CC BY
215
Вестник Челябинского государственного университета. 2011. № 30 (245).
Философия. Социология. Культурология. Вып. 22. С. 27-31.
В. Г. Баев, С. О. Воронова-Оренбургская
социальная философия старообрядчества
Статья посвящена социальной философии старообрядчества. Феномен старообрядчества рассматривается как один из существенных факторов культурной жизни России, как в прошлом, так и в настоящем. В статье анализируется социальное поведение части русского духовенства и мирян, сохранивших церковные традиции древнерусской православной церкви, на основе документов конца XVII - XVIII в.
Ключевые слова: учение о пришествии Антихриста, старообрядчество, социальное поведение старообрядца, добровольное самосожжение, безбрачие.
Феномен старообрядчества - один из существенных факторов культурной жизни России, как в прошлом, так и в настоящем. Современный религиоведческий словарь следующим образом определяет старообрядчество: «Общее название русского духовенства и мирян, сохраняющих церковные установления и традиции древнерусской православной церкви и отказавшихся присоединиться к реформе, предпринятой в XVII столетии патриархом Никоном... <...> В первые десятилетия старообрядчество было, прежде всего, общественной оппозицией церковным нововведениям»1. Поэтому его социальная направленность была определяющей, но впоследствии она дополнилась богословскими вопросами, искусствоведческими материалами и т. д. Мы рассмотрим социальную философию старообрядчества как фактор столкновения мировоззрения рядового сторонника древнерусских обрядов, его миропонимания, непосредственно влиявшего на образ жизни и социальные позиции.
По мнению исследователей старообрядчества, в первый период его зарождения - с 1653 по 1663 гг. - «дискуссия по вопросам церковной реформы. только еще начиналась и велась узким кругом лиц из числа образованных служителей церкви». В эти годы основатели старообрядчества «стремились лишь к устной полемике, или же, максимально используя эпистолярный жанр, пытались образумить своих оппонентов - реформаторов церковных книг и обрядов»2. Официальным документом, признающим наличие в Русской православной церкви внутренней оппозиции, стало итоговое постановление Московских соборов 1666-1667 гг., повелевающее всей пастве покоряться святой восточной церкви. На непослушных налагалось проклятие, их предавали анафеме «как еретиков и непокорников»: «Аще ли будет
от священного чина, извергаем и обнажаем его всякого священнодействия и проклятию предаем. Аще же от мирского чина, отлучаем и чужда сотворяем от Отца и Сына и Святого Духа, и проклятию и анафеме предаем. И аще пребудет во упрямстве своем до скончания своего, то да будет и по смерти отлучен, и часть его и душа его со Иудою предателем и с распеншими Христа жидовы и с Арием и с прочими проклятыми ерети-ками»3. В заключении говорилось, что и железо, и «камение», и «древеса» разрушатся и растлятся, а упомянутые жестокие клятвы «да будут не разрешены и не растлены во веки веков, аминь».
Это были неслыханные ранее на Руси проклятия. Кроме того, собор рекомендовал, как известно, наказывать «злочестивых» «градским законом» и «казнить их разным томлением и различными муками», как еретиков в древности, отрезать языки, отсекать руки, уши или носы, позорить их на торгу, ссылать в заточение до самой кончины4. Таким образом, с этого момента сама жизнь сторонников старопечатных книг и обрядов была под угрозой, они были лишены всяческих прав и свобод, кроме возможности пострадать и умереть за традиционное благочестие, свое видение религиозной и социальной жизни. Напомним, что реформы были задуманы и царем Алексеем Михайловичем, и патриархом Никоном. Что касается погребения покойных в освященной земле, то любые церемонии были запрещены, тела не хоронили, так как по закону старообрядцы приравнивались к еретикам и самоубийцам. Аввакум так писал об этом в своем «Житие»: «Аз же. не сподоблюся савана и гроба, но наги кости мои псами и птицами небесными растерзаны будут и по земле влачимы»5.
Таким образом, конфронтация основного русского общества и его «изгоев» была полной. Церковная оппозиция объявлялась вне закона
Божественного и человеческого. За достаточно краткий период времени сложилась немыслимая для древнерусской соборности ситуация раскола, разделившая общество на две неравные части. Как объяснить подобную бескомпромиссную враждебность и со стороны церковных властей (греческих и русских патриархов), и со стороны светской власти? Таким наиболее убедительным объяснением сложившегося социального бытия для старообрядчества стало учение о пришествии Антихриста6.
