CC BY
30Т.В. Труш, канд. филос. наук, доц.,
Киевский национальный университет им. Т. Шевченко
СООТНОШЕНИЕ ДОГМЫ И ЕРЕСИ В ХРИСТИАНСКОЙ ФИЛОСОФИИ
Давно прошли те времена, когда смотрели на Средние века, как на действительно темное Средневековье. В Средние века сформировалась и функционировала уникальная христианская культура со своим неповторимым Образом. Возникнув из культа Логоса («в начале было Слово»!), она сразу же поставила достаточно жесткие границы человеческому уму и слову, ограничив их сферой тварного мира. Знаменитейшее: credo, quia absurdum (верую, ибо абсурдно) Тертуллиана, было признано в качестве легитимной стражи всего сверхразумного мира, путь в который открывали только вера и духовно-сакральный опыт. В тварном мире на помощь слову были призваны образ, символ, знак. Назначение самой религии раскрывалось во взаимодействии человеческой и божественной энергий.
Ранние христиане неудержимо стремились к моральной чистоте, эстетической простоте и естественности во всем. Христианство предъявляло языческой античности обвинение в чрезмерном господстве распущенной чувственности в обществе, плотском гедонизме, культах многочисленных богов и божков, в наслаждении властью, богатством, в культе жестких и кровавых зрелищ цирка и амфитеатра. При этом христианством совсем не отрицалось и не унижалось телесное начало в человеке, но ему было определено соответствующее место. Античному культу тела, телесности, вещи, искусственному предмету, приоритету чувствительных наслаждений, христианство противопоставило наслаждения духовные, основанные на новой системе ценностей. Основные идеалы христиан-
ской культуры начинали складываться в этико-эстетической плоскости и описываться в терминах блаженства, духовной радости и наслаждения, красоты, приподнятого и духовного эроса на заре новой поры в посланиях апостольских отцов и апологиях отцов-апологетов.
Известно, Бог в христианстве является Первопричиной, Творцом или Художником, и создает мир по законам высшей красоты, а венцом творения становится человек. В качестве высшей цели человеческой жизни и бытия человечества в целом, христианство, опираясь на Святое Писание, выдвинуло идеал единения человека с Богом в акте бесконечной взаимной любви на высшей онтогносеологической ступени бытия без потери им своего личного самосознания, самобытности (св. Фома Аквинский). Бог создал человека за собственным образом, наделил ее дарами от своей сущности: умом, свободой воли, способностью любить. Он любит свое творение - человека, и возлагает любовь в качестве важнейшего принципа бытия универсума в основу взаимоотношений человека с Богом и людей между собою. Поэтому человек - это выражение жизни, которое излучает мир и любовь, а человечность - это не физическая характеристика, а духовная цель; это не то, что нам дается, а то, чего мы должны стремиться и достичь.
Христианство становится государственной религией только в IV столетии. Укрепление власти епископов оказалось благоприятным для формирования единой программы ортодоксального христианства, которая была с пониманием воспринята общиной, утомленной от идейных споров многочисленных церквей и религий первых столетий. Также она стала привлекательной для греческой и римской аристократии, так как к тому времени уже не вызывала опасений в последних. «Всем известно, что любая организация приступает к составлению сборников канонических текстов, когда перед ней встает задача закрепить свою позицию перед лицом опасных отклонений или вести борьбу с угрозой раскола. В I веке христианства таких расколов хватало»1. (Можно припомнить возникновения в начале II ст. ересей гностиков, Маркиона и т.п.) На Никейском соборе (325 г.) были установлены основные догмы и выработаны Символы веры, а император Константин годом раньше признает новую религию на государственном уровне. «Пока христианство преследовалось, оно стояло вне закона и
1 Бадью А. Апостол Павел. Обоснование универсализма. - М.: Московский философский фонд; СПб.: Университетская книга. - С. 20.
не могло иметь каких-либо "отношений" к власти, - но начиная с Константина Великого, когда Церковь получила "публичные права", как "организация", - Церковь не могла не встать в те или иные отношения к государству. Но там, где есть "права", есть и "обязанности"; Церковь... признала над собой авторитет государства»1. Поэтому в IV ст. большинство позиций христианских церквей, которые на самом деле презентовали собой разные формы христианства, были провозглашены ересями. А. Бадью считает, что даже в наследии ап. Павла «из 13 посланий, содержащихся в Новом Завете, по крайней мере, шесть определенно являются апокрифами»2. Сам же термин «апокриф (от греч. прятать), - по мнению Ж. Бросса, - применяется в основном для тех текстов, что вошли в корпус Старого и Нового завета; их достоверность не доказана, и поэтому они были исключены либо иудеями, либо христианами из канона официального списка книг Библии»3. Можно также согласиться с соображениями Т. Аннаньеля: «Формированию кафолической ортодоксальности предшествовали, по-видимому, два элемента: епископальный монархизм и переход от иудеохристианства к христианству греко-романскому и анти-семитскому»4.
