CC BY
325
УДК 343 ББК 67.4
DOI 10.24411/2414-3995-2019-10157 © А.В. Курсаев, 2019
Научная специальность 12.00.08 — уголовное право и криминология; уголовно-исполнительное право
СОСТАВ ПОСТАВЛЕНИЯ В ОПАСНОСТЬ В УГОЛОВНОМ ПРАВЕ
Александр Викторович Курсаев,
главный эксперт-специалист, кандидат юридических наук
Договорно-правовой департамент МВД России (119991, Москва, ул. Житная, д. 12-А)
E-mail: kursaev@list.ru
Аннотация. Анализируются различные классификации составов преступлений в уголовном праве в зависимости от момента их окончания. Указываются предпосылки, являющиеся основанием для данной классификации. Выделяются составы поставления в опасность, дается их классификация, доказывается необходимость выделения данных составов преступления наряду с другими (материальными, формальными, усеченными и др.). Раскрывается общефилософское и уголовно-правовое содержание терминов «риск» и «опасность». Рассматриваются условия наступления уголовной ответственности в составах поставления в опасность. Анализируется взаимосвязь между вредом и конструкцией состава преступления, в том числе в составе поставления в опасность. Автор также раскрывает, с приведением соответствующей судебной практики, отдельные типовые элементы в составе поставления в опасность: особенности объекта, объективной стороны, субъективной стороны и субъекта преступления. Обращается внимание на вопрос о возможности введения в УК РФ общего состава поставления в опасность.
Ключевые слова: состав преступления, состав поставления в опасность, риск, конкретная опасность, абстрактная опасность, оконченное преступление.
THE COMPOSITION OF THE PLACING IN DANGER IN CRIMINAL LAW
Alexander V. Kursaev,
Chief Expert-Specialist, Candidate of Law
Legal Department of the Ministry of Internal Affairs of Russia (119991, Moscow, ul. Zhitnaya, d. 12-A)
Abstract. The article analyzes various classifications of crimes in criminal law depending on the moment of their completion. The preconditions which are the basis for this classification are specified. The compositions stand out placing in danger, their classification is given, we prove necessity of allocation of these offences along with other (material, formal, cut, etc.). The General philosophical and criminal-legal content of the terms risk and danger is revealed. Considered the conditions for criminal responsibility in the compositions of the placing in danger. Analyzes the relationship between the harm and the design of the offense, including the composition of «placing» in «danger». The author also reveals with the appropriate judicial practice some typical elements in the composition of putting in danger: the features of the object, the objective side, the subjective side and the subject of the crime. Attention is drawn to the question of the possibility of introducing into the criminal code of the General composition of the supply in danger.
Keywords: the composition of the crime, the composition of the endangerment, risk, the specific danger, the abstract danger, the finished
Citation-индекс в электронной библиотеке НИИОН
Для цитирования: Курсаев А.В. Состав поставления в опасность в уголовном праве. Вестник экономической безопасности. 2019;(3):166-80.
Любая человеческая деятельность проистекает во времени, которая представляет собой меру длительности существования объектов и проистекания процессов. Данное общефилософское и общефизическое понятие используется и наукой уголовного права.
Время преступления представляет собой период, в течение которого выполняется объективная сторона преступного посягательства полностью или в части, необходимой для его уголовно-право-
вой квалификации в качестве преступления. С учетом этого время преступления представляет собой фактор установления уголовной противоправности деяния.
Кроме стадий совершения преступления, критерий времени используется и при конструировании состава преступления в зависимости от завершенности криминального посягательства, так как момент окончания преступления может быть различным.
Оконченное преступление представляет собой совокупность объективных и субъективных признаков, предусмотренных уголовным законом для конкретного вида преступления, отраженного в Особенной части УК РФ. Н.А. Бабий в этом случае верно отмечает, что преступление считается юридически оконченным в момент, когда в фактически содеянном объективируются все признаки состава задуманного преступления [1, с. 294]. Если есть вся совокупность признаков — имеется оконченное преступление, нет хотя бы одного оговоренного законом признака — отсутствует оконченное преступление со всеми вытекающими отсюда последствиями (признанием преступления неоконченным или признанием отсутствия преступления).
В то же время момент окончания преступления может передвигаться по оси генезиса преступного поведения. В одних случаях момент окончания преступления передвигается на завершение поведения, аналогичного приготовлению к преступлению. В других случаях он передвигается на окончание действия, аналогичного покушению на преступления. В-третьих, момент окончания связан с наступлением общественно опасного последствия [35, с. 13].
Сущность оконченного преступления, его особенности в различных видах преступления главным образом определяются так называемыми материальными, формальными, усеченными состава и составами поставления в опасность. А.Г. Безверхов придерживается более пространной классификации составов преступлений в зависимости от момента их окончания и предлагает выделять следующие составы преступлений: материальный, формальный, формально-материальный, создания реальной опасности, деликтоопасный-материальный (комбинированный), усеченный, деликт соучастников, усечено-формальный, усеченно-формально-материальный, состав уголовно наказуемых угроз, состав с двойной превенцией (превентивный состав), состав преступной прикосновенности [4, с. 70—78].
В то же время, как отмечает А.П. Козлов, в диспозициях норм Особенной части УК РФ все преступления урегулированы в двух вариантах: 1) с признанием оконченными только при наличии материализованных последствий; 2) с признанием оконченными только при совершении действия (бездействия), когда последствия для квалификации
значения не имеют. В последнем варианте оконченным преступлением признаются действия по созданию условий для причинения вреда или действия по причинению вреда (действия-исполнение).
Исходя из этого указанный автор полагает, что все преступления с нематериальными составами можно разделит на две группы. Во-первых, это преступления, в которых преступный результат носит моральный, политический характер (государственная измена, шпионаж, клевета). Вред в данных преступлениях достаточно сложно выделить и он презюмируется. Во-вторых, это преступления, в которых физический или имущественный вред для вменения преступления не обязателен. Данные преступления характеризуются прогнозируемой возможностью наступления преступного результата или его реальным преступлением (бандитизм, диверсия) либо принципиальной невозможность с точки зрения законодательной техники самого наступления преступного результата, так как он вынесен за рамки нормы (заведомое поставление другого лица в опасность заражения ВИЧ-инфекцией) [14, с. 131—137].
Сдвиг момента окончания преступления во времени преследует две основные цели. С одной стороны, он направлен на предупреждение преступления и его более тяжких последствий, способствует достижению цели превенции. С помощью конструирования состава преступления в зависимости от времени его окончания можно усиливать или ослаблять уголовную ответственность, пресекать преступление на стадии наступления незначительных последствий или подготовки к причинению тяжкого вреда. Как правильно отмечает Н.Ф. Кузнецова, «непризнание обязательным элементом состава преступления общественно опасных последствий неизбежно приводит к расширению и ужесточению уголовной ответственности», а «перенесение момента окончания преступления на совершение самих действия без наступления вредных последствий ограничивает право лица на добровольный отказ и тем самым ужесточает уголовную ответственность» [22, с. 163, 166]. С другой стороны, изменение момента окончания преступления имеет значение с точки зрения упрощения бремени доказывания наличия состава преступления. Так, в силу п. 4 ч. 1 ст. 73 УПК РФ при производстве по уголовному делу подлежат до-
казыванию характер и размер вреда, причиненного преступлением. Изменение конструкции состава преступления с материального на иной (формальный, усеченный, состав поставления в опасность) в значительной степени нивелирует данную обязанность стороны обвинения, но не освобождает от нее в полной степени, так следствие и суд должны также проверить вопрос о наличии признаком малозначительности самого преступления (ч. 2 ст. 14 УК РФ).
