CC BY
75
УДК-316.4 л. Н. КИБАРДИНА
Омский государственный технический университет
СОЦИАЛЬНАЯ ОЦЕНКА БОГАТСТВА: ТЕОРЕТИЧЕСКИЕ ПОДХОДЫ___________________________________
В статье проводится анализ основных положений социальной оценки богатства в различных социально-философских подходах и концепциях, выявляются методологические проблемы исследования социальных ценностей в их взаимосвязи с либеральной традицией, исследуются факторы и тенденции формирования социальной оценки богатства в современной России. Ключевые слова: социальные ценности, социальное неравенство, богатство, интерес, отчуждение, социальная политика.
В современной философии и социологии представлены разные тенденции определения социальных ценностей. Одна, идущая от неокантианства, рассматривает ценности как вечные и незыблемые нормы, которые нельзя обосновать эмпирически. Другая, сводящая ценности к прагматической полезности, трактует их как нечто релятивное, непрерывно меняющееся и сугубо индивидуальное. Как отмечает С.И. Попов, «постулат плюрализма истин переносится и в сферу ценностей — оценок: ничего объективно обусловленного и общезначимого здесь не существует, каждый индивид обладает своей собственной истиной, своими сугубо специфическими ценностными представлениями. В позитивистски же ориентированной эмпирической социологии ценность трактуется как содержание опыта, имеющее позитивное значение для каждого члена данной социальной группы» [1].
Социальное «равенство-неравенство» как научная категория и как социальное отношение тесно связано с социальной оценкой богатства и представляет идеал, на протяжении веков «отражавший извечную тягу людей к справедливости и вдохновлявший массовые общественные движения и гуманистические течения общественной мысли. Историческая практика подтверждает, что полное равенство недостижимо. И не только из-за различий способностей и задатков, заложенных в людях самой природой, но и вследствие неодинаковости социального статуса, качества и продуктивности их труда. В этом смысле неравенство между людьми неустранимо и лишь меняет свои формы и размеры» [2]. В науке существуют различные подходы, отражающие социальное содержание той или иной ценности в ее конкретноисторическом содержании.
Еще Аристотель писал: «Ясно, что для всякого рода богатство должно бы иметь свой предел, но в действительности мы видим, происходит противоположное: все, занимающиеся денежными оборотами, стремятся увеличить количество денег до бесконечности... В основе этого направления лежит стремление к жизни вообще, но не к благой жизни» [3]. Аристотель критически осмысливал причины негативной общественной оценки некоторых видов обогащения и подвергал анализу взгляды своего учителя. При исследовании происхождения богатства Аристотель доказывает неприемлемость его бесконечного увеличения. Он выделяет три вида деятельности — «домохозяйство», «искусство приобретения» и «искусство наживать состояние», а также определяет, что такое «богатство».
Богатство, по Аристотелю — это «совокупность экономических и политических средств (орудий), необходимых для жизни и полезных для государственной и семейной общины» [3]. Беспредельным богатство становится в результате торговли, ростовщичества и других видов обмена: «Торговля ... имеет дело главным образом с денежными знаками, служащими необходимым элементом и целью всякого обмена. И богатство, являющееся в результате применения этого искусства наживать состояние, действительно не имеет никаких пределов» [3]. Аристотель определяет два вида богатства: первый — необходимое для нормальной жизни человека, общины и государства, второй — бесконечно увеличиваемое, ставшее самоцелью. Последнее он оценивает негативно, как «противное природе», поскольку оно не используется по назначению.
Например, при ростовщичестве «денежные знаки утрачивают свое назначение, ради которого они были созданы: ведь они возникли ради меновой торговли, взимание же процента ведет именно к росту денег» [3]. Оценивая феномен накопления богатства, он объясняет, с одной стороны, очевидный факт осуждения в обществе предельных вариантов обогащения, с другой — определяет, что наиболее правильным для жизни государства и общества является состояние между беспредельным богатством и бедностью. Аристотель исходил из антропологического подхода, из постулата, что человек по своей природе склонен к различным «опытам», что стремление к богатству заложено в природе человека, и, поскольку человеческую природу изменить сложно, то более подходящим представляется воспитание добропорядочности, служению обществу.