Как известно из сочинений первых идеологов старообрядчества, анализировавших происходящее, если священное и святое московское прошлое (вместе со Стоглавым Собором 1551 г.), царство Московское - Третий Рим, последний оплот и надежда православия, оказывались, как утвердили Московские соборы середины и второй половины XVII в., повинными в многочисленных ошибках и извращениях, почти в отпадении от истины, это означало, скорее всего, то, что истории человечества приходит конец и приближаются или уже наступили времена Антихриста. «Раскол есть не что иное, как расплата за Московскую мечту о священном быте, о совершенном воплощении в истории, на земле последнего Царства. - писал протоиерей А. Шмеман в середине ХХ в. - Раскольники противились не столько Церкви, сколько Царству -но во имя той теории Царства, которая... видела, хотела видеть в нем Царство, служащее Христу»7.
Итак, самим своим зарождением старообрядчество обязано апокалипсической догадке о последних временах и воцарении Антихриста. Философско-богословская полемика среди учи-телей-староверов по этому вопросу стала теоретической основой для развития в дальнейшем социальной философии старообрядчества. Стержнем новой картины мира и основой для поиска своего места в нем стал для христиан «древлего благочестия» принцип дуализма: четкое разделение всего православного русского народа на «своих» и «чужих», на тех, кто спасется и будет пребывать в Царствии Небесном, и на тех, кто будет служить Антихристу и примет его печать. Таковыми для староверов стали все христиане, сохранившие верность официальной православной церкви, которых с «легкой» руки протопопа Аввакума пренебрежительно называли не иначе, как «никониане». Вот они точно не спасутся, их место - в геенне огненной.
Важнейшей проблемой для первых лидеров старообрядчества становится ответ на вопрос: а как же спастись истинному христианину в мире, который по многим признакам ожидает появления Антихриста, как считали одни, или в котором, по мнению других, уже правит, царствует Антихрист? То или иное решение этой проблемы во многом определяло в будущем социальное поведение и образ жизни каждого старообрядца. Например, если признано что антихрист царствует, то следует ли христианам заключать браки, рожать детей, заботиться о завтрашнем дне и т. д.? Тот же самый вопрос возникает и при признании очевидными знаков приближения царства Антихриста. Какой ответ дать старообрядцам-единомышленникам? Какие меры надо принять истинным христианам в таких обстоятельствах, каким должно быть их социальное поведение во «вражеском» окружении, как спасти себя для жизни вечной?
Наиболее очевидным выходом из сложившейся ситуации после вышеупомянутых Московских соборов было добровольное лишение себя жизни для принятия венца мученика или мученицы в ином мире. Период так называемых самосожжений начинается даже несколько ранее 1665 г., а массовыми они становятся в 1671-1672 гг. в Нижегородской местности во время карательной экспедиции князя Ю. А. Долгорукого против остатков «войска» С. Разина, в котором состояло много старообрядцев. В 1676-1687 гг. в Пошехонском уезде Ярославской области сожглись 1929 человек, в 1679 г. в верховье реки Тобол - руководитель Тюменской пустыни Дометиан и его 1700 сподвижников8.
Именно это последнее трагическое событие послужило причиной написания протопопом Аввакумом «Пятого послания Сибирской братии», так как вопрос о «гарях» стоял для многих староверов на одном из первых мест в периоды гонений и рассуждения одного из учителей старообрядчества об этом были необычайно актуальны для своего времени. Все послание посвящено самосожжениям, которые Аввакум оправдывает и приветствует: «.сами ся сожигают, храня цело благочестие... - добро творят», и далее: «.лучше во огни згори, или в воде утони, неже по новым Служебникам причащайся, служа, и прочая»9. Свои мысли автор подкрепляет примерами самоубийств из Пролога и других книг, совершенных святыми и мучениками во имя веры.
