CC BY
1899
Социальная справедливость: эволюция понятия и практики
Н.С. Григорьева
Справедливость есть постоянная и неизменная воля каждому воздавать по заслугам.
Античный афоризм
Социальная справедливость относится к числу тех феноменов, в которых в сжатом виде отражаются экономические, политические, правовые, нравственные условия жизни и развития общества. Поскольку именно через призму социальной справедливости субъекты исторического действия оценивают реальные условия своего бытия, сложившуюся в данном конкретном обществе систему межличностных отношений, собственный социальный статус, место в системе общественного разделения труда и распределении общественного богатства.
По мнению Г.В. Плеханова, индивид, сформировавшийся в рамках определенной социально-экономической системы, склонен считать данную систему справедливой до тех пор, пока он не изменится сам или не изменятся обстоятельства. И тогда, обретя новый опыт или новые знания, человек переосмысливает свое положение в обществе и начинает действовать (или бездействовать) в соответствии с этим.
Но кроме личностного осознания и понимания того, что есть справедливость в обществе, существует и некое коллективное понимание социальной справедливости. Если это одинаковое понимание есть у большинства граждан данного общества, то этому обществу уготовано стабильное и спокойное развитие. Но если у народных масс формируется убежденность в том, что сложившаяся система общественных отношений, механизм распределения общественного богатства, мера воздаяния за общественно полезный труд являются несправедливыми, то в обществе будет расти социальная напряженность, будут обостряться социальные противоречия, оформляться конфликты, разрешение которых зачастую станет возможным только в ходе революционных преобразований.
Таким образом, идея социальной справедливости может стать своеобразным двигателем социального прогресса. Она способна мобилизовать самые различные силы и подвигнуть их на изменение сложившейся системы общественных отношений, на поиск иных моделей экономического и социальнополитического устройства общества.
8 апреля 1498 г. Толпа разъяренных горожан напала на монастырь Святого Марка во Флоренции с намерением растерзать настоятеля — Джироламо Савонаролу, который желал построить в одном отдельно взятом итальянском городе богоугодное социальное государство. Для этого он при помощи отрядов
молодежи установил в городе порядки в соответствии со своим усмотрением, как следует устроить жизнь так, чтобы жизнь для его граждан была справедлива. Молодые люди врывались в богатые дома с целью «следить за исполнением 10 заповедей», отбирали игральные карты, кости, светские книги, музыкальные инструменты, духи... Все это торжественно сжигалось на городской площади на «кострах суеты». Действия Савонаролы вызвали нарекания Папы Римского. 7 апреля должен был состояться «божий суд» между Савонаролой и братом францисканцем, присланным из Рима. Но тот на испытание огнем не явился, а толпа выместила накопившееся раздражение на Савонароле.
И таких примеров было много, но не все они дошли до нас, пробираясь через тернии истории. Однако и тех свидетельств, что стали известны, достаточно, чтобы понять: вопрос о социальной справедливости становится актуальным, как правило, на переломных этапах развития общества, когда происходит смена власти, форм собственности, типа государственного устройства, состава элиты и т.д. Именно такой процесс можно наблюдать в современном российском обществе, когда и правые, и левые по-разному, но признают тот факт, что реформы в России, проводимые с начала 1990-х гг., не дали того результата, который был выставлен в качестве социального ориентира для населения. Разочарование демонстрируют самые различные социальные группы. Другое дело, что не всегда эти группы могут донести свое недовольство или протест до всеобщего осознания. И это не только те, кто находится за чертой бедности, но и реальное большинство населения Российской Федерации.
В начале июня 2008 г. были опубликованы результаты исследования ВЦИОМ относительно покупательной способности населения. У большинства (51%) населения страны средств хватает на продукты и одежду, но покупка вещей длительного пользования является проблемой (причем в возрасте 18-24 лет таких оказалось 59%, а от 60 и старше — 45%); у 24% населения денег хватает на продукты, но покупка одежды вызывает финансовые затруднения, и 7% опрошенных едва сводят концы с концами, когда не хватает денег даже на продукты («Труд», 02.06.2008). Налицо две новости: хорошая — за 10 лет больше стало тех, кто в состоянии прокормить и одеть себя и свою семью, и плохая — только 16% граждан России могут купить себе нечто большее, чем продукты питания и одежда, и всего 1% может позволить себе покупку автомобиля, квартиры, земельного участка. И это только материальная сторона вопроса. Гораздо важнее ценностная цена реформ, которая может быть выражена в тех социальных целях, которые общество и его граждане определяют и стремятся достичь коллективными или индивидуальными усилиями.
