CC BY
14Социальная безопасность российско-китайского приграничья в китайской историографии
Кононов Сергей Викторович,
к.ф.н., старший преподаватель, Дальневосточное высшее общевойсковое командное училище имени Маршала Советского Союза К.К. Рокоссовского E-mail: kononov7744@yandex.ru
Жуков Артем Вадимович,
д.ф.н., профессор, Забайкальский государственный университет
E-mail: artem_jukov68@mail.ru Гаврилова Юлия Викторовна,
к.филос.н., доцент кафедры «Социология и культурология» МГТУ имени Н.Э. Баумана E-mail: Julia.voitsuk@yandex.ru
Статья посвящена выявлению специфики представлений о социальной безопасности российско-китайского приграничья в китайских исследованиях российско-китайского взаимодействия. Анализ китайских исследований на предмет выявления в них представлений о социальной безопасности осуществляется методом исторической интроспекции и концептуализации. Результатом исследования являются: 1) концептуализация аспектов социальной безопасности в китайских описаниях российско-китайского взаимодействия в период до 70-х гг. ХХ в. в рамках «имперской концепции», где ключевое значение имели взаимоотношения между Китаем и Россией, как угрозой безопасности; 2) выявление аспектов трансформации «имперской концепции» в период 80-90-х гг. ХХ в. в рамках идей, доказывающих наличие «российской угрозы», и идей, согласно которым, Россия может оказывать как негативное, так и позитивное влияние на становление социальной безопасности; 3) определение специфики понимания социальной безопасности в китайских исследованиях российско-китайского взаимодействия в ХХ1 в., где наряду с «имперской концепцией», под влиянием западной методологии, сформировалась концепция «социального регионализма», которая в качестве факторов социальной безопасности приграничного региона рассматривают широкий круг социальных процессов.
Ключевые слова: Российско-китайское приграничье, социальная безопасность, приграничный регион, концепции росийско-китайского взаимодействия, китайские исследования, «имперская концепция», социальный регионализм.
Введение
Актуальность. В последние десятилетия регион российско-китайского приграничья испытывает нарастающее влияние со стороны Китайской Народной Республики, стремительно усиливающей свои позиции в мировой политике, экономике и культуре. Бурное развитие этой страны оказывает существенное воздействие на осуществление ею стратегий экономического, политического, культурного, социального взаимодействия с регионами, находящимися вблизи своих границ. Поэтому актуальной темой для исследований представляется формирование социальной безопасности регионов, где Китай является наиболее существенным фактором развития социальной ситуации. Проблему представляет то, что исследователи ряда западных стран и России испытывают опасения в связи с усилением Китая, которое может стать фактором дестабилизации социальной ситуации в регионе российско-китайского приграничья. Однако официальная китайская историография утверждает, что Китай придерживается политики «ненападения». Это ставит вопрос о необходимости анализа китайских исследований российско-китайского взаимодействия на предмет выявления в них и последующей концептуализации представлений о социальной безопасности российско-китайского приграничья и факторах ее формирования.
Степень исследованности. Социальная безопасность на территории российско-китайского приграничья не является предметом исследований китайских авторов, однако различные аспекты этой темы затрагиваются в китайской историографии, посвященной взаимодействию Китая и зарубежных стран. В частности аспекты угроз, которые, по мнению китайских авторов, исходили от России, были
219
описаны в обзорах, сделанных российскими исследователями, такими как В.П. Васильев [2], Д.А. Владимирова [3], С.Ю. Врадий [4], В. Глуздов-ский [5], А.В. Жуков [7], А.И. Козинец [8], В.А. Корсун [9]. Обсуждение проблематики безопасности в регионе российско-китайского приграничья проходило в трудах китайских исследователей, таких как Ван Чжичэн [1], Ли Сингэн, Ли Жэньнян [10], Лю Юа-ньюань [11], Го Юньшэнь [6], Сюнь Цзе [13], Сяо Хуанжун [14], Ху Аньган [15], Чжан Хуэйцинь [16], Чжан Цзунхай [17], Чжу Юньчжэн и Ян Вэйлин [18], Ши Го-хуа [20], Цуй Юн [22], Юй Юань ань [23], посвященных российско-китайским отношениям. Современная методология исследований социальной безопасности в росийско-китайском приграничье формировалась под влиянием положений таких исследователей, как L. Fawcett [24], Shi Shih-Jiunn [25], W. Xinbo [26], W-W Zhang [27], разрабатывавших концепцию комплексов региональной безопасности по отношению к региону Восточной Азии.
