CC BY
39
СОЦИАЛЬНАЯ ДЕМОКРАТИЯ В ДВИЖЕНИИ: ПОИСК ВЕНГЕРСКОЙ МОДЕЛИ В НАЧАЛЕ XX ВЕКА
А.Г. Айрапетов
Airapetov A.G. Social Democracy In Progress: The Quest For A Hungarian Pattern In The Early Part Of The 20th Century. In the early part of this century, the problem of an opportunity for Hungary to change its authoritarian parliamentary regime over to a social democratic system became a topical issue of political theory and practice. Ideologists of the Hungarian Social Democratic Party (E. Garami, Zs. Kunfi, E. Szabo) made an attempt on conceptual substantiation of a Hungarian pattern of social democracy.
Венгерская социал-демократическая мысль 90-х годов XIX века отразила своеобразие процесса исторической трансформации Венгрии в направлении к индустриально-капиталистическому обществу. За контурами идеального бесконфликтного социалистического будущего стояли конкретные требования политического равенства всех граждан, отстаивались ценности материального и духовного прогресса. Само движение к демократии обретало новый смысл, заключавшийся в стремлении расширить ее политическое пространство и вместе с тем трансформировать ее из демократии политической в демократию социальную. Очевидное преобладание в партийных документах и пропагандистской литературе общедемократических требований свидетельствует о политическом реализме венгерских социал-демократов, позволившем им избежать как заговорщической, так и синдикалистской тактики.
Последующий этап в эволюции венгерской социалистической мысли (начало XX века - вплоть до венгерской революции 1918 года) стал временем напряженных идейно-теоретических исканий. Сохранявшаяся и в этот период политическая слабость либерально-демократического лагеря [1] ставила социал-демократию перед необходимостью решения не свойственных ей задач. Вопрос об исторических возможностях установления в Венгрии либерально-парламентского режима с широким спектром политических и социальных прав граждан логикой событий сделался приоритетным в политической мысли и конкретной политической практике демократических сил. Не употребляя понятия "социальная демократия", а мысля в привычных для рабочего движения классовых категориях, идеологи СДПВ выдвинули в качестве программы-минимум фактически задачи социальной демократии.
В 1898 - начале 1900-х годов произошло обновление идейно-интеллектуальной элиты венгерского социал-демократического движения. Новое поколение лидеров (Эрне Тарами, Эрвин Сабо, Жигмонд Кунфи и другие) заметно отличалось от своих предшественников. Родившиеся в 1870-х годах, они сумели получить университетское образование (Э. Сабо, Ж. Кунфи, Е. Варга) или, став квалифицированными рабочими, много сил отдавали самообразованию (Э. Тарами, Я. Вельтнер).
Э. Тарами (1876 - 1935), член Правления СДПВ, главный редактор центрального партийного органа - газеты "Непсава", испытал в своем политико-мировоззренческом становлении решающее влияние идеологии германской социал-демократии и в особенности взглядов К. Каутского. Формула Каутского "Социал-демократия -революционная партия, но не партия, устраивающая революцию" [2] стала политическим кредо Тарами. Будучи сторонником реформаторской модели движения к правовому венгерскому государству, Тарами не рассматривал, однако, демократизированную политическую систему в качестве самоценности, поскольку она, по его убеждению, не устранит угнетения и эксплуатации. Модернизация политического режима, в представлениях Тарами, лишь необходимое условие для ведения классовой борьбы против капиталистической общественной системы "культурными методами" [3]. Отметим, что такая постановка вопроса сама по себе была в условиях Венгрии отнюдь не тактическим приемом, а масштабной стратегической задачей. Тарами считал исторически неизбежным для Венгрии прохождение фазы "буржуазной и крестьянской демократии" [4].
