CC BY
70
Е.А. Рыбалка
СОЦИАЛЬНАЯ САМОРЕАЛИЗАЦИЯ ЛИЧНОСТИ В КУЛЬТУРНОМ
ПРОСТРАНСТВЕ ОБЩЕСТВА
Возвращаясь к более общей проблеме влияния внешне организованного социального пространства на личность, обозначенной в предыдущих работах автора, следует обратить внимание на понятийный аппарат, сформировавшийся при исследовании этого типа пространства.
В отличие от территориальных структур, регулирующих жизнь относительно замкнутых социальных групп, сообществ и отдельных личностей, институционально организованное мезопространство оказывается той формой общественной жизни, где личность через систему институтов осознает себя в пространственных связях с другими, ощущает на себе действие социальных дистанций, давление «верхних» и «нижних» социальных слоев, влияние восходящей и нисходящей социальной мобильности. В этой связи несомненный интерес представляют работы социолога П. Сорокина. В его трактовке социальное пространство структурируется, подвергается изменениям под влиянием институтов больших социальных групп. «Выражения типа "высшие и низшие классы", "продвижение по социальной лестнице", "существует очень большая социальная дистанция" указывают на существование того, что можно обозначить термином "социальное пространство"» [1, с. 297]. Выражая мезопространство через семейство социологических терминов, П. Сорокин выдвигает тезис о системе показателей, фиксирующих изменение места различных социальных групп и выражающих их пространственное перемещение в экономическом, политическом и профессиональном пространствах [1, с. 120].
Наделяя социальное пространство ценностными координатами, социолог открывает новый теоретический горизонт, связанный с исследованием влияния пространственных структур на социальную самореализацию личности. Выдвинув в своем фундаментальном труде «Социальная и культурная динамика» четыре базовые ценности - «Истину», «Красоту», «Добро» и «Пользу», Сорокин определил основные направления социализации личности в социально стратифицированном пространстве: познавательное направление, обусловленное поиском истины; художественное, раскрывающее процесс постижения красоты мира; адаптационное, связанное с совершением добрых дел и поступков, и интеграционное, направленное на достижение пользы для других и для себя [2]. Связь каждого направления социализации и самореализации личности с базовой ценностью, как нам представляется, не следует понимать буквально. Для социолога главной задачей остается выяснение ценностных оснований каждого направления социализации, и в этом несомненное достоинство предложенной классификации. Получая преимущества в методологии исследования социокльтурной самореализации личности в пространстве социальных групп, сорокинская социокультурная модель становится уязвимой на эмпирическом уровне, когда изучение сложных механизмов самореализации личности невозможно достичь, опираясь лишь на общечеловеческие ценности. Именно поэтому социокультурные исследования, предпринятые П. Сорокиным в 60-е годы, необходимо соотносить с более ранними работами, где пространственные доминанты представлены на конкретном эмпирическом материале.
При всем стремлении к самореализации в пространстве человек как социальный субъект остается связанным множеством невидимых нитей с социальным пространством (мезопространством). По мнению П. Сорокина, «определить положение человека или какого-либо социального явления в социальном пространстве означает определить его отношение к другим людям и другим социальным явлениям, взятым за такие "точки отсчета"» [1, с. 298]. Принцип пространственной зависимости индивида от социального окружения остается важнейшей «точкой отсчета» при выяснении исходных механизмов социализации, без которых невозможна самореализация личности.
Дополняя высказывания социолога новыми аргументами, можно предположить существование другой точки отсчета, связанной с наличием коллективной ментальности и коллективных представлений о пространстве, в котором пребывают социальные сообщества. В сплоченной группе, занимающей устойчивое положение в социально-территориальной организации общественной жизни, формируется пространственный менталитет, влияющий на формы группового поведения в устойчивом социальном окружении.