Цель - концептуализация представлений о социальной безопасности российско-китайского приграничья в китайских исследованиях. Задачи исследования: выявление аспектов социальной безопасности в китайских описаниях российско-китайского взаимодействия в период до XVII до 70-х гг. ХХ в.; анализ трансформации концепции «российской угрозы» в описаниях российско-китайского взаимодействия период начиная с 80-90х гг. ХХ в.; анализ формирования проблематики социальной безопасности в исследованиях российско-китайского взаимодействия в ХХ1 в. Методология исследования основана на привлечении сравнительно-исторического анализа, который обеспечивает возможность исследования традиций и исторической преемственности в китайских исследованиях российско-китайского взаимодействия. Герменевтический метод создает возможность анализа китайских исследований на предмет выявления описаний социальных угроз и социальной
безопасности. Метод концептуализации применяется для систематизации, конструирования и анализа целостной системы представлений китайских авторов о проблемах социальной безопасности российско-китайского приграничья.
Результаты авторского исследования. В XVII-XIX вв. в связи с формированием российско-китайского приграничья в китайской историографии появился интерес к «чужакам», воспринимаемым как военная и социальная угроза. В XVII в. в китайских описаниях китайско-российского взаимодействия господствовали идеи об угрозе со стороны «варваров», защита от социального влияния которых могла проводиться путем их изоляции и путем приобщения к китайской культуре. С середины
XIX в. появились характеристики России, где фиксировалось наличие высокого уровня промышленности, просвещения и военного дела, признаваемых как угроза социальной безопасности страны. Однако угрозу также представляло распространение социальных порядков российского общества, так как россияне считались безнравственными и развращенными. Вплоть до 70-х гг.
XX в. представления о социальной безопасности российско-китайского приграничья концептуализировались в китайских исследованиях в «имперскую концепцию», где ключевое значение имели взаимоотношения между Китаем и Россией, как угрозой безопасности.
Начиная с 80-х гг. XX в. позитивное развитие российско-китайских отношений привело к открытию новых тем, существенным аспектом которых стало внимание к социальной безопасности российско-китайского приграничья, которое проходило как под влиянием традиционных представлений, так и новаторских подходов. При этом доминирование сохранила «имперская концепция», представители которой, основываясь на сложившиеся стереотипы, защищали положение об «агрессивном характере» России и негативном влиянии русских на социальную ситуацию
220
в приграничье. Однако в этот период появилась группа ученых, которые наряду с сохранением критического отношения к России, не отрицали ее положительной роли в развитии социальной безопасности российско-китайского приграничья.
В XXI в. в китайской науке меняется отношение к проблеме социальной безопасности российско-китайского приграничья. Под влиянием западной методологии, базирующейся на принципах постмодернизма, инструментализма и социального реализма, в Китае формируется концепция социального регионализма, аспектом которой является социальная безопасность российско-китайского приграничья. Китайские аналитики отходят от узкого противопоставления России и Китая и рассматривают как основание социальной безопасности региона широкий круг факторов, включая уровень экономического развития и интеграции региона, отмечают значимость политики, направленной на разрешение социальных проблем, необходимость формирования регионального сознания и идентичности.
Обсуждение результатов
Аспекты социальной безопасности в китайских описаниях российско-китайского взаимодействия до 70-х гг XX вв.
На сегодняшний день в Китае нет работ, напрямую посвященных социальной безопасности российско-китайского приграничья. Эта тема, как пишет В. Глуздовский, долгое время была не интересна китайским исследователям, которые по традиции равнодушно относились к соседям, в том числе к «северным варварам» [5, с. 58]. Однако ее аспекты затрагивались в описаниях взаимодействия Китая с иными странами, которые были проанализированы В.П. Васильевым, Ф.В. Соловьевым, А.Г. Лариным, А.И. Петровым, О.А. Трофимовым, Д.И. Шрейдером, Д.А. Владимировой [3].
В XVII-XX вв. в связи с активизацией взаимодействия между Рос-
сией и Китаем и формированием российско-китайского приграничья, в китайской историографии появился интерес к «чужакам», воспринимаемым как угроза социальному пространству, считавшемуся китайским. Эта концепция была проанализирована такими китайскими авторами, как Ша Э цинь, Го Юньшэнь, Чжоу Илян, Ханьлинь Чан Шу [12], которые отмечали, что на первоначальном этапе развития российско-китайских отношений образ России складывался в рамках китаецентристской концепции. Согласно общему мнению аналитиков китайской историографии этого периода, основу представлений о социальной опасности представляла идея взаимодействия между цивилизованными людьми и «варварами», которая сводила на нет любые достижения некитайских культур. Согласно этой идее, «варвары» практиковали неповиновение, агрессивность, непочитание предков, разврат. Это могло повлиять на устои китайского общества, поэтому его социальная безопасность представлялась как система изоляционистских мер, защищающих китайцев от влияния русских. При этом наряду с отрицательными оценками китайские авторы, как пишет Цин ши янь-цзюцзи, часто указывали на такие их характеристики, как умение владеть оружием и бесстрашие в войне [21]. Однако данные описания китайцы использовали не в целях признания положительного влияния русских, а также, как констатацию угрозы с их стороны [6]. Однако в китайских описаниях китайско-российского взаимодействия использовались идеи не только о безопасности, которая могла проводиться путем военной защиты, но и путем приобщения этих «варваров» к китайской культуре. Как писали китайские историографы, русские, несмотря на дикость, посылали в Китай послов, таких как Ф.И. Байков, И.С. Перфильев, С. Аблин и выражали стремление подчиниться китайскому императору [2].