В системе социологических взглядов Тарами классовый интерес выступает той интегральной категорией, посредством которой, как он считал, могут наиболее
адекватно изучаться не только классы, но и иные исторические общности - религиозная, национальная, расовая, профессиональная и прочие. Несовпадение классовых интересов, более того, их противоположность обусловливают неизбежность классовой борьбы. Этому же способствует исторически закономерный процесс пролетаризации мелких производителей, ведущий к упрощению социальной структуры общества и - в итоге - к прямой конфронтации буржуазии и рабочего класса [3, 8-9., И.о.]. Согласно Тарами, интересы рабочего класса, совпадая с потребностями социального развития, не сразу им сознаются. Индикаторами зрелости классового самосознания выступают сформировавшиеся у рабочих крупной капиталистической промышленности
чувства солидарности и общности судьбы [3, 12.о.]. Ведущую роль в формировании классового сознания рабочих Тарами отводит социалистической идеологии.
Суммируя сказанное о классовых интересах, Тарами затрагивает проблему соотношения интересов класса и общества. По существу, он воскрешает в слегка подправленном виде лассальянскую идею, утверждая, что "интересы рабочего класса в конечном счете противоположны интересам всех остальных классов, и потому он должен полагаться лишь на самого себя" [3, 16.0.].
Доктринерство, которому не был чужд Тарами, "втискивало" действительность в прокрустово ложе догматизированного марксистского учения. Тарами повторял известные положения о завоевании рабочим классом политической власти и последующем обобществлении средств производства, но в его намерения не входило заняться детальной проработкой проблематики государственного социализма [3,
15.о.]. Идеологические "скрепы" ставили пределы смелому теоретическому поиску.
В то же время большой политический опыт и честолюбие не позволили Тарами стать пленником буквы учения. Оставаясь реалистом, он признавал безусловную пользу экономической борьбы рабочих, а с учетом конкретных условий - и политических союзов и блоков социал-демократии с иными субъектами политического процесса. Более того, по его оценке, задача модернизации венгерской политической системы ставила партийные интересы выше классовых. Раскрывая данный тезис, Тарами подчеркивал, что своеобразие исторического момента состоит в том, что классовые интересы в настоящее время сфоку-
сированы в сфере политики, а именно в вопросе о реформе избирательной системы
[5].
Политический прагматизм Тарами, в свою очередь, оказывал обратное воздействие на мировоззренческую сферу, усиливая в ней релятивистские начала. Не вызывающий особых возражений тезис Тарами об успехе как главном показателе результативности политической борьбы сочетался в его рассуждениях с оправданием нравственного релятивизма. "Для нас, -писал Тарами, - нравственно любое средство, приближающее победу рабочего класса, независимо от того, что говорит об этом мораль буржуазного общества" [6].
В целом социально-политические взгляды Эрне Тарами были типичным отражением идейно-мировоззренческих исканий венгерского передового рабочего, который в эпоху индустриально-технической модернизации общества мысленно уже не оглядывался назад, а, преодолевая ремесленно-цеховую психологию, уверенно смотрел в будущее. Отношение же к настоящему, к обществу, в котором он жил, но которое все еще не признало в нем наряду с другими равноправного гражданина, было задано радикальнореформаторской социал-демократической идеологией.
Перспективы реформирования венгерской политической системы и место социал-демократии в "реформационном движении" - важнейшие проблемы, привлекшие пристальное внимание другого видного идеолога СДПВ Жигмонда Кунфи (1879 -1929), являвшегося в 1907-1908 годах редактором партийного теоретического журнала "Социализмуш", а в дальнейшем -членом Правления СДПВ и редколлегии газеты "Непсава".
Предпринятый Кунфи в атмосфере острой политической борьбы, развернувшейся вокруг проектов избирательного закона, социально-политический анализ властных структур приводил его (как и Тарами) [7] к выводу, что в Венгрии начала XX века власть сосредоточена в руках крупных аграриев. Административно-управленческие функции доверены выходцам из среднепоместного слоя землевладельцев ("джентри"). Интересы промышленной буржуазии, не допущенной к политическим рычагам, обеспечиваются системой финансовых льгот (субвенций) и антирабочей политикой правительства [8]. Антидемократизм политической системы находит поддержку мелкой буржуазии, по определению Кунфи, "самого отсталого, самого реакционно-
го слоя", враждебно относящегося под влиянием аграрно-клерикальной пропаганды к рабочему движению. В экономической и политической зависимости от власти аграриев, продолжал Кунфи, находится интеллигенция и широкая прослойка служащих, которые, даже осознавая собственные интересы, не в состоянии действовать, сообразуясь с ними. Положение дел в сфере трудовых отношений представлялось Кунфи в такой степени запущенным, что он считал приоритетной задачей Социал-демократической партии и профсоюзов (на длительное время) инициирование сдвигов в рабочей политике предпринимательских кругов и правительства [8, 20.о.].