Можно сколь угодно много и громко говорить о том, что народ стал жить лучше, но факты — вещь упрямая: лучше стала жить определенная, не самая большая, но явно наиболее влиятельная группа российского общества. А значит, с неизбежностью встают вековые вопросы: «Что понимается под социальной справедлиивостью сегодня? Какой из исторических типов социальной справедливости доминирует в данный момент в массовом сознании? Можно ли говорить о том, что социальная справедливость является одной из базовых социальных ценностей современного нам общества или нет? Какие факторы влияют на формирование того или иного представления о социальной справед-
ливости у конкретного человека? Чем отличаются представления о социальной справедливости в различных социальных средах?»
В попытке ответить на эти вопросы, на мой взгляд, и должна разворачиваться дискуссия.
Осмысление феномена социальной справедливости: историко-философский контекст
Проблема социальной справедливости принадлежит к тому кругу проблем философского и иного знания (социологического, политического, нравственного), которые на протяжении веков находились в центре внимания ярчайших представителей общественной мысли. Что такое «справедливый человек» и что такое «справедливое государство»? Как построить «справедливое общество»? Является ли наличие равенства в правах достаточным условием для социально справедливого общества? На эти и другие вопросы пытались ответить еще Сократ, Платон и Аристотель. Сократ отмечал, что в общественной жизни люди должны соблюдать не только существующие законы и выполнять повеления богов, но и следовать истине и справедливости. Справедливость, указывает Аристотель, — это определенный способ отношения к личности и важнейшее условие стабильности в государстве. Законы должны гарантировать равную справедливость в частных делах всем — утверждает Перикл и настаивает на том, что индивидуализм следует связывать не с эгоизмом, а с его противоположностью — альтруизмом. Вместе с тем древнегреческое понятие справедливости скорее является все-таки индивидуалистическим. Платон же отстаивает коллективистское понимание справедливости: справедливо все, что содействует интересам государства. Это есть благо, добродетель и справедливость. Все, что угрожает интересам государства, — это зло, порок и несправедливость. Платон рассматривал справедливость как высшую добродетель, которой должен обладать не только каждый гражданин, но и в соответствии с которой должна организовываться жизнь любого полиса.
В работах мыслителей Средневековья проблема социальной справедливости рассматривалась в контексте тех идейных споров, которые велись известными богословами со светской властью, а также теми еретиками, которые подвергали критике догматизм католической церкви и считали необходимым возврат к естественным первоначалам христианства. Августин Блаженный интерпретировал справедливость как выражение воли Провидения. По его мнению, равно как и по мнению других представителей философской и богословской традиции того времени, неравенство, существующее и закрепленное в обществе, предопределено свыше и не противоречит принципу социальной справедливости: Бог воздает каждому по делам его (Августин Блаженный «О граде Божьем». Кн. 1) и потому все, что ни случается в нашей жизни, — справедливо.
Мыслители периода Ренессанса (Э. Роттердамский, М. Монтень) разрабатывали проблему социальной справедливости, рассматривая ее как элемент учения о предназначении человека и смысле бытия, что явилось теоретической основой для гуманизма того времени. По их мнению, установление социальной справедливости возможно, но для этого нужен иной человек, обладающий зна-
ниями и навыками их применения, способный самостоятельно судить об окружающем мире и своем месте в нем.