Позиции Аввакума в этом вопросе придерживались: инок Сергий, Игнатий, основатель
филипповского толка Иван Филиппов и др. Все они почитали склонность к самосожжению как христианскую добродетель. Однако многие считали самосожжение злом, преступлением против воли Создателя, недопустимым для любого православного наряду со всяким самоубийством. Несмотря на разногласия в этом вопросе среди духовных вождей, в старообрядческой среде и в XIX, и даже в XX столетии встречаются самоубийства «посредством» огня (самосожжение в селе Крестцы в 1970-х гг.10), удушья, утопления и голода. П. Милюков в своих «Очерках русской культуры» приводит следующее примечательное свидетельство веры в утверждение православия путем полного неприятия и отрицания того, что происходит в реальной жизни, находящейся во власти Антихриста: «Хотел бы я, - пишет один из сторонников самоубийств, - дабы весь Романов (родной его город) притек на берег Волги с женами да с детьми, побросалися в воду и погрязли бы на дно, чтобы не увлекаться соблазнами мира; а то еще лучше: взял бы я сам огонь да запалил бы город; как было бы весело, кабы сгорел он из конца в конец со старцами и с младенцами, - чтобы никто из них не принял антихристовой печати»11.
Итак, часть староверов исповедует добровольный уход из земного мира, из современного им общества, в мир горний, божественный, истинный. Они проповедуют спасение души православной через добровольную смерть. Отметим, что смерть должно принять в очистительной форме: пламенем и жаром огня, абсолютным постом или чистой водой, стихией - освящаемой таинством крещения. До сих пор нет полной статистики всех указанных случаев за более чем трехсотлетнюю историю существования старообрядчества.
Среди противников самоубийств и оппонентов протопопа Аввакума был ученик старца Досифея - инок Евфросин, который в 1691 г. составил так называемое «Отразительное писание о новоизобретенном пути самоубийственных смертей» (по примерным подсчетам исследователей, до 1690 г. только в результате самосожжения погибло не менее 20 тысяч человек). По мнению А. С. Елеонской, изучавшей русскую публицистику второй половины XVII в., - это во многих отношениях новаторское сочинение для отечественной литературы12. Само словосочетание «новоизобретенный путь» сразу подчеркивает негативное отношение автора к подобным деяниям, не имеющим, на его взгляд, никаких
традиций в истории христианской церкви и ее святых. Инок Ефросин настолько отталкивающе-натуралистично описал примеры смертей от огня и голода в «морильне», что «организаторы самосожжений» даже уничтожали списки его «писания», препятствуя их распространению.
Другой, менее радикальный путь собственного спасения от грешного мира, его социальных институтов и самого ставшего еретическим общества предложили первые староверы, ушедшие в отдаленные местности и основавшие скитские поселения. Общеизвестным последствием церковной реформы стало бегство старообрядцев на окраины России и за ее пределы: бежали в Поморский край, Сибирь, Польшу, Литву, Швецию, Пруссию, Турцию, Китай и даже в Японию и Египет. Наиболее известным подобным поселением в нашей стране стала Выговская пустынь, основанная в Заонежье примерно в 40 км от поселка Повенец. Пустынь стала прибежищем старообрядцев уже в 70-80-е гг. XVII в., когда во время осады и жестокого подавления бунта в Соловецком монастыре там начали «пустынничать» соловецкие выходцы: дьякон Игнатий, старцы Герман и Геннадий Качалов, иноки Кирилл, Корнилий13. Первоначально там было несколько небольших скитов, расположенных недалеко друг от друга. Не более десяти келий, пашня «про свой обиход», мельница, немногочисленный скот - такова картина, типичная для многих старообрядческих поселений.
В основу организации внутренней жизни Выговской пустыни был положен общежитийный Иерусалимский устав, утвердившийся в Русской православной церкви с конца XIV в. Отправной точкой послужили выписки из уставов наиболее почитаемых обителей - Троице-Сергиевской, Соловецкой (преемниками которой считали себя выговцы), Кирилло-Белозерской, - сделанные непосредственно с подлинников, хранившихся в монастырских библиотеках. Кроме того, передача монашеской традиции шла через соловецкого священноинока Пафнутия, под руководством которого выговцы «начаша общее житие и церковную службу управляти по чину и уставу»14,
Первоначально представление устроителей Выговской киновии об идеальном месте спасения христианских душ воплотилось в невиданных «идеальных» кельях, разделенных на мужскую и женскую половины. Только по прошествии некоторого времени, столкнувшись с непреодолимостью человеческой слабости,
выговцы произвели полное разделение мужской и женской половин обители; а основывая новый Лексинский женский монастырь, наставники выбрали довольно дальний участок - в 20 верстах от мужского монастыря. Таким образом, первые старообрядческие поселения исповедовали отрицательное отношение к институту семьи и брака, проповедовали плотское воздержание, венчавшихся ранее в официальной церкви по перекрещивании разводили. Состоявшийся в Великом Новгороде в 1694 г. старообрядческий собор постановил соблюдать всеобщее девство в соответствии с учением духовных вождей раскола
о том, что, начиная с патриарха Никона, в православной церкви мысленно царствует Антихрист, который истребил все семь церковных таинств (в том числе и брак) и священство.
