CC BY
20
УДК 811.35
Kurbanova E.O., Cand. of Sciences (Philology), senior lecturer, Department of Foreign Languages for the Humanities Faculties, Dagestan State University
(Makhachkala, Russia), E-mail: uzlipat066@mail.ru
Ibragimova G.Kh, Cand. of Sciences (Philology), senior lecturer, English Language Department, Dagestan State University (Makhachkala, Russia),
E-mail: uzlipat066@mail.ru
COMPARATIVE ANALYSIS OF THE MAIN SYNTACTIC MODELS OF DARGIN AND RUSSIAN PAROEMIAS. The article provides a comparative analysis of the syntax of Dargin and Russian paroemias. It is noted that proverbs of both languages coincide in form with the sentence, and therefore the syntactic structure of proverbs should be characterized by describing the sentences of the Dargin and Russian languages. In this analysis, the differentiation of sentence types can occur according to the composition and function of the sentence as a unit of communication. Analysis of the paroemias of Dargin and Russian languages showed that they are divided into two-component and multi-component by the number of components. In both languages, is dominated by multicomponent proverbs. The variety of syntactic types of Dargin and Russian sentences cannot be realized in the paroemias of these languages. The researchers suggest that proverbs do not have the original meaning of equality of parts inherent in them. The syntax of the Dargin and Russian paroemias shows significant differences. These differences are based on linguistic and extralinguistic factors. They are also caused by the structure of two genetically unrelated languages and different syntactic systems of these languages.
Key word: comparative analysis, paroemias, Dargin language, Russian language, syntactic models, two-part sentences, lexical meaning, multicomponent composition, object, subject.
Э.О. Курбанова, канд. филол. наук, доц. ФГБОУ ВО «Дагестанский государственный университет», г. Махачкала, E-mail: uzlipat066@mail.ru
Г.Х. Ибрагимова, канд. филол. наук, доц., ФГБОУ ВО «Дагестанский государственный университет», г. Махачкала, E-mail: uzlipat066@mail.ru
СОПОСТАВИТЕЛЬНЫЙ АНАЛИЗ ОСНОВНЫХ СИНТАКСИЧЕСКИХ МОДЕЛЕЙ ДАРГИНСКИХ И РУССКИХ ПАРЕМИЙ
В статье проводится сопоставительный анализ синтаксиса даргинских и русских паремий. Отмечается, что пословицы обоих языков совпадают по форме с предложением, и поэтому характеристику синтаксической структуры пословиц необходимо производить через описание предложений даргинского и русского языков. При таком анализе дифференциация типов предложения может происходит по составу и функции предложения как единицы общения. Анализ паремий даргинского и русского языков показал, что по количеству составляющих они делятся на двухкомпонентные и многокомпонентные. В обоих языках преобладают многокомпонентные паремии. Разнообразие синтаксических типов предложений даргинского и русского не может реализоваться в паремиях этих языков. Синтаксис паремий даргинского и русского языков показал существенные отличия. Основу этих отличий составляют лингвистические и экстралингвистические факторы. Они обусловлены также строем двух генетически неродственных языков и разными синтаксическими системами этих языков.
Ключевые слова: сопоставительный анализ, паремии, даргинский язык, русский язык, синтаксические модели, двусоставные предложения, лексическое значение, многокомпонентный состав, объект, субъект.
При исследовании оформления пословиц необходимо учитывать не только их лексические, но и структурно-грамматические особенности. Сопоставительный анализ паремий даргинского и русского языков показал, что они оформлены как предложения. С этим связано дальнейшее рассмотрение их связи с системой языка и функционированием в речи. Сопоставительный структурно-грамматический анализ предполагает изучение их компонентного состава и функционирования в речи. Паремии обоих исследуемых языков с точки зрения их структурной организации представлены большим количеством видов и подвидов. Структура даргинских и русских паремий организована по строгим законам грамматики и синтаксиса этих языков.
Сопоставительный анализ паремий даргинского и русского языков показал, что по количеству составляющих они делятся на двухкомпонентные и многокомпонентные. В обоих языках преобладают многокомпонентные паремии. Разнообразие синтаксических типов предложений даргинского и русского языков не может реализоваться в паремиях этих языков. Наше внимание привлекли наиболее активные конструкции.