Значительный вклад в разработку идеи социальной справедливости внесли те, кого принято считать основоположниками классического либерализма (Т. Гоббс, Дж. Локк, С. Милль и др.). Они рассматривали проблему социальной справедливости в рамках естественных прав человека. Справедливым признавалось общество, в котором каждый занимает определенное место в социальной структуре в зависимости от того, какой долей личного богатства он обладает и насколько полезен для продуктивной деятельности. Справедливое общество — это такое общество, где все аспекты общественной жизни регулируются законом, где воздаяние за те или иные поступки соответствует существующим в данном обществе правовым нормам, где действуют нормы протестантской этики и где справедливость — это прежде всего честность (Б. Франклин).
Мыслители Просвещения — Ф.-М. Вольтер, Ж.-Ж. Руссо, Ш. Монтескье, Д. Дидро и другие, рассуждая о справедливости, обращали внимание на такие права, как свобода слова, совести, собраний. «В природном состоянии люди рождаются равными, но они не могут сохранить этого равенства: общество отнимает его у них, и они вновь становятся равными благодаря законам (Монтескье «О духе закона»).
Тема социальной справедливости обстоятельно рассматривалась представителями немецкой классической философии. Выяснению ее сущности посвящена работа И. Канта «К критике чистого разума». Для него справедливость — главнейшая задача организации общества, которая должна выдвигаться на первый план во всех действиях государственной власти. «Справедливость — это право совести», и все другие задачи являются подчиненными по отношению к ней.
Отдельно должна быть рассмотрена тема социальной справедливости в работах утопистов, поскольку именно она выступала отправной точкой во всех их теоретических рассуждениях по поводу обустройства будущего общества. Причем в практическом воплощении она трансформировалась в вариантах жесткой уравниловки (Т. Кампанелла, Ж. Мель), отстаивании равенства людей физического и умственного труда (Г. Бабеф) и экономических условий социального равенства (Р. Оуэн).
Наконец, проблема социальной справедливости в ее связи с социальным равенством была поставлена в работах классиков марксизма, для которых решение вопроса о равенстве перед законом еще не означало решения вопроса о социальной справедливости («Нищета философии», «Классовая борьба во Франции», «Происхождение семьи, частной собственности и государства», «Справедливая заработная плата за справедливый рабочий день», «Жилищный вопрос» и т. д.). Знаменитая фраза о том, что «право вместо того, чтобы быть равным, должно быть неравным» (К. Маркс «Критика Готской программы»), является ключом к марксистскому пониманию социальной справедливости. В конечном итоге обществом, построенным в соответствии с принципом социальной справедливости, они считали коммунизм, который определялся Марксом как «реальный гуманизм». В этом же ключе рассматривал проблему социальной справедливости и В.И. Ленин, уделяя особое внимание роли идей справедливости в борьбе широких народных масс за общественное переустройство.
В ХХ в. проблемой социальной справедливости основательно и разнопланово занимались многие зарубежные исследователи (П. Сорокин, Т. Парсонс, Дж. Роулз и др.). Решение вопроса о социальной справедливости постепенно переходит в этическую плоскость. Дж. Роулз в своей известной работе «Теория социальной справедливости» фактически ставит знак равенства между социальной справедливостью и честностью, подчеркивая, что социальная справедливость есть «добродетель всех социальных институтов». Но можно привести в качестве примера и работы авторов, изначально считавших проблему социальной справедливости квазипроблемой, которую невозможно решить в принципе, поскольку во всяком обществе существует разделение материальных благ и неизбежно разделение на верхние и нижние слои. Такого мнения, например, придерживался К. Ясперс.
В то же время Р. Арон считает, что экономический рост и повышение производительности труда в условиях постиндустриального общества «радикальным образом обновляют смысл проблемы социальной справедливости», таким образом, признавая не только наличие проблемы социальной справедливости в обществе как таковой, но и рассматривая различные варианты ее решения.
Разработка проблемы социальной справедливости в отечественной научной литературе
Следует отметить, что тема социальной справедливости как теоретическая проблема начала активно обсуждаться в отечественной научной литературе на рубеже 70-80 гг. ХХ века. Появляется значительное число работ (А.П. Бутенко, Т.И. Заславская, Л.Н. Коган, З.А. Бербешкина и др.), в которых решение проблемы социальной справедливости связывается с отношениями распределения по труду и рассматривается как мера соответствия трудового вклада и вознаграждения, как принцип бытия и как критерий моральной оценки, как механизм контроля над процессами обмена и распределения.