Таким образом, построение состава преступления во многом предопределено особенностью общественных отношений, поставленных под охрану конкретным уголовно-правовым запретом.
Активная, самостоятельная, инициативная деятельность граждан является обязательным элементом социального и экономического развития современного российского общества. В то же время риск должен быть обоснованным, рисковая деятельность граждан должна осуществляться строго в соответствии с правовыми нормами.
Риск как правовая категория тесно связан с юридической ответственностью. Общеправовое значение риска состоит в том, что лицо, действующее в определенных условиях дозволенного правом, не подлежит какой-либо юридической ответственности. При этом, как указывает К. Лиховидов, характер воздействия риска на объем юридической ответственности проявляется в конкретной отрасли российского права по-разному. В этой связи в правоприменительной практике зачастую возникает необходимость в установлении степени проявления риска для определения объема ответственности [25, с. 34—35].
Под риском в уголовном праве, как отмечает В.В. Бабурин, следует понимать использование лицом имеющейся вероятности достижения желаемого результата путем выбора из нескольких вариантов такого действия, которое более эффективно, но опасно возможным причинением вреда охраняемым уголовным законом интересам [2, с. 10].
В уголовном праве деятельность, связанная с риском, может иметь положительную направленность и выступать в качестве обстоятельства, исключающего преступность деяния. В уголовном законе данное проявление риска нашло отражение в ст. 41 УК РФ «Обоснованный риск». Риск в данном
случае служит достижению общественно полезных целей и представляет собой правомерное создание опасности в целях достижения общественно полезного производственного результата, который не может быть получен обычными, нерисковыми средствами. При этом обоснованный риск по функциям может быть разделен на следующие виды: предпринимаемый для предотвращения вреда, новаторский (исследовательский), технический и производственный (хозяйственный, врачебный и прочее) [9, с. 103]; производственный риск из предотвращения вреда, новаторский риск, технический риск [8, с. 40—71]; научно-экспериментальный (новаторский) риск, медицинский риск, технико-эксплуатационный риск, хозяйственный риск [29, с. 60—66]. Изучение этой стороны риска является традиционным для отечественного уголовного права.
В категории права риск трактовался и как объективная категория, тождественная состоянию угрозы, опасности, и как субъективная категория, при которой главная роль отводилась психологическому состоянию выбора. Имели место попытки соединить обе эти концепции и говорить о риске как об объективно-субъективной категории [30, с. 40—46].
Как отмечает Г. В. Овчинникова, и в этом мы к ней присоединяемся, «категория «риск» отражает как объективные, так и субъективные элементы ситуации: само совершаемое действие, отношение к нему субъекта, а также осознание рискующим условий и оснований ответственности. Ситуация риска отличается объективное неопределенностью, а риск, связанный с ней, предполагает необходимость сделать выбор из нескольких возможных вариантов поведения» [29, с. 61].
Объективное и субъективное в риске непосредственно взаимосвязаны, так как выбор варианта поведения (субъективный элемент) приводит к наступлению определенных возможных последствий либо создает непосредственную угрозу их наступления (объективный элемент).
Выбор и ситуация неопределенности в данном случае являются одними из ключевых элементов данной системы, так как выбор в ситуации относительной неопределенности или ситуации полной неопределенности создает перед субъектом несколько возможных вариантов поведения, возможные последствия которых подлежат осознанию и оценке.
Причем субъекту должно быть известны возможные последствия своего поведения, однако возможность или обязательность их наступления является для него еще неопределенным.
Риск иногда относят и к ценностным категориям, считая риск не выбором в ситуации неопределенности, а оценку объективно существующей ситуации [30, с. 42].
В то же время риск может иметь и отрицательную направленность и заключаться в угрозе причинения вреда охраняемым уголовным законом общественным отношениям. В этом случае субъект правовых отношений реализует осознанный им вариант поведения, относящийся к числу альтернативных, который создает опасность причинения преступного вреда, связанного с нарушением условий правомерности.
Солидарно с В.В. Бабуриным полагаем, что чрезвычайно высокая степень недопустимого риска определяет при указанных обстоятельствах такую типовую степень общественной опасности, что вызывает необходимость отражения конструктивного ее признака в самостоятельном составе преступления, предусмотренного в уголовном законодательстве [2, с. 29—30]. Категория риска, таким образом, оказывает непосредственное влияние на дифференциацию уголовной ответственности.
Конкретное выражение уголовно-правового риска в этом его понимании заключается в наличии в УК РФ составов поставления в опасность.
Как известно, в науке уголовного права в зависимости от конструкции объективной стороны традиционно выделяют материальные составы (объективная сторона которых заключается в деяние, преступных последствиях и причинной связи между ними), формальные составы (объективная стороны которых в качестве обязательного элемента состоит только из деяния) и усеченные, которые считаются оконченными еще до полного совершения всех действий, замышляемых виновным лицом. Примерами названных составом преступлений являются соответственно составы убийства (ст. 105 УК РФ), подделки, изготовления или сбыта поддельных документов, государственных наград, штампов, печатей, бланков (ст. 327 УК РФ) и разбоя (ст. 162 УК РФ).
Однако в уголовно-правовой науке выделяют и четвертый вид составов преступлений — соста-
вы поставления в опасность. Особенность названных составов заключается в том, что они считаются оконченными не с момента фактического наступления указанных в уголовном законе преступных последствий, а с момента реальной угрозы их наступления. В связи с этим составы поставления в опасность занимают как бы промежуточное положение между материальными и формальными составами.
Классик отечественной науки уголовного права Н.С. Таганцев признавал, что опасность для правоохраняемого интереса сама по себе является самостоятельным, воспрещенным законом последствием, не зависимым от вредоносности деяния, на которое направляется преступная воля или которое создается таковой, составляя особую объективную разновидность преступных деяний — деяния опасные. Опасность как существенный элемент состава преступных деяний иногда является в скрытой форме, служа только основанием законодательных запретов известной группы деяний, но не входя в число прямо выраженных в законе признаков или условий наказуемости этих деяний. Опасность может являться также прямо выраженным в законе признаком преступности деяния, точное установление наличности коего обязательно для суда в каждом отдельном случае. Такая опасность может быть последствием содеянного [38, с. 657—658].
Следует признать, что составы поставления в опасность создают риск наступления вреда путем поставления в опасность охраняемых уголовным законом отношений.