Думается, что успешно развивающиеся ментальные структуры приводят к появлению пространственных стандартов, кодов, символов, обозначающих символические границы идеального пространства социального сообщества. Если П. Сорокин специально не прописывает влияния образов
пространства на социальное поведение групп, то представители социологической школы Э. Дюркгейма выявляют прямое воздействие идеальных форм пространства, сложившихся в сознании больших групп (прежде всего, классов), на динамику социально-психологических процессов и интеграцию ментальных структур. Морис Хальбвакс, последователь Э. Дюркгейма, пишет: «Мышление групп не могло бы зародиться, выжить, осознать себя, не опираясь на некоторые пространственно воспринимаемые формы» [3, с. 167]. Коллективные представления о пространстве обретают весьма широкую амплитуду смыслов и особенно полно раскрываются в образах исторических мест, выраженных в коллективной памяти. В избирательном воссоздании прошлого такая память, как выражение совместных интеллектуальных усилий людей одного круга или разных сообществ, чтобы восстановить связь времен, становится мощным фактором семейной, профессиональной, культурной самореализации личности. М. Хальбвакс много сделал для изучения социальных функций памяти «в различных средах социализации: семье, классах, религиозных сообществах, профессиональных группах» [4, с. 459].
Обобщая результаты исследования роли мезопространства для коллективной и индивидуальной самореализации, можно отметить, что именно ментальные структуры и идеальные образы пространства в сознании социальных субъектов становятся переходным звеном к осмыслению духовных форм самореализации личности.
Если поставить вопрос: что может объединять макро- и мезопространства общества с пространством самореализации личности, то с достаточно полной определенностью можно ответить - пространство культуры. Через мир культуры личность вовлекается в сетевое пространство общества, осваивает правила восходящей и нисходящей мобильности в социально стратифицированном пространстве больших социальных групп, обретает возможность идентификации себя в определенном месте, в окружающем социальном мире. Обладая онтологическим статусом, пространство в отношении к культуре распадается на сегменты, топосы, выражающие соотношение культуры с другими подсистемами общества, проявляется в пространственных связях, закрепляющих систему социокультурной деятельности, исторически складывающиеся иерархии ценностей и социокультурных смыслов. Посредством различных топосов пространство культуры оказывает мощное воздействие на сознание и поведение личности, интегрируя или, наоборот, блокируя влияние пространственных структур сформировавшихся в социальной деятельности социальных субъектов,
в функционировании институтов, регулирующих социально-территориальные связи между людьми.
Представляется, что при исследовании роли пространства культуры в процессах самореализации личности следует различать два вида пространственных структур: пространство коммуникаций, образованное различными средствами передачи информации, созданной в социокультурной деятельности разных поколений, творческих элит и масс, вовлеченных в духовное производство; пространство исторического опыта, где решающую роль приобретают сложившиеся в культуре средства, формы наследования прошлого. В первом случае системообразующим элементом выступают средства передачи социокультурной информации - язык, алфавит, печатная книга, радио, электронные устройства, передающие информацию; во втором - это коллективная память, связанная с памятью личности. Расположенность этих опредмеченных форм духовной деятельности приводит к появлению форм, органически связанных с жизнедеятельностью личности.
Иерархия социальных ролей, статусов, приобретенных в разных социальных группах, отражается в сознании индивида в виде идеально воспринимаемой иерархии малых пространств, закрепленной символами, знаками, мнемическими вехами. Значительная роль в утверждении информационных полей пространства личности отводится коммуникационному пространству, устанавливающемуся в информационном взаимодействии между общностями и индивидами. Структурными элементами пространства становятся: коммуникативные каналы, соответствующие доминирующим кодам культуры; устойчивые коммуникационные технологии, обеспечивающие непрерывность информационного общения и целостность культурных сообществ; формы восприятия в коллективном и индивидуальном сознании текстовых и смысловых структур передаваемых сообщений.
В предельно широком смысле коммуникационное пространство совпадает с пространством социума и обеспечивает целостность общественной жизни во всем богатстве проявления ее форм. В своей известной книге «Кибернетика и общество» Норберт Винер, обсуждая предельно общие аспекты коммуникаций, утверждал, что жизнь человеческих сообществ распространяется до пределов распространения социальной информации. Такое весьма широкое понимание коммуникационного пространства основано на восприятии общества как самоуправляемой системы.