В дальнейшем идея «угрозы варваров» оставалась основой большин-
221
ства описаний российско-китайского взаимодействия, которые, как указывают Вэй Юань, Ли Сингэн и Ли Жэнь няньвелись в течение XVШ-XIX в. Однако с 50-х гг. XIX в. акценты в описаниях угроз со стороны России изменились по причине увеличения контактов и появления нового знания об этой стране [10]. В частности, это проявилось в описаниях чиновников, отправляемых в Россию с целью организации помощи в решении проблем китайско-японского противостояния. Среди этих описаний выделяются дневники, авторами которых были Линь Цзэсюй, Ван Чжичунь, Мяо Юсунь, Яо Ин, Ян Сюаньчжи [4], которые зафиксировали, что что усиление политического и экономического влияния России представляло угрозу, такую же, как и распространение безнравственности российского общества [4].
Следующий период, развития представлений о социальной безопасности российско-китайского приграничья начинается с первых десятилетий ХХ в. и продолжается до 60-70 гг. XX в. Это время характеризуется ухудшением взаимоотношений между Китаем и Россией, а затем Советским Союзом. Кроме этого в эти годы Китай ощутил негативные последствия «опиумных» войн, «боксерского» восстания и «культурного» влияния Запада, с которым ассоциировалась и Россия. Эти обстоятельства влияли на содержание научных трудов, затрагивающих вопросы социальной безопасности российско-китайского приграничья, которые опираясь на официальную точку зрения, объявляли актом агрессии все виды деятельности России, включая военную, экономическую и гуманитарную у границ Китая [3]. В рамках этих описаний любые виды российско-китайского взаимодействия оценивались в рамках представлений, согласно которым отношения между Китаем и другими государствами, представляли собой взаимодействие между культурой Поднебесной империи и варварскими народами. Однако по отношению к России понятие о вар-
варах было трансформировано в понятие о государстве, имеющем развитую экономику, влиятельную политику, обладающую мощными вооруженными силами, но ведущем агрессивную политику по отношению к Китаю. Таким образом, представления о социальной безопасности российско-китайского приграничья концептуализировались в «имперскую концепцию», где ключевое значение имели взаимоотношения между Китаем, как Поднебесной империей и Россией, как «империей зла» [8].
Примером исследований, выполненных в рамках «имперской концепции» являются публикации Юй Шэнъу, Ша Эцинь, Юй Юаньана [23], рассказывающих об освободительной борьбе китайского народа с «иностранными захватчиками» в Северной Манчжурии и на полуострове Ляодун. Аргументация этих публикаций была нацелена на доказательство тезиса о «вторжении» и «хитром проникновении» русских в северные регионы Китая, часть из которых была аннексирована и вошла в состав России. Значительное место в этих публикациях заняли описания социальных угроз китайскому обществу со стороны русских, жестоко угнетающих китайский народ [19]. В целом, китайская наука до 70-хх гг. полностью зависела от политической конъюнктуры, которая определяла содержание представлений о социальной безопасности в регионе китайско-российского приграничья, зависимого согласно «имперской концепции» безопасности от условий противостояния Китая и России.
Трансформация концепции
«российской угрозы» в описаниях российско-китайского взаимодействия период начиная с 80-90х гг. ХХ в.