В паремиях даргинского языка наиболее частыми являются двусоставные предложения: Лацлара лих1би лерти сари. - «И у стен есть уши», Бархьдешлис танбих1 лебсиах1ен. - «Правду не наказывают»; Эмх1елах1яббец1ла канилаб бирар. - «Могила осла бывает в животе у волка»; Гушсилис гьанк1 х1якьян -«Голодному сон не идет» и т.д.
Среди даргинских пословиц также встречаются и трехсоставные предложения. Например:
Г1ях1гъабзани ши балтахъа. - «Герой защитит село»; Бархьдешли бал-к1деш х1ебалта. - «Правда не оставит ложь», Бархьдешли бархьдеш г1еббур-цу. - «Правда поддерживает правду»; Гашила умхьули душманна къапу ибхьу. -«Голодный ключ откроет ворота врага»; Варачайсра бархьдеш дигахъу. - «Даже поток любит прямоту».
Трехсоставное даргинское предложение может состоять из трех главных членов предложения - подлежащего, сказуемого и объекта. При их совокупном функционировании необходимо учитывать то, что в таких предложениях существуют особые синтаксические отношения, т.е. имеется в виду определенные конструкции при переходных глаголах-сказуемых, т.е. эргативные и дативные. Следовательно, лишь в таких конструкциях могут функционировать одновременно все три главных члена предлож-ния.
В пословицах русского языка превалируют двусоставные предложения. Например: Любовь и попа плясать научит. Старая любовь помнится. Любовь начинается с глаз. В окно всего света не оглянешь. На весь мир мягко не по-
стелешь. От неуменья руки не болят. Фалалей в избе не нашел дверей. Ноша легка на чужом плече.
Отличие синтаксических отношений между членами двухчленного и трехчленного предложений в даргинском языке состоит в том, что классно-личная координация подлежащего и сказуемого в двучленном предложении разделяется между тремя членами трехчленного предложения. Другими словами, «если в двучленном предложении подлежащее сосредоточивает в себе и категорию лица, и категорию класса, то в трехчленном предложении одна из этих категорий принадлежит подлежащему, а другая - объекту. Категория же числа вносит своеобразие в классно-личную координацию сказуемого и подлежащего, с одной стороны, сказуемого объекта, с другой» [1, с. 134].
Взаимоотношения между членами трехсоставного даргинского предложения требуют постановки в той или другой падежной форме не только соответствующего подлежащего, но и соответствующего объекта.
Сопоставительный анализ показал, что двухчленные типы паремий даргинского и русского языков находят себе регулярные противопоставления.
Даргинские паремии - вопросительные предложения отличаются от обычных вопросительных предложений. Известно, что собственно-вопросительные предложения выражают стремление говорящего узнать информацию. В основном паремии-вопросительные предложения предназначены для вопроса, в котором заключено экспрессивно окрашенное отрицание: Вац1ализи урцул селис дихути? - «Зачем в лес везут дрова?». Они являются вопросительно-риторическими предложениями, которые заключают в себе эмоциональное, экспрессивно окрашенное отрицание в форме вопроса, на который ожидается ответ.
Подавляющая часть вопросительных пословиц трехкомпонентно, порядок слов в них несвободный: в препозиции находится подлежащее, в постпозиции -сказуемое с суффиксом -в. Перед сказуемым - распространяющий его член предложения, обычно со значением объекта. Подлежащее чаще всего выражено существительным в форме эргативного падежа [2, с. 12].
Значительная часть даргинских и русских паремий представлены повествовательными предложениями:
дарг. Укес х1ебалусира адам вирар. - «Бывает и человек, который не умеет кушать». Улхъес балх1ебалуси, дила кьяшми далк1ти сари вик1ар. - «Не умеющий танцевать, говорит, что у него ноги кривые». Уриа дицес арякьунси жерши асили чарухъун. - «Тот, который пошел продавать черемшу, пришел, купив чеснок»;
рус. Три пирога с пирогом и все с творогом. Рад Яков, что пирог с маком. И большой реке слава до моря. Иного гложет ревность по чужим удачам. Рукавицы за поясом, а он их ищет. Резвого жеребенка и волк не берет.
Как уже отмечалось, главным структурным отличием простого предложения даргинского языка от простого предложения русского языка является двучленность последнего.
Номинативная конструкция даргинского предложения формируется непереходным глаголом-сказуемым. Подлежащее (субъект) выражено именем в именительном падеже: Далай белч1ес вирусини бирар далай буч1уси. - «Поет тот, кто умеет петь». Нукьсандешуни агарси гьалмагъ варгес умц1уси, ялгъузли кавлан. - «Тот, кто ищет идеального друга, останется без него» [4, с. 122].
