CC BY
53
МИРИМЫ
М. ЖУРИНСКАЯ, редактор журнала «Альфа и Омега»
В предыдущем номере журнала мы видели, как рассматривают феномен “новой хронологии” гуманитарии. Теперь мы увидим своего рода итог этого рассмотрения, представленный в обширном докладе одного из ведущих лингвистов России, а также в работах историков. Но интересно, каким же образом относятся к “точным” методам группы Фоменко те, кому надлежит выносить суждение не об адекватности этих методов объекту, а об их внутреннем качестве, то есть о собственно математических их параметрах, — представители точных наук. Оказывается, что эти точные методы далеко не так точны, как это утверждают их создатели. В этой связи вопрос о соотношении точных и гуманитарных методов в сфере наук о человеке обогащается любопытным психологическим аспектом, который мы можем, пользуясь правом на метафору, которое дает нам публицистика, назвать “феноменом убийства на улице Морг”.
В одноименном рассказе Эдгара По (напомним, что этот писатель, большую часть сочинений которого можно было бы на современном языке назвать триллерами, в рассказе “Золотой жук” снабдил человечество методикой дешифровки) речь идет о кровавом убийстве двух женщин на тихой парижской улочке. Соседи, люди разных национальностей, слышали вопли жертв и
«Сон разума порождает чудовищ»*
! чье-то гневное бормотание, которое, ! однако, не могли разобрать. При этом каждый твердо знал, что эти звуки не > имели отношения к его родному языку, и столь же твердо указывал на некий другой язык, ему незнакомый. Создалась ситуация, мучительная для следствия: показания были самыми противоречи-\ выми. В конечном итоге выяснилось, что преступление совершила гигантская обезьяна, и тем самым все показа: ния были ложными. Хотя и очень уве-
ренными.
В случае с Фоменко это психологическое явление имеет место, когда вид! ные ученые поддерживают это сомнительное начинание своим авторитетом, хотя оно никак не соприкасается с областью их специализации. В отношениях же к знаменитому академику широкой общественности оно еще и обогащается: с той же степенью уверенности, с какой, например, немец у По утверждал, что слышал испанскую речь, каждый окончивший начальную школу выступает экспертом по вопросам языка, истории и соотношения на> учных дисциплин. Такой полет мысли явно поощряется широкой печатью, в которой за ответами на вопросы экономики, внешней и внутренней политики и государственного строитель-і ства обращаются к всевозможным топ-моделям и поп-звездам.
! И вот эта ситуация, в общем поро-
* Окончание реферата книги «Мифы “новой хронологии”. Антифоменко» (М., 2001). Начало см.: Высшее образование в России. - 2001. - №1.
дившая успех Фоменко и способная бесконечно порождать сходный успех любого шарлатанского начинания, нуждается во внимании к себе высшей школы как источника всякого образования в стране.
О ШАТАНИИ ЯЗЫКОВ
А оклад академика РАН, доктора филологических наук, профессора а.а. Зализняка «Лингвистика по А. Т. Фоменко», что называется, закрывает тему для всех, кто не совсем чужд науке о языке, а других убеждает ясностью и последовательностью изложения и легкостью стиля х. Во вступлении автор замечает, что «новое учение» 2 о всемирной истории ошеломляет: одних -невероятной смелостью мысли, других -невообразимым нагромождением нелепостей, и что сам он принадлежитко вторым. Тем не менее А.А. Зализняк считает возможным трактовать сочинения Фоменко не как псевдонаучную фантастику, интеллектуальную игру, пародию или новое вероучение (такую возможность он в принципе не отвергает), а как научную концепцию и тем самым применять к ней принятые в науке критерии доказательной силы того или иного утверждения.
Разбор теории Фоменко следует кому-то адресовать, поэтому нужно начать с вычленения нескольких контингентов его читателей. В среде профессиональных историков, филологов и лингвистов поклонников Фоменко не наблюдается. Кругу людей, в котором его построения встречают сочувствие, импонирует их экстравагантность и революционность, особенно же то, что ниспровергается «история», скомпрометированная сотрудничеством с советской властью (правда, Фоменко ниспровергает не советских историков, а историков всех стран и эпох). Еще какое-то коли-
чество адептов считает его «новым Коперником»; для них он прав уже потому, что «официальной наукой» не признан. Для людей подобного сектантского духа рациональные аргументы обычно силы не имеют. Еще одной группе читателей просто нравится новизна сюжета, бойкость изложения, элементы фантастики и детектива; вопрос о критериях научности для них безразличен. Притягивает их и скандальная слава, и крушение общепризнанных истин. К этой категории читателей А. А. Зализняк не обращается, а апеллирует к тем, кто видит в работах Фоменко именно научную концепцию и тем самым готов рассматривать аргументацию, а не оперировать ощущениями (нравится — не нравится), а также к тем, кто с естественным сомнением встречает каскад фоменковских новшеств, но не берется сам оценить их достоверность.