Однако и вопрос о браке не был решен столь скоро и единодушно, он надолго стал предметом дискуссий и в поповской, и в беспоповской полемической литературе. Ведь, если все сторонники древнего благочестия на Руси примут девство как обязательное состояние тела во имя спасения души, то все христиане через определенное время вымрут. Не ведет ли этот путь к греху самоубийства? И будет ли самоубийство считаться грехом при господстве Антихриста; может быть, на земле и должны остаться одни еретики? Зная человеческую природу, можно с уверенностью предположить, что не все смогут соблюдать обязательное безбрачие, следовательно, неизбежен «блуд». Сразу возникают новые вопросы: например, насколько легкопростителен блудный грех, если он неизбежен; рожать ли детей или при господстве Антихриста рожать - тоже грех? Полемика углублялась даже в такие тонкости, как происхождение душ «детей греха»: кто дает душу младенцу в последние времена - может быть, и сам сатана? И так далее.
Итак, если распутство и блуд - не легкопростительный грех, как избежать этого погибельного греха? При поиске ответа на этот жизненно важный вопрос некоторые христиане пришли к мысли о собственном оскоплении, логично решив физически лишить себя возможности совершить грех. Если ради собственного спасения требуется оскопление, значит оно спасительно, оно необходимо для нравственного совершенства. «Оскопление есть огненное крещение, убеление, принятие чистоты; оно - Божье знамя, с которым скопцы пойдут на Страшный суд»15. Скопчество в России было запрещено государством,
оскопление считалось уголовным преступлением и подлежало соответствующему наказанию -ссылке. Возникло скопчество позже основных толков и имело не только старообрядческое происхождение, но огромную роль в его формировании, несомненно, сыграло учение о воцарении Антихриста.
Обязательным соблюдением девства (без надругательства над собственным телом, созданным Творцом совершенным) решалась проблема брака для беспоповских согласий, таких как поморцы, причем прежде заключенные браки - расторгались. С течением времени часть беспоповцев отошла от этой традиции и положила начало новому толку «новоженов» или «брачников». Большую роль в этом процессе сыграло сочинение некого Ивана Алексеева «Тайна брака» (1762), в котором доказывалось, что брачное соединение человеку необходимо, а «девственная жизнь предоставлена только на произволение тех, кто в состоянии понести ее, - почему и должно жениться, для избежания плотской нечистоты»16. Однако как венчать, если нет истинного священства со времен Никона? Одновременно отрицая все государственные и церковные институты, сторонники старого обряда в очередной раз нашли компромиссное решение: можно венчаться и в русской церкви, с тем только чтобы после венчания «у еретиков» покаяться пред своим собранием и понести епитимью (обычно уединение, пост, молитвенное правило с большим числом поклонов). Среди беспоповцев Москвы появились и сторонники совершения брака мирянами, так как сила таинства заключалась, по их мнению, не в церковном венчании, а в том, чтобы получить благословение родителей на супружество. Подобно тому, как Сам Бог, Отец первых людей, освятил и утвердил их брак Своим благословением, так и благословение земных родителей, при взаимном согласии их детей, может иметь ту же силу для брачного союза. Допуская подобное новшество, наставники общин не знали что делать, если, например, нет родителей - венчать молодых или нет? Заключать брак обязательством жениха и невесты или благословением предстоятеля церковной общины? И так далее.