За развернувшимися политическими баталиями вокруг реформы избирательной системы Кунфи видел более глубокий процесс трансформации "венгерского феодального государства в капиталистическое", движение за "новый властный порядок, за новый парламент, который нужен и рабочим" [8, 13-14., 37.о.]. По наблюдениям венгерского историка Л. Маркуша, в среде социал-демократических идеологов практически всеобщим было представление, что в Венгрии на очереди дня буржуазная революция. События же 1848 - 1849 годов расценивались ими как противоборство дворянских группировок [9]. Как полагает Т. Эреньи, определенное влияние на историческую концепцию венгерской социал-демократии, особенно после 1905 -1906 годов, могла оказать буржуазнорадикальная теория "чистого феодализма", согласно которой Венгрия, по существу, оставалась-де "феодальной страной с островками капитализма" [10].
Кунфи высказывал сильное сомнение в возможностях цивилизованного (мирного) решения назревших общественных проблем ввиду низкого материального и социокультурного уровня многомиллионной венгерской деревни, "уже перемолотой банковским капиталом, который втянул крестьянские хозяйства в рыночные отношения" [11]. К тому же, считал он, консервативные силы, учитывая опыт социальных движений прошлого, с удвоенной энергией будут бороться против сил прогресса. "С трудом верится, - писал Кунфи,
- что новая Венгрия появится на свет без крови и насилия. Таков закон запаздывающих стран" [12].
Приоритет, отдаваемый Кунфи субъективно-волевому фактору общественных преобразований, объясним, если учесть отмеченное выше своеобразие социально-
политической обстановки в Венгрии. Следует также принять во внимание некоторые особенности философско-исторических взглядов самого Кунфи, которые сформировались под влиянием идей
А. Шопенгауэра и Ж. Жореса, отводивших элите особое место в прогресссивных общественных преобразованиях [11, 242-
248.0.]. "Волюнтаризм" или активизм Кунфи касался, однако, лишь реформ в рамках существующей общественно-экономической системы. Он оставался ортодоксальным марксистом-детерминистом, когда речь заходила о социальной революции. "Можно, мобилизуя волю, проводить реформы, но невозможно волевым усилием сменить строй. Не люди делают историю, а объективные экономические законы", -вполне определенно подчеркивал Кунфи [13].
В целом социально-политические взгляды Кунфи, также как и Тарами, не вышли за рамки ортодоксального марксизма, хотя Кунфи с большей, чем Тарами, скрупулезностью и основательностью изучал венгерские реалии и пытался осмыслить мировые процессы. Так, внимательно следя за международными событиями 1908 - 1913 годов на Балканах и в Северной Африке, Кунфи, который одновременно проштудировал книгу Р. Гильфердинга "Накопление капитала", сумел по-новому взглянуть на экономические и социальные процессы монополизации капитала, на эскалацию милитаристских приготовлений, свидетельствовавших о возрастающей угрозе империалистической войны [14]. Венгерский историк Ф. Мучи отмечает, что в 1911 - 1913 годах произошла радикализация политических взглядов Кунфи [12, 12.о.], за которой, однако, (добавим от себя) не последовало смены теоретико-методологической парадигмы его мировоззрения. Оставаясь в первую очередь идеологом партии, а не ученым, Кунфи был убежден в том, что истина в социальном познании имеет классовую природу (в противоположность математическим и некоторым естественным наукам) [15]. Мы не найдем в его работах суждений о том, что такая истина - в силу своей социально-классовой обусловленности - неизбежно односторонне отражает реальную действительность. И все же Кунфи, в отличие от Тарами, был открыт для новых истин. Весной 1906 года он с воодушевлением готовился к поездке в Париж, от которой ожидал, если не перелома, то, вот всяком случае, перестройки в системе своих воззрений. Похоже, что несостоявшаяся поездка, лишившая Кун-
фи возможности попасть во французскую среду с ее идейным и политическим плюрализмом и новаторскими начинаниями, парализовала его творческий порыв. В самой же Венгрии Кунфи, не ставший идейным сподвижником Эрвина Сабо, не поддерживал тесных интеллектуальных контактов и с представителями венгерского радикализма О. Яси, Б. Шомло и другими, чьи труды вносили свежую струю в отечественную социальную науку.