Многие из таких читателей озадачены противоречием между сказочным неправдоподобием того, что, например, Лондон раньше стоял на берегу Босфора или что Батый - это Иван Калита, и своим представлением о том, что коль скоро автор - математик, то у него все «математически доказано». Но ведь и сам Фоменко не претендует на математическую точность, а в «новой хронологии» математики по сути дела нет, а есть гуманитарные гипотезы и привлечение фактов, которые с этими гипотезами согласуются.
Поэтому Фоменко, взявшись за исторические и лингвистические изыскания, не обладает никакими привилегиями оттого, что он математик и даже академик; в частности, он не вправе ожидать скидок на непрофессионализм. Между тем в аннотации к книге «Новая хронология» сказано: «Предназначена для самых широких кругов читателей, интересующихся применением естественнонаучных методов в гуманитарных науках». Это - дезинформация, такие методы в книге не используются. А
перечисление научных титулов и званий Фоменко - прямое давление на читателя.
Любительская лингвистика как орудие перекройки истории,. В «Новой хронологии» (НХ) роль лингвистических и филологических вопросов настолько велика, что ее можно рассматривать и как специальное сочинение на эти темы. Когда утверждается, что даты затмений не сходятся с сообщениями древних историков и летописцев, читатель вряд ли осознает, что вторая колонка - результат филологического анализа и ее надежность полностью зависит от того, насколько успешно произведен этот анализ. А установление точного смысла древнего сообщения - задача далеко не простая; прежде всего филолог должен работать с оригиналом, а не с переводом* . К примеру, сенсационное «разоблачение» свидетельства Фукидида о затмении основано на некотором толковании того перевода, которым пользовался Фоменко, а не оригинала. К тому же филологический анализ должен включать и соображение о том, что тот же Фукидид - писатель, а не протоколист и что в летописях какие-то детали могли быть изменены при позднейшем редактировании.
Если список затмений по данным астрономии и по данным древних источников не совпадает, можно сделать вывод о том, что некоторые древние источники либо неточны (или дошли до нас с искажениями), либо неверно нами истолкованы. Фоменко же делает заключение, что затмение, упомянутое Фукидидом, было не в 431 г. до Р. Х., а в 1039 г. по Р. Х., и соответственно сдвигает всю историю человечества. Вывод этот он представляет почти как математическую очевидность, между тем как
* Добавим, что язык оригинала должен быть ему знаком более чем хорошо; от несоблюдения этого правила немало пострадали библеи-стика и патрология.
построен он на двух скрытых от читателя презумпциях: 1) Фукидид описал затмение протокольно точно; 2) Фоменко безошибочно истолковал текст Фукидида. Между тем первое не обязательно верно, а второе просто неверно.
Добавим, что использование математических методов в гуманитарной науке само по себе вовсе не гарантирует прогресса в этой науке. Все зависит от того, как решаются вопросы содержательного характера при отборе материала для дальнейшей математической обработки, и если этот этап работы проведен неквалифицированно (или в катастрофическом случае предвзято), то из математического результата для науки ровно ничего не следует.
Обращаясь к явным экскурсам Фоменко в область лингвистики и филологии, сразу следует сказать, что его построения находятся на уровне самого примитивного и невежественного дилетантизма, а предметные ошибки таковы, что в математике им соответствовали бы, например, ошибки в таблице умножения. То, что «Новая хронология» - книга по-лупопулярная, оправданием быть не может: в популярном изложении позволительны упрощения, но не ошибки. Невозможно рассмотреть легион его лингвистических абсурдов, придется ограничиться немногими.
Тезис о том, что Лондон прежде стоял на Босфоре, обосновывается так: «Мы считаем, что первоначально “рекой Темзой” назывался пролив Босфор <... > По поводу Темзы добавим следующее. Это название пишется как Thames. События происходят на востоке, где, в частности, арабы читают текст не слева направо, как в Европе, а справа налево. Слово“про-лив” звучит так: sound. При обратном прочтении получается DNS (без огласовок), что, может быть, воспринималось иногда как TMS - Темза» (НХ).
Человек, знакомый хотя бы с начатками науки о языке, может воспринять эту
галиматью только как пародию для капустника. Для недостаточно знакомых дадим пояснения. Упоминание принципа «существенны только согласные» показывает, что авторы кое-что знают о семитской письменности, где в наиболее употребительном варианте письма действительно записываются в основном согласные (это связано с особенностями структуры семитского корня, состоящего, как правило, из трех согласных, огласовки которыхпередаютразличные грамматические значения), хотя и без гласных не обходится. Но применять этот принцип к другим языкам нельзя. Между тем у «новых хронологов» мы встречаем: «древнеславянский текст - это тоже цепочка согласных без “огласовочных знаков”» (НХ). Одного этого утверждения в книге лингвиста было бы достаточно для того, чтобы и она, и ее автор лишились всякого доверия.