В теоретическом плане различные стороны проблемы социальной справедливости рассматривались в работах известных советских философов, и этот список достаточно внушителен: Л.М. Архангельский, Н.А. Головко, Б.Т. Григорьян, В.Г. Иванов, М.Т. Иовчук, А.С. Миловидов, Г.Л. Смирнов, В.П. Тугаринов, А.К. Уледов, Г.П. Францев, А.Г. Харчев и др.
Обращение к проблеме социальной справедливости было спровоцировано и инициировано не только научным интересом, но и реалиями развития советского общества в этот период времени. Весь тот клубок противоречий, который можно было наблюдать в общественных отношениях последнего этапа развитого социализма, в особенностях формирования массового сознания людей, в полной мере проявлял себя и при обращении к такой тонкой теме, как социальная справедливость.
В работах социологов эта проблема поднималась, на мой взгляд, не так активно. Фактически две докторские диссертации, подготовленные примерно в одно время (Григорьев С.И. «Представления о социальной справедливости и механизмы ее осуществления в современном советском обществе». Дис. ... д. соц. н., Барнаул, 1989; Немировский В.Г. «Концепция смысла жизни в массо-
вом сознании молодежи: методология и опыт социологического исследования». Дис. . д. соц. н., Вильнюс, 1989.) исчерпывают собой социологический интерес к данной проблематике в тот период времени.
Значение этих работ — равно как и исследований, которые были положены в их основу, — заключалось в том, что в результате были разработаны и апробированы методики, которые позволили получить важные данные о том, как представляют себе справедливое общество представители различных социальных групп (социально-демографических, профессиональных). При этом проблема социальной справедливости рассматривалась как часть более общей проблемы социальных идеалов и трактовалась как определенная совокупность нравственно-приемлемых норм, которые, с одной стороны, регулируют отношения людей в обществе, а с другой — обосновывают правомерность тех требований, которые общество предъявляет к личности. Побочная тема, которая широко обсуждалась в тот период времени, — социальная справедливость и привилегии. Невозможно не вспомнить, что именно борьба с привилегиями и партийной бюрократией стала активной преобразовательной силой периода гласности и перестройки.
В 1988 г. в «Московских новостях» были опубликованы результаты опроса, проведенного социологической службой газеты на тему: «Социальная справедливость и привилегии: как совмещаются эти понятия». Публикацию дополнял специальный анализ читательской почты («Московские новости», № 37, 3 июля 1988 г.). «Какие привилегии справедливы?» — был один из главных вопросов анкеты. В результате были выделены семь наиболее часто упоминаемых привилегий, а также представлено и проанализировано распределение ответов среди различных социальных групп. С позиций сегодняшнего дня результаты этого опроса выглядят, конечно, несколько иначе. Но основные выводы заставляют иными глазами посмотреть на происшедшие позднее изменения. Во-первых, большинство респондентов и авторов писем спокойно относились к привилегиям, связанным с исполнением служебных обязанностей, но абсолютно нетерпимо к тем, которые не имели к ним прямого отношения (например, покупка книг, билетов в театры и кино «по списку»). Во-вторых, проявились совершенно фантастические, явно преувеличенные представления о «размерах» и «объемах» привилегий, что, безусловно, было связано с отсутствием открытой и доступной всем информации об истинном положении дел. В-третьих, практически все категории опрошенных в целом одинаково оценивали справедливость или несправедливость одних и тех же привилегий. В этом не было резких возрастных, профессиональных или образовательных колебаний, что свидетельствовало о том, что общество в целом позиционировало себя как социально однородное. В-четвертых, по многим ответам складывалось впечатление, что людей раздражают не сами привилегии, а то, что благодаря им руководители плохо представляют реальную жизнь, не видят острых проблем, а отсюда — неискренность их обращений и призывов. И наконец, значительное большинство опрошенных отказывали в каких-либо привилегиях профсоюзным и комсомольским работникам. Первым — потому что при наличии привилегий они становились защитниками администрации, а не работников, вторым — потому что все привилегии комсомольского аппарата просто незаслуженны.