Полупан Г.Ю. в свое диссертации справедливо отмечает, что создание опасности — это формирование состояния возможности наступления вреда, которое выступает следствием совершения деяния, поставленного под уголовно-правовой запрет
[33, с. 7].
Опасность должна быть реальной, то есть связанной с возможным наступлением последствий. Как отмечал Н.С. Таганцев, «опасность должна существовать прежде всего объективно, независимо от сознания о наличности такой опасности со стороны причинившего таковую, так как последнее условие имеет значение лишь для установления условий виновности. Объективное причинение опасности предполагает наличность таких условий, которые делают возможным наступление известного вреда
для правоохраненного интереса, причем сама возможность наступления устанавливается каждый раз судом согласно с общими указаниями опыта, в связи с обстоятельствами отдельного случая» [38, с. 659].
Опасность может быть конкретной и абстрактной. При конкретной опасности «бездействие или действие, совершенное лицом, создало возможность наступления вредных последствий в данной обстановке». При абстрактной опасности «создается серьезная опасность для жизни и здоровья людей или для окружающей среды... Понятие опасности означает состояние, которое содержит в себе возможность возникновения вреда» [28, с. 21].
Таким образом, составы поставления в опасность неразрывно связаны с самой категорией опасности. Т.В. Церетели при анализе категории опасности отмечает, что она неразрывно связана с возможностью. Возможность хотя и не является уже осуществленной фактической действительностью, но, тем не менее, неразрывно связана с ней. Возможность предполагает наличие в объективно существующем внешнем мире определенных условий. Однако возможность предполагает фактическое существование в действительности и других условий, которые могут направить развитие причинной связи в противоположную сторону. Сущность опасности выводится из соотношения условий действительности. Она предполагает наличие в данное время, в данной конкретной обстановке условий, которые при своем закономерном развитии могли привести к наступлению определенного вреда, однако возникновению вредного последствия помешали случайные для данной закономерности обстоятельства [46, с. 58—59].
Степень вероятности иногда может быть выражена в цифрах, иметь определенную математическую закономерность. Так, по подсчетам О.Н. Бибика, в отношении прямого умысла коэффициент риска наступления преступных последствий может составить 95—100%, в отношении косвенного умысла — 50—95%, в отношении легкомыслия — 1—49% (при легкомыслии человек хотя и предвидит возможность наступления событий, но самонадеянно рассчитывает, что они не наступят; поэтому он оценивает вероятность меньше, чем 50 на 50), в отношении небрежности — 0,1—1%. Если же риск события составляет менее 0,1% или
среднестатистической величины, отражающей его случайный характер, то можно сделать выводы о наличии казуса [5, с. 199—200].
Безусловно, указанное процентное установление вероятности наступления опасности является достаточно условным. Указанная тенденция в качестве закономерности может проявляться только в неоднократно повторяющихся, массовых явлениях. В индивидуальном, единичном явлении установить абсолютно определенную степень вероятности вряд ли представляется возможным.
В связи с этим законодатель устанавливает более общие формулировки конкретных жизненных обстоятельств, установление наличия или отсутствия которых в целях установления в деянии состава преступления является непременным условием квалификации преступления и уголовно-правового доказывания.
Так, ст. 270 УК РФ установлена уголовная ответственность за неоказание капитаном судна помощи людям, терпящим бедствие на море или на ином водном пути, если эта помощь могла быть оказана без серьезной опасности для своего судна, его экипажа и пассажиров.
Основанием для указанного уголовно-правового запрета выступает п. 1 ст. 62 Кодекса торгового мореплавания РФ (далее — КТМ РФ), который устанавливает, что капитан судна обязан, если он может это сделать без серьезной опасности для своего судна и находящихся на нем людей, оказать помощь любому лицу, терпящему бедствие на море, и п. 1 ст. 63 КТМ РФ, определяющий, что капитан каждого из столкнувшихся судов обязан после их столкновения, если он может это сделать без серьезной опасности для своих пассажиров, членов экипажа судна и своего судна, оказать помощь другому судну, его пассажирам и членам его экипажа.
В соответствии с Правилом ^10 СОЛАС-74 капитан судна, находящегося в море, получив из любого источника сообщение о бедствии, обязан полным ходом следовать на помощь людям, терпящим бедствие. Если он лишен возможности сделать это или в силу особых обстоятельств считает ненужным или излишним следовать на помощь, он обязан сделать в судовом журнале запись о причинах, в силу которых он не последовал на помощь людям, терпящим бедствие. Капитан судна, терпящего
бедствие, имеет право выбрать одно или несколько судов, ответивших на его призыв о помощи, и долг капитанов или капитана выбранных судов — подчиниться такому выбору. Капитан судна освобождается от обязанности оказать помощь, если его судно не выбрано, а если выбрано — когда он получил сообщение от людей, терпящих бедствие, или от капитана другого судна, прибывшего на место происшествия, что помощь больше не нужна. Согласно ст. 10 Международной конвенции о спасании 1989 г. капитан судна обязан, поскольку он может сделать это, не подвергая серьезной опасности свое судно и находящихся на нем людей, оказывать помощь любому лицу, которому угрожает гибель в море.
Комментируя ст. 270 УК РФ, А.И. Коробеев пишет о том, что действия по оказанию помощи терпящим бедствие на море сопряжены с риском для самих спасателей. Однако капитан судна в силу своего служебного и профессионального положения обязан преодолевать опасности. В то же время при определенных обстоятельствах (наличие серьезной опасности для судна-спасателя, его экипажа или пассажиров) капитан, получивший сигнал бедствия от какого-либо судна или самолета на море, вправе, действуя в состоянии крайней необходимости, не оказывать помощь погибающим людям. Российское законодательство к обстоятельствам, исключающим уголовную ответственность при неоказании помощи терпящим бедствие, относит лишь возможность гибели членов экипажа, пассажиров, а также серьезное повреждение судна. Возможное повреждение груза или причинение иного материального ущерба не освобождает капитана судна от уголовной ответственности по ст. 270 УК РФ [18, с. 120—121]. Подтверждением данного тезиса является подп. 3 п. 1 ст. 166 КТМ РФ, согласно которой перевозчик не несет ответственность за утрату или повреждение принятого для перевозки груза либо за просрочку его доставки, если докажет, что утрата, повреждение или просрочка произошли вследствие любых мер по спасанию людей или разумных мер по спасанию имущества на море.
Подтверждает указанный тезис и ранее действовавший УК Грузинской ССР, который в ч. 1 ст. 241 предусматривал наказуемость правил нарушения безопасности движения или эксплуатации транспорта только в том случае, если это нарушение «соз-
дало серьезную возможность наступления несчастных случаев с людьми».
С учетом вышеизложенного уголовный закон признает опасностью не любую возможность наступления преступного вреда, а возможность достаточно серьезную, свидетельствующую о высокой степени такой потенциальной возможности.