Начиная с 80-х гг. XX в. в связи с появлением конструктивных тенденций в российско-китайских отношениях произошло изменение политической конъюнктуры. Это способствовало увеличению интереса исследователей к оценке роли России на территориях пригра-
222
ничья. Китайские ученые приступили к концептуальному анализу факторов формирования социального развития этого региона [9]. Аспектом этих исследований стало внимание к социальной безопасности, которое проходило под влиянием традиционных представлений и новаторских подходов. Однако и в это время была более распространена «имперская концепция», отраженная в монографии Бу Пина, Чжан Цзунхая, разворачивающих картину агрессии России. Описания выступлений народных масс против российской оккупации содержатся в публикациях Го Гуйлань, Ван Силяна, Сюэ Сяньтя-на, Ли Гуана, У Ши'ина, Ци Сюэцзюня, Чжан Чао. Об экономических угрозах России пишут Ма Чжинин, Го Юньшэнь, Цюй Цунгуй, Хэ Сяньпин, Чжан Фэн-мин. О преследованиях китайского населения упоминают Ли Цзикуй и Чжан Цзунхай [17].
Вместе с этим, появилась группа китайских учёных, которые наряду с сохранением критического отношения к России не отрицают ее положительной роли в развитии приграничного региона. В частности, положительные коннотации имеет тема строительства КВЖД, отраженная в трудах Ли Шу сяо, Ли Цзинцзе, Ван Шэц зинь, Ли Сингэн, ЧжуЮнь-чжэн, Ши Фан, Ши Го-хуа [20], призывающих деликатно освещать спорные проблемы российско-китайского приграничья. Такие исследования проводят Ши Фан, Ли Дэбин, Чжу Юньчжэн и Ян Вэйлин [18], которые показывают, что заселение и развитие этих территорий проходило благодаря, построенной русскими железной дороге и развитию социальной инфраструктуры, связанной с ней. В публикациях Синь Пэй линь, Чжан Фэй мин, Ван Чжичэн [1] высокую оценку получил вклад российских строителей, железнодорожников, врачей, учителей.
Время 80-90-х гг. становится периодом, когда формируется предметное поле исследований межкультурной коммуникации в российско-китайском приграничье, примером которых являются
публикации ГоЮньшэнь, Цзи Фэнхуй, Чжоу Илян, Ли Сингэн и Ли Жэньнян [10], которые анализировали социальное поведение россиян, вызывавшее страх у китайского населения. Одновременно эти работы освещают проблему развития контактов с россиянами, которые, оказывали позитивное влияние на развитие культуры Китая. Таким образом, оценки российского влияния на приграничные территории в работах этого периода претерпевают трансформацию. Авторы акцентируют внимание не только на негативные последствия российского присутствия, но и на то, что российская культура оказывала благотворное влияние на развитие Китая и, следовательно, на систему социальной безопасности в российско-китайском приграничье.
Формирование современной проблематики социальной безопасности в исследованиях российско-китайского взаимодействия в ХХ! в.
В начале нынешнего столетия в китайской науке происходил процесс дальнейшей трансформации подходов к описанию социальной безопасности в российско-китайском приграничье. Главной причиной этого является развитие дружественных отношений между нашими странами, ведущее к увеличению политических, экономических, культурных контактов. В то же время на развитие представлений о социальной безопасности в регионе приграничья влияло и распространение методологии западных исследований региональной безопасности. Помимо «имперской концепции» среди китайских авторов стали распространяться и иные оценки оснований и последствия российско-китайских отношений в регионе приграничья, основанных на интересе к вопросам взаимообогащения культурных традиций России и Китая.
Основной идеей современных исследований российско-китайского взаимодействия по-прежнему, остается обоснование необходимости того, что распространение влияния Китая и уменьшение влияния России являет-
223
ся фактором социальной безопасности. Эта идея развивается положениями «имперской концепции» в публикациях Чжан Цзяньцзина, Ван Шаогуна, Юй Кэпина, Ван Хунина, Чжоу Юндуна, Лю Ячжоу, Юй Гочжэна, Лю Юаньюаня [11], которые доказывают, что доминирование Китая в регионе является стратегической необходимостью его безопасности и социального развития. Эта группа исследователей своим предметом считает критику России, которая с помощью агрессии или обмана вынуждает Китай вступать в невыгодные для него отношения в сфере политики и экономики. Одновременно продолжаются разработки, в которых, наряду с указанием на агрессивный характер российского вмешательства, признается позитивное влияние на развитие социальной безопасности этих регионов. В частности о позитивном влиянии России на северные территории Китая пишут Дай Сюнь, Ли Шу сяо, Ли Юаньци, Цзэн Ичжи, Сюнь Цзе [13, с. 104]. Таким образом, в Китае сохраняют влияние традиционные концепции, где социальная безопасность в регионе выступает в качестве аспекта анализа российско-китайских отношений.