Наверное, следует упомянуть еще одно, более позднее исследование, выполненное под руководством В.Э. Байкова в Российской академии государственной службы при Президенте РФ (РАГС). В выводах, сделанных по итогам этой работы, подчеркивалось, что социальная справедливость как феномен важна и значима для представителей практически всех социальных групп современного российского общества и входит в первую пятерку наиболее значимых ценностей — наряду с такими, как «безопасность», «материальное благополучие», «хорошая работа» и «здоровье».
Таким образом, если обратиться к исследованиям уже XXI в., то можно упомянуть по крайней мере два, где исследовался феномен социальной справедливости: это социологический проект, который был выполнен в 20032004 гг. исследователями РАГС (тогда, собственно говоря, впервые были получены данные об изменениях в трактовках социальной справедливости, в оценке ее значимости для личности и в ее осознании различными социальнопрофессиональными, социально-территориальными группами российского общества), и крупномасштабное исследование «Социальная политика и социальная реформа», выполненное в Институте социологии РАН под руководством М. Горшкова (2006 г.)
Современные подходы к пониманию социальной справедливости
Надо заметить, что за несколько веков мало что изменилось в понимании справедливости как таковой. Прежде всего она рассматривается как категория морально-правового и социально-политического сознания, как понятие о «должном», связанное с исторически меняющимися представлениями о неотъемлемых правах человека. Но в то же время в понимании социальной справедливости содержится требование соответствия между реальной значимостью индивидов и социальных групп и их социальным положением (равно как и правами и обязанностями, трудом и вознаграждением и т. д.). Несоответствие в этом соотношении рассматривается как несправедливость.
В Москве с 30 мая по 7 июня 2008 г. было сожжено 30 автомобилей. За информацию о том, кто совершает эти поджоги, милиция пообещала выплатить миллион рублей. Не будем строить прогноз результатов действий правоохранительных органов и искать ответ на вопрос: кто это сделал? Для нас интересно нечто другое. Газета «Труд» опубликовала отдельные версии своих именитых читателей. Воспользуемся тремя из них: «мне не страшно... все мои автомобили застрахованы или находятся под надежным присмотром», «мне представляется, что это дело рук социально озабоченных сумасшедших. Видимо, у них самих нет возможности иметь машины, поэтому для них авто — воплощение зла.», «...в любом случае корни подобных преступлений надо искать в социальном расслоении нашего общества». Фактически за этими тремя высказываниями — три разных понимания справедливости в обществе.
Вопрос о справедливом обществе — это скорее вопрос о том, как может или должно быть устроено справедливое общество. Но у разных социальных групп в обществе может быть разное представление о справедливости, и тогда с необ-
ходимостью возникает вопрос: а что понимается под социальной справедливостью в данном обществе? Как правило, справедливой называют такую систему отношений, в которой распределение жизненных благ, по мнению большинства, осуществляется справедливо. Другими словами, социально справедливой может быть названа такая система, которая объективно соответствует интересам (и прежде всего экономическим) большей части данного, исторически определенного общества. Или в обществе складываются такие отношения (например, распределения), которые субъективно воспринимаются большинством граждан как справедливые. А это значит, что эти отношения рассматриваются большинством граждан страны как естественные и адекватные для каждого в его развитии и развитии других.
Таким образом, в каждый исторический момент совершенствования одного и того же суверенного государства могут быть разные соглашения в обществе по поводу того, что справедливо, а что — нет. Сегодняшние общества благосостояния имеют еще и другое название — «общества двух третей». Этим подчеркивается, что распределительные отношения, которые в них сложились, признаются и поддерживаются квалифицированным большинством населения этих стран. Можно ли рассматривать российское общество как справедливое по отношению к двум третям населения, его составляющего?
Обратимся к материалам одного из последних исследований «Левада-Центра». Респондентам был задан вопрос: «Какие из следующих проблем нашего общества тревожат Вас больше всего?» Ответы распределились следующим образом:
Варианты ответа, % 2005 г. 2006 г. 2007 г. 2008 г.
