CC BY
47
УДК 821 ДУДКО А.Э.
доцент кафедры иностранных языков, Орловский институт культуры (ОГИК) E-mail: [email protected]
UDC 821 DUDKO A.E.
Associate Professor at the department of foreign languages
of Orel State Institute of Culture E-mail: [email protected]
СОНЕТ П.Б. ШЕЛЛИ «TO WORDSWORTH» В ПЕРЕВОДЕ К. Д. БАЛЬМОНТА С ПОЗИЦИЙ СРАВНИТЕЛЬНОГО СТИХОВЕДЕНИЯ
P. B. SHELLEY'S SONNET «TO WORDSWORTH» IN K.D. BALMONT'S TRANSLATION FROM THE COMPARATIVE STUDY OF VERSE METER AND RHYTHM POSITIONS
В статье проводится анализ перевода К.Д. Бальмонтом сонета П.Б. Шелли «To Wordsworth» с позиций одной из самых новейших отраслей сравнительного стиховедения. Методика сопоставительного анализа позволяет оценить переводческий универсализм русского модерниста, который, несмотря на трансформацию формы оригинала, сумел в конкретном единичном переводе отразить всю сложность поэтики английского романтизма. Это в свою очередь послужило углублению взаимодействия национальных поэтических систем в рамках переводческой коммуникации.
Ключевые слова: сравнительное стиховедение, поэтический перевод, русско-английские литературные связи, сонет, ритм, система рифмования.
In the article K.D. Balmont's translation of P.B. Shelley's sonnet «To Wordsworth» from the positions of one of the newest branches of comparative study of verse meter and rhythm is analyzed. The technique of the comparative analysis allows to estimate universalism in the translation of russian modernist who, despite transformation of the original form, managed to reflect all complexity ofpoetics of English romanticism in the concrete single translation. This fact launched deepening of interaction of national poetic systems within translation communication.
Keywords: comparative study of verse meter and rhythm, poetic translation, Russian-English literary connections, sonnet, rhythm, system of rhyming.
Вольный перевод, приемами которого в основном и пользовался К.Д. Бальмонт в работе над произведениями мировой классики, в рамках его концепции истории мировой поэзии обладает огромным просветительским потенциалом, формируя целостное впечатление об иноязычном авторе, особенно - если перевод осуществляется vis-à-vis, одним и тем же переводчиком. Это создает эффект взаимодействия не только языков, но и поэтических дискурсов, результатом которого становится формирование стилевого единства, индивидуального художественного почерка, интериоризируемого воспринимающей культурой. Сам Бальмонт в 1920-х годах, сравнивая свою работу с переводческой деятельностью Ярослава Врхлицкого, не без гордости писал: «... если он перевел только несколько поэм Шелли и Эдгара По, я перевел Эдгара По почти целиком, а Шелли целиком» [1, с. 604].
Очевидно, именно этой заявки на масштабность и не могли простить молодому поэту-переводчику многочисленные критики, упрекавшие его в поверхностности и субъективности. Можно сказать, что усилиями К. Чуковского была организована настоящая травля Бальмонта-переводчика. Ее результатом была почти полная дискредитация всех его титанических усилий: «Авторитет Бальмонта как переводчика настолько подорван, что a priori возникает отрицательное отношение к его посредничеству при ознакомлении с одним из величайших поэтов и пророков.» [5, с. 23].
Подход к уникальному эксперименту великого русского модерниста » с позиций сравнительного стиховедения позволяет в должной мере оценить роль стихотворной формы на всех ее уровнях, начиная от метрики и ритмики и заканчивая рифмой и строфикой, в создании художественной «коммуникации особого рода» [7, с. 10]. Взаимодействие национальных поэтических систем в рамках художественного перевода, имеющего, как у К.Д. Бальмонта, глобальной задачей создание мировой поэтической антологии, является уникальным примером взаимодействия стихий языка, стиха и смысла.
