CC BY
84
ся потому, что жители тамошнего уезда многие еще не убеждены приходскими священниками и скрываются от приезда оспопрививателей, ... и сверх того в зимнее время ни одного жителя нельзя уговорить к прививанию оспы по причине их опасения стужи и тому подобного» [2, л. 269].
Всего к эпохе Великих реформ в Смоленской губернии работало около 70-80 медицинских работник, в т.ч. лекарских учеников и ветеринаров. Новый период развития системы здравоохранения связан в создание земской медицины после 1864 года.
Литература
1. ГАСО.Ф. 1. Опись 1 (1823). Д. 2.
2. ГАСО. Ф. 754. Оп. ] (1830). Д. 4.
3. ГАСО.Ф. 754. Оп. 1 (1831). Д. 5.
4. ГАСО. Ф. 754. Оп. 1 (1832). Д. 29.
5. ГАСО.Ф. 754. Оп. 1 (1835). Д. 42.
6. ГАСО. Ф. 754. Оп. 1 (1837). Д. 100.
7. ГАСО. Ф. 754. Оп. 1 (1840). Д. 119.
8. ГАСО.Ф. 754. Оп. 1 (1835). Д. 71.
9. ГАСО. Ф. 1064. Опись 1 (1839). Д. 87.
10. ГАСО. Ф. 1064. Опись 1 (1841). Д. 117.
11. Дорогобужская старина. Вып. II. Смоленск, 2001.
СОЦИАЛЬНАЯ ПОЛИТИКА ФРАНЦУЗСКОЙ КОРОНЫ В КОНЦЕ XVII- НАЧАЛЕ XVIII ВЕКОВ. СООТНОШЕНИЕ ИДЕИ ВЕЛИЧИЯ И ГУМАНИЗМА ЭПОХИ.
Овчинников В. М.
Смоленский государственный медицинский университет,
Резюме. В статье рассматриваются основные аспекты формирования концепции социального^ обеспечения населения в контексте развития во Франции абсолютизма, как военно-политической доктрины, уделяющей самое пристальное внимание образу монарху, выдвигая на первый план принцип государственного интереса, гуманистический аспект которого и стал объектом внимания таких мыслителей как граф Буленвилъер и знаменитый Фенелон.
Ключевые слова. Французский миф, абсолютизм, социальная политика.
SOCIAL POLICY AT THE END OF LOUISE XIV. THE RATIO OF THE IDEA OF GRADEUR AND HUMANISM OF THE EPOH.
Ovchinnikov V. M.
Smolensk State Medical University,
Abstract. The article discusses the main aspects of the formation of the concept of social security in the context of the development of absolutism in France, as a military-political doctrine, pays close attention to the way the monarch, highlighting the principle of state interest, the humanistic aspect of which was the object of attention of such thinkers as Comte Boulainvilliers and the famous Fenelon.
Keywords. French myth, absolutism, social policy
В условиях развития абсолютизма как полномасштабной военно-политической концепции, базирующейся на инструментализации античного наследия, основными прерогативами монархии были военные, дипломатические вопросы, а так-
же проблема оформления единой государственной идеологии, что в свою очередь требовало поиска компромисса с местными элитами[1;7;9;5]. Оставалась в полной мере нерешенной проблема образа монарха в рамках идеологического раз-
вития государства, королю-Солнце был нужен блестящий образ. По этой причине, он в большей степени концентрировался на внешней атрибутике, нежели реальном реформировании существовавших отношений в сфере социального развития. Как раз для создания определенного образа французский король провозгласил себя покровителем парижских больниц [3, р,253]. И все же благотворительность стала очень модным видом деятельности в среде французской как столичной (что было очевидно более распространено), так и провинциальной элиты, ведь еще Мария Медичи пожелала стать патронессой парижского дома Милосердия.
Рассматривая характер Людовика XIV, мы можем обнаружить активное использование роли благотворителя для создания образа идеального монарха, при этом здесь весьма существенны личные качества самого короля, он, очевидно, наслаждался этой ролью.
Как известно, главной страстью великого короля была его армия, по этой причине он уделял самое пристальное внимание проблеме обеспечения солдат, вышедших в отставку. Можно видеть, что государство берет на себя обязательства перед такой социальной группой, как армия, путем создания такой категории, как инвалид. Желая окончательно оформить армейский коллектив в качестве особой социальной группы, король наделяет ветеранов, закончивших службу, которые и именуются таким образом, рядом прав и привилегий. По сути, формируется механизм социальной защиты, ориентированный на определенную категорию населения, что было направлено на укрепление престижа королевской власти и создание особых отношений между государственным механизмом в лице правителя и военными структурами. Институт военных ветеранов и создание особой системы обеспечения этой социальной группы (да и выделение ее как таковой) было исключительно важным процессом и с идеологической точки зрения. Людовик XIV, пытаясь возродить традиции воинской доблести в их античной интерпретации, развивал на основе богатого римскою опыта в подобной области военно-политическую концепцию абсолютизма, создавая особый образ монарха.