Рассуждение о том, как читают «на востоке», особенно сильно заставляет подозревать, что авторы просто смеются над читателями (вообще не оставляет мысль, что перед нами - широко осуществляемое издевательство над гуманитариями, но жертвой его становятся в первую очередь поклонники Фоменко). Если верить Фоменко, то слово Москва араб читает как Авксом, Новгород - как До-рогвон; в результате «арабского» прочтения провозглашается, что Самара - это Рим; приходится, правда, пожертвовать буквой «С», но если тождество и так очевидно (очень похожи!), то неужели нельзя пренебречь одной буквой?
Приведенная выдержка показывает также полное непонимание того, как соотносятся письмо и звуковая речь, что характерно для всех дилетантов в лингвистике. Между тем язык существует независимо от того, есть для него письменность или нет, и передается от поколения к поколению через устное общение. Принцип Фоменко - «элементы звукового состава слова, не фиксируемые на
письме, путаются, забываются» (НХ) -применим только к такому письменному языку, на котором сохраняются (возможно, и создаются) тексты, но нет общенародного устного общения. К живым языкам это никакого отношения не имеет, в противном случае бесписьменный язык не имел бы никаких шансов сохранить сходство со своим древним состоянием. В действительности, например, лужицкие бесписьменные языки, просуществовав пять веков в немецком окружении, остались славянскими; цыганский язык в существенных чертах сходен с индоевропейскими языками Индии, откуда и вышли цыгане... Родство бесписьменных языков сохраняется не хуже, чем письменных. Однако Фоменко считает, например, что люди всегда знакомятся со словом в его письменной форме; кто-то прочел неправильно - и слово изменилось. Так он производит революцию и в географии: «воинские отряды, владетельные князья» перевозили с собой архивы и на основании архивных документов переименовывали те местности, где оказывались, а «с распространением печатных карт названия более или менее на них застыли» (НХ). Теперь понятно, как Темза «переехала» на Мраморное море...
По Фоменко получается, что, например, живет на реке безграмотный рыбак и называет эту реку Дон, а его сын, тоже неграмотный, не знает, как ее и назвать, потому что в записанном виде этого названия никогда не видел (а с отцом, очевидно, не разговаривает -М. Ж.). А тут пришлый правитель прислал чиновника с документами и с картой, и тот объяснил местным, что это река Москва. Правда, в силу неграмотности населения такихчиновников, очевидно, приходилось многократно посылать вновь. Таким образом утверждается, что Монголия - название, бытовавшее в «Русско-Ордынской империи», затем «двинулось лишь на бумаге», - то есть на романовских картах, — на далекий
восток. При этом существенно уменьшаясь в размерах. Наконец, оно остановилось над территорией современной Монголии. Исконные жители этой области и были (на бумаге!) назначены тем самым «быть монголами» (НХ). Знали бы это китайцы — не строили бы Великую китайскую стену для защиты от несуществующих монголов!
Сближение слов играет в построениях Фоменко огромную роль, встречается почти на каждой странице и призвано «подтверждать» ревизию истории, причем зачастую является единственным подкреплением очередной идеи. Но, говоря о словах, авторы «новой хронологии» обычно не уточняют, о словах какого языка (и какой эпохи) идет речь, явно не считая это чем-то существенным. Язык в их глазах - более или менее однородная субстанция, разлитая по всем странам и эпохам; этому способствует и запись слов всех языков (кроме английского) русскими буквами. В русской транскрипции особой беды нет, но ведь упрощенная запись просто не позволяет увидеть, что в фонетике соответствующего языка дело может обстоять и не так, как в русском. Так, рассуждая о библейском термине Рош, авторы утверждают, что уже византийцы были уверены, что здесь речь идет о русских, и прямо так и писали — князь Рос. Но эта сильная идея - всего лишь элементарная лингвистическая безграмотность: в греческом языке, на котором написаны соответствующие сочинения, звука ш нет вообще! Поэтому и в русском языке в тех семитских именах, которые мы заимствовали через греческий (Соломон, Иисус, Ассирия), место исконного ш занимает с.
А английские слова (разумеется, в современном произношении) неким недоступным банальному уму образом присутствуют в жизни любых стран и эпох (средневековой России, Византии, Аравии). Решающий «аргумент» в отож-
дествлении Роша и Руси - то, что по-английски Russia читается как [раша]. Точно так же английский язык «помогает» разъяснить арабское слово хиджра, которое фоменковцы почему-то читаюткак геждра (как снисходительно замечает по поводу этой ошибки А.А. Зализняк, «смешно говорить о таких мелочах, когда речь идет о революции в науке»).
Русский язык оказывается еще более вездесущим, чем английский, но тоже в каком-то странном виде: Чермное море (древнерусск. и церковнослав. чермный ‘красный’) у Фоменко вовсе не Красное, а Черное; скот(т)ы1 (жители Шотландии) - это якобы скифы, потому что скифы разводили скот; патриций времен папы Григория VII Иоанн Кресцентий — это Иоанн Креститель (и не все ли равно, что по-латыни Crescentius и Baptista ‘Креститель’ имеют между собой мало общего, - кто же мешал им там, в Риме, читать Евангелие по-русски?).