Между действиями виновного лица и возникновением опасности охраняемому благу должна существовать причинная связь. Необходимо установить, что деяние было одним из необходимых условий такого опасного состояния.
В рамках уголовного права составы поставле-ния в опасность включают в себя нормы, в качестве в качестве условия наступления уголовной ответственности законодатель предусмотрел:
1) создание ситуации опасности: постав-ление в опасность заражения ВИЧ-инфекцией (ст. 122), оставление в опасности (ст. 125), склонение или иное вовлечение несовершеннолетнего в совершение противоправных действий, заведомо для виновного представляющих опасность для жизни несовершеннолетнего (ст. 151.2), совершение взрыва, поджога или иных действий, устрашающих население и создающих опасность гибели человека, причинения значительного имущественного ущерба либо наступления иных тяжких последствий при совершении террористического акта (ст. 205), сокрытие или искажение информации о событиях, фактах или явлениях, создающих опасность для жизни или здоровья людей либо для окружающей среды (ст. 237);
2) создание угрозы: незаконное проникновение на подземный или подводный объект, охраняемый в соответствии с законодательством Российской Федерации о ведомственной или государственной охране, совершенное неоднократно, сопряженное с умышленным созданием угрозы распространения сведений, составляющих государственную тайну (ст. 215.4), ненадлежащее исполнение обязанностей по охране ядерного, химического или других видов оружия массового поражения либо материалов или оборудования, которые могут быть использованы при создании оружия массового поражения, если это повлекло тяжкие последствия либо создало угрозу их наступления (ч. 2 ст. 225), производство запрещенных видов опасных отходов, транспорти-
ровка, хранение, захоронение, использование или иное обращение радиоактивных, бактериологических, химических веществ и отходов с нарушением установленных правил, если эти деяния создали угрозу причинения существенного вреда здоровью человека или окружающей среде (ст. 247);
3) возможное наступление вреда: нарушение правил безопасности при размещении, проектировании, строительстве и эксплуатации объектов атомной энергетики, если это могло повлечь смерть человека или радиоактивное заражение окружающей среды (ст. 215), разрушение, повреждение или приведение иным способом в негодное для эксплуатации состояние нефтепроводов, нефтепродукто-проводов, газопроводов, а также технологически связанных с ними объектов, сооружений, средств связи, автоматики, сигнализации, которые повлекли или могли повлечь нарушение их нормальной работы и были совершены из корыстных или хулиганских побуждений (ч. 3 ст. 215.3), нарушение правил безопасности на взрывоопасных объектах или во взрывоопасных цехах, если это могло повлечь смерть человека либо повлекло причинение крупного ущерба (ст. 217),дача экспертом в области промышленной безопасности заведомо ложного заключения экспертизы промышленной безопасности, если это могло повлечь смерть человека либо повлекло причинение крупного ущерба (ст. 217.2), нарушение правил несения боевого дежурства (боевой службы) по своевременному обнаружению и отражению внезапного нападения на Российскую Федерацию либо по обеспечению ее безопасности, если это деяние повлекло или могло повлечь причинение вреда интересам безопасности государства (статья 340),нарушение правил несения пограничной службы лицом, входящим в состав пограничного наряда или исполняющим иные обязанности пограничной службы, если это деяние повлекло или могло повлечь причинение вреда интересам безопасности государства (ст. 341).
Однако все эти составы преступлений относят к составам поставления в опасность. Объединяет их схожесть конструкции состава преступления — необходимо совершение деяния, создавшего угрозу причинения вреда уголовно-охраняемому благу.
В уголовно-правовой науке составы поставления в опасность разделяют на два отдельных вида.
В первом случае уголовная ответственность наступает за совершение или несовершение самого по себе определенного действия, создающего, по мнению законодателя, достаточно серьезную опасность для окружающей природы или для здоровья и жизни людей. Состав преступления исчерпывается самим поступком, и наступления дальнейшего последствия в виде определенной опасной внешней ситуации не требуется. Такие составы в литературе обычно именуются составами абстрактной опасности (ст. 238, 252 УК РФ). Так, диспозиция ст. 238 УК РФ связывает наступление уголовной ответственности с производством, хранением или перевозкой в целях сбыта либо сбыт товаров и продукции, выполнение работ или оказание услуг, не отвечающих требованиям безопасности жизни или здоровья потребителей.
Как отмечает В.А. Нерсесян, в преступлениях абстрактной опасности закон признает преступным сам факт недозволенного совершения этих действий; его общественно опасные последствия лежат за рамками состава преступления [28, с. 21].
Во втором случае под угрозу уголовного закона ставятся определенные действия или бездействия лишь в том случае, если они могли в конкретных условиях повлечь за собой наступлениевредных последствий. В данном случае для осуждения лица необходимо установить, что при данных конкретных условиях совершенное лицом действие или бездействие создало возможность наступления вредных последствий. Такие составы принято именовать составами создания конкретной опасности (например, ст. 215, 247 УК РФ) [24, с. 389—390].
Церетели Т.В. отмечает, что преступления, создающие конкретную опасность, являются подлинными преступлениями создания опасности [46, с. 57].
Как справедливо указывает П. Головненков, деликты конкретной опасности требуют концентрации опасности нарушения определенного правового блага до такой степени, что ненаступление ущерба зависит исключительно от случайности [7, с. 595—596].
А.М. Ораздурдыев напротив, полагает, что как самостоятельное явление составы поставления в опасность отсутствуют. Данная разновидность состава преступления представляет собой вид фор-
мального состава преступления с указанием в законе на опасность наступления последствий (составы деликтов опасности) — составы, в которых указанное деяние наделено в законе признаком создания опасности наступления определенных или подразумеваемых законом последствий. В них уголовная ответственность связывается не с характером преступных последствий, а с характером деяния, несущего опасность нанесения известного рода преступных последствий. Указанный автор отмечает, что в принципе в любом формальном составе преступления действие (бездействие) создает опасность наступления вредных последствий. Однако закон придает значение опасности в составах деликтах опасности ввиду того, что деяние в таких составах вплотную приближается к моменту наступления предполагаемых законом последствий [31, с. 162—163].
Правовая природа возможных последствий в составах поставления в опасность определяется неоднозначно.
Так, Н.Ф. Кузнецова полагает, что общественная опасность всех преступлений состоит в посягательстве. Посягательство немыслимо без нанесения ущерба общественным отношениям, охраняемым уголовным законом. Не существует составов с «урезанными», «усеченными» последствиями, лежащими якобы за составом деяния и охватываемыми умыслом субъекта. Преступный ущерб всегда прямо входит в состав преступления и умысел может распространяться только на этот ущерб. Преступное последствие является обязательным элементом состава преступления [21, с. 57, 66, 76].
М.Г. Ухрехелидзе считает, что «деяния, создающие реальную возможность наступления преступного последствия, должны быть отнесены к материальным составам преступлений, поскольку создание конкретной опасности предполагает наличие в данной конкретной обстановке условий, которые могли привести к причинению определенного вреда» [43, с. 71].