Считаю целесообразным привести определения еще некоторых понятий. Например, «ортодоксия» в широком значении: догматизированная версия любой доктрины (в том числе философской), которая требует от своих адептов последовательного и сурового соблюдения. Или в энциклопедическом источнике ортодоксия - это «правоверие, согласие с учениями, проповедуемыми церковью... Ортодоксии противостоит иноверие и ересь» . А что же такое ересь? Ересь - «(особое вероучение) - отклонение в вопросах религиозной доктрины от ортодоксии. В сознании приверженцев любой ереси она оценивается как истинная ортодоксия, а ортодоксия - как ересь, так что сам по себе принцип доктринарно-го авторитаризма под сомнение не ставится. В Средние века была
1 Зеньковский В.В. Основы христианской философии // Апологетика. - М., 1996. - С. 523.
2 Бадью А. Апостол Павел. Обоснование универсализма. - М.: Московский философский фонд; СПб.: Университетская книга. - С. 19.
3 БроссЖ. Духовные учителя. - СПб.: Академический проект, 1998. - С. 318.
4 Аннаньель Т. Христианство: Догмы и ереси. - СПб.: Академический проект, 1997. - С. 258.
5 Краткая философская энциклопедия. - М.: Прогресс: Энциклопедия, 1994. - С. 322.
наиболее распространенной формой выступления против церкви. Среди наиболее важных ересей в истории следует отметить: в христианстве - разные виды гностицизма, арианство, несторианст-во, монофиситство, павликианство, богомильство»1.
С ортодоксией неразрывно связано понятие догмы - «(мнение) - философский тезис, истинность которого вследствие этого кладется в основу той или иной философской системы; также христианский догмат веры - (обязательное) вероучение сверхъестественного происхождения, воспринятое через Божье откровение определенными людьми (церковью) и переданное для распространения и применения»2.
Сделаем предположение, что становление ортодоксии сопровождает или абсолютная ясность, или абсолютный скепсис. И это будет лишь поверхностным взглядом, так как ортодоксия не содержит окончательного толкования религиозной доктрины. Ведь религия сама не является чем-то законченным, завершенным и постоянным. «Под оформленным догматом или обрядом кроется пучина религиозного опыта, часто религиозной тьмы и самораспятия, мгла религиозного инстинкта и бездна благодатных осенений»3.
Нельзя возразить против того, что вследствие укоренения определенной версии как ортодоксальной происходят значительные осложнения относительно свободы ее осмысления, а это, в свою очередь, ведет к сужению сознания, угнетению и вытеснению многих существенных черт, всей сложности эмоциональной и интеллектуальной жизни человека. Следовательно, единство достигается не через полноту, а через все большую ограниченность. Сторонник ортодоксии, как ревнивец, повсюду видит измену, нарушение преданности единому, он постоянно подозревает, всюду открывает заговор против предмета своей веры и любви. Именно такой человек преследует, а не его преследуют, и именно на этом грунте возникает инквизиция. Инквизиция совершает насилие, отлучает от церкви, бросает в тюрьмы, казнит, но в действительности таким поведением она часто показывает лишь свою слабость, опасение за свою позицию. Служение догме даже невольно отлучает ее ревностных сторонников от поиска новых рациональных аргументов в ее пользу, суживая созна-
1 Философский энциклопедический словарь. - М.: Советская энциклопедия, 1983. - С. 184.
2 Краткая философская энциклопедия. - М.: Прогресс: Энциклопедия, 1994. - С. 140.
3 ЛосевА.Ф. Высший синтез. Неизвестный Лосев. - М.: ЧеРо, 2005. - С. 122.
ние ортодоксов и превращая их в откровенных фанатиков. Сознание суживается, так как фанатизм не углубляет веры, а неверие в человека (как в образ Божий) свидетельствует, как ни удивительно, о разочаровании в силе истины, т.е. о недоверии Богу.