В данном значении коммуникационное пространство обеспечивает целостность больших и малых социокультурных сообществ, объединенных общими образцами корпоративной культуры, единым
языковым и понятийным полем субъектов, способных усваивать и реализовывать в коммуникативном поведении общезначимые смыслы и культурные нормы, реализовывать адаптационные установки в окружающей социальной среде. Еще одно значение коммуникационного пространства связано с жизнедеятельностью личности, ее интеллектуальными возможностями восприятия и широкой интерпретации сообщений культуры и соотнесения их с личностным духовным опытом.
Предложенная в качестве рабочей гипотезы структура коммуникационного пространства дает возможность проследить влияние коммуникаций на самореализацию личности. На начальном этапе самореализации, выраженном в понятиях «первичная», «промежуточная» социализация, особое влияние оказывают коммуникационные потоки, воплотившиеся в прямых и косвенных сообщениях, позволяющих усвоить нормы языкового общения, исходные социальные роли, устойчивые стандарты коммуникационного поведения. Коммуникации и нормативы, регулирующие прямые и косвенные сообщения в пространстве первичной социализации, рассчитаны на формирование типичных черт личности, необходимых для более сложных форм личностного самовыражения. В процессе социализации формируется социальный характер личности, позволяющий успешно интерпретироваться в общественную жизнь и выстраивать собственные ценностные установки.
В социально-философских исследованиях по проблемам становления личности и в социологии личности довольно часто из поля зрения выпадают проблемы, связанные с пространством социализации. Нам представляется, что самого пристального внимания заслуживают формы первичной социализации, связанные с осознанием своего места в пространстве малых социальных групп (в семье, в кругу сверстников, в группах по интересам), навыки социального дистанцирования, когда становящаяся личность начинает осознавать дифференцированность социального пространства, осознанно воспринимать иерархию «верхних» и «нижних» уровней среды социального обитания. В основе первичных форм ориентации личности в социальном пространстве заложена подсознательная мотивация поведения в окружающей среде. На наличие подсознательных ориентаций индивидов в пространстве указывают психологи: «Подсознательная мотивация деятельности как бы включает пространственное поведение людей, свидетельствует о биологической заданности территориального поведения, это, в свою очередь, оказывает корректирующее воздеиствие на личностные отношения» [5, с. 125]. Первичные для личности социальные качества становятся продолжением телесного пространства и подсознательной мотивации человека, экстраполирующих на внешнюю среду, и образуют вместе с социальными установками исходные формы пространственной социализации.
Для исследования роли коммуникаций в социализации личности особое значение приобретают социально устойчивые состояния общественной жизни, способствующие вхождению человека в мир, созданный предшествующими поколениями. В этой связи представляется справедливым утверждение Ю. Хабермаса: «В случае поведения, ориентированного на коммуникацию, складываются упорядоченная нормативная среда, устойчивые легитимированные межличностные отношения, устойчивые личностные структуры, способные к развертыванию и самоопределению» [6, с. 61]. При таком взгляде на коммуникационные действия вырисовывается образ пространства, необходимый личности для обретения первоначальных целей и смыслов собственного существования. Хабермас выводит читателей на проблемы коммуникационного пространства, разворачивающегося в общении между людьми на разных уровнях компетенции.
Смысловые структуры коммуникационного поведения на начальном этапе социализации концентрируются в поле взаимодействия коллективного и индивидуального сознания. Истоки такого поведения личность обретает в повседневном общении. «Это происходит каждодневно, когда партнерам по беседе приходится находить "общий язык", этот язык является результатом понимания, которое по своей структуре подобно переводу» [6, с. 51]. Мир повседневности, пространство повседневности представляют собой реальность, в которой происходит первичная социализация. В общении с другими становящаяся личность обретает индивидуальный опыт и начинает руководствоваться здравым смыслом. В свою очередь, здравый смысл, как считает А. Шютц, выступает результатом устойчивого общения. Повседневный здравый смысл не присущ каждому индивиду. Он разделяется с другими. Между индивидами устанавливается единое коммуникационное поле [7]. Постепенно, по мере увеличения таких полей, появляется устойчивое коммуникационное пространство личности, где образуются разные формы восприятия информационных сообщений, идущие от других социальных групп и институтов, а здравый смысл и личностный опыт дополняются ценностными установками по отношению к коммуникационным потокам. В сознании личности формируются способности и интерпретации поступающих сообщений, выделяются различные смысловые структуры текстов.