По мнению В.Н Кудрявцева, возможность причинения вреда не является разновидностью последствий преступления. Одновременно он отмечает, что с физической точки зрения возможность наступления последствий можно считать последствием, так как создание возможности причинения вреда
является «изменением во внешнем мире», «изменением конкретной обстановки» [20, с. 174].
A.Н. Трайнин также указывает на последствие как на обязательный элемент объективной стороны любого состава преступления [41, с. 86—101].
Развивая тезис о природе опасности как последствия преступления, Н.И. Баймакова в обоснование приведенной мысли приводит аргументы в пользу того, что возможность наступления последствий — тоже последствие преступления, при этом предусмотренное законом. Уголовному закону известны два вида преступных последствий — реальные (например, смерть человека), и возможные (например, опасность наступления смерти человека). Поскольку последствия (в данном случае — возможные) — обязательный элемент деликта создания опасности, значит, состав последнего материальный [3, с. 46].
Иного мнения придерживается А.С. Михлин, который пишет о том, что уголовная ответственность за деликты создания опасности установлена потому, что законодатель хочет предотвратить причинение вреда. Поэтому возможность причинения вреда, поставление объекта в опасность его причинения не может рассматриваться как самостоятельное последствие преступления [27, с. 32].
М.И. Ковалев, рассуждая о правовой природе поставления в опасное состояние и взаимосвязи ее с последствием преступления, пришел к выводу о том, что то или иное последствие сначала выступает как реальная возможность, а затем уже превращается в действительность, в связи с чем саму реальную возможность нельзя считать последствием преступления, то есть ущербом, причиненным объекту [12, с. 39].
Н.Д. Дурманов также считает, что возможность наступления преступных последствий есть только свойство преступного деяния, но сама по себе эта возможность последствием не является. В качестве обоснования данного тезиса он указывает на то, что «если машинист, задумавшись или будучи в нетрезвом состоянии, вовремя не остановил поезд и едва не вызвал крушение, то никаких реальных вредных последствий в этом случае не было» [10, с. 40].
B.Б. Малинин и А.Ф. Парфенов отмечают, что создание возможности наступления вреда нельзя рассматривать как действительное преступное последствие в полном смысле этого слова, то есть в
качестве фактического ущерба объекту посягательства [26, с. 80].
Об этом же пишет и Г.В. Тимейко. По его мнению, «возможность» еще не есть «действительность», и «возможные последствия» не есть последствия, наступившие в объективной реальности. То, что возможно (хотя бы это была вполне реальная возможность), может и не осуществиться. Если за последствия выдавать не только то, что уже наступило и находится в мире действительного, но и то, что могло бы наступить и находится в мире возможного — само понятие последствия из объективной реальности превратилась бы в фикцию. Нельзя игнорировать существенную разницу между случаями, когда вредные последствия фактически наступили, и случаями, когда была лишь создана реальная угроза их наступления» [40, с. 86].
Н.Ш. Козаев высказал суждение о том, что преступные последствия в составах поставления в опасность выходят за границы понятия «реальный вред». В связи с этим к их оценке следует применять не узкий уголовно-правовой подход, а оценивать с криминологических позиций. Именно такое видение позволит оценить всю масштабность таких преступлений, осознать их истинную общественную опасность с учетом таких факторов, как изменения в коллективном и индивидуальном правосознании граждан, субъективных ощущениях ими собственной безопасности, отношении к технологиям, применяемым в данной сфере, и сосуществованию с ними. Это могут быть и вполне материальные, но отдаленные во времени последствий, которые проявятся гораздо позже, чем произойдет собственная оценка судом совершенного преступления [13, с. 271—272].
С.В. Проценко, поддерживая названных ученых, отмечает, что создание опасности причинения вреда необходимо признавать свойством общественно опасного деяния. Опасность преступного деяния в данном случае заключается не в возможности наступления вредных последствий, а в том, что оно посягает на общественные отношения, охраняемые уголовным законом [34, с. 24].
Найти середину между указанными противоположными точками зрения пытался профессор А.А. Тер-Акопов. Указанный автор отмечает, что составы с признаком возможности причинения вре-
да — относительно самостоятельный вид законодательной конструкции преступлений. Его выделение будет обязывать правоохранительные органы доказывать не просто факт совершения деяния, а создание этим деянием угрозы, реальной возможности наступления преступных последствий [39, с. 128].
Поддерживая его в этом вопросе, Г.Л. Кригер также признает возможным выделение материальных, формальных составов преступления и составов создания опасности [19, с. 43].
Мы полагаем, что последняя точка зрения является более правильной, так как учитывает различия между формальными, материальными, усеченными составами и составами поставления в опасность. Конструктивные различия между ними заключаются в том, что в формальном составе в объективную сторону не включены общественно опасные последствия, он без вреда и угрозы его наступления. В усеченном же составе отсутствует только вред. Состав поставления в опасность характеризуется возникновением опасности, при которой наступает возможность наступления последствий, создание угрозы причинения вреда. Материальный же состав связан с обязательным наступлением общественно опасных последствий (причинение реального вреда).
Одновременно отмечаем, что отличия между названными составами заключаются только в особенностях объективной стороны — входят или нет последствия преступления в качестве элемента в состав преступления. Отсутствие данных последствий, выражаемое только в угрозе их наступления, в свою очередь не исключает того, что данные преступления наносят реальный ущерб общественным отношениям, иначе бы отсутствовало основание для их криминализации. Беспоследственных преступлений не бывает и быть не может.
Полагаем, что в данном случае необходимо различать преступные последствия, предусмотренные уголовно-правовой нормой, и вред, причиняемый объекту уголовно-правовой охраны. В формальных, усеченных составах и составах поставления в опасность деяние, как само по себе, так и ставшее основой для возможных неблагоприятных последствий в будущем, выступает объективной формой проявления преступного вреда, имеющего социально-правовое содержание.
Как утверждает С.В. Землюков, «различение реального причинения вреда и опасности (угрозы) его причинения не означает, что угроза не производит объективных изменений в правоохранительных интересах. При угрозе также происходят вредные изменения в состоянии объектов: изменение ситуаций их безопасного функционирования. Реальность такой опасности требуется доказывать, как и фактический вред» [11, с. 46]. Вред в таком случае выступает в качестве вредного изменения, которое возникло в охраняемом уголовном законе благе вследствие совершения преступного деяния.
Таким образом, создание возможности причинения вреда объекту уголовно-правовой охраны также вступает самостоятельным типом причинения преступного вреда.
Р.А. Сабитов применительно к анализу последствий в составах поставления опасность приходит к выводу, что преступление порождает не одно, а сразу несколько последствий: фактические, связанные с определенными изменениями в окружающем мире, уголовно-правовые, состоящие в нарушении нормы уголовного закона и причинении вреда соответствующим охраняющим правоотношениям, и социально-правовые, заключающиеся в наличии изменений, которое общественно опасное деяние произвело в общественных отношениях, охраняемых уголовным законом [37, с. 43—45].