1. Рост цен 71 70 64 82
2. Бедность, обнищание большинства населения 53 51 52 45
3. Резкое расслоение на богатых и бедных, несправедливое распределение доходов 27 30 32 35
Статистическая погрешность не превышает 3%. Источник: «Левада-Центр», РБК^аИу, 02.07.2008.
Даже при самом беглом просмотре результатов обращает на себя внимание простая закономерность: они возросли по первому и третьему варианту ответов и заметно снизились по второму, что отражает объективную картину состояния общества. Но если рост цен нам заметен, скажем так, наглядно (достаточно зайти в любой магазин и взглянуть на ценники), то вариант 3 (расслоение на богатых и бедных, несправедливое распределение доходов) — это не только знание коэффициента Джини, но и ощущение себя, своих усилий как работников и состояния общества в целом. Это, если хотите, и оценка социальной политики, и «перемены в человеческих мыслях, возникающие помимо тех изменений в ожиданиях, которые вызываются изменениями активных факторов, на коих строится суждение».
Понимание справедливости всегда встроено в политику, оно связано с политическим выбором и политическим решением. Поскольку политические решения по, казалось бы, сходным вопросам могут быть разными, то и понимание справедливости будет отличаться. Эти разные интерпретации — яркое свидетельство того, что решение о том, что есть в обществе «справедливо», неизбежно является политическим решением.
Риторика российских лидеров в последнее время обращена к проблеме «Россия как социальное государства». А это означает, что тема социальной справедливости не может быть обойдена вниманием. Другое дело, в какой контекст она будет вписана. Такой контекст уже «нашелся». Это социальная сплоченность. Этот термин давно упоминается в европейской социальной политике и является необходимым составляющим элементом «квадрата социального качества» наряду с социально-экономической безопасностью, социальной включенностью и социальными полномочиями.
Я хочу напомнить этот «квадрат», обратив внимание на его особенность в данном варианте: все компоненты дуалистичны, поскольку с одинаковой степенью вероятности фиксируют как положительные, так и отрицательные возможности развития. Или, говоря другими словами, если «социальная сплоченность» ассоциируется со «справедливостью», то «социальная фрагментарность» — скорее с «несправедливостью».
КВАДРАТ СОЦИАЛЬНОГО КАЧЕСТВА
Социально-экономическая защищенность/незащищенность Социальная включенность/ исключенность
Социальная сплоченность/ фрагментарность Социальная автономность/ зависимость
В контексте европейской социальной политики и концепции социального качества под «социальной сплоченностью» понимается степень, в которой социальные отношения, нормы и ценности разделяются в сфере доверия, интегративных норм и ценностей, социальных сетей и идентичности. Социальная сплоченность — это то, что удерживает сообщества и общества вместе1. Это могут быть, например, межпоколенческая солидарность, социальный статус и экономическая сплоченность, социальный капитал, сети и доверие, альтруизм и т. д. Современная дискуссия о сплоченности часто ставит во главу угла ограниченную концепцию социального капитала, но ее наследие сводится, по Дюрк-гейму, к солидарности, разделяемым нормам и ценностям.
Но в российском варианте в него вкладывается иное содержание. Это скорее призыв типа «мы должны единым фронтом...». При этом забывается, что в усло-
1 В буквальном смысле — склеивает. — Прим. пер.
виях ставки на рыночный механизм априори никто никому ничего не должен. Надежда на то, что единение граждан России на почве последних спортивных успехов автоматически приведет к единению в социальных ориентирах, не имеет под собой весомых оснований. С введением такого элемента, как «ожидания» или «расчеты на будущее» возникает проблема неопределенности этих ожиданий. Как правило, прогноз будущих событий не может быть абсолютно верным, и чем больше события отдалены от прогноза во времени, тем сильнее вероятность нарушений. Более того, тем больше возможность их маскировки. Формулировка проблем, что важно для принятия политического решения, приводит к ограничению альтернативных трактовок их понимания. Это, в свою очередь, ведет к сокрытию возможностей выбора и «политическому замыканию».