К.Д. Бальмонт изложил отношение к творчеству П.Б. Шелли в предисловии к своим переводам: «Шелли уже и раньше, в отрывках, нашел многих читателей и почитателей в России. Нельзя сомневаться, что их будет еще более теперь, когда он появляется в более явственной и определенной форме. Помимо стихов, как стихов, поэзия Шелли пленительна потому, что она является исповедью одной из самых правдивых и самых красивых душ, какие существовали на земле < . > Поэт поэтов, он самый благородный, он лучший среди тех, кто жил для поэзии. Его душа, полная неизменного благоволения ко всему, что живет и дышит, отрицает все отрицательное, и из всех поэтических душ она наиболее походит на безмерное и высокое небо» [10, с. 11]. В своей статье «Призрак меж людей» Бальмонт так характеризует поэтический облик Шелли: «Есть, наконец, еще писатели, в чьей жизни светился тот
© Дудко А.Э. © Dudko A.E.
же огонь, каким полны их произведения, - избранники судьбы, умевшие в каждый миг своего существования вносить чары поэзии. Творчество этих людей живет не умирая, и жизнь их как странная сказка. Их души, наделенные хрустальной прозрачностью, создают два согласные блеска красоты, очарование личности и очарование искусства, как светлое небо создает одновременно ослепительное солнце и лик его, дрожащий в воде. Таких избранников немного, и лучший из немногих - Шелли. <.. > Зачарованный собственной мечтой о всеобщей гармонии и всеобщем блаженстве, Шелли никогда не смотрел на мир холодным или пресыщенным взглядом...» [2, с. 532].
Отмечая сложности, которые возникали при передаче на русский язык поэзии П.Б. Шелли, К.Д. Бальмонт в то же время подчеркивал ее уникальные особенности: «.у Шелли в его лирике, так же, как и в его более крупных произведениях, необыкновенное разнообразие ритмов, какого, насколько мне известно, нет ни у одного английского поэта XIX века, кроме Теннисона и Суинберна (к ним необходимо также присоединить американского поэта Эдгара По, являющегося одним из замечательнейших ритмистов, какие когда-либо существовали)» [9, с. 462].
На эмпирическом уровне К.Д. Бальмонт понимал, что аналитический тип английского языка в сравнении с синтетическим русским оказывается более емким в смысловом отношении, и потому образная система П.Б. Шелли с большим трудом может укладываться в систему аналогичных русских размеров. Именно потому его комментарии пестрят пометками такого рода: «чуждый восприятию русскому», «плохо гармонирующий с русскими ритмами», «гимн Шелли начинается великолепной аллитерацией», «воздушное стихотворение, составленное из тончайших черт», «это прозрачно и просто, как народная песня» и т. д.
Трудности, с которыми сталкивался К.Д. Бальмонт, осложнялись и сверхзадачей, которую ставил перед собой переводчик: «Перевести целиком сочинения Шелли было моей давнишней мечтой. Семь выпусков, напечатанных в разное время, были частичным ее осуществлением. Но овладеть таким сложным и роскошным миром, как мир поэтических созданий Шелли, можно лишь постепенно. Теперь, наконец, я в состоянии передать в русских строках то, что Шелли сказал в английских» [10, с. 13].
Стремление создать полное собрание сочинений П. Б. Шелли на русском языке характеризует переводческую концепцию К.Д. Бальмонта как уникальное явление в истории русской переводческой мысли, во многом предвосхитившее универсальную «Библиотеку великих писателей» под редакцией С. А. Венгерова. И хотя имя Бальмонта и появлялось крайне редко в изданиях этой серии, все же невозможно переоценить его роль в осуществлении этого энциклопедического проекта.
Сонет «To Wordsworth» был написан Шелли в 1815 году, и поводом к его созданию, по мнению специалистов, явилась публикация поэмы Вильяма Вордсворта «Прогулка» (1814): «Смысл поэмы сводится к тому, что перестраивать общество надлежит эволюционным путем на основе христианской системы ценностей и при поддержке христианских институтов. Прочитав «Прогулку», Шелли был неприятно удивлен. Зная Вордсворта по сборнику «Лирические баллады», он привык видеть в нем не певца христианского смирения, а пылкого революционера,
защитника униженных и оскорбленных. Шелли показалось, что Вордсворт изменил своим убеждениям - и этого 22-летний поэт ни понять, ни принять не мог» [9, с.203]. И.Г. Гусманов считает, что «... темой этого сонета явилось не само по себе осуждение, но объективная оценка поэта, сыгравшего огромную роль как в истории всей английской поэзии, так и в творческом становлении самого Шелли» [4, с. 174].