Между тем созвучия слов обладают силой эмоционального и эстетического воздействия, и наивно-поэтическое ощущение связи созвучий присуще каждому ребенку, а многим - и во взрослом возрасте. Поиск созвучий - дело поэтов или игра, но некоторые любители принимают это занятие всерьез как нечто наукоподобное. Как правило, они не любят контактов с профессиональными лингвистами. Вот так и авторы «новой хронологии» наивно убеждены, что если два слова (неважно, одного языка или разных) сходны по звучанию, то можно утверждать, что они связаны родством или какой-то иной неслучайной связью. Они не знают или не хотят знать, что уже двести лет как существует сравнительно-историческое языкознание - дисциплина, разрабатывающая методы отличения родственных слов от случайно созвучных. Фонетический облик слов предопределяют регулярные фонетические изменения, каждое из которых ограничено определенным языком в определен-
ный период его истории. Родство двух слов в родственных языках проявляется не в одинаковом звучании, а в том, что различия в их звучании подчинены правилам фонетических соответ-ствий3. От отношения родства отличаются отношения заимствования из родственных (русск. ксёндз из польского) или неродственных (харакири из японского) языков, при этом фонетические соотношения подчиняются иным, но тоже определенным правилам. Процедура проверки возможности сближения слов довольно кропотлива и длительна.
Но никаких следов знакомства с принципами исторической лингвистики «новые хронологи» не обнаруживают. «Этимологический словарь русского языка» М. Фасмера, которым уже привыкли пользоваться тысячи людей, интересующихся происхождением русских слов, они игнорируют - чем Фасмер лучше них? Иногда нежелание считаться с лингвистической наукой подводится под некое подобие теоретической базы, по-скольку-де эта наука связана с хронологией и при перемене хронологии сразу теряет свое значение. Заявление это столь же невежественное, сколь и высокомерное, потому что для определения направления языковых заимствований абсолютная хронология вовсе не применяется.
Итак, лингвистические способы сближения слов чужды «новым хронологам», они употребляют критерий «внешнего сходства», причем лингвистически правильного примера среди их материалов нет. Для них не имеет значения, относится ли сравниваемая часть слова к корню или к суффиксу: например, Irish ‘ирландский’ (корень Ir- + суффикс -ish) и Russia - якобы одно и то же, и получается, что Россия и Ирландия, у которых, кроме -ия, совпадает только р, - в прошлом одна и та же страна. Совсем как у Гоголя: «Я открыл, что Китай и Испания
- совершенно одна и та же земля, и только по невежеству считают их за разные государства. Я советую всем нарочно написать на бумаге Испания, то и выйдет Китай». А если уж совсем сходства не получается, можно прочесть слово задом наперед полностью (а можно и частично, и тогда получается Хорезм=Ко-строма). Еще примеры из Фоменко: ев-рей=иерей, Ахилл ‘противник французов’: А-ГАЛЛ... Вот и совсем знакомое: «новые хронологи» присоединяются к кришнаитам (или это те воспользовались их достижениями?) в утверждении, что Кришна означает Христос; Кришна харе Рама — Христос кир (царь) Римский.
Если методику сближения слов Фоменко перевести на язык математики, то получится следующее рассуждение: «Квадрат числа часто оканчивается на ту же цифру, что и само число, не правда ли? Вот: 1 ^ 1=1, 5^ 5=25,6'6=36. Почему бы не предположить, что 7' 7=47?»
Далее А.А. Зализняк переходит к фо-менковским этимологиям, то есть происхождениям слов. Очень ясно объяснив принципы этимологического поиска, он приводит построения «новой хронологии» касательно слов мусульмане и Ярославль, как и реальные их этимологии, и заключает: ценность этимологической продукции Фоменко и присных равна нулю.
Не ограничиваясь такими мелочами, как отдельные слова, фоменковская научная революция затягивает в свою мясорубку целые языки и письменности. Так, мы узнаем, что еврейский язык -это иероглифическая система записи греческого языка и что египетская иероглифика - это тексты на исходном еврейском языке. Обсуждать этот великий переворот в египтологии, гебраистике и эллинистике невозможно; остается только восхититься скромностью авторов, которые ограничились отменой (или склеиванием) всего нескольких языков, а остальные на ра-
дость традиционалистам оставили как есть.
Тезис о вселенской фальсификации письменных памятников. Согласно Фоменко, ни один список ни одной из русских летописей не написан раньше Радзивилловской летописи, а сама она изготовлена кенигсбергскими немцами к моменту проезда Петра I через Кенигсберг. Степень добросовестности авторов высвечивается, когда они, во-первых, утверждают, что ни одна из русских летописей не написана на пергаменте (это им нужно для того, чтобы отстоять их позднее происхождение), что неверно, а во-вторых, цитируют Н. Морозова, замечающего, что Лаврентьевская летопись написана на пергаменте. О нелепости утверждений, касающихся Радзивилловской летописи, достаточно подробно говорил Л. В. Милов; А. А. Зализняк вполне с ним согласен и только приводит некоторые дополнительные аргументы.