Эргативная конструкция даргинского предложения характеризуется наличием переходного глагола в роли предиката, выражением субъекта (агенса) родительным падежом, выражением объекта именительным падежом: Канили бек1 буга. - «Живот голову сгубит». Хъубзара адамли кьац1ла т1ем ункъли бала. -«Вкус хлеба лучше знает крестьянин».
К типу простого односоставного предложения относится конструкция русских пословиц с глаголом, который занимает главное место среди средств выражения прямого значения. Например: Рука дающего да не оскудеет. На зло отвечай добром. Век живи, век учись. Дружба дружбой, а табачок врозь и т.д. [5, с. 79, 80, 82].
Паремии с формой инфинитива реже наблюдаются в русском языке: Меньше говори, больше делай. Не родись красивой, а родись счастливой.
Среди паремий даргинского и русского языков встречаются и такие, которые оформлены как сложные предложения. Здесь реже наблюдаются бессоюзные сложные предложения. Это говорит о том, пословицам несвойственно изначально заложенное в них значение равноправия частей. Здесь наиболее активны те предложения, которые имеют значение противопоставления, то есть в них наблюдается синтаксический параллелизм, обусловленный наличием антонимов в пословицах: Урухк1ули г1ергъи - бурмабурид, бурили г1ергъи - урухмак1уд. -«Если боишься - не говори, если сказал - не бойся»; Бек1 - буг1ярдешлизиб бих1ен, кьяшми - ванадешлизир дих1ен. - «Голову держи в холоде, ноги держи в тепле».
В даргинском языке наиболее часто наблюдаются паремии - сложпод-чиненные предложения с придаточными времени, места, условия, изъяснительные и указательные. Сложноподчиненные с придаточными времени: Гьала-гьала урчи бахен, г1ур х1у укен. - «Сначала коня покорми, потом сам покушай»; Гьала-гьала духувии, г1ур хъайчикайи. - «Сначала поумней, потом женись».
С придаточными места: Дудешли кьяш кац1ибих1и, уршили бек1 ка-бирхьу. - «Там, где отец ступил ногой, сын голову сложит»; Шин дашнарад, к1а-т1а гъярбиран. - «По течению воды, ведущий лопатой»; Бархьдеш агарих1иб, г1ях1дешра х1ебирар. - «Там, где нет правды, добра тоже не будет».
С придаточными условия: Унра г1ях1си виалли, ил узизи улхъуси сай. «Если сосед хороший, он лучше брата»; К1ел урк1и гьаргдиалли, дурути дахъал дирар. - «Когда раскрываются сердца, сказываются долго»; Бек1 биалли, хъяб бирар. - «Если есть голова, то шея будет», Цаибил урши варкьалли, хьунул мура хъябличи мурдакарирар. - «Если первенец сын родится, жена садится на шею мужа»; Ц1ахси риалра авара агара, хьунул г1ях1си риалли. - «Ничего что, некрасивая, главное - хорошая жена»; Хъалибарг балбикили г1ергъи, давла г1яг1ниси ах1ен. - «Если семья дружная, богатство не обязательно»; Хьунуй мях1камх1ебараллли, муруй т1алаббарибси т1ашх1ебилзан. - «Если жена не сбережет, заработанное мужем не хватит надолго».
С придаточными указательными: Газа чина букьялра, тяйра ила ба-шар. - «Куда кобыла, туда и жеребенок»; Х1еблизив чиузх1евзалра, янилизив ил пашманирар. - «Кто весной не работает, тот зимой пожалеет»; Х1ед г1ях-1билзуси букен, царх1илтас г1ях1билзуси челгьен. - «То, что тебе нравится кушай, то, что другим нравится одевай»; Урх1ли бурибх1ели, х1ед г1ях1х1е-билзуси гъай, х1уни урх1лисра мабурид. - «То, что не нравится тебе, ты не говори и другим».