Эволюция европейского общества в начале XX века характеризовалась завершением "мирного" периода в развитии капитализма и наступлением полосы острых социальных коллизий. Складывавшиеся условия способствовали формированию радикально-революционного течения в международном социалистическом движении. Из двух сторон дихотомии "реформа-революция" левые социал-демократы выбрали в качестве приоритетной, с точки зрения теоретической разработки и практической реализации, проблему "приближения" революционной перспективы.
В венгерском социал-демократическом движении начала XX века радикально-революционное течение формировалось под определяющим идейным влиянием Эрвина Сабо (1877 - 1918), возглавившего левую оппозиционную группу в партии. Включившись в рабочее движение еще в 1899 году, Сабо стремился решить задачу творческого восприятия и развития марксизма. Если попытаться вычленить центральную идею сабовской рецепции марксизма, то - это мысль о преодолении отчуждения личности посредством устранения таких преград, как частная собственность и государственно-бюрократическая машина. Особенность политических взглядов Сабо, вытекавшая из его антиэтатизма,
- сдержанное отношение к парламентаризму и движению за всеобщее избирательное право, значение которого в деле демократизации венгерской политической системы он, тем не менее, безусловно признавал.
В идейно-политическом наследии венгерского марксиста большое место занимает исследование феномена революционного почина масс и исторической ответственности их политического авангарда. В связи с анализом новейших явлений в международном рабочем движении (массовая стачка, идейный раскол в социал-демократических партиях) особое внимание в работах Сабо уделяется изучению слабо разработанных в марксистском об-ществознании проблем классового созна-
ния, его природы и функций. Примерно в 1903 году им было задумано большое теоретическое исследование о классах и классовой борьбе. Труд мыслился как синтез материалистического понимания истории и современных социологических, экономических, антропологических, конкретноисторических, этнографических знаний, достижений социальной психологии. В письмах к Каутскому Сабо делился своими идеями и намечаемыми подходами к решению поставленных вопросов, получая в ответ советы и рекомендации [16].
Сабо, по его собственным словам, шел "несколько дальше" классиков марксизма, К. Каутского и Ант. Лабриолы в "подчеркивании субъективной и психологической стороны общественного развития", основываясь при этом, однако, на малоизвестных широкому кругу социал-демократов суждениях Ф. Энгельса об относительной самостоятельности надстроечных структур [16, 37.о.]. Предпринятая им попытка синтезирования марксистской методологии с субъективно-социологическим методом П.Л. Лаврова и психологическими установками школы Лебона, Тарда, Фулле, Гидцинга, чьи труды он подробно штудировал, не привела, однако, к формулированию новой теоретико-методологической парадигмы.
Неутомимый пропагандист марксистских взглядов Сабо часто выступал не только в рабочих кружках, на профсоюзных просветительных курсах, но и в интеллигентской среде, ведя полемику в Венгерском обществе социальных наук с представителями различных направлений общественной мысли страны. Так, приняв участие в дискуссии "Современные направления в социологии", состоявшейся 13 февраля 1903 года, Сабо рассмотрел проблему взаимосвязи объективных общественных отношений, потребностей и интересов людей. Он подчеркивал, что марксизм видит в развитии экономических отношений лишь глубинную первопричину всех общественных изменений. Его же оппоненты подменяют объективные экономические отношения субъективными экономическими интересами, выдвигая вместо экономических мотивов психологические. Такая подмена ведет к неправильным выводам. Сабо доказывал их ошибочность на примере. Если экономические интересы являются первичной движущей силой исторического развития, то тогда английские рабочие (луддиты), ломавшие станки, действовали в соответствии с интересами развития общества. В действи-
тельности же дело обстояло так, что условием общественного прогресса стало подавление стихийных действий рабочих, которыми они преследовали свои экономические интересы. Следовательно, существуют интересы, а точнее, потребности, которые носят объективный характер и выступают как экономические отношения [17].