Если Платон разрабатывает законы, ограничивающие состояние граждан, то Аристотель скорее рекомендует следовать мере и добродетели. Аристотель анализирует творчество своего учителя, который в «Законах» с горечью писал следующее: «И теперь нам предстоит сражаться с двумя противниками: бедностью и богатством. Богатство развратило душу человека роскошью, бедность их вскормила страданием и довела до бесстыдства» [4]. Платон считал, что идеальное государство должно быть построено в строгом соответствии с идеей. Образ социальной жизни, созданный Платоном, напоминает военный коммунизм, в его основе — принципы порядка, организации, принуждения. Все воюют со всеми, и каждый воюет сам с собой. Только законы, по мнению Платона, могут заставить людей постепенно прибли-
«ОМСКИЙ НАУЧНЫЙ ВЕСТНИК» № 4 (79), 2009 СОЦИОЛОГИЧЕСКИЕ И ЭКОНОМИЧЕСКИЕ НАУКИ
СОЦИОЛОГИЧЕСКИЕ И ЭКОНОМИЧЕСКИЕ НАУКИ «ОМСКИЙ НАУЧНЫЙ ВЕСТНИК» № 4 (79), 2009
зиться к подлинной жизни. Это и есть, пишет Платон, «второе государство после наилучшего» [4].
Впоследствии социальная оценка богатства, связанная с негативной оценкой торговли и промышленности, в которой видели воплощение жадности, скупости и жестокости, была заменена буржуазным этосом протестантской этики, которая начала приписывать торгово-промышленной деятельности положительные свойства. Все началось с попыток «создать новую теорию государства для усовершенствования искусства политического управления в рамках существующего порядка. Макиавелли первым предложил рассматривать человека таким, каков он на самом деле. Люди руководствуются страстями, а не верой и разумом. Это порождает цепь жестокостей, образующих человеческую историю. Требования христианской морали, включая угрозу вечных мук, не улучшили «человеческую природу». Значит, надо найти более эффективные методы совершенствования людей и управления обществом» [5].
Убеждение, что торговля обладает цивилизующим значением, стало в середине XVIII в. распространенным тезисом. Типично высказывание Монтескье: «Везде, где нравы кротки, там есть и торговля, и везде, где есть торговля, там и нравы кротки... Торговля шлифует и смягчает варварские нравы» [6]. Появилась теория «doux-commerce» как устойчивое убеждение в том, что рынок есть главный механизм удовлетворения человеческих потребностей, который создаст значительное количество новых богатств на основе разделения труда и технического прогресса. Побочным продуктом явилась «более «смирная» разновидность человека: честный, достойный доверия, систематичный, дисциплинированный, дружелюбный, способный к поддержке других людей, всегда готовый к поиску решения конфликтов и нахождению согласия» [7].
Постепенно в социальной оценке богатства произошел переход от антропологической парадигмы к историко-материалистической. При этом было сформулировано три рецепта: применять насилие; сдерживать страсти путем убеждения; использовать страсти для достижения «общего блага». Постепенно негативные оценки «страсть» и «жадность», сопровождавшие процесс наживы, были заменены нейтральными «польза» и «интерес». Идея использования страстей для «общего блага» стала главным элементом либерализма и парадигмой политической экономии. Были созданы гегелевская, марксистская и позитивистская концепции социальных закономерностей. Они восходят к метафоре «хитрость разума» Гегеля и выражают убеждение: хотя люди «живут страстями», на самом деле они служат высшей общечеловеческой цели, непостижимой для индивидуального сознания.
Впоследствии социальная оценка богатства была связана с такими категориями, как «труд» и «капитал». Родоначальник политической экономии А. Смит писал: «Как только в руках отдельных лиц накопится капитал (stock), некоторые из них, естественно, будут использовать его для того, чтобы дать работу трудолюбивым людям, снабдив их сырыми материалами и средствами существования, с целью извлечь прибыль посредством продажи продуктов их труда или посредством того, что прибавлено их трудом к стоимости обрабатываемых материалов... Та стоимость, которую рабочий прибавляет к стоимости сырых материалов, распадается в этом случае на две части, одна из которых оплачивает их заработную плату, а другая оплачивает прибыль предпринимателя на весь капитал, который он авансировал в виде сырых материалов и заработной платы» [8].