Андре Корвизьс подчеркивает, что «Людовик XIV был весьма озабочен идеей обеспечения многочисленных ветеранов, и так называемых «увечных воинов» тратя значительные денежные средства на пожизненное содержание послед-
них» [6, р.216J. 11ри этом можно обнаружить значительный элемент регламентации, в том числе и в религиозной жизни ветеранов. В мае 1675 было подписано особое соглашение между архиепископом реймсским Шарлем-Морисом Ле Телье, архиепископом Реймса, и Эдме Жоли великим генералом конгрегации миссий, в котором были определены права и возможности священнослужителей при обращении и заботе об отставных войнах, или инвалидах. «Духовная борьба за спасение их душ», сводившаяся зачастую в участии ветеранов в мессах и различных религиозных праздниках, часто приводила к возвращению последних в лоно католической церкви. Это после отмены Нантского эдикта стало мощнейшим орудием Контрреформации. Договор даровал гарантии инвалидам-гугенотам лишь в случае перехода в католичество, хотя при этом сразу стоит заметить, что какой-либо системы контроля за выполнением подобного требования просто-напросто не было создано [6, р.216-217]. И все же таким образом Король-Солнце поразил многих своих современников подобным жестом, даруя гарантии помощи и заботы со стороны государства значительной части тех людей, которые служили идеям нового «французского мифа», что нашло отражение впоследствии в «Code de l'Hôpital Général de Paris».
Однако история многочисленных французских госпиталей того периода демонстрирует неспособность государства в лице короля выполнить свое обещание, ибо многочисленные представители провинциальной элиты не готовы были, даже ради блага государства идти против собственных интересов. Парижский дом инвалидов, которому, вероятно, отводилось место образца для подражания всеми муниципиями страны, так и остался уникальным в своем роде [8, р.48],
К концу 1690х годов, несмотря на все попытки построить конструктивный диалог между представителями правительства и дирекцией парижских и провинциальных госпиталей, полностью реализовать этот принцип так и не удалось, последние были явно недовольно деятельностью правительства и всеми силами пытались привлечь его интерес к своим насущным проблемам.
В результате внимание органов государственной власти в очередной раз было обращено к проблеме бедности [4, р.436-438], при этом государство традиционно концентрировалось на решении оной на основе классического принципа
ограничения, по сути на применение силовых методов для борьбы с бедностью для создания некой иллюзии всеобщего процветания. В 1699 году это вылилось из-за нарастающей социальной напряженности к дальнейшему развитию подобной компании, в частности, в тюремное заключение для бездомных и нищих, но при этом небольшие налоговые льготы существовали для возвращающихся в сельскую местность добровольно.
Вместе с тем, все чаще становились слышны возгласы и даже гневные речи представителей как парижской, так и провинциальной элиты, которые начинали зачастую довольно робко рассуждать устами как известных, так и неизвестных реформаторов, что король все чаще теряет связь с традициями собственного королевства. Долгое правление Людовика XIV было эпохой войн, которые и подтолкнули дворянство к осознанию необходимости реформ. Великолепный век Короля-Солнце стремительно уходил в прошлое, и все чаще были слышны возгласы о возвращении к традиционным ценностям, которые, по мнению окружения герцога Бургундского - одного из внуков Людовика XIV, разрушались под влиянием абсолютизма, возведенного на пьедестал самим Великим королем. Уже открыто говорили, и даже писали, что многочисленные затяжные войны вынудили короля отказаться от традиционной для французской короны поддержки дворянства, подчинив все принципу государственного интереса, закладывая основы нового политического мифа.
Известный своими обличительными речами аббат Фенелон писал: «В течение трех десятилетий ваши министры разрушили древнейшие основы государства, доведя вашу собственную власть до Абсолюта. Эта власть поглотила их, стала частью их самих» [10, р. 144-145].