Переход личности к состоянию зрелости и обретение социальных и духовных оснований для осознанной самореализации собственной сущности сопровождается изменением отношения к внутренним и внешним пространственным структурам. В отличие от первичной социализации вторичная социализация личности порождает иерархию пространственных структур, содержащих духовные ресурсы, создает пространственные отношения, в основе которых происходит осознанное движение от индивидуальных к коллективным формам жизни. По мере достижения социальной и духовной зрелости изменяются пространственные горизонты личностного бытия, которых можно выделить несколько.
Во-первых, окончательное оформление социального характера, достижение устойчивых социальных полей и притязаний приводят к утверждению «образа Я», без которого невозможна самореализация личности. В результате формируется внутреннее (духовное) пространство личности, реализуемое собственными ценностными установками.
Во-вторых, усложняются коммуникационное поведение и формы самореализации личности. В системе коммуникационного общения, построенного на прямых, косвенных и символических сообщениях, значительно увеличивается доля символических текстов, открывающих простор для широкой интерпретации символов и выявления смысловых структур, имеющих непосредственное отношение к жизненным ситуациям, с которыми сталкивается взрослый человек.
В-третьих, на стадии зрелой самореализации личности индивидуальное сознание выходит за пределы пространства малого социального окружения (семья, профессиональная группа, неформальные образования) и испытывает нарастающее влияние макро- и мезопространств. Изменения, происходящие в пространственных структурах социума и больших социальных группах, осознаются субъектами культурной деятельности в виде текстов и других знаковых систем, оказывают влияние на личность. Информационные вызовы социальных сообществ, входящие в коммуникационное пространство, предполагают ответы со стороны личности, усиливая или ослабляя сложившиеся предпочтения, установки по отношению к социальным институтам, порядку, к табельному этносу, территории проживания.
В периоды коренной ломки общественных связей и устоявшихся социальных структур изменяется конфигурация макро- и мезопространств, становится иным соотношение центра и периферии, происходит распад территориальных связей между властвующими и региональными элитами. Эти явления сопровождаются нарушением коммуникаций и всего коммуникационного пространства личности, оказавшись в качественно изменившейся среде.
Одна из самых сложных форм социализации личности раскрывается в процессе освоения пространства истории. Формами такой самореализации становятся осмысление духовного наследия прошлого, исторического опыта предшествующих поколений и культуры своего времени. В память культуры, в пространство исторического опыта личность вовлекается через память своего поколения. В качестве субъекта памяти поколение отличается высоким динамизмом «то медленно, не исключая отступлений, то с возрастающим ускорением развивает опыт дальше, накапливает его, расширяя и углубляя... отбрасывая так или иначе все те представления, которые оказались не соответствующими объективному содержанию нового опыта» [8, с. 18-19]. Ритмы поколенческой памяти влияют на мнемическое пространство личности. Оказываясь под влиянием памяти поколений, личность по мере обретения собственного исторического опыта осуществляет ценностную «фильтрацию» исторической информации, не только воспринимая опыт прошлого, но и вступая в противоречие, конфликты с накопленными знаниями на основе собственных ценностных установок.
Переосмысливая образы прошлого и выражая их в языке, символах, духовных практиках, личность создает пространство исторического опыта, определяет свое место в пространстве культуры, осуществляет самореализацию в современном мире.
Литература
1. Сорокин П. Человек. Цивилизация. Общество. М., 1992.
2. Sorokin Р. Social and Cultural Dynamics. У. 1-4. N. Y., 1962.
3. Хальбвакс М. Социальные классы и морфология. М.; СПб., 2000.
4. Каради В. Морис Хальбвакс: Биографический очерк // Хальбвакс М. Социальные классы и морфология. СПб., 2000.
5. Черноушек М. Психология жизненной среды. М.: Мысль, 1989.
6. Хабермас Ю. Теория коммуникативного действия // Вестник Моск. ун-та. Сер. 7. Философия. 1993. № 4.
7. Шютц А. Структура повседневного мышления // Социологические исследования. 1988. № 2.
8. Шуман Г., Скотт Ж. Коллективная память поколений // Социологические исследования. 1992. № 22.