Официально введенная в 1229 г. инквизиция на самом деле существовала задолго до этой даты, соборы давали поручения преследовать еретиков наемниками, которые даже могли их убивать. Власть с помощью ортодоксальной доктрины стремилась привести народ к полной потере заинтересованности верующих в мысли, в идеях, в познании и в интеллектуальной культуре. Никакого идейного творчества при этом было не нужно. Фанатики от церкви были абсолютно уверены, что совершенные ими жестокости, пытки, сжигание на кострах и прочее есть проявление любви к человеку и борьба за его спасение. По их мнению, они предохраняли души от соблазна ересей, который грозил «отступникам» вечными мучениями. Поэтому они считали, что лучше страдания в земной жизни, нежели гибель в вечности. Но в своем упорстве они противоречили Новому Завету, так как именно Евангелие открыло людям то, что недопустимо строить своё отношение к Богу без отношения к человеку. Отыскивание и выявление ересей, отлучение и преследование еретиков, которые превратились в самоцель, давно осуждены Христом как любая одержимость. И действительно, ненависть к ереси превращается в одержимость идеей, которая поставлена выше человека.
И в связи с этим М. Бердяев подчеркивал: «за обличениями еретиков всегда скрыта греховная похоть власти, воля к могуществу. Человек не может быть фанатиком, когда он поставлен перед Богом, он делается фанатиком тогда, когда он поставлен перед людьми. Такой человек всегда нуждается во враге, всегда должен кого-либо казнить. Ортодоксальные догматические формулы образованы не по отношению к Богу, а по отношению ко вторым людям, они образовались потому, что возникли еретические мнения. Люди, почитающие себя ортодоксальными, по преимуществу, и обличающие еретиков, т. е. инакомыслящих, любят говорить, что они защищают истину, и истину ставят выше свободы. Это есть самое большое заблуждение и самообольщение ортодоксов»1.
Духовное спасение - есть смысл и истина христианства, и ортодоксия возникает именно вокруг темы спасения. Но созна-
1 Бердяев Н.А. О фанатизме, ортодоксии и истине. - М.: Человек, 1997. -№ 9 - С. 132.
тельно изымая ее из тем философских размышлений, ортодоксы более всего выхолащивали эту идею, тем самым искажая историю христианской мысли. Истину подменяли пользой, интересами организованного порядка. Поиск истины предусматривает свободу мысли, так как истина дается лишь в свободе. Истина догмы не дана человеку в готовом виде, как откровение, и не воспринимается ею пассивно, ведь истина есть бесконечный поиск. Открытие истины догмы есть также путь и духовная жизнь человека, в свободе. Сама же истина прежде всего - это преодоление человеком собственной конечности, а фанатик не имеет в этом потребности. Об ортодоксах-фанатиках нельзя сказать, что они знают истину, так как они сознательно лишают себя поиска свободы и продуктивной духовной жизни. Не видя человеческой личности, они невнимательны к личному человеческому пути, к миру личностей, к конкретно живому человеческому миру. Они не воспринимают мира идей других, а потому неспособные войти в общение. Им совсем не интересна истина, которая открывается при осмыслении. Это показывает творческое бессилие и неспособность к мысли. Кто ограничивает себя фактом ортодоксальной истины, тот находится в состоянии «недумания». Ведь способность к мышлению, к познанию есть также и открытость к критике, к диалогическому развитию, понимание позиции другого.
И если на таких суждениях мы поставим точку, то это будет несправедливый и поверхностный взгляд, а потому попробуем глубже рассмотреть этот вопрос. Так как нельзя однозначно утверждать, что догма, т.е. общее определение истины Церковью, является оторванным от полноты жизни теоретическим положением, которое включало в себя всё, во что должен верить христианин. Следует помнить: «Догма лишь ограничение истины от обличаемой ею лжи и некоторое очерчение сферы, которую всякий должен постигать в мере и качестве дарованной ему благодати, т.е. непременно индивидуально и непременно соборно или в любовном согласовании с другими такими же индивидуальными постижениями, симфонически»1. Например, «Троица» - в сверхсущностном единстве и ипостасных различиях - догма, но в истории христианской мысли было много интерпретаций этого положения. Временами поиск логической аргументации заводил теоретиков-богословов от ортодоксии в ересь. Кое-кто, в том чис-
1 Карсавин Л.П. Святые отцы и учители Церкви. - М.: Изд-во МГУ, 1990. - С. 86.