Поддерживая позицию о делении составов на материальные и формальные, В.Д. Филимонов объясняет ее тем, что первые «нарушают как охраняемые, так и охраняющие общественные отношения, а вторые («формальные») — в обязательном порядке только охраняющие общественные отношения. Специфика преступного нарушения последних состоит в том, что оно создает опасность причинения вреда охраняемым общественным отношениям. При этом составы преступлений делятся на три группы в зависимости от видов опасности: 1) составы, предусматривающие опасность, грозящую широкому кругу общественных отношений (ст. 220 УК РФ); 2) составы, конкретизирующие опасность по объекту возможного причинения вреда (ст. 125, 270 УК РФ); 3) составы, содержащие признаки, указывающие, кому и какая конкретно угрожает опасность (ч. 1 ст. 215.1, ст. 217 УК РФ)» [45, с. 191].
Следует также учитывать, что в выборе конструкции состава преступления существенную роль играет объект преступного посягательства. Общественные отношения, поставленные под охрану, представляют в данном случае настолько высокую ценность, что признаются объектом преступления не только в случае фактического причинения им какого-либо вреда, но и даже в том случае, когда совершенное деяние привело к возможности его наступления. В этом легко убедиться, проанализировав те преступления, которые построены по признаку состава поставления в опасность — практически все они направлены на обеспечение общественной безопасности, охраны состояния защищенности всех индивидуумов социума.
Определенной внутренней спецификой обладает и сама структура составов поставления в опасность.
В составах абстрактной опасности значение имеет лишь реализованное причинение вреда объекту посягательства. В связи с этим в них описывается само деяние без его детализации в виде описания способа совершении преступления либо реализованное преступное последствие.
В составах же конкретной опасности особое внимание уделяется способу совершения преступления. Это обусловлено тем, что способ действия является в данном случае критерием противоправности ситуации создания конкретной опасности. Несмотря на всю вероятность возникновения опасности, следует признать, что опасность создана действием, нарушающим пределы дозволенного риска. Неосмотрительное поведение субъекта преступления в данном случае состоит либо в несоблюдении должностных обязанностей и мер предосторожности, либо в прямом их игнорировании.
В то же время сложность эксплуатации источника повышенной опасности приводит к тому, что формулируются специальные правила работы с ними.
В связи с этим практически все составы поставления в опасность являются бланкетными, отсылающими к нарушению специальных правил безопасности.
При определении виновности лица в совершении преступления, относящегося к составу поставления в опасность, необходимо установить: 1) факт
нарушения специального правила работы с источником повышенной опасности, 2) создание реальной угрозы причинения предусмотренных уголовным законом последствий, 3) условия, в силу которых вред не наступил — связаны ли эти условия с действиями субъекта или они наступили помимо его воли.
Верховный Суд Российской Федерации применительно к составу нарушения правил обращения экологически опасных веществ и отходов (ст. 247 УК РФ) в абзаце третьем пункта 6 Постановления Пленума от 18 октября 2012 г. № 21 «О применении судами законодательства об ответственности за нарушения в области охраны окружающей среды и природопользования» разъяснил, что создание угрозы причинения существенного вреда здоровью человека или окружающей среде (ч. 1 ст. 247 УК РФ) означает возникновение такой ситуации, которая повлекла бы предусмотренные законом вредные последствия, если бы они не были предотвращены вовремя принятыми мерами или иными обстоятельствами, не зависящими от воли лица, нарушившего правила обращения с экологически опасными веществами и отходами. Такая угроза предполагает наличие конкретной опасности реального причинения существенного вреда здоровью человека или окружающей среде.
Реальность угрозы причинения вреда предполагает, что в случае нарушения специальных правил безопасности созданы условия для наступления общественно опасного результата. Это выражается в том, что в материальных составах последствия наступили, поскольку не было препятствий для их наступления, а в составах поставления в опасность данная опасность была купирована действиями конкретных лиц и обстоятельств.
Но как оценить эту реальность? Безусловно, если возможная опасность была устранена лишь экстренными действиями третьих лиц, иными привходящими факторами, то наличествует преступление. Так, осужденные П. и Б., зная о наличии у них ВИЧ-инфекции, в ответ на требования сотрудников исправительной колонии проследовать в медсанчасть для освидетельствования отказались их выполнить. П., желая уклониться от задержания, специально порезал себе левое предплечье и стал размахивать рукой так, чтобы брызги крови попали
на сотрудников. Действия П. и Б. были квалифицированы по ч. 1 ст. 122 УК РФ. Суд установил, что от их действий могло произойти заражение ВИЧ-инфекцией. Подтверждением этого довода послужило заключение специалистов, согласно которому вероятность заражения ВИЧ-инфекцией при однократном попадании инфицированной крови на кожные покровы и слизистые не исключается и составляет 1% [6, с. 49]. Из данного примера следует, то виновные совершили все необходимые действия для создания опасности, и она была реальной. Помешали же их наступлению действия потерпевших, которые уклонялись от брызг крови, зараженной ВИЧ-инфекцией.
Как верно отмечает Г. А. Ойгензихт, риск не сводится лишь к объективным последствиям, опасности или ситуации. Деятельность человека основана на психическом регулировании поведения. Риск как сознатально-волевая деятельность субъекта означает проявление с его стороны активности, стремление добиться положительного оптимального результата, в том числе и превзойти то, что ожидалось, предполагалось [30, с. 46]. Таким образом, виновное лицо сознательно идет на риск или допускает ситуацию риска причинения вреда охраняемым уголовным законом общественным отношениям.
Параметры, характеристики поведения субъекта и являются в конечном счете обоснованием применения мер юридической, в том числе и уголовно-правовой ответственности, за его действия.
В иных случаях необходимо принимать во внимание конкретные особенности деяния.
При этом в случае конструирования состава преступления по модели создания угрозы наступления реального вреда для привлечения виновного к ответственности требуется доказать, что в той фактической обстановке, которая имела место во время совершения преступления, действие (бездействие) этого лица создавало действительную опасность причинения преступных последствий.
При анализе конструкции составов поставле-ния в опасность необходимо обратить внимание на то обстоятельство, что в некоторых из них законодатель последствия совершенного деяния сформулировал альтернативно, например, в ч. 1 ст. 217 УК РФ, — как вероятный вариант развития событий (могло повлечь смерть человека) либо как свер-
шившийся факт (повлекло причинение крупного ущерба). Данные нормы сформулированы таким образом, что с объективной стороны состав преступления представлен и как материальный, и как состав, когда возникает возможность наступления общественно опасных последствий — так называемый состав поставления в опасность (деликт опасности) [44, с. 16—17]. Законодатель здесь фактически уравнял реальные последствия и возможность их наступления. Это вполне допустимо, когда речь идет о разнообъектных последствиях, например, жизнь человека и материальный ущерб.