И хотя отмена «первородства» Рад-зивилловской летописи уничтожает всю фоменковскую картину русского летописания, автор останавливается на тезисе, провозглашенном Фоменко и кардинально необходимом для всех его построений: в истории как России, так и многих других стран имела м-есто массовая фальсификация памятников письменности. Фоменко считает, что сколько-нибудь достоверная история России начинается с XIV в., до этого -«темные века»: люди, упоминаемые в летописях, никогда не существовали; правители - это «дубликаты», фантомы, литературные тени реальных правителей, живших на четыре века позже; малая горсточка событий - тоже «дубликаты» последующего, прочие - вымысел, плод либо заблуждения, либо сознательной фальсификации со стороны тех, кто в XVII-XVIII вв. сочинял русские летописи. Правда, на древних актах и книгах ставятся даты, а нередко - и имя правящего князя, и эти даты согласуются с летопи-
сями. Однако Фоменко может сказать, что и это результаты подделки: вся концепция построена на идее «фальсификации и всеобщего беспамятства» народов. Фоменковский «мир истории» вообще населен фальсификаторами, а уж историки для него - почти то же, что мошенники. Не обсуждая деликатный вопрос о том, всегда ли книжники по указке властей сочиняли фиктивные летописи, обратимся к вопросу о том, мог ли книжник вполне успешно выполнить эту задачу, чтобы избежать последующего разоблачения.
Несомненно, письменные документы подделывали и подделывают 4; в истории это, как правило, акты, дающие право на собственность или титул. В принципе возможно, что подложны и некоторые другие акты, которые мы считаем подлинными, — особенно если фальсифицировано только содержание. Тогда почему бы не допустить, что прав Фоменко, предполагающий массовую фальсификацию? Рассмотрим ситуацию подробнее.
Для начала фальсификаторы должны были выдумать древнерусский язык XI-
XIII веков, отличающийся от языка не только XVII в., но и XIV в. Фоменковцы могли бы возразить, что как раз этот язык и выдуман, а лингвисты на самом деле ничего не знают. Поверить в это может лишь тот, кто никогда не задумывался, сколь сложный и деликатный механизм представляет собой язык в каждый момент своего существования, тем более - в своей жизни на протяжении веков. Каждый элемент языка проходит определенную эволюцию, сопряженную с эволюцией всех прочих элементов; ситуация осложняется еще и наличием диалектов.
Вот единичный упрощенный пример
- словоформа ‘шлю’ в новгородском диалекте древнерусского языка: XI в. и 1-я четв. XII в. - сълю (буква ъ обозначает особый звук); 2-4-я четв. XII в. и 1-я пол.
XIII в. - сълю или слю; 2-я пол. XIII в. и 1-я пол. XIV в. - слю или шлю; 2-я пол.
XIV в. и позднее - шлю. Так эволюционирует фонетика; но эволюционируют еще и морфология, синтаксис, словарный состав.
Памятники древнерусского языка XI-XIII вв. обнаруживают на протяжении этого периода плавную эволюцию, продолжавшуюся и в последующем. Многие слова этого периода в дальнейшем исчезли, но их реальность, кроме памятников, подтверждается и данными сравнительно-исторического языкознания.
Начертание букв - предмет палеографии - непреодолимый барьер для версии о массовой фальсификации. Знание правил изменения начертания букв позволяет датировать документы с точностью до 50-100 лет. Фальсификатор XVII в. должен держать перед глазами образец письма того времени, к которому он намерен отнести свою подделку, причем для того, чтобы повторить все начертания безошибочно, нужны сверхъестественная точность и талант. А изобрести письмо определенного времени так, чтобы его особенности укладывались в общую эволюцию данной письменности, попросту невозможно.
Если же речь идет о подделке письменных памятников на латыни и для периода ок. двух тысяч лет, проблема осложняется. За это время живая латынь развилась в группу родственных романских языков с множеством диалектов внутри каждого, а литературная латынь между тем продолжала использоваться в Западной Европе как язык официальных документов, религии, летописания, науки; в этой ее форме тоже происходили изменения, хотя в основном они касались словарного состава. Ныне усилиями большого числа филологов и лингвистов открылась картина плавного изменения латыни во времени по сотням параметров; стали ощутимы цепочки, приводившие изначальную латынь к от-
дельным языкам и диалектам (особая цепочка изменений - отклассической формы литературной латыни к средневековой). Латинское стихосложение отличается от стихосложения всех живых языков; оно учитывает различение гласных по краткости и долготе, не отражающееся на письме, но породившее некоторые последствия в романских языках.