Poet of Nature, thou hast wept to know a
That things depart which never may return: b
Childhood and youth, friendship and love's first glow, a Have fled like sweet dreams, leaving thee to mourn. b
These common woes I feel. One loss is mine c
Which thou too feel'st, yet I alone deplore. d
Thou wert as a lone star, whose light did shine c
On some frail bark in winter's midnight roar: d
Thou hast like to a rock-built refuge stood e
Above the blind and battling multitude: e
In honoured poverty thy voice did weave f
Songs consecrate to truth and liberty, - G'
Deserting these, thou leavest me to grieve, f
Thus having been, that thou shouldst cease to be. [11, g с.290]
Структура этого сонета, по мнению Е.В. Халтрин-Халтуриной, представляет собой «искаженный шекспировский сонет»: «. Шелли расположил двустишие, которым обычно заканчивается шекспировский сонет, между вторым и третьим катренами. Ключ-двустишие -самое ответственное место английского сонета. В нем, как и полагается, подведен достойный итог жизни воспеваемого поэта и произнесена хвала в его честь. Однако располагается этот достойный итог не там, где ему должно быть - не в конце сонета-жизнеописания. <...> Изменив традиционное место ключа-двустишия, Шелли мысленно рассек жизнь своего адресата - Вордсворта - на две части: пылкий талантливый юноша, который некогда казался ему идеалом поэта (т. е. молодой Вордсворт, находившийся в тесном сотрудничестве с Колриджем), - и успокоившийся старец, певец не революции, а природы» [9, с. 204, 207]. В пользу такой интерпретации говорит и тот факт, что октет представляет собой два катрена на 4 рифмы, а в целом в 14-стишии три катрена с перекрестной системой рифмования. Это вызывает устойчивые ассоциации именно с шекспировской моделью. Исследовательницей даже называется непосредственно 116-й сонет Шекспира, в котором она видит источник некоторых шеллиевских образов: так, например, «во втором четверостишии (строки 5-8) Шелли сравнивает прежнего Вордсворта с Полярной звездой, которая служила ему недосягаемым ориентиром во время жизненных бурь» [9, с. 206], что напрямую соотносится с шекспировским сравнением любви со звездой: O no, it is an ever-fixed mark That looks on tempests and is never shaken; It is the star to every wand'ring bark, Whose worth's unknown, although his height be taken. Shakespeare (Sonnet 116) These common woes I feel. One loss is mine Which thou too feel'st, yet I alone deplore. Thou wert as a lone star, whose light did shine On some frail bark in winter's midnight roar. Shelley («To Wordsworth»)
Кроме того, исследователи находят точки соприкосновения этого сонета с вордсвортовским посланием к Дж. Мильтону: «Седьмая строка сонета Шелли «Thou wert as a lone star, whose light did shine...» напоминает строку из сонета Вордсворта о Милтоне «Лондон 1802»: «Thy soul was like a Star and dwelt apart"» [4, с. 174]. И действительно, композиционное строение сонета П.Б. Шелли в определенном смысле коррелирует с сонетом В. Вордсворта, что не мог не почувствовать К. Д. Бальмонт, который в 1893 году перевел сонет Вордсворта еще до начала работы над сонетом «To Wordsworth».
Сравнение этих двух переводов позволяет обозначить знаменательные совпадения:
1) в первом катрене это - совпадение мужских рифмо-компонентов на лексическом уровне:
Вордсворт Мильтон? Зачем тебя меж нами нет? Британии ты нужен в дни паденья! Везде заветов прошлого забвенье, Погибла честь, померкнул правды свет. [3, с. 343]
Шелли
Был сладкозвучен плач твой безнадежный О том, к чему для нас возврата нет; О детстве, о любви, о дружбе нежной, О снах минутных, льющих беглый свет. [10, с. 11]
2) С девятой строки интертекстуальные и рифменные совпадения начинаются со сравнения поэтов со звездой:
Вордсворт Твоя душа была звездой блестящей, Твой голос был как светлый вал морской -Могучий, и свободный, и звенящий;
Ты твердо шел житейскою тропой. Будь вновь для нас зарею восходящей, Будь факелом над смутною толпой!