С придаточными изъяснительными: Вег1ла урх1ла варес х1ейрар, урх1ла вег1ла варес х1ейрар. - «Нельзя сделать свое чужим, а чужое сделать своим»; Урх1ла шилизив талхъан виэсличиб, вег1ла шилизив шаддикь виъни гьалаб саби. - «Чем быть ханом в чужом селе, лучше быть нищим в своем селе»; Вег1ла урх1ла бетх1ерар, шинна авруша бетх1ерар. - «Свое чужим не станет, из воды халва не получится»; Урх1ла урчиличив мурдаси, чярт дахъал лерси мерличив чевкалхъан. - «Тот, кто верхом на чужом коне, сойдет там, где больше всего грязи» [4, с. 178].
Среди русских паремий такого типа наблюдаются предложения с формой императива, конструкции с модальным глаголом, а также безимперативные повествовательные конструкции: Уходи от плохого, и плохое избежит тебя. Правда ничего не боится. Про волка речь, а он навстречь [5, с. 216].
Библиографический список
Наше исследование показывает, что в русских пословицах, соответствующих по форме сложноподчиненным предложениям, наибольшей частотностью характеризуются определительные, временные, изъяснительные и условно-следственные придаточные предложения.
А даргинским пословицам, соответствующим той же форме, наиболее характерны придаточные места, времени, условия и указательные.
Структурный анализ паремий исследуемых языков показал большую частотность простого предложения по сравнению со сложным предложением. При этом в обоих языках превалируют паремии - сложноподчиненные предложения, далее - сложносочиненные предложения и бессоюзные сложные предложения.
Редкое употребление сложносочиненных и бессоюзных предложений в обоих исследуемых языках обусловлено отсутствием разнообразия синтаксических структур и союзных средств. Паремиям не характерны равноправие и чередование.
В даргинском языке наиболее активные функционально-семантические группы составляют пословицы, с компонентами - именами существительными в различных падежах и с глаголами. Рассмотрим наиболее характерные для даргинских пословиц и поговорок схемы:
Существительные в И. п. + сущ. в Д. п. + глагол:
Гьалмагъдеш арцлис асес х1ейрар. - «Дружбу за деньги не купишь».
Дабри хялис дарес х1ейрар. - «Собаке обувь не шьют».
Бец1 мазалис къараул х1ебиру. - «Волк овец не стережет».
Варъа мурч1айсбарсх1ебиру. - «Мед на воск не меняют» и т.д.
Существительное + прилагательное + глагол:
Нешла кьац1 муриси бирар. - «Мамин хлеб сладкий бывает».
Сукъур вачар г1ях1си х1ебирар. - «Слепой торг нехороший».
Къянала къуйрукъ къант1а бирар. - «У лжи хвост короткий бывает» и т.д.
Наречие + существительное + глагол:
Хъулиб кьац1 камх1ебирар. - «В доме хлеб найдется».
Савли х1янчи г1ях1ил башар. - «Утром работа спорится».
Существительное А. п. +сущ. И. п. + глагол:
Някъбани давла биру, цулбани буга. - «Руки создают богатство, зубы -едят».
Бузерили игитуни абилкьа. - «Труд героев растит». Бархьдешли къяна х1ебалта. - «Правда ложь не оставит». Существительное + сущ. + глагол: Изайс дарман дигахъу. - «Болезнь лекарство любит». Дармайс хяла диъ бука. - «Для лекарства собачье мясо едят». Лезмилизи ихтияр малугад. - «Не давай воли языку». Лезмила лига агара. - «В языке нет костей». Шаддикь хялисра х1ейгахъу. - «Нищего и собака не любит». Числительное + сущ. + глагол: Ца барх1или дус валха. - «Один день год кормит». Ца бек1лис к1ел някъ дузар. - «Для одной головы две руки работают», Ца т1улла хунк1 бетх1ерар. - «Из одного пальца кулак не получится». В русском языке превалируют пословицы, построенные по следующим моделям:
Сущ. + глагол + сущ.: Обман рождает обман. Бедняку выбирать не приходится. Прил. + сущ. + наречие + глагол: Новая метла по-новому метет. Лающая собака редко кусает. Прил. + сущ. + глагол + сущ.:
Плохая весть имеет крылья. Крепкое здоровье дороже богатства. Прилагательное + сущ. + глагол: Живой нити не осталось. Холодная печь не согреет и т.д.
Таким образом, сопоставительный анализ синтаксиса паремий даргинского и русского языков показал существенные отличия. Их основу составляют лингвистические и экстралингвистические факторы. Они обусловлены также строем двух генетически неродственных языков и разными синтаксическими системами этих языков, при котором наблюдается тяготение русского предложения к двусо-ставности, а даргинского - к трехсоставности и двусоставности. В большинстве паремий даргинского и русского языков стержневыми компонентами выступают существительные и глаголы. Остальные имена выступают в роли зависимых компонентов.