В поповских и беспоповских согласиях существовал не меньший круг нерешенных вопросов, в частности по поводу документов, удостоверяющих личность. Как известно, в дореволюционной России главными документами, подтверждавшими рождение, брак и смерть,
были выписки из метрических книг, хранившихся в приходских храмах, - так называемые метрики. Естественно, ни наставники беспоповских общин, ни священники поповцев не могли выдавать своим прихожанам подобных свидетельств. По Высочайшему повелению императора Николая I, опубликованному в декабре 1850 г., «не признавались законными раскольнические дети», рожденные в сводных браках, что было тяжелым наказанием, особенно для богатых беспоповцев, не принадлежавших к податному состоянию. После выхода этого распоряжения детям их не только грозила уплата податей, они могли попасть в рекруты, в некоторых случаях -подвергнуться телесному наказанию, а главное -они могли не получить недвижимой собственности родителей17. И. Нильский, описывая семейную жизнь русских староверов, писал, что многие стали венчаться у православных и единоверческих священников или за деньги покупали у них свидетельства о повенчании.
Однако и при решении данной проблемы не все старообрядцы были единодушны. Нашлись настолько категорично настроенные против антихристова государства старообрядцы, которые порвали всякую связь с современным им гражданским обществом: не имели паспортов (и даже не пытались добыть их каким-либо способом); соответственно, не платили государственных податей, не писались в ревизии, то есть как бы не существовали для государства, были «мертвыми душами». Они верили, что Антихрист уже пришел и царствует видимо на земле, в правительственной российской власти, поэтому и отвергали исполнение всех повелений этой власти относительно своих гражданских обязанностей. Единственное исключение было сделано в отношении денег, хотя старообрядцы и видели на них печать Антихриста: по их мнению, деньги, переходя из рук в руки, не принадлежат никому конкретно. Члены этого сообщества выделились из беспоповского толка и получили наименование странников, или бегунов, потому что «бежали» от мира, спасение в котором невозможно.
Как известно, старообрядческому движению во многом не удалось сохранить исторического единства, и в этом его слабость, но, с другой стороны, оно поражает воображение потомков и исследователей богатством разнообразных мнений и взглядов, толков и согласий, и здесь, несомненно, проявляется сила и мощь этого социального явления. Его отношения с официальной Русской
православной церковью, императорской властью, государственными институтами и в целом русским обществом были на протяжении длительного времени не просто сложными, а взаимоисключающими. Старообрядчество смогло представить весь спектр ответов на задачи, поставленные светской и церковной властью: от категоричного отрицания до согласия на компромисс (в большей или меньшей степени) и, наконец, полного подчинения государственной власти. Амплитуда теоретических позиций старообрядчества полностью отразилась в многочисленных течениях беспоповства и поповства.
Примечания
1 Шахов, М. О. Старообрядчество // Религиоведение : энцикл. слов. М. : Академ. проект, 2006. С. 1013.
2 Бубнов, Н. Ю. Старообрядческая книга в России во второй половине XVII века. СПб., 1995. С. 27.
3 Карташев, А. В. Очерки по истории русской церкви. М., 1993. Т. 1. С. 181.
4 Там же. С. 183.
5 Житие Аввакума и другие его сочинения / сост., вступ. слово и коммент. А. Н. Робинсона. М., 1991. С. 53.
6 Воронова-Оренбургская, С. О. Философские основы старообрядческой культуры // Культура и образование в XXI веке: межкультурное взаимодействие : Всерос. науч.-практ. конф., СПбГАУ, 29-31 января 2009 г. СПб. : Изд-во СПбГАУ, 2009. С. 120-128.
7 Шмеман, А. Исторический путь православия. Нью-Йорк : Изд-во им. Чехова, 1954. С. 376-377.
8 Крамер, А. В. Причины, начало и последствия раскола русской церкви в XVII веке. СПб. : Роза мира, 2005. С. 171.
9 Послание Сибирской «братии» // Житие Аввакума. С. 226.
10 Словарь книжников и книжности Древней Руси. Вып. 3. СПб., 1992 1998. Ч. 1. С. 45.
11 Милюков, П. Очерки по истории русской культуры. Т. 2. СПб., 1902. С. 69.
12 Елеонская, А. С. Русская публицистика второй половины XVII века. М., 1978. С. 186.
13 Филиппов, И. История Выговской старообрядческой пустыни. СПб., 1862.
14 Там же. С. 107.
15 Булгаков, С. В. Православие: праздники и посты. Богослужение. Требы. Расколы, ереси, секты. Противные христианству и православию учения. Репр. воспр. текста изд. 1912 г. М., 1994. С. 404.
16 Крамер, А. В. Указ. соч. С. 175.
17 Обзор мероприятий министерства внутренних дел по расколу с 1802-1881 гг. СПб. : Изд-во МВД, 1903. С. 487.