Шелли
Ты был звездой, горевшей одиноко Над кораблем средь черной тьмы ночной, Как маяка сверкающее око, Ты высился над бурною волной. Свободу славил гимн твой вдохновенный, Ты бедностью почетной дорожил, И изменил, забыл свой долг священный, И растоптал все то, чему служил.
Обращает внимание, что концовка обоих переводов, несмотря на разницу в строфическом и строчном объеме, структурно довольно похожа: строки, начинающиеся с местоимения «Ты», анафорический повтор в двух последних строчках - все это способствует нагнетанию эмоционального лирического впечатления. Е.В. Халтрин-Халтурина считает, что «. создавая сонет, Шелли стремился найти ответ на весьма болезненный вопрос: отрекаясь от своего кумира Вордсворта, не является ли он сам изменником, предавшим дружбу и любовь к Учителю?» [9, с. 205]. И хотя в переводе сонета П.Б. Шелли К.Д. Бальмонт отказался от воспроизведения канона, заменив его простыми четверостишиями с перекрестной рифмовкой (AbAb CdCd и т. д.), все же его перевод передает накал страстей и драматизм ситуации:
К ВОРДСВОРТУ
Был сладкозвучен плач твой безнадежный О том, к чему для нас возврата нет; О детстве, о любви, о дружбе нежной, О снах минутных, льющих беглый свет.
Певец Природы, ты скорбел за брата, Такую скорбь могу понять и я, Но есть еще тяжелая утрата, О ней скорбит одна душа моя.
Ты был звездой, горевшей одиноко Над кораблем средь черной тьмы ночной, Как маяка сверкающее око, Ты высился над бурною волной.
Свободу славил гимн твой вдохновенный, Ты бедностью почетной дорожил, И изменил, забыл свой долг священный, И растоптал все то, чему служил. [10, с. 11] В передаче Бальмонта усиливается ностальгический посыл сонета Шелли: если в оригинале описанию заслуг Вордсворта посвящено 12 строк, то у Бальмонта, ощущавшего особенную близость с основоположником «озерной школы», этому посвящено целых 14 строк. Расширение сонетного пространства он проводит прежде всего за счет композиционного увеличения вступительной части: знаменательное именование «Певец Природы» («Poet of Nature») он переносит во второй катрен, оставляя в первом описание «утрат». Все это дает переводчику возможность усилить систему романтических концептов, среди которых не только «звезда», которая указывает в зимний шторм дорогу «хрупкому суденышку», не просто «убежище в скале», а маяк (почти как факел из сонета «К Мильтону»), который высится «над бурною волной». Романтический антураж дополняют «вдохновенный гимн» и «почетная бедность», но при этом Бальмонт усиливает финал своего перевода нагнетанием глаголов с негативной семантикой - «изменил», «забыл», «растоптал», элиминируя ностальгический пафос последних строк подлинника: «Deserting these, thou leavest me to grieve, / Thus having been, that thou shouldst cease to be» [«Когда ты покинул их, мне осталось скорбеть о том, / Кем ты был и кем перестал быть»].
Среди всех переводов сонетов П.Б. Шелли это - единственный пример отхода К.Д. Бальмонта от формы, что связывается исследователями со спецификой его переводческого стиля: «.главная особенность переводческого стиля Бальмонта, просматривающаяся при анализе «политической» поэзии Шелли, состоит в том, что он уде -лял основное внимание содержанию произведения, при этом форма имела для него второстепенное значение. Ее важно было сохранить только в том случае, если она помогала раскрытию центральной мысли стихотворения. В целом, по сравнению с подлинником, было допустимо изменение количества строк, рифмы и размера. Следствием такого подхода стало то, что Бальмонт зачастую пересказывал оригинал, хотя наряду с отрывками, в которых он использовал этот прием, можно назвать много примеров лексически точного перевода, близкого к подстрочнику» [6, с. 61-62].