Однако законодатель уравнивает реальный ущерб и угрозу его наступления и в случае посягательств на одинаковые объекты, которые могут характеризоваться идентичным нарушением специальных правил. Так, в ст. 340 (Нарушение правил несения боевого дежурства) и ст. 341 (Нарушение правил несения пограничной службы) УК РФ законодатель фактически поставил знак равенства между реальным ущербом и угрозой его наступления, который заключается в причинение вреда интересам безопасности государства. Однако не может быть последствий реальных и мнимых. Представляется, что условия дифференциации уголовной ответственности требуют разведения данных составов преступлений в самостоятельных частях данных статей.
При анализе форм вины в составах поставления в опасность единое мнение отсутствует. Их относят и к умышленным деяниям, и к неосторожным, а некоторые полагают, что они могут быть в зависимости от конкретных условий совершения деяния и умышленными, и неосторожными [47, с. 126—127].
Во многом данные затруднения связаны с особенностями конструкции составов поставления в опасность. Так, например, состав преступления, предусмотренный ч. 1 ст. 217 УК РФ, связанный с наступлением последствий, как отмечают многие авторы (В.С. Комиссаров [32, с. 188], А.В. Бриллиантов [15, с. 856], Р.Л. Габдрахманов [16, с. 568]), может совершаться только с неосторожной формой вины.
Однако многие авторы отстаивают позицию, что данное преступление может совершаться и с умышленной, и с неосторожной формой вины (И.М. Тяж-кова [42, с. 246—247], В.В. Сверчков [17, с. 766], Л.В. Иногамова-Хегай [36, с. 350]).
С нашей точки зрения, форма вины в преступном нарушении правил безопасности на взрывоопасных объектах зависит от того, применительно о наступлении (угрозы наступления) каких последствий идет речь в зависимости от конструкции состава преступления.
В частности, ст. 217 УК РФ до принятия Федерального закона от 23 апреля 2018 г № 114-ФЗ «О внесении изменений в Уголовный кодекс Российской Федерации и статьи 31 и 151 Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации», которым она была изложена в новой редакции, содержала как материальный состав — причинение крупного ущерба (ч. 1), причинение по неосторожности смерти одного человека (ч. 2) или смерти двух или более лиц (ч. 3), так и состав поставления в опасность — создание угрозы причинения смерти человеку.
Материальный состав, характеризующийся наступлением указанных в уголовном законе последствий, может быть совершен только с неосторожной формой вины. Умысел, как прямой, так и косвенный в данном случае исключается. В противном случае невозможно будет разграничить, например, деяние, предусмотренное ст. 217 УК РФ, и умышленные уничтожение или повреждение имущества (ст. 167 УК РФ). Аналогичная ситуация возникает и при отграничении нарушения правил безопасности на взрывоопасных объектах от убийства, которое может совершаться как с прямым, так и косвенным умыслом, о чем непосредственно разъяснено в п. 2 Постановления Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 27 января 1999 г. № 1 «О судебной практике по делам об убийстве (ст. 105 УК)».
Если мы отвергаем косвенный умысел, то тем более нельзя говорить и возможности совершения анализируемого преступления с прямым умыслом. В противном случае непонятны будут критерии разграничения деяний, предусмотренные ст. 281 (диверсия) УК РФ и ст. 217 УК РФ.
Состав же поставления в опасность в ст. 217 УК РФ был более сложен. Проиллюстрируем это следующим примером из судебной практики.
Т.Т.Р., А.А.Б. и К.А.Н., действуя в составе организованной группы под руководством Г.А.А., зная об особом режиме производства земляных и строительных работ в охранной зоне магистрального
нефтепровода, не имея технических условий и специальных разрешений от эксплуатирующей организации, производили работы в охранной зоне и на оси нефтепровода с использованием тяжелой строительной техники, что представляло реальную опасность для жизни и здоровья находящихся в месте производства работ и на строительном рынке лиц. Т.Т.Р., А.А.Б., К.А.Н. и Г.А.А. были осуждены по ч. 1 ст. 217 УК РФ. В качестве отягчающего наказание обстоятельства по делу суд учел совершение деяния организованной группой при отсутствии такого признака в соответствующей статье Особенной части УК РФ (приговор Реутовского суда Московской области от 14 февраля 2012 г. по делу № 1-8/2012).
Приведенный конкретный случай характеризуется тем, что преступление было совершено с косвенным умыслом (по отношению к находящимся в месте производства работ и на строительном рынке лицам). В данном случае виновные лица осознавали общественную опасность своих действий (бездействия), предвидели возможность наступления общественно опасных последствий, не желали, но сознательно допускало эти последствия либо относилось к ним безразлично (ч. 3 ст. 25 УК РФ) [23, с. 6—14].
Судебной практике известны и иные дела с аналогичной квалификацией содеянного (например, приговор Якутского городского суда Республики Саха (Якутия) от 13 сентября 2011 г. по делу № 1-1294/2011; приговор Курганского городского суда Курганской области от 28 марта 2014 г. по делу № 1-71/2014).
Таким образом, составы поставления в опасность в зависимости от особенностей конкретного состава по форме вины могут характеризоваться умыслом или неосторожностью. Так, по ст. 217 УК РФ это может быть косвенный умысел или неосторожность, а ст. 340 и 341 УК РФ характеризуются умышленной формой вины.
В литературе обсуждается вопрос и о введении общего состава поставления в опасность [48, с. 63—64]. Мы данную идею не поддерживаем, так как полагаем, что введение такого состава имело бы своим последствием правовую неопределенность. Факт наличия ситуации опасности должен разрешаться границами противоправности, при которой одна обстановка признается опасной,
а другая — нет. Специальные же правила в данном случае сконструированы применительно к эксплуатации конкретного источника повышенной опасности (а по иному быть и не может), и требуют учета конкретных особенностей работы с ним. Речь может лишь идти об укрупнении составов поставле-ния в опасность в связи с созданием соответствующих консолидированных актов, определяющих критерии такой опасности/безопасности. В частности, Федеральным законом от 23 апреля 2018 г. № 114-ФЗ «О внесении изменений в Уголовный кодекс Российской Федерации и ст. 31 и 151 Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации» законодатель переформатировал уголовную ответственность за совершение деяния, предусмотренного ст. 217 УК РФ, изложив ее в новой редакции. Уголовная ответственность теперь будет наступать не только за нарушение правил безопасности на взрывоопасных объектах, но и вообще за нарушение требований промышленной безопасности опасных производственных объектов. Основанием для такого решения является наличие единых правил безопасности, установленных Федеральным законом от 21 июля 1997 г. № 116-ФЗ «О промышленной безопасности опасных производственных объектов».
Составы поставления в опасность, устанавливая уголовную ответственность не за само наступление вреда, а лишь за угрозу его наступления, оказывают определенное предупредительное воздействие. В то же время необходимо принимать во внимание, что наступление преступных последствий в составах нарушения специальных правил безопасности носит во многом вероятностный характер и обусловлено особенностями причинной связи в данных преступлениях.