Вместе с этим под влиянием западной методологии, базирующейся на принципах постмодернизма, инструментализма и социального реализма в Китае формируется концепция социального регионализма А. Ачарья, У. Занга, Б. Бузана, Л. Фоусета [24], одним из аспектов которой является социальная безопасность росийско-китайского приграничья. В работах китайских ученых, занимающихся анализом международных, социальных, экономических, отношений, таких как Пан Чжунъин, Хан Айюн, Ци Сифэн, Гонг Сен и Ли Бинцинь, Ван Чунгуан, Рен Донгбо, У. Занг [27] восточноазиатский регионализм понимается, как самостоятельная по отношению к глобализа-ционному влиянию политика регионов, предусматривающая региональное сотрудничество и систему социальной безопасности. Однако характерными чертами их концепции является также
и освобождение от влияния «имперских взглядов» и стремление к всестороннему отражению социального развития регионов.
Примером такой концепции является мнение, раскрываемое в исследованиях Сяо Хуанжун [14], который указывает на необходимость равноправного сотрудничества между государственными, неправительственными организациями и институтами регионального общества. Идеи региональной интеграции, совершаемой Китаем для процветания социальной жизни населения вос-точноазиатского региона представляются Лиу Сичжун, Синь Лицзюань, Чен Юн, У Чжунминь, Ли Сянъян, Ху Аньган [15] разрабатывающими концепцию нового регионализма.В их исследованиях дано обоснование идеи, согласно которой благодаря КНР усилиям формируется стратегия регионального сотрудничества, предполагающая гармоничное использование региональных ресурсов во имя развитие уровня общественного благосостояния. Однако социальную систему восточно-азиатского региона составляют не только экономические и политические аспекты, но и вопросы идеологии, региональной идентичности, социальной ответственности и справедливости во взаимодействии различных народов, раскрываемые в трудах Ли Минмин, Ли Фэн, ЧжуЯлин и Лю Цзяньянь, Ши-Джунн Ши [25].
Как пишут Ли Хуэй, Фэн Шаолэй и Цуй Хэн, Китай постулирует принципы политического и военного невмешательства и равноправия во взаимодействии с другими странами, находящимися в непосредственной близости с Китаем. Современные китайские исследователи, такие как Пу Инн, Цю Вэй, Цуй Чжен, В. Ксинбо [26] пишут, что Россия не должна рассматривать взаимодействие с Китаем как угрозу. Постулатом этой концепции является утверждение о том, что система социальной безопасности российско-китайского приграничья в условиях интенсификации регионального сотрудничества будет только укрепляться и развиваться [28]. По мнению Ван Хайюня [7] целью
224
Китайской Народной Республики в области обеспечения социальной безопасности региона является организация сотрудничества с Россией на территории приграничья. Однако, в этом совместном процессе, как полагает Ван Хаюнь, Россия выступает в роли слабого партнера, который нуждается в помощи более развитого Китая.
Подтверждают эти умозаключения И. Стори и Х. Уи, Фан Вэйгуй, Чжоу Нин, Цуй Юн [22]. которые пишут, что Китай проводит политику, направленную на развитие социально-экономической сферы окружающих территорий, но сталкивается с негативным информационным воздействием со стороны внешнеполитических оппонентов. Поэтому именно этот фактор, связываемый главным образом, с деятельностью западных государств, отражающих дискурс глобалистики, как считают Лю Гэ, Ни Цзаньпин и Хуан Вэйхун, Чжоу Нин, Шэнь Цзянин, Чэн Маньли, Ван Цзэчжи, Чжан Хуэйцинь [16] является действительной угрозой социальной безопасности региона российско-китайского приграничья. Таким образом, современные представители концепции социального регионализма полагают, что на формирование социальной безопасности российско-китайского приграничья оказывает влияние широкий круг факторов, среди которых большое значение принадлежит информационной фактору социальной безопасности. Она утверждают, что Китай оказывает самое благоприятное влияние на формирование социальной безопасности всей северо-восточной Азии и российско-китайского приграничья в частности, при этом доказывают, что существенную роль в данном процессе играет диалог между Россией и Китаем, который формирует плодотворную почву, способствующую укреплению взаимодействия между ними в политике, экономике, культуре и социальной жизнедеятельности.