К. Маркс так же порицал огромное богатство одних и сопутствующее ему обнищание других, однако источником обеих крайностей он считал не нравы и не личные свойства людей, а капитализм, частную собственность и присвоение части чужого труда капиталистом, купившим рабочую силу. Маркс доказал, что интересы капиталиста и рабочего противоположны, что первый присваивает значительную часть труда второго, что подобное положение обусловлено частной собственностью, и что восстановление социальной справедливости предполагает ее отмену. Он использовал понятие отчуждения, понимая его отчасти юридически — как передачу прав другому лицу, отчасти экономически — как вынужденную продажу рабочей силы, отчасти философски — как объективацию в продуктах труда жизнедеятельности человека, при этом «подобная объективация противостоит человеку, превращает его в объект и средство, и поэтому должна быть преодолена» [9].
Специфику отчуждения труда он видел в следующих моментах. «Во-первых, в том, что труд является для рабочего чем-то внешним, не принадлежащим к его сущности; в том, что он в своем труде не утверждает себя, а отрицает, чувствует себя не счастливым, а несчастным, не развивает свободно свою физическую и духовную энергию, а изнуряет свою физическую природу и разрушает свои душевные силы... У себя он тогда, когда не работает, а когда работает, он уже не у себя. В силу этого труд его не добровольный, а вынужденный, это — принудительный труд... Заработная плата есть непосредственное следствие отчужденного труда, а отчужденный труд есть непосредственная причина частной собственности. Поэтому с падением одной стороны должна пасть и другая» [10]. Вместе с тем, в «Экономическо-философских рукописях 1844 года» Марксу не удалось убедительно доказать перечисленные положения.
Говоря в «Тезисах о Фейербахе», что философы лишь различным образом интерпретировали мир, но дело заключается в том, чтобы изменить его, Маркс в известном смысле следовал за Платоном. Доказывая противоположность интересов капиталистов и рабочих, вину капиталистов, присваивающих значительную часть прибавочного труда рабочих, неизбежность отмены частной собственности и восстановление социальной справедливости, Маркс не учитывал вклад в производство самого производителя, изменения социальных и производственных отношений в результате борьбы рабочего класса за свои права, изменение правовых отношений в капиталистическом обществе. Но самое главное — и в «Капитале» ему не удалось доказать незаконность действий капиталиста по присвоению прибавочного продукта.
«Мы видим, что если не считать весьма растяжимых границ рабочего дня, то природа товарного обмена сама не устанавливает никаких границ для рабочего дня, а следовательно и для прибавочного труда. Капиталист осуществляет свое право покупателя, когда стремится по возможности удлинить рабочий день и, если возможно, сделать два рабочих дня из одного. С другой стороны, специфическая природа продаваемого товара обусловливает предел потребления его покупателем, и рабочий осуществляет свое право продавца, когда стремится ограничить рабочий день определенной нормальной величиной. Следовательно, здесь получается антиномия, право противопоставляется праву, причем они в равной мере санкционируются законом товарооборота. При столкновении двух равных прав решает сила» [11].
Однако дальнейшее развитие капитализма показало, что хотя сила — действительно важный фактор, наряду с ней есть и другие: «общество, право, новые производственные и технологические возможности, позволяющие поднять благосостояние значительной части трудящихся, эволюция новоевропейской личности в сторону законопослушности и склонности к компромиссу» [9]. Если обратиться к социально-политическим процессам в нашей стране, то мы видим, как право противостоит праву и в ход пускается сила, что процесс перестройки в России превратился в социальную несправедливость, которую Маркс наверняка квалифицировал бы как «грабеж». При этом если одни граждане быстро воспользовались сложившейся ситуацией и обогатились, то другие просто не имели доступа к ресурсам обогащения; по существу, природа человека и его страсть к обогащению не изменились. Эти тенденции тем более опасны в условиях неразвитости правового государства.
Важный момент в формировании социальной оценки богатства — именно правовое истолкование экономических отношений. Поставив вопрос о прибавочной стоимости с точки зрения прав человека, справедливости, Маркс открыл дорогу для изменения экономических отношений в направлении их адаптации к человеку и другим подсистемам общества. Право позволяет реализовать такие идеалы общества, как социальное равенство, свобода личности, справедливость, достойный уровень жизни и др., реализовать проекты социально ориентированной государственной политики. Проблема современного общества не в богатстве, а в правильной организации социальной, хозяйственной и экономической жизни, учитывающей как природу человеческих действий и в целом социальной действительности.
