CC BY
55
УДК 340
Панасенко (Яловая) Вероника Николаевна
кандидат юридических наук, доцент кафедры уголовного и уголовно-исполнительного права Кубанского социально-экономического института
тел.8-903-45-92-100
Соответствие
ЗАКОНОДАТЕЛЬНОГО
ЗАКРЕПЛЕНИЯ
ИСКЛЮЧИТЕЛЬНОЙ МЕРЫ
НАКАЗАНИЯ В
УК РФ КОНСТИТУЦИОННЫМ
И МЕЖДУНАРОДНО-ПРАВОВЫМ
УСТАНОВЛЕНИЯМ
Veronica N. Panasenko (Yalovaya)
candidate of law, associate professor at the Department of criminal and criminal executive law. Kuban Social and Economic Institute tel. 8-903-45-92-100
Compliance of
THE LEGISLATIVE RECOGNITION OF EXCEPTIONAL PUNISHMENT IN THE CRIMINAL CODE OF THE RUSSIAN FEDERATION WITH CONSTITUTIONAL AND INTERNATIONAL LEGAL ORDINANCES
Аннотация. В связи с тем, что общепризнанные принципы и нормы международного права и международные договоры России являются составной частью ее правовой системы, в статье проанализированы уголовно-правовые аспекты исключительности смертной казни, содержащиеся в статье 59 Уголовного кодекса Российской Федерации и в ряде других статей Общей части Уголовного кодекса, применительно к конституционному и к международному праву.
Ключевые слова: смертная казнь, наказание, уголовный кодекс, международное право, конституция.
Annotation. Due to the fact that the generally recognized principles and norms of international law and international treaties of Russia are an integral part of its legal system, the article analyzes the criminal legal aspects of the exclusivity of the death penalty contained in Art. 59 of the Criminal Code of the Russian Federation and a number of other articles of the General Part of the Criminal Code of the Russian Federation, with respect to constitutional and international law.
Keywords: death penalty, punishment, criminal code, international law, the Constitution.
В соответствии со ст. 15 Конституции РФ, общепризнанные принципы и нормы международного права и международные договоры России являются составной частью ее правовой системы. В полной мере это установление относится и к уголовному законодательству. В связи с этим мы постараемся проанализировать уголовно-правовые аспекты исключительности смертной казни, содержащиеся в ст. 59 УК РФ и в ряде других статей Общей части УК РФ, применительно к конституционному и к международному праву.
Первое, на что стоит обратить внимание, это положение, содержащееся в ч. 1 ст. 59 УК РФ -«Смертная казнь как исключительная мера наказания может быть установлена только за особо тяжкие преступления, посягающие на жизнь». По нашему мнению, в этой части статьи содержится значительное число противоречивых положений, которые имеют принципиальный характер, поскольку они определяют, в конечном счете, правовую природу смертной казни. Анализ показывает, что это правоположение почти в полном объеме заимствовано из ст. 20 Конституции РФ.
Однако то, что приемлемо для текста статей Основного Закона, неприемлемо для уголовного законодательства. Конституционные установления не должны механически переноситься в текст статьи УК РФ. Действительно, как «может быть установлена» смертная казнь в уголовном законе, если она там уже регламентирована?
Второй момент заключается в том, что в Основном Законе сказано, что смертная казнь устанавливается федеральным законом «за особо тяжкие преступления против жизни». В ст. 59 УК РФ говорится, что смертная казнь может быть установлена «только за особо тяжкие преступления, посягающие на жизнь». Непонятно, откуда появился в уголовном законе этот термин - «только». И, самое главное, почему преступления определены как «посягающие на жизнь»? Ведь в Основном Законе сказано - «против жизни».
