возможности устойчивого развития регионов // Региональная социология с России. М., 2007.

10. Современный либерализм: Дж. Ролз, Р. Дворкин, И. Бёрлин, У. Кимлика, М.Дж. Сэндел, Дж. Уолдрон, Ч. Тейлор / Авт. предисл. Л.Б. Макеева. М. : Прогресс-Традиция : Дом интеллект. книги, 1998. 248 с.

11. Социология в России: в поисках новых идей и креативности: монография / Ю.Г. Волков, А.В. Лубский; Южный федеральный университет; Отв. ред. Н.Г. Скворцов. Ростов-н/Д.; Таганрог : Издательство Южного федерального университета, 2017. 196 с.

12. Столицы и регионы в современной России: мифы и реальность 15 лет спустя. М., 2018. 44 с.

Literature:

1. Bourdieu P. Sociology of politics. Trans. from French / P. Bourdieu; Comp., Total. ed. and foreword. N.A. Shmatko. 1993.

2. Volkov Yu.G. Russian reality in the space of sociological discourse: monograph : in 2 books. Book 1 / Yu.G. Volkov, A.V. Lubsky; South Federal University; Ed. J.T. Toshchenko. Rostov-on/D.; Taganrog : Publishing House of the Southern Federal University. 2018. 278 p.

3. Gorshkov M.K. Russian society as a new social reality / M.K. Gorshkov; Ed. M.K. Gorshkov //

Reforming Russia. Yearbook. Iss. 6. M. : Institute of Sociology RAS. 2007. P. 3-9.

4. Diskin I.A. Russia, which is possible. M., 2011. 175 p.

5. Podvoisky D.G. Sociological languages: polyphony or cacophony? // New ideas in sociology. M., 2013.

6. Problems of theoretical sociology. Issue 11. SPb., 2016. 248 p.

7. Regional sociology in Russia: Collection of materials of sociological research / Ed. V.V. Markin. Institute of Sociology RAS. M. : Ekslibris-Press, 2007. 480 p.

8. Regional Sociology: Problems of Consolidating the Social Space of Russia / M. Gorshkov, V. Markin, A. Dmitriev and others Ed. V.V. Markin; Ed. board: M.K. Gorshkov, V.V. Markin, V.V. Voronov, Corresponding Member of RAS A.V. Dmitriev, N.I. Lapin, A.V. Tikhonov, A.N. Chumi-kov, E.K. Biyzhanova. New Chronograph. M., 2015. 600 p.

9. Ruban L.S. Problems and possibilities of sustainable development of regions / L.S. Ruban, E.G. Kataeva // Regional sociology in Russia. M., 2007.

10. Modern liberalism: J. Rawls, R. Dvorkin, I. Burlin, W. Kimlik, M. J. Sandel, J. Waldron, C. Taylor / Author. foreword L.B. Makeeva. M. : Progress-Tradition: House of Intellect. books. 1998. 248 p.

11. Sociology in Russia: in search of new ideas and creativity: monograph / Yu.G. Volkov, A.V. Lubsky; South Federal University; Resp. ed. N.G. Skvortsov. Rostov-on/D.; Taganrog : Publishing House of the Southern Federal University, 2017. 196 p.

12. Capitals and Regions in Modern Russia: Myths and Reality 15 Years Later. M., 2018. 44 p.