Влияние неравенства и богатства на общество неоднозначно. Стремление занять более высокое положение на лестнице имущественной иерархии побуждает людей к повышению эффективности их деятельности и социального статуса. Попытки ввести уравнительное распределение собственности и доходов лишь подрывают экономическое развитие. Но, превысив определенный уровень, имущественное неравенство утрачивает свою стимулирующую роль, превращается в негативный фактор общественной жизни. Чрезмерное богатство, особенно легко доставшееся, как и маргинальная бедность, гасят импульсы экономического развития, порождают социальную напряженность, подрывают политическую стабильность общества. В каждых конкретных условиях важно найти такое сочетание равенства-неравенства, которое обеспечивает оптимальную меру динамизма и стабильности общества, учет интересов большинства социальных групп.
В той мере, в какой социальное неравенство благоприятствует экономическому и социокультурному развитию и стабильности общества, его можно считать нормальным. Оно становится избыточным, когда ослабляет стимулы экономической деятельности, создает очаги напряжения, чреватые социальными потрясениями. Наибольшую остроту «проблема избыточного социального неравенства приобретает в периоды общественных трансформаций, когда устоявшиеся структуры равенства-неравенства демонтируются, а новые механизмы распределения материальных благ, социальных услуг, ценностей жизни и культуры еще только формируются» [2]. Современная Россия находится именно не таком этапе своего развития, поэтому ценностное отношение к богатству сочетает в себе как индивидуальные представления о справед-
ливости, так и коллективные, берущие свое начало в ментальности социализма.
В условиях запаздывающей модернизации в российском обществе сложилось неоднозначное отношение к богатству и социальному равенству-неравенству. С одной стороны, как объективно существующая общечеловеческая ценность оно связано с категорией «справедливость» и восходит к антропологической парадигме Аристотеля и Платона, которые усматривают стремление к наживе в алчной природе самого человека. С другой — современные концепции либерализма с их принципом <^оих-соттегсе», идеологические представления и мировоззренческие тенденции наиболее активных слоев и классов, участвующих в перестройке экономических механизмов производства и распределения, способствуют духу всеобщего обогащения в современной России, формированию позитивного содержания категории богатства.
Большая часть общества восприняла общественные перемены 90-х гг. как создание системы несправедливых неравенств. Но в рамках либеральных концепций, идейно оформляющих рыночные отношения, сформировалось и другое понимание справедливости, основанное на «правильном балансе» индивидуальных ресурсов и извлекаемых с их помощью выгод. Справедливым считается, если успеха добиваются те, кто обладают более развитыми ресурсами, накопление которых потребовало сообразных усилий. Таким образом, «неравенство адаптационных возможностей, проистекающее из неравенства персональных ресурсов, рассматривается как справедливое при том обстоятельстве, что существует изначальное институциональное равенство накопления ресурсов. В то же время неравенство жизненных шансов при одинаково высоком уровне развития персональных ресурсов следует считать несправедливым» [12].
Как отмечает Е. Т. Бородин, в современном обществе существуют и взаимодействуют три типа общественных отношений, в каждом из которых по-своему реализуется социальная справедливость: докапиталистические — общинно-родственные отношения; капиталистические отношения и зарождающиеся посткапиталистические — те, что осуществляются в социальной сфере. Что касается посткапиталис-тических, то они находятся в зачаточном состоянии, представлены в виде отношений по поводу производства, распределения и потребления тех материальных благ, которые в качестве налогов поступают в бюджет государства и реализуются при проведении социальной политики (пенсионного обеспечения, бесплатного образования, здравоохранения)» [13]. Все это не способствует интеграции общества, формированию общих ценностей.
Соотнесение социальной оценки богатства с относительными человеческими ценностями в рамках пересечения этих потоков социальных отношений, выстраивается по идеологическим направлениям представленных в обществе социально-политических сил. С точки зрения политической власти и правящих классов, богатство является либеральной ценностью (вместе с неприкосновенностью частной собственности, системой общественного производства и распределения). Социалистический вектор социальной политики в распределении социальных и материальных ресурсов в этой идеологии практически не представлен в силу отчуждения народа и власти, неразвитости гражданского общества. С точки зрения большинства граждан, справедливым может быть только такое богатство, которое было получено вследствие сообразных усилий.