Выводы
Проблема социальной безопасности российско-китайского приграничья,
как самостоятельный предмет не рассматривается в китайских исследованиях, однако различные аспекты социальной безопасности данного региона входят в содержание описаний, сделанных китайскими исследователям российско-китайского взаимодействия. Эволюция представлений о социальной безопасности у китайских авторов концептуализируется в рамках анализа основных этапов развития китайской историографии, включая этап до 70 гг. ХХ в., этап 80-90 х гг. ХХ в. и современный этап. Итоги проведенного анализ показывают, что первоначальное восприятие проблем социальной безопасности российско-китайского приграничья в Китае интерпретировалось в рамках традиционных представлений о влиянии «варваров» на цивилизованных подданных Поднебесной империи. Однако постепенно по мере накопления знаний о воинственном соседе, обладающем развитой экономикой, но неразвитой социальной культурой привело к оформлению «имперской» концепции, оценивающей влияние России, как военную и экономическую агрессию против китайского народа. Однако изменения в политической конъюнктуре, произошедшие в течение 80-90-х гг. ХХ в. дали толчок к трансформации концептуальных представлений китайских исследователей о социальной безопасности российско-китайского приграничья. В этот период изменения коснулись содержания «имперской» концепции, в рамках которой часть авторов, признавая объективность «российской угрозы», стала говорить об отдельных позитивных событиях и элементах российского влияния, каким, к примеру, были последствия строительства КВЖД и связанной с ней социальной структуры.
В первые десятилетия XXI в. в китайской науке происходит качественный пересмотр концепций российско-китайского взаимодействия и меняется отношение к проблеме социальной безопасности российско-китайского приграничья. Исследования этого периода не лишены политического контек-
225
ста, указывающего на наличие угроз со стороны северного соседа, но их все больше волнуют вопросы взаимообогащения культурных традиций России и Китая. Под влиянием методологии западных исследований социальных проблем регионов, базирующейся на принципах постмодернизма, инструментализма и социального реализма в Китае формируется концепция социального регионализма, одним из аспектов которой является социальная безопасность восточно-азиатского региона. Китайские аналитики, отходят от анализа противопоставления России и Китая и рассматривают как основание социальной безопасности региона широкий круг факторов, включая уровень экономического развития и интеграции региона, отмечают значимость политики, направленной на разрешение социальных проблем и противоречий, необходимость формирования регионального сознания и идентичности. Данное исследование показывает перспективность разработки проблематики социальной безопасности российско-китайского приграничья с учетом китайских мировоззренческих оценок, представляемого в их исследованиях фактического материал, а также методологии «социального регионализма», разрабатываемой в китайских исследованиях на протяжении первых десятилетий XXI в.
Литература
1. Ван Чжичэн. История русской эмиграции в Шанхае. М.: Русское путь: Русское Зарубежье, 2008. 573 с.
2. Васильев В.П. Открытие Китая // Вестник всемирной истории. 1900. С. 97-103.
3. Владимирова Д.А. Эволюция образа россиян в китайской историографии // Россия и АТР, 2008. № 4. С. 91-103.
4. Врадий С.Ю. Произведение Линь Цзэсюя как источник для изучения представлений о России в Китае XIX в. // Известия Восточного института ДВГУ. Владивосток, 1996. № 3. С. 167-187.
5. Глуздовский В. Приморско-Амурская окраина и Северная Маньчжурия. Владивосток, 1917. 184 с.
6. Го Юньшэнь. Чжун-Э чае маои ши (История чайной торговли между Китаем и Россией). Харбин, 1995. С. 12-13; С. 112-119.
7. Жуков А. В., Жукова А.А., Соловьева Н.А. Методология исследования и конструирование образов «этнических культур» в современном Китае // Гуманитарный вектор, 2015. № 2 (42). С. 104-111.
8. Козинец А.И. Конфуцианский порядок в Восточной Азии: значение для теории международных отношений // Ойкумена. Регионоведческие исследования. 2016. № 2. С. 107122.
9. Корсун В.А. Внешнеполитический механизм с «китайской спецификой» // Вестник МГИМО-Универси-тета. 2010 № 1. С. 221-236.
10. Ли Сингэн, Ли Жэньнян. Ряска в непогоду. Российские эмигранты в Китае. М.: Ин-т рос. истории РАН, 1997. 245 с.
11. Лю Юаньюань Имидж Китая в восприятии российского общества: ав-тореф. ... канд. соц.н.: 22.00.04. М., 2010. 20 с.
12. Русско-китайские отношения в XVII веке: док. и материалы. В 2 т. Т. 2. 1689-1691. М.: Наука, 1972. С. 660-689.
13. Сюнь Цзе. Си фанжэньяньч-жундыЧжунгочжисоцзин (Образы Китая в глазах европейцев) // Шэ-хуйкэсюэчжаньсянь. 2004. № 1. С.104-107.
14. Сяо Хуанжун. Регионализм: историческая эволюция теории. Пекин: Изд-во Пекин. ин-та телерадиовещания и прессы, 2002. 256 с.
15. Ху Аньган. Тенденции будущего развития Китая и России и их стратегическое сотрудничество // Стратегический партнерский диалог между Россией и Китаем. Современное состояние, проблемы, предложения. М.: ИД «Форум», 2014. Кн.1. 256 с.