И все же русского Шелли невозможно представить
без переводчика К.Д. Бальмонта, нашедшего в его наследии неисчерпаемый источник для создания собственной художественной концепции поэтического творчества, что позволило Б.Л. Пастернаку спустя десятилетия написать: «Русским Шелли был и остался трехтомный бальмонтов-ский. В свое время этот труд был находкою, подобной от-
крытиям Жуковского. Пренебрежение, высказываемое к этому собранию, зиждется на недоразумении. Обработка Шелли совпала с молодыми и творческими годами Бальмонта, когда его свежее своеобразие еще не было опорочено будущей водянистой искусственностью» [6, с. 61-62].
Библиографический список
1. Бальмонт К.Д. Избранное: Стихотворения. Переводы. Статьи / Вступ. ст. Л. Озерова, примеч. Р. Помирчего. М.: Художественная литература, 1980. 742 с.
2. Бальмонт К. Избранное: Стихотворения. Переводы. Статьи / Сост., вступ. ст. и коммент. Д.Г. Макогоненко. М.: Правда, 1990. 698 с.
3. Вордсворт У. Избранная лирика: Сборник / Сост. Е. Зыковой. М.: ОАО Изд-во «Радуга», 2001. 592 с.
4. ГусмановИ.Г. Лирика Шелли. II. (1811-1817 гг.). Орел: Издательский дом «Орлик». Издатель Александр Воробьев. 2007. 280 с.
5. ЗагорскийЕ. (Завиловский Е.М.) Юлий Словацкий. Бальмонт, как его переводчик. М.: Пол. б-ка, 1910. 32 с.
6. ИвановаА.С. К.Д. Бальмонт - переводчик английской литературы. Иваново; СПб: издатель Епишева О.В., 2009. 192 с.
7. КазарцевЕ.В. Сравнительное стиховедение: метрика и ритмика. СПб.: Изд-во РГПУ им. А. И. Герцена, 2017. 160 с.
8. Пастернак Б. Заметки переводчика // Литературная Россия. 1965. № 13. С. 18.
9. Халтрин-ХалтуринаЕ.В. Поэтика «озарений» в литературе английского романтизма: Романтические суждения о воображении и художественная практика. М.: Наука, 2009. 350 с.
10. Шелли П.Б. Полн. собр. соч. в пер. К.Д. Бальмонта. Т. 1. СПб: тип. Товарищества «Знание», 1903. 502 с.
11. Poetry and Prose by Percy Bysshe Shelley / Сост., автор предисл. и коммент. И.Г. Неупокоева. Moscow: Foreign languages publishing house, 1959. 460 с.
References
1. BalmontK.D. Izbrannoe: Poems. Translations. Article / L.Ozerov's, introductory article, notes by R. Pomirchego. M.: Fiction, 1980. 742 p.
2. BalmontK. Izbrannoe: Poems. Translations. Articles / introductory article, notes and ed. by D.G. Makogonenko. M.: Pravda, 1990. 698 p.
3. Wordsworth W. Lyrics: Collection / comp. by E. Zykova. M.: Publ. House Raduga, 2001. 592 p.
4. GusmanovI.G. Lirika Shelley. II. (1811 - 1817). Orel: Orlik Publ. House Publisher - Alexander Vorobyov. 2007. 280 p.
5. ZagorskiE. (Zavilovsky E.M.) Yuli Slovatsky. Balmont as his translator. M.: Library. 1910. 32 p.
6. IvanovaA.S. K.D. Balmont as English literature translator. Ivanovo; SPb: publisher Episheva O.V., 2009. 192 p.
7. KazartsevE.V. A Comparative Study of Verse Meter and Rhythm. St. Petersburg: The Herzen State Pedagogical University, 2017. 160 pp.
8. PasternakB. Translator's notes // Literary Russia. 1965. No. 13. 18 p.
9. Haltrin-Halturina E.V. Poetics of «Illumination» in literature of the English romanticism: Romantic judgments of imagination and art practice. M.: Nayka, 2009. 350 p.
10. ShelleyP.B. Collected Works in K.D. Balmont's trnslations. Vol. 1. SPb: Znaniye, 1903. 502 p.
11. Poetry and Prose by Percy Bysshe Shelley / introductory article, notes and ed. by I.G. Neupokoyeva. Moscow: Foreign languages publishing house, 1959. 460 p.