Все, сказанное о русской палеографии, графике и орфографии, относится и к латыни. Астрономический объем информации, которым должен бы владеть фальсификатор латыни, сам по себе заставляет отвергнуть эту «богатую» идею как нереальную.
А почитать Фоменко... «В XII-XIII веках было, по-видимому, специально создано два новых письменных языка
- церковно-славянский и латинский» (НХ); в XIII-XIV веках в богослужении греческий язык «был заменен на западе латинским языком - то есть итальянским, смешанным с греческим» (НХ). Вот так; поистине, как сказано в книге пророка Даниила, взвешен и найден очень легким (ср. Дан 5:27).
Для того чтобы сконструировать латынь, нужно было бы знать сравнительную грамматику не только романских языков, но и всей индоевропейской семьи, так как многие слова и формы латыни не отразились в романских языках, но находят правильные соответствия в языках других ветвей этой семьи. Исключения в латинской грамматике также находят свои параллели в других индоевропейских языках, в том числе, например, в хеттском, расшифрованном только в начале ХХ века 5.
Далее А.А. Зализняк иронически рисует «широкомасштабную» картину деятельности гипотетических фальсификаторов, невероятный объем их трудов и забот: согласование фальшивок всех стран и народов, придумывания родословных, переплетающихся между собой на всей территории Старого Све-
та... А надписи на предметах! А как тяжко было бы вскрывать полы в храмах, чтобы создать надпись на том уровне, на каком она и должна была находиться согласно археологии! А каково было сбивать штукатурку, делать надпись и снова заштукатуривать стену? Но это все не беда по сравнению с новгородскими берестяными грамотами, в которых постоянно обнаруживаются совпадения с летописью, - ведь их нужно было еще и закапывать в землю каждый раз на строго соответствующую глубину... Поневоле задумаешься: а вдруг грамоты не поддельные, а подлинные? Но нет, это противоречит блестящим историческим очеркам Фоменко; да и вообще он установил, что Новгород - это Ярославль. А то, что наряду с грамотами в раскопках обнаруживается множество печатей с именами названных в летописи епископов, князей и посадников, - ну что же, значит, штаб фальсификаторов работал сверхчетко (располагая при этом объемом информации, ненамного уступающим Интернету), и множество агентов проявляло рвение свыше человеческих сил. Ну, а вдруг придет в голову, что если Новгород - это, как пишет Фоменко, затрапезный городишко на Волхове, то откуда в нем восьмиметровый культурный слой (прираставший со скоростью 1 см в год)? — Наверное, умники из штаба завозили; может быть, и из Ярославля.
Тяжко приходилось штабу российских фальсификаторов, но их западноевропейским коллегам было тяжелее: им нужно было заполнить ложными данными целое тысячелетие бесчисленных латинских рукописей, а для имитации последних веков этого тысячелетия - сочинять и на древнеанглийском и древневерхненемецком, и еще на десятке древних языков. И вроде бы простое дело - сочинить стихотворения Катулла, речи Цицерона, «Энеиду» Вергилия, - но ведь нужно было их между собой переплести многочисленными отсылками и не пере-
путать! А тысячи второстепенных и третьестепенных авторов?! И база данных генштаба должна была включать римский пантеон с особыми ритуалами в честь каждого божества, систему государственных должностей, правила гладиаторских боев и устройство римских бань! Удивительно слаженно работал гигантский орготдел генштаба, особенно если учесть, что одни католики - другие протестанты, одни англикане - другие кальвинисты, одни почитают папу - другие его проклинают, монархи капризничают, все время войны, - а тут такое дело делать надо!
«Корпус латинских надписей» содержит множество томов; все эти надписи на тысячах камней нужно было развезти во все концы якобы существовавшей Римской империи и вкопать где надо, одновременно уламывая хозяйничающих там турок. А покрыть надписями триумфальные арки, пусть и в самом Риме! А забраться под слой вулканического пепла в Помпеях! И вообще, очень уж помпейские надписи не согласуются с идеями Фоменко - неужто из-за каких-то надписей ставить его под сомнение? А ведь в отдаленных монастырях в горах или на островах сидели неохваченные заговором грамотеи, которые могли по простоте писать правду. Значит, штаб обязан был про все эти сочинения узнать, разыскать и уничтожить.
А мусульманам разве легче было? Одних генеалогий потомков пророка на те 700 лет, которые отделяют принятую дату начала мусульманской эры (622 г. по Р.Х.) от той, которую вычислили Морозов и Фоменко, сколько нужно было написать! А если принять, что все люди и события в любых странах, относимые по традиции ко времени ранее Х в. по Р.Х., суть фантомы, то работы по сочинению истории Египта, Месопотамии, Палестины, Индии и Китая было поистине невпроворот.