1. Абдуллаев З.Г. Очерки по синтаксису даргинского языка. Москва,1971.
2. Абдуллаев З.Г Субъектно-объектные и предикативные категории в даргинском языке (к проблеме предложения). Махачкала, 1969.
3. Виноградов В.В. Избранные труды. История по русской грамматике. Москва, 1975.
4. Гасанова У.У Словарь пословиц и поговорок даргинского языка. Махачкала, 2018.
5. Даль В.И. Пословицы русского народа. Москва, 1957.
References
1. Abdullaev Z.G. Ocherkiposintaksisu darginskogoyazyka. Moskva,1971.
2. Abdullaev Z.G. Sub'ektno-ob'ektnye ipredikativnye kategorii v darginskomyazyke (kprobleme predlozheniya). Mahachkala, 1969.
3. Vinogradov V.V. Izbrannye trudy. Istoriya po russkoj grammatike. Moskva, 1975.
4. Gasanova U.U. Slovar'poslovic i pogovorok darginskogo yazyka. Mahachkala, 2018.
5. Dal' V.I. Poslovicyrusskogonaroda. Moskva, 1957.
Статья поступила в редакцию 02.10.20
УДК 82.0
Dubova M.A., Doctor of Sciences (Philology), Senior Lecturer, Professor, Department of Russian Language and Literature, State Social-Humaniterian University
(Kolomna, Russia), E-mail: dubovama@rambler.ru
Larina N.A., Doctor of Sciences (Philology), Senior Lecturer, Professor, Department of Theory and Practice of Periodicals, Institute of International Law
and Economics n.a. A.S. Griboedova (Moscow, Russia), E-mail: larina-n-a@mail.ru
LANGUAGE PERSONALITY OF A CHARACTER IN THE STORY "IN THE TOWER" BY V. BRYUSOV. The article examines ways of creating the linguistic personality of a character in the story "In the Tower" by V. Bryusov. It is noted that the defining characteristic of the linguistic personality of a character, on whose behalf the story is narrated, is the idea of a double world. The authors focus on the characteristics of the character's perception of the world, which has a conceptual structure, and his mental activity. According to the authors, the linguistic analysis of the hero's linguistic personality makes it possible to reveal the complex of characteristics that make up her pragmaticon and define the thesaurus as a set of keywords that acquire categorical meaning in the text. Analyzing the means of lexical representation of the designated components, the authors analyze the features of the functioning of conceptual lexemes, in particular the lexeme "sleep", which are significant for building an individual picture of the character's world, bearing the imprint of a particular historical era.
Key words: linguistic personality, attitude, mental activity, dual world, sleep, V. Bryusov.
М.А. Дубова, д-р филол. наук доц., проф. ГОУ ВО Московской области «Государственный социально-гуманитарный университет», г. Коломна,
E-mail: dubovama@rambler.ru
Н.А. Ларина, д-р филол. наук доц., проф. Института международного права и экономики имени А.С. Грибоедова, г. Москва,
E-mail: larina-n-a@mail.ru
ЯЗЫКОВАЯ ЛИЧНОСТЬ ГЕРОЯ В РАССКАЗЕ В. БРЮСОВА «В БАШНЕ»
В статье рассматриваются способы создания языковой личности героя в рассказе В. Брюсова «В башне». Отмечается, что определяющей характеристикой языковой личности героя, от лица которого и ведется повествование в рассказе, является идея двоемирия. Авторы акцентируют внимание на характеристике мироощущений персонажа, имеющих концептуальное строение, и его мыслительной деятельности. По мысли авторов, лингвистический анализ языковой личности героя позволяет раскрыть комплекс характеристик, составляющих её прагматикон и определяющих тезаурус как набор ключевых слов, приобретающих категориальное значение в тексте. Анализируя средства лексической репрезентации обозначенных компонентов, авторы анализируют особенности функционирования концептуальных лексем, в частности лексемы «сон», значимых для построения индивидуальной картины мира героя, несущей на себе отпечаток конкретной исторической эпохи.
Ключевые слова: языковая личность, мироощущение, мыслительная деятельность, двоемирие, сон, В. Брюсов.