Граф де Буленвильер, развивая эту идею, подчеркивал, что уже существующая система власти поражена и разрушается, ибо природная элита королевства отстранена от управления оным, и это по сути разрушает устоявшуюся модель взаимоотношений между сословиями. Он как представитель партии дофина развивал идею всесторонних социальных реформ, направленных на борьбу с бедностью в масштабах всего государства с упором на региональный аспект. Итак, предлагалась широкомасштабная программа модернизации социальной сферы французского королевства. Весьма показательно, что выдвигается идея не реформирования, а долгосрочного
планирования с целью модернизация всего социального механизма, результатом чего должна была стать реализация программы борьбы с бедностью, куда, в том числе, входило создание централизованной системы здравоохранения. Де Буленвильер призывал создавать многоуровневую систему промышленных и торговых, а также сельскохозяйственных комитетов, органы власти различного уровня имели право, в соответствии с проектом, вмешиваться в дела формирующегося рынка, и централизованно оказывать поддержку нуждающимся [2, р.62], искореняя, в первую очередь, безработицу, в том числе при помощи развития социальной инфраструктуры, что во многом совпадает с идеями Ж.Б. Кольбера. При этом конечные цели были различны: если Кольбер стремился к расширению государственного налогового инструментария, и как результат, подразумевалось повышение его доходов, Буленвильер стремился к всеобщему благоденствию, что звучит во многом утопично. Появляется тезис о необходимости просвещения опять же в масштабах всего королевства. Относясь к народу, как к слабому и измождённому ребенку, они стремились избавить его от нужды и безделья, давая ему просвещение, именно поэтому Буленвильер был уверен, что пропасть незнания делает людей немощными в суровые и темные времена:
«Простонародье подобно солдату, который тратит все свое жалование даже не пытаясь оставить денег про запас. Теперь от солдатского жалования мы изымаем деньги за обмундирование и оружие и избавляем его от необходимости думать об этом, оставляя ему сумму, находящеюся полностью в его распоряжении.
Ту же ситуацию мы видим в случае с обычным ремесленником, который получая свою ежедневную плату, просто пропьет ее в кабаке, и даже не будет иметь средств для содержания собственной семьи. Люди подобного сорта никогда не станут послушно платить даже самые незначительные налоги, вместо этого мы удержим из его ежедневной платы деньги предусматривающие обучение его детей, и даже обеспечение его семейства в случае болезни кормильца, ведь не один здравомыслящий человек не откажется от подобного плана» [2, р.63-64].
Главным инструментом реформы должны были стать коммунальные биржи, выполняющие функции работных домов, медицинских и образовательных учреждений для низших слоев городского сообщесгва[2, р.65-66], вступая в по-
добную корпорацию горожанин освобождался от уплаты тальи, получал возможность дать своему потомству бесплатное образование (бесплатно дети обучались до 10 лет), а также получать гарантированные выплаты в случае болезни, однако принимал обязательства по отчислению части своего дохода в общий фонд. Все вышеперечисленное становилось гарантией трудовой активности каждого отдельно взятого индивида, также ответственность за полную занятость несли местные власти. «Совет и глава каждого из округов (возможно также переводить как прихода), или же лица, которым предложено возглавить коммунальную биржу, будут заботиться о учете всех входящих в эту организацию (их данные отражены в журнале комиссара-инспектора)... Власти гарантируют, чтобы каждый из членов коммуны был обеспечен всем необходимым, однако пребывание в праздности будет жестоко караться арестом и тюрьмой. Для этих целей Прево и судебные чиновники наделяются исключительными правами» [2, р.68-69].
Сам автор относился к своему проекту с исключительным оптимизмом, будучи уверенным в его исключительной важности и пользе. Виделась также и значительная польза для короны, ведь появление определенных социальных гарантий является залогом стабильности всего социального механизма, ведь уже современники без стеснения заявляли, что французский крестьянин и ремесленник разучились работать (и вскоре уже пренебрежительное «сойдет», станет превращаться в песню «Сойдет, сойдет, сойдет...»). Следуя гуманистической традиции зарождающейся эпохи Просвещения, Буленвильер ратовал за развитие образования, которое, по его мнению, могло уничтожить существовавший веками замкнутый круг нищеты.
Экономически проект диспонировался как рентабельный, что выражалось в следующих тезисах:
Органы местного самоуправления имели право облагать коммунальные биржи налогами, тем самым стимулировалось развитие многочисленных провинциальных городов.
Результатом была также реализация многочисленных социальных программ, которые снижали уровень преступности, а также останавливали отток населения в крупные города.
Желая сблизить местную элиту, органы мест-
ного самоуправления и новоявленные коммуны активно пропагандировалась идея благотворительности и меценатства как обязанности власть имущих [10, р.ЮО].
Все эти идеи так и остались несбыточной мечтой и достоянием бумаги, однако явственная необходимость модернизации уже существующей системы медицинских учреждений, спонсируемых в основном буржуазией, фоном для чего стали многочисленные призывы дворянства к власти, пропагандируя идеи патернализма, привела к смене политического курса уже в период регентства при малолетнем Людовике XV.