ле сторонники епископа Афанасия единосущное Отца и Сына, установленное в дискуссиях на Никейском соборе, сблизили к ипостасной тождественности, провозглашая их сущностную и ипостасную тождественность. Кое-кто нарушал равенство Лиц Троицы или хотя бы давал основание к таким выводам (Пьер Абеляр весьма сближал Св. Дух с Мировой Душой Платона [«Теология "Высшего блага"»]). А кое-кто, вводя различие субстанции и субсистенции для решения проблемы универсалий, невольно делал намек на четыре ипостаси: Божество, Бог-Отец, Бог-Сын, Бог-Святой Дух [Гилберт Порретанский («Комментарии к "Теологическим трактатам Боэция"»]).
«Для человека, не знакомого с содержанием христианской религии, такого рода вопросы могут показаться абстрактными, но в тот период они играли выдающуюся роль и в перспективе становления ортодоксальной системы религиозных убеждений, и в связи с социально-политическим контекстом эпохи. Церковные неурядицы и разноголосица богословских интерпретаций вели к негативным последствиям для общественного состояния и к разладу государственной власти»1. Поэтому, например, богослов Боэций в трактате «Каким образом Троица есть единый Бог, а не три Божества» предстает как политический деятель, который заинтересован в социальном порядке. С другой стороны, точность теологических формулировок и четкое соблюдение необходимых правил научного познания разрешит получить максимально возможное в данных вопросах качество религиозных постулатов. Итак, мы не можем сказать, что ограничительная роль догмы только ставит запрет. Имеющаяся определенность догмы с невероятной силой принуждает христианского мыслителя выполнять тройную миссию: с одной стороны, отыскивая для нее новые возможности рационального обоснования, предаваясь, временами, к неортодоксальным точкам зрения, с другой - избегая сознательного отклонения в ересь, а с третьей - не допуская ее формализации, ведь истина раскрывается в борениях и спорах.
Как было определено выше, ортодоксия называет еретическими учениями все, что не совпадает с догмой и возражает против них. Но возрастание человеческого духа может дать только объединение ортодоксального и неортодоксального христианства (примером могут стать панентеистические идеи Николая Кузан-
1 ШмонинД.В. Философия западноевропейского Средневековья. - СПб.: СПБГУ, 2005. - 299 с.
ского), которые открывают перспективы умственного и морального развития. Ортодоксия же ставит перед творческим поиском человека границы, провоцируя вместе с тем пытливый ум человека на опровержение искусственных ограничений. Если бы у человека не было стремления к познанию абсолютного, стремление познать Бога, природу, понять самого себя, решить вопросы, которые по справедливости стали называться проклятыми, не было бы ни науки, ни культуры. А.Ф. Лосев в своей работе «Высший синтез» справедливо заметил: «Мысли и человек невозможны без эволюции, ибо жизнь есть движение,.. а покой - это смерть»1. В своей первоначальной идее христианство не имеет никаких законов, но имеет полноту бытия, бездну, которая не имеет границ в своем познании. Отсюда - великое множество возможностей для творческой мысли человека, и как следствие - для множественности продуктивных точек зрения относительно интерпретации христианской догмы.
«Как солнце отражается в капле воды, так и абсолют отражается в человеке»2, так и неортодоксальное христианство истинную суть богочеловечности связывает с изменением духа и плоти, воспроизведением образа Божьего в душе. А это ведет к пробуждению в человеке свободы и творческих потенций. Именно с этим божественный замысел о мироздании связывает выдающийся еретический христианин М. Бердяев3. Судьба человека есть поиск, а жесткая система догматов - это конец мысли. Поэтому постоянное опровержение догмы и возникновение ереси есть необходимое условие поиска истины, появления личности, которое рождает и утверждает себя в творчестве. Ведь ортодоксия и ересь при всей своей противоположности становятся неотделимыми и взаимодополняющими одна другую. Осознание диалектики, соотношение ортодоксии и неортодоксии открывает пространство для плодотворной экзегезы и герменевтической интерпретации, дает возможность продуктивной философско-теологической рефлексии. Ведь наша действительность бесконечна, а мышление как ее отображение не должно иметь искусственных ограничений для существования и роста.
1 Лосев А.Ф. Высший синтез... - С. 66.
2 Лосев А. Ф. И думать и делать. - М.: Политиздат, 1988. - С. 48.
3 Бердяев Н.А. Метафизическая проблема свободы. - Париж: Путь, 1928. -С. 41-53.