Есть еще одна специфика в определении большинства. Как правило, большинство рассматривается в позитиве. Но многие авторы пишут сегодня о феномене «аморального большинства» в постсоветстком обществе, суть которого состоит в том, что моральные составляющие человеческой порядочности и ответственности, регулирующие поведение людей, рассматриваются большинством взрослого населения как нормы поведения «моральных аутсайдеров» (Е. Головаха «Феномен «аморального большинства» в постсоветском обществе: трансформация массовых представлений о нормах социального поведения в Украине»). Эмпирической базой данного исследования послужили результаты мониторинга Института социологии НАН Украины (1992-2002 гг.) в сравнении с соответствующими дынными репрезентативного для населения УССР опроса, проведенного в 1982 г. в рамках всесоюзного опроса «Образ жизни советского человека». Ряд вопросов, касающихся представлений людей о нормах социального поведения, из анкеты 1982 г. были полностью воспроизведены в мониторинговом опросе 2002 г. В результате возникает некий «перевертыш»: то, что еще вчера позиционировалось как справедливое, сегодня может быть его антиподом.
Проф. Танг-линг-Чианг, декан факультета общественного здравоохранения Национального университета Тайваня, в статье об особенностях реформы системы здравоохранения отмечает: достичь современного уровня доступности медицинских услуг на Тайване было бы невозможно без решения по крайней мере двух важных задач — снижения за двадцать лет разрыва между богатыми и бедными с 22 до 6,5раз и политического решения правительства о достижении справедливости путем обеспечения равного и всеобщего доступа населения к услугам здравоохранения (Современное здравоохранение: возможности и пределы настоящего. МГУ, 2008).
Резюме
Современное государство располагает целым набором инструментов, способных сдержать любой «перегрев» экономики или политики и в то же время придать ускоряющие импульсы в период успокоения, тем более что, как заметил Пигу, «причина болезни кризисов лежит, по существу, не в кошельке, а в душе».
На протяжении многих веков представители самых разных наук проявляли огромный интерес к разнообразным моделям и теориям, дающим хотя бы малейшее представление о том, что будет происходить в обществе, пригодным для прогнозирования ситуации, позитивных исходов или, наоборот, предвидения опасностей и рисков.
Общество, которое сформировалось на данном этапе исторического развития, называют еще «обществом потребления», но реальный прогресс в рамках этой модели беспредельного потребления невозможен. И человечество с необходимостью должно сделать выбор: длительное равновесное существование на некотором среднем уровне потребления или некий неравновесный, но богатый мир для одних при достаточно жестких ограничениях для других.
ХХ в. изобиловал разнообразными теориями равновесия, равно как и блестящими именами математиков, экономистов, создавших развитые теории равновесия (мы не обсуждаем их сегодня), в которых постепенно большое внимание стало уделяться человеку как важному актору в достижении обществом этого состояния равновесия. Речь шла не только о поведении индивидов, но и о поведении определенных социальных групп и взаимосвязи между ними. Их интересы, цели не всегда совпадают — даже при определении общественно значимых целей. Но противоречивые интересы иногда возможно совмещать. И тогда в рассуждениях стали появляться такие категории, как доходы, занятость, неравенство, дифференциация, социальная справедливость. Поиск социальной справедливости стал фактически поиском согласия и достижения консенсуса в обществе с противоречивыми интересами. При этом не отрицалась и роль принудительных методов, которые способна употребить власть для достижения этого консенсуса. Ибо только в этом случае можно достичь политической стабильности в социуме, когда между государством и обществом, обществом и личностью, представителями различных социальных слоев, классов, групп достигнуто понимание относительно того, что есть социальная справедливость.
Анализ социальной справедливости позволяет говорить, что это определенный сложный феномен (индикатор?) в обществе, который служит для оценки самых разнообразных событий в сферах экономики, политики, права, социологии и социальной политики, государственного управления, межличностных отношений. Через призму социальной справедливости рассматривается и оценивается деятельность органов власти, политических партий, общественных движений и их лидеров, а потребность в социальной справедливости — побудительный мотив к деятельности, направленной на социальные преобразования. Социальная справедливость — это как та лакмусовая полоска бумаги, которая выявляет сокрытое и окрашивает события социальной жизни в определенные цвета.