226
16. Чжан Хуэйцинь. Образ Китая в комментариях к новостям о Китае (на материалах портала Рамблер) // Медиатекст: структура, композиция, векторы обновления, 2014. С. 82-93.
17. Чжан Цзунхай. Юань Дун дицюй шицзичжи цзяоды Чжун-Э гуань-си (Китайско-российские отношения на Дальнем Востоке на стыке веков). Харбин, 2000. С. 14-15, 92, 187.
18. Чжу Юньчжэн, Ян Вэйлин. Русские в провинции Цзи линь // Россия и АТР. Владивосток, 1995. № 2. С. 62-65.
19. Ша Эцинь Хуа ши цзяньбянь (Краткая история интервенции царской России в Китай). Цзи линь, 1976. С. 35-43.
20. Ши Гохуа. Русские в Китае //Проблемы Дальнего Востока. 1990. № 2. С. 228-230.
21. Цин ши яньцзюцзи. Ди и цзи (Сборник исследований по истории династии Цинн). Ч. 1. Пекин, 1980. С. 112.
22. Цуй Юн. Образы Китая и России в межкультурной коммуникации: дисс. ... канд. культурологии: 24.00.01. Комсомольск-на-Амуре, 2011. 127 с.
23. Юй Юань ань. Чжун-Э лян гожэнь-миньюхаогуань си сань бай нянь (Три ста лет дружбы китайского и русского народов) // Лиши яньц-зю. 1957. № 11. С. 50-55.
24. Fawcett L. Regionalism by Emulation: Considerations across Time and Space // Interregionalism and the European Union. Post-revisionist Approach to Europe's Place in a Changing World / Ed. by M. Telo, L. Fawcett, F. Ponjaert. Abington: Routledge, 2016. P. 33-55.
25. Shih-Jiunn Shi. Social decentralization: exploring the competitive solidarity of regional social protection in China// Journal of Asian Public Policy November, 2016. № 10(1). Pp. 1-16 ■
26. Xinbo W. Chinese perspectives on building an East Asian community
in the twenty%ofirst century // Asia's new multilateralism: Cooperation, competition, and the search for community / ed. by M.J. Green, B. Gill. N. Y.: Columbia University Press. 2009. 382 p. P. 55-77.
27. Zhang W-W. The China Horizon: Glory and Dream of a Civilizational State / W-W. Zhang - World Century Publishing Corporation, 2016-300 p.
28. Zhukov A., Bernyikevich T. Religious security of the Russian Federation as Reflection object of the philosophy and religious studies // MATEC Web of Conferences. electronic edition. 2018. C. 10003.
SOCIAL SECURITY OF THE RUSSIAN-CHINESE BORDER IN THE CHINESE HISTORIOGRAPHY
Kononov S.V., Zhukov A.V., Gavrilova Yu.V.
Far Eastern Higher Officer Command School named after Marshal Soviet Union K.K. Rokossovsky; Transbaikal State University; Bauman Moscow State Technical University
The article is devoted to identifying the specifics of ideas about the social security of the Russian-Chinese border in Chinese studies of Russian-Chinese interaction. Analysis of Chinese research of Russian-Chinese interaction for the identification of presentations about social security is carried out by the method of historical introspection and conceptualization. The result of the study is the conceptualization of aspects of social security in Chinese descriptions of Russian-Chinese interaction in the period up to 70s. Xx in. Within the framework of the Imperial Concept, where the key importance had a relationship between China and Russia, as a threat to security. The second result is to identify aspects of the transformation of the "Imperial Concept" in the period of 80-90x. Xx in. Within the framework of ideas proving the presence of a "Russian threat" and ideas, according to which Russia may have both negative and positive impact on the formation of social security. The third result is to determine the specifics of the understanding of social security in Chinese studies of Russian-Chinese interaction in the XXI century, where, along with the "imperial concept," under the influence of the Western methodology, the concept of "social regionalism" was formed, which as the factors of the social security of the border region consider wide Circle of social processes, such as eco-
227
nomic development, the integration of the region, a policy aimed at resolving social problems and contradictions, strategies for the formation of regional consciousness and identity.
Keywords: Russian-Chinese border, social security, border region, concepts of Russian-Chinese interaction, Chinese research, "imperial concept", social regionalism.
References
1. Wang Zhicheng. History of Russian emigration in Shanghai. M.: Russkoe put: Russkoe zarubezhie, 2008.573 p.
2. Vasiliev VP Discovery of China // Bulletin of World History. 1900.S. 97-103.
3. Vladimirova DA Evolution of the image of Russians in Chinese historiography // Russia and Asia-Pacific, 2008. No. 4. P. 91-103.