Третий аспект заключается в том, что существует противоречие между ст. 59 и ст. 44 УК РФ. Речь идет об определении смертной казни либо как вида наказания, либо как меры наказания. По своему правовому смыслу это, в принципе, одно
204
и то же. Смертная казнь является не только видом наказания, но и мерой его, то есть пределом осуществления государственного принуждения. Вопрос, однако, остается открытым по форме правового отражения смертной казни. В соответствии со от. 44 УК РФ, смертная казнь - один из «рядовых» видов наказания, а в соответствии со от. 59 УК РФ - это уже мера, но того же наказания. Однако данный термин не употребляется в отношении других конкретных видов наказания. Это внешнее противоречие, конечно, не определяет исключительности смертной казни, но свидетельствует о недостатках юридической техники. В юридической литературе утверждается, что смертная казнь не совместима с международноправовыми стандартами в области прав человека [1, с. 98]. Так ли это? Действительно, с одной стороны, существует Международный Пакт о гражданских и политических правах 1966 г. и Второй факультативный протокол к нему (1989 г.), которые направлены на отмену смертной казни. Об этом же заявлено и в Протоколе № 6 к Европейской конвенции о защите прав человека и основных свобод [2, с. 55, 554]. С другой стороны, в этих же документах прямо указано: «в странах, которые не отменили смертной казни ...». Иными словами, международно-правовые стандарты предусматривают и альтернативное развитие законодательных процессов. Более того, в этих же документах предусматривается возможность установления смертной казни во время войны или даже при неизбежной угрозе войны. Эти правоустановления, вне зависимости от чьего-либо желания, также являются международноправовыми стандартами. Таким образом, нынешнее правовое положение смертной казни никак не противоречит международному праву.
Анализ международно-правовых документов позволяет провести их сравнение с российским уголовным законодательством по перечню преступлений, за совершение которых возможно назначение смертной казни. Напомним, что по УК РФ, это «только особо тяжкие преступления, посягающие на жизнь». По международному праву это «только самые тяжкие умышленные преступления со смертельным исходом или чрезвычайно тяжкими последствиями» [3, с. 317]. По российскому уголовному законодательству и по логике международных договоров, какой бы чрезвычайностью не отличались последствия преступления (экологическая катастрофа, распространение эпидемий и т.п.), они, в любом случае, «мягче», чем умышленное причинение смерти другому человеку. В крайнем случае, они сравнимы по тяжести, или по степени общественной опасности. Таким образом, российское уголовное законодательство в противовес международному уголовному праву имеет более ограниченный перечень преступлений, чем тот, который в общем виде предусмотрен в некоторых международно-правовых документах. Следует отметить и то обстоятельство, что в международном праве не содержится такой терминологии, как в УК РФ - «преступления, посягающие на жизнь». В соответствии с российским уголовным законом, к таким преступным деяниям относится квалифицированное убийство (ч. 2 от. 105 УК РФ) с его многочисленными вариантами, ге-
ноцид (ст.357 УК РФ) и, собственно, три «посягательства на жизнь» фтют. 277, 295, 317 УК РФ). Понятие «посягательство на жизнь» в законе не раскрывается. В соответствии с теорией уголовного права, по объективной стороне состава преступления данное понятие альтернативно включает в себя два различных вариантам) покушение на убийство как оконченное преступление (оно характеризуется только деянием и считается оконченным с момента начала каких-либо активных физических действий, непосредственно направленных на причинение смерти потерпевшему (формальный состав); б) убийство (оно характеризуется деянием и общественно опасными последствиями в виде биологической смерти потерпевшего, а также соответствующей причинной связью между ними (материальный состав).
В соответствии с УК РФ (от. 66), смертная казнь за приготовление к преступлению или за покушение на него не назначается. Фактически данный запрет, на наш взгляд, распространяется только на случаи приготовления или покушения при квалифицированном убийстве. Действительно, при трех остальных посягательствах (ст.ст. 277, 295, 317 УК РФ) речь о покушении вообще не стоит, поскольку эти составы усеченные. В отношении геноцида, в принципе, можно сказать то же самое, поскольку диспозиция начинается словами: «Действия, направленные на ...» Сравним с понятием покушения в от. 30 УК РФ («действия лица, непосредственно направленные на ...») и получим соответствующий вывод: состав формальный, преступление считается оконченным с момента начала действий.