Впервые во французской истории государство сделало шаг на пути социальных реформ, начиная с реализации идей социального государства. И хотя коммунальные биржи так и не были созданы, многочисленные проекты ближнего круга герцога Бургундского стали фундаментом ряда широкомасштабных реформ в социальной сфере французского королевства. Вслед за создателем «Французской государственности» проводится полномасштабное исследование уже существующей системы медицинского обеспечения, усилиями многочисленных интендантов, и в 1724 году начинается реализация «Великой Реформы» в соответствии с которой власти провинциальных городов обязывались обеспечить функционирование сети домов милосердия для содержания бедных, и госпиталей для всех нуждающихся.
Инновационной была готовность государства оплачивать содержание в подобных учреждениях (по сути своей полутюремного типа) значительного количества бедных, однако финансовая сторона проекта оказалась столь высока, что превышала даже самые пессимистические прогнозы, и в начале 1730 года корона отказалась от финансовой поддержки проекта, что подтверждают документы [8, р.53]. Подводя общий итог, можно констатировать, что государство так и не смогло централизовать систему реформирования социальной сферы, и оставило подобную функцию за органами местного самоуправления, в тоже время, заложенная традиция меценатства в аристократической среде, в том числе под воздействием «духа эпохи», усилила развитие механизмов социального взаимодействия, превратив социальную политику государства в один из инструментов оформления национальной идеи.
Литература
1. Beik W. Absolutism and Society in Seventeenth-Century France, Cambridge: CUP, 1985.
2. Boukinvilliers H. de Mémoires présentés à Monseigneur le duc d'Orléans Régent de France, 2 tom., Amsterdam, 172?, T., I.
3. Brièle L. Supplément à l'inventaire sommaire des archives antérieures à 1790, Paris: Imprimerie Nationale,1888.
4. Code de l'Hôpital Général de Paris, Paris, 1786.
5. Collins J. The State in Early Modem France, Cambridge: CUP,1995.
6. "Corvisier A. Louvois, Paris: Fayard,1983.
7. Kettering S. Patrons, Brokers and Clients in Seventeenth-Century France, Oxford: OUP,1986.
8. McHugh T.Hospital Politics in Seventeenth-Century France. The Crown, Urban Elites and the Poor. Cambridge, 2007.
9. Mettam R.C. Power and Faction in Louis XIV s France, Oxford: Blackwell, 1988.
10. Salignac de La Mothe-Fénelon F. de Écrits et lettres politiques, ed. C. Urbain, Paris: Bossard, 1920.
ИННОВАЦИОННОЕ ЗНАНИЕ КАК ФЕНОМЕН ПСИХОЛОГИИ
Захарова Н. Л.,
Московский государственный областной университет
Осипенко И. М.,
Смоленский государственный медицинский университет
Резюме. В статье обобщаются и анализируются современные трактовки понятия «знание» в отечественной и зарубежной научной литературе. Определяются теоретический, социальный и практический компоненты знания. Раскрывается архитектоника инновационного знания. Выявляются особенности и показатели инновационного знания.
Ключевые слова: инновационное знание; процессуальность; преобразующая роль; результат инновационной деятельности.
INNOVATIVE KNOWLEDGE AS APHENOMEN OF PSYCHOLOGY
Saharova N. L.
Moscow State Regional University Osipenko I. M.
Smolensk State Medical University
Abstract. The article summarizes and analyzes the modem interpretation of the concept of "knowledge " in domestic and foreign scientific literature. Defined theoretical, social and practical components of knowledge. Disclosed architectonic innovative knowledge. Identified characteristics and indicators of innovative knowledge.
Key words: innovative knowledge; procedural; transforming role; the result of innovation.
Проблема определения инновационного знания как самостоятельного психологического феномена приводит к необходимости дать основное содержание понятия «знание». Обратимся к различным справочным источникам.
Современный толковый словарь определяет знание как «форму существования и систематизации результатов познавательной деятельности человека» [2, с.98]. Большая Советская Энциклопедия указывает: «знание является проверенным
практикой результатом познания действительности, верное её отражение в сознании человека». Сущность научного знания, согласно данному источнику, заключается «в понимании действительности в ее прошлом, настоящем и будущем, в достоверном обобщении фактов...» [5, с. 105]. Философский энциклопедический словарь подчеркивает «обладание опытом и пониманием, которые являются правильным и в субъективном и в объективном отношении...» [4, с. 78]. Новая философ-