Марксистская философско-историческая концепция формаций служила для Сабо основополагающим методологическим ориентиром в социальном познании. Это особенно явствует из его представлений о путях исторической эволюции общества и посткапиталистическом развитии мира. Выступая на эту тему в Венгерском обществе социальных наук в марте 1904 года, Сабо однозначно заявлял: "Единственный идеал, который выражает прогрессивное направление общественного развития - это идеал социализма. Единственный класс, который может бороться за этот идеал, не боясь ущемления своих интересов, - это рабочий класс. Единственное средство, которое ведет к достижению светлого идеала, - это классовая борьба". Ни консерватизм, ни либерализм, ни анархизм, добавлял Сабо, не дают исчерпывающего ответа на вопрос о прогрессивных путях общественного развития [17, 148-149.0.].
Понять в полной мере отмеченную особенность социально-философских взглядов Сабо невозможно, если не принять во внимание общей гносеологической парадигмы конца XIX - начала XX века. Находясь в преддверии новейшей, неклассической, методологии познания, формировавшейся под влиянием революционных открытий в физике, научная мысль в тот период сохраняла приверженность интеллектуальной традиции Нового времени. Представления об однолинейной направленности общественного прогресса, факторный анализ исторической эволюции были константами теории социального познания, одной из составляющих которой являлось марксистское материалистическое понимание истории.
Под руководством Сабо, признанного в Венгрии и за ее рубежами знатока и исследователя марксизма, в 1905 и 1909 годах было осуществлено двухтомное венгерское издание трудов К. Маркса и Ф. Энгельса. Уверенность Сабо в возможностях творческого развития марксистской теории, в ее универсализме в известной степени основывалась на' переоценке эвристического потенциала марксистской методологии. И
происходило это вследствие переплетения в деятельности Сабо двух начал: теоретико-познавательного и критико-идеологического. Он не замечал излишней категоричности своего утверждения, сопряженной с иллюзорностью, когда, увлеченный полемикой с оппонентами марксизма, заявлял: "Материалистическую теорию
истории так, как ее толковали К. Маркс и особенно в своих последних работах Ф. Энгельс, следует считать вполне удовлетворительным объяснением хода общественного развития" [17, 91-92.0.].
В 1903 - 1904 годах внимание Сабо, остро критиковавшего концепцию "парламентского социализма", стали привлекать работы теоретиков французского и итальянского синдикализма Ж. Сореля, Г. Jla-гарделя, Ант. Лабриолы и других. Отдельные политические установки Сабо претерпели трансформацию под определенным влиянием идей синдикализма. Вместе с тем в ходе углубленного ознакомления со взглядами идеологов синдикализма Сабо все более убеждался в противоречивости и недостатках их теории. В 1908 году, когда международное синдикалистское движение было еще на подъеме, он вполне определенно заявлял, что его точка зрения "во многом расходится с мнением зарубежных представителей этого направления" [17,
258.0.]. Сабо импонировало то, что теоретики синдикализма не закрывали глаза на новые факты социальной действительности. Главное, в чем Сабо был солидарен с синдикалистами, заключалось в страстной пропаганде радикальных методов классовой борьбы пролетариата. Стачки ("action direct'), организованные профсоюзами, должны были, по замыслам синдикалистов, привести рабочих к победе без бюрократического партийного руководства и в обход парламентской борьбы. Так мысленно моделировалось свободное движение самих масс к социалистическому самоуправленческому обществу. Но каким образом можно было сочетать в профсоюзах-синдикатах противоположные функции защитника интересов трудящихся и управ-ленца-распорядителя, организатора хозяйства? Этот вопрос оставался для синдикалистов и для Сабо открытым. Синдикализм не стал влиятельным течением в венгерском рабочем движении.