4. Vradiy S. Yu. Lin Zexu's work as a source for studying ideas about Russia in China in the 19th century. // News of the Eastern Institute of the Far Eastern State University. Vladivostok, 1996. No. 3. S. 167-187.
5. Gluzdovsky V. Primorsko-Amurskaya outskirts and Northern Manchuria. Vladivostok, 1917.184 p.
6. Guo Yunshen. Zhong-E tea maoi shi (History of the tea trade between China and Russia). Harbin, 1995.S. 12-13; S. 112-119.
7. Zhukov A. V., Zhukova A.A., Solovyo-va N.A. Research methodology and construction of images of "ethnic cultures" in modern China // Humanitarian vector, 2015. No. 2 (42). S. 104-111.
8. Kozinets AI Confucian order in East Asia: significance for the theory of international relations // Oikumena. Regional studies. 2016. No. 2. S. 107-122.
9. Korsun V.A. Foreign policy mechanism with "Chinese specifics" // Bulletin of MGIMO University. 2010 No. 1. P. 221-236.
10. Li Xingen, Li Rennyang. Duckweed in bad weather. Russian emigrants in China. M.: Institute of ros. History of the Russian Academy of Sciences, 1997.245 p.
11. Liu Yuanyuan Image of China in the Perception of Russian Society: author. ... Cand. social n .: 22.00.04. M., 2010.20 p.
12. Russian-Chinese relations in the 17th century: doc. and materials. In 2 vols. T. 2.16891691. Moscow: Nauka, 1972.S. 660-689.
13. Xun Jie. Xi fangzhenyanzhundy Zhun-gochzhisojing (Images of China in the eyes of Europeans) // Shehuykexuezhanxian. 2004. No. 1. S. 104-107.
14. Xiao Huangrong. Regionalism: Historical Evolution of Theory. Beijing: Publishing house Beijing. Institute of TV and Radio Broadcasting and Press, 2002.256 p.
15. Hu Angang. Trends in the future development of China and Russia and their strategic cooperation // Strategic partnership dialogue between Russia and China. Current state, problems, suggestions. M .: Publishing House "Forum", 2014. Book 1. 256 p.
16. Zhang Huiqin. The image of China in the comments to news about China (based on the materials of the Rambler portal) // Mediatext: structure, composition, update vectors, 2014. pp. 82-93.
17. Zhang Zonghai. Yuan Dong diqui shijizhi ji-aoda Zhong-E guanxi (Sino-Russian relations in the Far East at the turn of the century). Harbin, 2000.S. 14-15, 92, 187.
18. Zhu Yunzheng, Yang Weiling. Russians in the Ji Lin Province // Russia and the Asia-Pacific Region. Vladivostok, 1995. No. 2. S. 62-65.
19. Sha Eqin Hua shi jianbian (A brief history of the intervention of tsarist Russia in China). Ji Lin, 1976, pp. 35-43.
20. Shi Guohua. Russians in China // Problems of the Far East. 1990. No. 2. S. 228-230.
21. Qing shi yangjuji. Di and Ji (Collection of Studies on the History of the Qing Dynasty). Part 1. Beijing, 1980, p. 112.
22. Cui Yong. Images of China and Russia in Intercultural Communication: Diss. ... Cand. cultural studies: 24.00.01. Komsomolsk-on-Amur, 2011.127 p.
23. Yu Yuan an. Zhong-E liang gorenminyu-haoguan xi san bai nian (Three hundred years of friendship between the Chinese and Russian peoples) // Lishi yanju. 1957. No. 11. S. 50-55.
24. Fawcett L. Regionalism by Emulation: Considerations across Time and Space // In-terregionalism and the European Union. Post-revisionist Approach to Europe's Place in a Changing World / Ed. by M. Telo, L. Fawcett, F. Ponjaert. Abington: Rout-ledge, 2016. P. 33-55.
25. Shih-Jiunn Shi. Social decentralization: exploring the competitive solidarity of regional social protection in China // Journal of Asian Public Policy November, 2016. No. 10 (1). Pp. 1-16
26. Xinbo W. Chinese perspectives on building an East Asian community in the twenty% first century // Asia's new multilateralism: Cooperation, competition, and the search for community / ed. by M.J. Green, B. Gill.
228
N. Y .: Columbia University Press. 2009. 382 p. P. 55-77. 27. Zhang W-W. The China Horizon: Glory and Dream of a Civilizational State / W-W. Zhang - World Century Publishing Corporation, 2016-300 p.
28. Zhukov A., Bernyikevich T. Religious security of the Russian Federation as Reflection object of the philosophy and religious studies // MATEC Web of Conferences. electronic edition. 2018. S. 10003.
229