Начало XXI века отмечено исключительным вниманием многочисленных исследователей к малой прозе В.Я. Брюсова, что неудивительно, ибо тонкие нюансы интонации Брюсовских новелл каждый новый исследователь улавливает и интерпретирует по-своему, хотя, вне всякого сомнения, труды Ильева С.П. [1], Гречишкина С.С. [2; 3], Лаврова А. В. [4] и Даниелян Э.С. [5], в центре внимания которых находятся разнообразные аспекты новеллистики писателя, являются незыблемой фундаментальной основой. Исследуя всю малую прозу В.Я. Брюсова, объединенную в два сборника - «Земная ось» (1907 г) и «Дни и ночи» (1913 г), каждый раз открываешь для себя новые грани и оттенки глубоких духовных переживаний автора. В данной статье остановимся на изящной новелле «В башне» (1907 г), входящей в сборник новелл «Земная ось», степень изученности которой в современной филологической науке, на наш взгляд, явно недостаточна.
До сегодняшнего дня остается множество открытых вопросов, связанных с этой новеллой, в частности вопросов, касающихся способов и приёмов создания языковой личности героя рассказов цикла.
Напомним, что рассказ «В башне» является частью цикла «Земная ось», поэтому представляется очевидным, что его анализ необходимо осуществлять, учитывая определяющие для всего цикла художественные константы: отсутствие «определенной границы между миром реальным и воображаемым, между «сном» и «явью», «жизнью» и «фантазией»» [6, с. 425], когда «главным сюжетным событием новелл является столкновение двух «реальностей» в сознании человека.., столкновение внутреннего бытия и внешнего существования героя» [7, с. 12 - 13]. Таким образом, пространство реальное противопоставлено пространству вымышленному.
Подзаголовок новеллы - «Записанный сон» - акцентирует идею двоеми-рия. Традиционно в рассказах Брюсова отсутствует специфические черты, позволяющие «привязать» происходящее в рассказе действие к конкретному месту или времени. Обычно его герои существуют и действуют в некоем условном пространстве. В этом смысле новелла «В башне» является своеобразным исключением. Особенно это касается пространства воображаемого. Пространство сновидений - это рыцарский замок, построенный из огромных каменных глыб, берег северного моря, старый сосновый лес... Автор удивительно подробно описывает прибалтийские земли. Также указывается и вполне определенный временной пе-
риод - Средневековье (и косвенно это подтверждается конкретными приметами: рассказчик упоминает рыцарей в железных латах). В то же время В.Я. Брюсов также конкретен в определении родины и национальности героя: он русский. А вот в отношении пространства, казалось бы реального, имеются лишь некие полунамеки, позволяющие понять, что рассказчик и герой новеллы - современник автора. Таким образом, пространство ирреального, пространство воображаемое прописано ярче, конкретнее и детальнее, нежели пространство реальной жизни героя, о которой нам ничего неизвестно.
Двоемирие не только «является константой», но и ориентировано «вертикально», поскольку наличествует в голове героя, словно «плутающего» между мирами. Брюсовский герой как бы постоянно находится «на границе» миров, словно «блуждая» между ними, так как эта граница всегда существует в его сознании. Граница между мирами постепенно истончается, истончается . и преодолеть ее можно незаметно для себя самого в любой момент, что и делает брю-совский герой, неожиданно для себя оказываясь «по ту сторону» ... Безнадежно заблудившись, как в исследуемой новелле «В башне», герой так и не может до конца понять: он, рассказчик, современник автора, которому лишь снится жизнь XIII века, или он и в правду является узником Гуго фон Ризена, и, напротив, это «нынешняя» жизнь и ему только снится.
Двоемирие являет себя в снах. Таким образом, «двойное пространство» мира брюссовской новеллы - это дихотомия яви и сна.
Нельзя не согласиться с замечанием Н.А. Лариной о том, что в рассказе «В башне» герой «балансирует на грани яви и сна. Этот рассказ можно обозначить и как «переходный» от двоемирия сна/бреда/морока ... к одномирию исторических новелл» [8, с. 267].
Таким образом, определяющей характеристикой языковой личности героя, от лица которого и ведется повествование в рассказе, становится идея двоеми-рия, предопределившая причудливое соединение в сознании повествователя окружающей персонажа реальности и существующей в его подсознании ирреальности.
Таким образом, идея двоемирия оказывается ключевой в характеристике важного компонента языковой личности героя - мироощущения, согласно толковому словарю представляющему «отношение человека к окружающей дей-