Как известно, в начале XX века появились и иные, альтернативные либеральнопарламентским, проекты демократического устройства государства. Речь идет, с одной стороны, о ленинских идеях власти Советов, с другой - о концепции плебисцитар-
ной демократии М. Вебера. Были ли известны эти теории Эрвину Сабо? Ленинские идеи (в особенности относящиеся к партийному строительству) были известны ему в самом общем виде, и он отвергал их как "ультрацентралистские" [18]. Что касается взглядов М. Вебера, то мы не находим в работах Сабо свидетельств его особого внимания к ним.
Из анализа идейных разногласий между реформистским и радикально-революционным течениями в международном социалистическом движении Сабо сделал вывод, что "по существу, борьба идет вокруг вопроса, возможно ли и если да, то каким образом создание основ коллективистского общества в рамках существующего строя, то есть до великой социальной революции, которая в таком случае становится фактически лишней, ненужной" [17,
бО.о.]. Закономерность и правомерность движения за реформы он выводил из положения исторического материализма об относительной самостоятельности государственных надстроечных структур, оказывающих обратное воздействие на экономический базис, "в известных пределах" видоизменяя его. Следовательно, утверждал Сабо, воздействуя на государство, можно "до определенной степени" изменить существующие общественные отношения. Но было бы грубой ошибкой ждать от государства "всего" (под этим словом он в первую очередь имел в виду переход к социализму - A.A.). В подобном случае забывают о классовом характере государства и впадают в идеализм, отходя от материалистического понимания истории. Борьба за реформы может иметь успех лишь в известных пределах, не меняющих коренным образом социально-экономической структуры общества. Последнее осуществляется только путем революции [17, 88.0.]. Структурные сдвиги в развитии капитализма начала XX века расценивались Сабо как шаги в направлении к социализму. Он отмечал при этом, что пролетариату не безразлично, какой ценой осуществляются указанные сдвиги. Будет ли рост монополий сопровождаться усилением экономического и политического угнетения рабочих? Содействует ли таможенная и налоговая политика правительства развитию крупной промышленности, или она одновременно ведет к обогащению отдельных групп монополистов за счет трудящихся? Под этим углом зрения Сабо представлял себе движение за общедемократические реформы как массовые выступления тру-
дящихся с использованием радикальных средств [17, 67., 156.о.].
Пытливый ум, чистота нравственных помыслов, личное обаяние Сабо предопределяли то ощутимое духовное влияние, которое он оказывал на многих представителей венгерской интеллектуальной элиты - Е. Варгу, Ж. Кунфи, Д. Лукача, О. Яси.
Подводя краткий итог, отметим, что к концу первого десятилетия XX века, когда венгерская социал-демократическая партия обрела статус самостоятельного субъекта политического процесса, ее идеология заняла свое место в разноликом спектре идейно-политических течений страны. Культурно-историческую и философско-этическую основу социал-демократического миропонимания составляли, с одной стороны, идеи преемственной связи социалистической доктрины с освободительной идеологией демократических движений прошлых эпох, с гуманистическими ценностями человечества, с другой - новое видение смысла жизни в современном мире, который, как представлялось социал-демократам, стоял в преддверии кардинальных перемен. Справедливое акцентирование внимания на одной из наиболее острых в то время сторон общественных противоречий - антагонизме труда и капитала - сопрягалось в социал-демократической доктрине с прокламированием мессианской идеи - о рабочем классе и социал-демократии как о единственной силе, способной принести трудящимся подлинную свободу и всеобщее благосостояние. Реальное историческое содержание идейных исканий венгерской социал-демократии состояло в завоевании гарантий социальной и правовой защищенности рабочих в демократизированном государстве и гражданском обществе.
1. Erenyi T. Liberalizmus es kormänypolitika -Wekerle Sändor härom miniszterelnöksege // Mültunk. Bp., 1993. 1,sz.
2. Kautsky K. Ein sozialdemokratischer Katechizmus//Die Neue Zeit. Bd. 1. Berlin. 1894. S. 368.
3. Garami E. Az osztälyharc. Bp., 1914. 7.o.
4. Garami E. Forrongö Magyarorszäg. LeipzigWien, 1922. 238.0.
5. Garami E. Osztälyerdek es välasztöjog // Szocializmus. 1912-1913. 6,sz. 241-245.0.
6. Szocializmus. 1906-1938. Bp., 1984. 200.O.
7. Garami E. Magyarorszäg 1848-ban es 1908-ban // Szocializmus. 1907-1908. 8.sz. 225-230.o.
8. Kunfi Zs. Välasztöjog es tömegszträjk. Bp., 1908. 7-13.0.
9. Markus L A szocialdemokrata tortenetfelfogas fejlodesehez. Bp., 1963. 102-103.о.
10. Erenyi T. Szocializmus a szazadelon. Bp., 1979.
117.0.