В то же время, понятие «преступления, посягающие на жизнь» в от. 59 УК РФ носит, по нашему мнению, весьма неоднозначный характер. Возникает вопрос: преступное деяние посягает на жизнь скольких лиц - одного или нескольких? Особое правовое значение это вопрос приобретает при анализе геноцида. В юридической литературе по этому поводу высказываются прямо противоположные точки зрения. Одни авторы считают, что достаточно причинить смерть одному члену демографической группы населения, чтобы считать преступление оконченныу [4, с. 57]. Другие полагают, что необходимо умышленное лишение жизни, как минимум, двух лиц, относящихся к составу одной из перечисленных в диспозиции нормы групп [5, с. 499]. Мы придерживаемся последней точки зрения, поскольку она формализована, то есть об этом есть прямое указание в законе - «путем убийства членов этой группы ...». В диспозиции от. 357 УК РФ в качестве одной из разновидностей геноцида выступает «создание жизненных условий, рассчитанных на физическое уничтожение членов национальной, этнической, расовой или религиозной группы». Это может выражаться в различных формах создания обстановки, ведущей к истреблению (вымиранию) людей: заражение места обитания возбудителями опасных болезней, лишение возможности пользоваться водой, уничтожение жилищ, источников тепла или энергии в холодное время года и т.д. В соответствии
205
с теорией уголовного права подобный состав является разновидностью преступного деяния с формальным составом. В юридической литературе их называют составами опасности [6, с. 297]. Момент окончания вышеуказанной формы геноцида связан не с фактическим уничтожением (вымиранием) людей, а лишь с реальной угрозой их истребления. В связи с этим возникает естественный вопрос, подпадают ли такие действия под признаки «преступления, посягающего на жизнь»?
В соответствии с теорией уголовного права ответ, по нашему мнению, должен быть утвердительным: да, подпадают. В соответствии с международно-правовыми документами, о которых мы говорили ранее, ответ должен быть отрица-
Литература:
1. Лепешкина О.И. Смертиая казнь. Опыт комплексного исследования. Спб., 2008. С. 98.
2. Международные акты о правах человека : сб. документов; сост. В.А. Карташкин, Е.А. Лукашева. М., Норма. 1998. С. 55, 554 и др.
3. Резолюция ООН 1984 г. о дополнении Международного Пакта о гражданских и политических правах (Меры, гарантирующие защиту прав тех, кто приговорен к смертной казни); Резолюция Комиссии ООН по правам человека 2004 г. // См. : Международные акты о правах человека : сб. документов С. 317;
4. Давитадзе ММ. Преступления против мира и безопасности человечества. М. 2006. С. 57; Комментарий к Уголовному кодексу Российской Федерации / Отв. ред. В.И. Радченко. М., 2001. С. 829 и др.
5. Уголовное право. Особенная часть; под ред. Л.Д. Гаухмана, СБ. Максимова. М., 1999. Т. 2. С. 499 и др.
6. Наумов AM. Российское уголовное право. Общая часть : курс лекций. 2-е изд. М., 1999. С. 297.
тельным. В международных договорах содержится указание лишь о «самых» или «наиболее» тяжких преступлениях со смертельным исходом. Н и о каком посягательстве на жизнь не упоминается. Получается, что правовое установление в от. 59 УК РФ вступает в противоречие с положениями международного права, поскольку расширяет перечень преступлений, за совершение которых возможна смертная казнь. Возникает парадоксальная ситуация, обусловленная российской уголовно-правовой терминологией: с одной стороны, перечень преступлений более ограничен фа счет отсутствия указания о чрезвычайно тяжких последствиях), с другой стороны, он необоснованно расширен фа счет многовариантности понятия «посягательства на жизнь»).
Literature:
1. Lepeshkina O.I. The death penalty. Experience of complex research. SPb., 2008. P. 98.
2. International human rights instruments : coll. of doc.; compt. V.A. Kartashkin, E.A. Lukashev. M., Norma. 1998. P. 55, 554.
3. UNO Resolution of 1984 on the addition of the International Covenant on Civil and Political Rights (Safeguards of the rights of sentenced to the death penalty); UNO Resolution on Human Rights of 2004 // International human rights instruments : coll. of doc. P. 317.
4. Davitadze M.D. Crime against peace. M., 2006. P. 57; Comment to the Criminal Code of the Russian Federation /ed. V.I. Radchenko. M.,2001, P. 829
5. Criminal Law. Special part; ed. L.D. Gaukhman,
S.V. Maximov. M., 1999, V. 2. P. 499.
6. NaumovA.V. Russian criminal law. Common part : course of lectures. 2nd ed. M., 1999, P. 297.
206