Да, были люди! Интеллект безмерный,
талантов целые плеяды, труд невообразимый - и при этом полное смирение с тем, что о тебе никто никогда не узнает. Ведь и о масонах все в конце концов выяснили, о секретных службах и говорить нечего - чуть кто перебежит, так и все тайны выложит. А тут насовершали лингвистических открытий - и потомкам ни слова, так что в XIX веке все пришлось открывать заново. А как свято между собой жили - ни ссор, ни конкуренции, сплошная международная и межконфес-сиональная солидарность. Например, после Варфоломеевской ночи фальсификаторы-католики и уцелевшие фальсификаторы-гугеноты в прежней гармонии продолжали свой тайный труд. И зря Фоменко унижает сих тайных героев, считая, что они угодничали перед властями: вот Григорий Котошихин перебежал в Швецию, все подробно изложил, а о том, что не было никакого Ивана Грозного, - молчит. Власти меняются, а герои молчат - не иначе как ради святости дела - Великой фальсификации, грандиозная цель которой состоитв том, чтобы всех обмануть!
«Династические параллелизмы». Главное основание для радикального пересмотра истории для Фоменко - открытый им якобы «параллелизм династических потоков», который состоит в том, что последовательность правителей определенной страны, зафиксированная на протяжении определенного периода времени, фактически копирует последовательность правителей той же (а иногда и другой) страны, зафиксированную для более позднего периода; из этого делается вывод, что летописная история фиктивна. Действительно, если такие параллелизмы имеют место, то историк обязан их объяснить. Фоменко постоянно внушает читателю, что если ряд его других положений суть гипотезы, то династический параллелизм - «объективный факт». Многих эта проблема интригует и озадачивает, но мало кто дает себе
труд рассмотреть ее чуть более пристально. Между тем единственный параметр для строения «параллели», предлагаемый Фоменко, - длительность правления, а вовсе не совпадение имени (хотя оно бывает) и даже не сходство, а также не место действия, не обстоятельства восхождения на престол и кончины, не состав семьи и окружения, не события правления. Непонятно, почему фальсификаторы, произвольно менявшие все другие обстоятельства, так прочно придерживались неизменности именно этого параметра, именно здесь оставались честными. На самом деле это рассуждение - частное проявление общего принципа Фоменко: любое сообщение не заслуживает доверия, следовательно, никакое количество сообщений о некоем периоде не мешает ему считать, что этот период - tabula rasa, годная для заполнения догадками. Исключение из этого правила - любые сообщения, удобные для концепции Фоменко; здесь безусловного доверия заслуживают даже мелкие детали.
Главный «династический параллелизм», требующий пересмотра истории Руси, - якобы доказательство того, что история Киевской Руси с 945 г. по 1174 г. (229 лет) - «дубликат» истории Московской Руси с 1363 г. по 1598 г. (235 лет). Вот как это иллюстрируется:
Святослав 945-72 (27 лет) — Дмитрий Донской 1363-89 (26 лет).
Владимир 980-1015 (35 лет) — Василий I 1389-1425 (36 лет).
Это впечатляет, но между Святославом и Владимиром правил Ярополк (972-980); тем самым оказывается, что кого-то из правителей можно и опускать.
Святополк 1015-19 (4 года) — Юрий Дмитриевич 1425-31 (6 летс перерывами).
Ярослав Мудрый 1019-54 (35 лет) — Василий II Темный 1425-62 (37 лет).
В действительности Святополк правил около года, а затем, через два года,
еще около года. Годы правления Юрия Дмитриевича подсчитаны дважды, второй раз - в составе лет правления Василия Темного. Поскольку ослепление последнего решительно никакого сходства не имеет с блистательной судьбой Ярослава Мудрого, пришлось искать параллель этому событию уже с интервалом не в 410 лет, как было задумано, и не среди правителей, а среди их родичей: ослепление князя Василька Теребовльс-кого в 1097 г. Очень гибкая методика.
Всеволод 1054-93 (39 лет) — Иван III 1462-1505 (43 года).
Всеволодом здесь названа совокупность княжений четырех князей: Изяс-лав 1054-68, Всеслав 1068-69, Изяслав 1069-73, Святослав 1073-76, Всеволод 1076-77, Изяслав 1077-78, Всеволод 1078-93. Вылитый Иван III!
Следующая параллель реализует уже совершенно невиданную степень свободы. Справа, согласно летописи, должен быть Иван Грозный 1533-84 (51 год). Слева ему соответствуют (даты опускаем) братья Мстислав и Ярополк (9 лет), Всеволод (7 лет), Изяслав (9 лет), Юрий Долгорукий (9 лет), Изяслав Давыдович и Мстислав Изяславич (в сумме 12 лет). А справа опять-таки не Иван Грозный, а «семибоярщина» и четыре разных лица, которые, по догадке Фоменко, были заменены во всех летописях историками романовского периода на царя Ивана.
В завершение: Андрей Боголюбский (17 лет) — Федор Иоаннович (14 лет).
Оказывается, идея параллелизма всесильна, потому что верна, а если летописи ей не соответствуют, то тем хуже для летописей. А ведь мог бы гуманный Фоменко расчетверить и Ивана III, но помиловал и вместо того склеил четырех князей в одного. На этом фоне бледнеет и весьма приблизительное равенство длительности соответствующих царств даже и в относительно удачных случаях.