^^.Kдves R., Erenyi T. Kunfi Zsigmond eletiitja. Bp., 1974. 283.0.
12. Kunfi Zsigmond valogatott irasai. Bp., 1984. 59-62.0.
13. Kunfi Zs. A masik Lit. Bp., 1911. 13., 15-18.0.
14. Kunfi Zs. Szocializmus, haborii es a bekes polgar//Szocializmus. 1912-1913. 1.sz.
15.Kunfi Zs. Nepoktatasunk bunei. Bp., 1908. 38-39.0.
16.Litvan Gy. Szabo Ervin nemzetkozi kapcsolatai-levelhagyateka tiikreben // Tortenelmi Szemle. Bp., 1964 . 1.sz. 37., 42-43.0.
17. Szabo Ervin valogatott irasai. Bp., 1958. 88.o.
18.Szabo E. "Tevtanok" a szindikalizmus koriil // Vas-es Femmunkasok Lapja, 1909. November
11.
ОСОБЫЙ ПУТЬ РЕШЕНИЯ АГРАРНОГО ВОПРОСА В РОССИИ (К 90-летию столыпинской реформы)
В.М. Юрьев
Yuriev V.M. A Special Way Of Solving The Agrarian Problem In Russia (Towards The Ninetieth Anniversary Of Stolypin's Reform). The article looks at the history of the agrarian problem in Russia, on one hand, and analyses approaches to its solving, on the other.
...Россия наша, и зачем тебя потревожили? Успокоилась ведь, и хорошо тебе было...
А. Ремизов «Взвихренная Русь». Лондон, 1990. С. 10.
ХХ-й век был безжалостен к России. За 80 лет страна, и сейчас являющаяся загадкой для остального мира, прервав путь эволюционного перехода от феодализма к капитализму, метнулась через горнило революционных страстей к некой высшей социальной справедливости и, не обретя ее, ушла к начальной точке своего взлета, шагнула опять на путь капиталистического реформирования и буржуазной демократии.
Сегодня перед Россией встал опять почти весь комплекс вопросов социальноэкономического характера, продиктованный переходом от одной общественно-экономической формации к другой. Реформы не только изменяют ее хозяйственный механизм, но и меняют менталитет российских граждан, их сознание, идеалы, интересы и приоритеты жизнедеятельности.
Наиболее серьезную проблему первого этапа реформирования экономики России породило исключение из объектов разгосударствления одного из главнейших средств производства - земли. Этот вопрос служит камнем преткновения для России уже более шести веков. Начиная свою историю еще с Московского княжества, проблема частно-
го владения землей пронизывает всю социально-экономическую и политическую жизнь России на протяжении последних столетий.
К XVII веку в России в земельных отношениях сложилась поместная система. Это была особая государственная форма собственности на землю, охватывающая все население страны, обязывающая его нести определенную службу: для дворян -военную и чиновничью, для крестьян -податную.
В XVII веке начинается процесс разгосударствления собственности на землю. Влияние Западной Европы приводит к формированию нового типа собственника - помещика-дворянина. Подавляющая часть общества - крестьяне - оказываются лишенными права собственности на владение землей, как и личной юридической свободы. Их уделом становится крепостная зависимость от помещика.
Происшедшая в исторически сжатые сроки аграрная революция, начатая Петром I и его законом от 1714 года о единонаследии, приравнявшем поместья к вотчинам, юридически сформировала класс землевладельцев. Их права были подтверждены указами 1731 и 1738 годов Анны Ивановны, манифестом 1762 года Петра III и жалованной грамотой Екатерины II в 1785 году. Этот год можно считать годом осуществления в России реформы крепостничества. Но именно эта реформа создала одно из главнейших противоречий