Учитывая изложенное, выделение составов по-ставления в опасность позволяет исключить элемент случайности при привлечении к уголовной ответственности, при котором от виновного лица зачастую не в полной мере зависит конкретный результат его общественно опасной деятельности, а заодно и обеспечить дифференциацию уголовной ответственности и индивидуализацию наказания виновным лицам. Указанное непосредственно способствует реализации принципов законности и справедливости и в уголовном законе.
Литература
1. Бабий Н.А. Учение о стадиях преступления и неоконченных преступлениях. М., 2017.
2. Бабурин В.В. Риск как основание дифференциации уголовной ответственности: Автореф. дис. д-ра юрид. наук. Омск, 2009.
3. Баймакова Н.И. Деликты создания опасности // Российская юстиция. 2009. № 2.
4. Безверхов А.Г. О проблеме конструирования состав преступления по моменту окончания // Вестник Самарской гуманитарной академии. Серия «Право». 2012. № 1.
5. Бибик О.Н. Рынок преступлений и наказаний. СПб., 2017.
6. Винокуров В.Н. Реальная возможность причинения вреда как последствие преступления // Законность. 2011. № 3.
7. Головненков П. Легитимация и границы наказуемости приготовления тяжкого государственно опасного деяния в положения Уголовного Уложения Германии // Уголовное право: стратегия развития в XXI веке: материалы Восьмой международной научно-практической конференции 27—28 января 2011 г. М., 2011.
8. Гринберг М.С. Проблема производственного риска в уголовном праве. М., 1963.
9. Гринберг М.С. Технические преступления. Новосибирск, 1992.
10. Дурманов Н.Д. Стадии совершения преступления по советскому уголовному праву. М., 1955.
11. Землюков С.В. Уголовно-правовые проблемы преступного вреда. Новосибирск, 1992.
12. Ковалев М.И. Общественно опасные последствия преступления и диспозиции уголовного закона // Советское государство и право. 1990. № 10.
13. Козаев Н.Ш. Современные проблемы уголовного права, обусловленные научно-техническим прогрессом. М., 2019.
14. Козлов А.П. Учение о стадиях преступления. СПб., 2002.
15. Комментарий к Уголовному кодексу Российской Федерации / под ред. А.В. Бриллиантова. М., 2010.
16. Комментарий к Уголовному кодексу Российской Федерации / под ред. Н.Г. Кадникова. М., 2004.
17. Комментарий к Уголовному кодексу Российской Федерации / отв. ред. А.А. Чека-лин; под ред. В.Т. Томина, В.В. Сверчкова. М., 2007.
18. Коробеев А.И. Транспортные преступления и транспортная преступность. М., 2015.
19. Кригер Г.Л. Уголовная ответственность за создание возможности причинения вреда // Уголовное право в борьбе с преступностью. М., 1981.
20. Кудрявцев В.Н. Объективная сторона преступления. М., 1960.
21. Кузнецова Н.Ф. Избранные труды. СПб., 2003.
22. Кузнецова Н.Ф. Проблемы квалификации преступлений: Лекции по спецкурсу «Основы квалификации преступлений». М., 2007.
23. Курсаев А.В. Квалификация нарушения правил безопасности на взрывоопасных объектах (статья 217 УК РФ) по субъективной стороне // Проблемы правоохранительной деятельности. 2018. № 2.
24. Курсаев А.В. Развитие уголовного права в свете научно-технической революции // Вестник Тамбовского университета. Серия: гуманитарные науки. 2011. № 11.
25. Лиховидов К. Риск как основание дифференциации объема и мер юридической ответственности // Законность. 2001. №. 12.
26. Малинин В.Б., Парфенов А.Ф. Объективная сторона преступления. СПб., 2004.
27. Михлин А.С. Последствия преступления. М., 1969.
28. Нерсесян В. Проблемы уголовной ответственности за неосторожные преступления в составах «поставления в опасность» // Уголовное право. 2000. № 4.
29. Овчинникова Г.В. Виды профессионально-хозяйственного риска // Правоведение. 1990. № 4.
30. Ойгензихт В.А. Воля и риск // Правоведение. 1984. № 4.
31. Ораздурдыев А.М. Виды составов преступлений в уголовном праве. М., 2019.
32. Полный курс уголовного права. Т. IV: Преступления против общественной безопасности / под ред. А.И. Коробеева. СПб., 2008.
33. Полупан Г.Ю. Уголовная ответственность за создание опасности: Автореф. дис. ... канд. юрид. наук. М., 2013.
34. Проценко С.В. О законодательной конструкции объективной стороны преступления в составах «поставления в опасность» // Российский следователь. 2014. № 10.
35. Решетникова Д.В. Конструирование составов преступления по моменту окончания: вопросы законодательной техники и судебной практики: Автореф. дис. ... канд. юрид. наук. Самара, 2012.
36. Российское уголовное право. Т. 2. Особенная часть / под ред. Л.В. Иногамой-Хегай, В.С. Комиссарова, А.И. Рарога. М., 2009.
37. Сабитов Р.А. Учение о последствиях преступлений. М., 2015.
38. Таганцев Н.С. Русское уголовное право: Часть общая. Лекции. Т. 1. СПб., 1902.
39. Тер-Акопов А.А. Ответственность за нарушение специальных правил поведения. М., 1995.
40. Тимейко Г.В. Общее учение об объективной стороне преступления. Ростов н/Д, 1977.
41. Трайнин А.Н. Избранные труды. СПб., 2004.
42. Тяжкова И.М. Неосторожные преступления с использованием источника повышенной опасности. СПб., 2002.
43. Угрехелидзе М.Г. Проблемы неосторожной вины в уголовном праве. Тбилиси, 1976.
44. Федышина П.В. Составы поставления в опасность в системе составов преступлений // Кри-миналистЪ. 2015. № 1.
45. Филимонов В.Д. Норма уголовного права. СПб., 2004.
46. Церетели Т. В. Деликты создания опасности // Советское государство и право. 1970. № 8.
47. Янина И.Ю. Составы поставления в опасность // Актуальные проблемы российского права. 2017. № 4.
Исполнительное
производство
Четвертое издание
Исполнительное производство. 4-е изд., перераб. и доп. Учебное пособие. Под ред. Л.В. Тумановой, С.С. Маиляна, Н.Д. Эриаш-вили. 303 с. Гриф НИИ образования и науки. Гриф МУМЦ «Профессиональный учебник».
Раскрывается сущность исполнительного производства как особого правоприменительного процесса, дается характеристика его правового регулирования. Рассматриваются основные стадии принудительного исполнения судебных и иных приравненных к ним актов, раскрывается содержание правового статуса участников исполнительного производства, их права, обязанности и ответственность, применяемые в ходе исполнительного производства процедуры. Анализируются основные проблемы и перспективы развития правового регулирования отношений в сфере исполнительного производства.
Для студентов и преподавателей юридических вузов, а также участников исполнительного производства: взыскателей, должников, сотрудников службы судебных приставов, работников судов и иных государственных органов и организаций, занятых в процессе принудительного исполнения предписаний имущественного характера, судебных и некоторых иных, приравненных к судебным по процессу исполнения актов.