«ОМСКИЙ НАУЧНЫЙ ВЕСТНИК» № 4 (79), 2009 СОЦИОЛОГИЧЕСКИЕ И ЭКОНОМИЧЕСКИЕ НАУКИ
СОЦИОЛОГИЧЕСКИЕ И ЭКОНОМИЧЕСКИЕ НАУКИ «ОМСКИЙ НАУЧНЫЙ ВЕСТНИК» № 4 (79), 2009
При этом роль самого государства как главного участника распределения ресурсов остается минимальной. «Минимизированная» социальная политика негативно влияет на формирование социальных ценностей, которые должны объединять, а не разъединять общество. Социальная оценка богатства и проблем равенства-неравенства в российском обществе связана с правовым аспектом деятельности «социального государства» и отражает нарастающую поляризацию в доходах, невозможность при постулируемом равенстве возможностей получить доступ к социальным и материальным ресурсам, отстраненность от экономической самодеятельности большинства населения. Эта оценка отражает, с одной стороны, содержание ценностей как вечных и незыблемых норм, которые не зависят от социальноэкономических отношений и заложены в природе человека, а с другой — индивидуальный характер формирования социальных ценностей в контексте модернизирующегося общества.
Библиографический список
1. Попов С.И. Проблема происхождения и функционирования ценностей в социологии // Социологические исследования. — 1979. — № 3. — С. 37.
2. Медведев В.А, Красин Ю.А. Гордиев узел социальной политики // СОЦИС. - 2007. - № 11. - С. 23, 24.
3. Аристотель. Политика // Аристотель. Соч. : в 4 т. Т.4. - М., 1983. - С. 393, 390, 391-392, 395.
4. Платон. Законы // Платон. Соч. : в 4 т. Т. 4. - М., 1994. -С. 381, 95.
5. Макаренко В.П. Теория капитализма: тупик социального знания? // СОЦИС. - 2001. - № 3. - С. 34.
6. Монтескье Ш. Избранные произведения. - М., 1955. -С. 433.
7. Хиршман А. Рыночное общество. Противоположные точки зрения // СОЦИС. - 2001. - № 3. - С. 44.
8. Маркс К., Энгельс Ф. Соч. Т. 24. С. 13.
9. Розин В.М. Социальная оценка богатства и ее связь с концепцией социального действия // Общественные науки и современность. 2004. № 3. С. 124, 127.
10. Маркс К., Энгельс Ф. : сочинения. Т. 42. - М., 1955. -С. 90.
11. Маркс К., Энгельс Ф. : сочинения. Т. 23. - М., 1955. -С. 246.
12. Авраамова Е.М. Воспроизводство адаптационных практик в период российской трансформации // Общественные науки и современность. - 2005. - № 6. - С. 10.
13. Бородин Е.Т. Либерализм и возрождение России // Социально-гуманитарные знания. - 2004. - № 4. -С. 331.
КИБАРДИНА Людмила Николаевна, кандидат философских наук, доцент кафедры социологии, социальной работы и политологии.
644050, г. Омск, пр. Мира, 11
Дата поступления статьи в редакцию: 13.02.2009 г.
© Кибардина Л.Н.
УДК 3167437 З. А. ШУКШИНА
Сибирская академия государственной службы, г. Новосибирск
ЧЕЛОВЕК ВЗРОСЛЫЙ:
ОБУЧЕНИЕ В УСЛОВИЯХ НЕПРЕРЫВНЫХ ИЗМЕНЕНИЙ СОЦИАЛЬНОГО КОНТЕКСТА
В статье рассматриваются некоторые факторы, влияющие на специфику развития образования взрослых в период становления информационного общества. Автор акцентирует внимание на феномене обучения взрослых, обусловленном непрерывными изменениями социального контекста. В работе нашли отражение проблемы мотивации обучения взрослых, переосмысления социальных ролей обучающегося и преподавателя. Статья адресована организаторам обучения взрослых, преподавателям высшей школы, авторам-разработчи-кам учебно-методических материалов для этой категории обучающихся.
Ключевые слова: человеческие ресурсы, обучение взрослых, социальный контекст, диверсификация образования, побудительные мотивы, концепция образования взрослых.
Глобализация проникает во все сферы человеческой деятельности, непрерывно видоизменяя социальное пространство. Современная социальная динамика не позволяет обществу ориентироваться только на генеративные способности молодого поколения, специалистов, вливающихся в производственную сферу после окончания высших учебных заведений. Сегодня общество вынуждено заниматься тем, чему
еще полвека назад уделяло мало внимания: обучением и переобучением взрослых, людей, уже имеющих как опыт предшествующего образования, так и опыт практической деятельности.
Концептуальные решения проблем обучения взрослых были предложены на высоком международном уровне: обучению взрослых посвящены международные конференции в 1960 г. в Монреале, 1972 г. -