Заметим, что в цепочке чисел, выражающих длину царствований, не все числа математически одинаково информативны: наименее информативны числа ок. 25-30, приближающиеся к средней длине поколения (это наиболее вероятный срок правления одного лица). Самые информативные сроки -длинные, как, например, 72 года правления Людовика XIV или 64 года королевы Виктории. Малые сроки менее информативны, в частности, потому, что частотны в годы смут и междоусобиц. В параллелях Фоменко благополучные сравнения дают именно числа, близкие к 25-30, а при больших числах (43 у Ивана III, 51 у Ивана Грозного) конструкция терпиткрах, и для ее спасения приходится либо объявлять летописи фальсифицированными, либо фальсифицировать их самому. Не надо быть математиком, чтобы понять, что означает этотфакт для оценки достоверности всей конструкции.
Если свести воедино длительности рассмотренных древнерусских правлений, закрыв глаза на то, что у Фоменко в первой из цепочек иногда указано по два князя на одно звено, и на другие мелочи, получаем:
X-XII вв.: 27-8-35-4-35-14-1-4-31-1-15-32-14-7-9-9-12-17;
XIV-XVIвв.:26-36-6-37-43-28-51-14.
Соотношение этих цепочек мало напоминает равенство хотя бы по количеству звеньев, зато наглядно представляет масштаб искажения реальных летописных данных, понадобившегося для того, чтобы представить эти цепочки в виде почти одинаковых. А именно эта ловкость рук служит в учении Фоменко главным «объективным основанием» всей «новой» хронологии Руси.
Другие «династические параллелизмы» открывают и дополнительную свободу маневра: можно переставлять правителей местами, можно жонглировать сроками фактического и официально-
го пребывания у власти, можно указывать, что правитель Ш — с одной стороны, «дубликат» правителя 112, а с другой — правителя 113.
Далее А.А. Зализняк предлагает читателям самостоятельно построить «параллелизм», например, французских королей и египетских фараонов, формулируя «правила» подтасовки и огрубления данных, и резюмирует: методика построения «династических параллелизмов» -вовсе не объективная констатация; она допускает такое количество степеней свободы, что позволяет получить почти любой результат при почти любых исходных данных. В подлинных летописных данных об истории Руси никакого «параллелизма» попросту нет, как нет в нем и математического метода: математически безупречно Фоменко доказывает лишь то, что вышедшая из его мастерской цепочка А не случайно совпадает с вышедшей из той же мастерской цепочкой В. При проверке остальных «династических параллелизмов» все исходные данные следует брать только из самых традиционных источников.
Нетрудно заметить, что отношение Фоменко к фактам при установлении «династических параллелизмов» и при сближениях слов по существу одинаково: если факты не укладываются в предлагаемую схему, то их видоизменяют до тех пор, пока процедура на становится безотказной («тем хуже для фактов!»). Это - бесценная находка для всякого, кто захочет произвести революцию в какой-либо науке (какой не жалко).
Заключение. «Новое учение» об истории никогда не привлекло бы к себе внимание, не будь его автор именитым математиком. Сейчас достаточно публикуемых сочинений, авторы которых перекраивают («реконструируют») историю - каждый по-своему, но с фо-менковским размахом; они непременно используют и рассуждения о происхождении слов, причем совершенно
такого же уровня. Имя академика-мате-матика для читателя - гарантия высших критериев логичности, обоснованности и доказательности, которые в общественном сознании привычно ассоциируются с математикой. Между тем степень бездоказательности утверждений Фоменко превосходит все, с чем можно столкнуться в сколь угодно плохих филологических или исторических сочинениях. Так, сообщая, что обстоятельно он арабские источники еще не изучал, Фоменко тем не менее утверждает, что «раскол между мусульманством и православием <...> произошел <...> лишь в XV веке» (НХ).
Но если в критической части Фоменко все же считает нужным находить аргументы, то в, так сказать, конструктивной он действует как ясновидец. Это позиция пророка, гуру, главы религиозной секты, но только не ученого. Учение Фоменко давно проскочило ту стадию, когда оно могло бы сыграть роль стимулятора для исторических исследований (а в истории проблем хватает). Автор «новой хронологии» столь прочно поставил себя вне науки и вне здравого смысла, что историки-хронологи уже не будут раскапывать эту гору абсурдов в поисках рационального зерна.
Однако ошибочная концепция истории - это малый грех. Гораздо более серьезно то, что в нынешнюю эпоху, когда классический научный идеал находится под натиском иррационализма (ясновидение, гадание, суеверие, магия и т.д.), Фоменко, пользуясь авторитетом математики, внедряет в молодые умы представление о том, что можно свысока относиться к традиционным исследованиям гуманитарных наук и любому утверждению этих наук противопоставлять свою интуицию.
Фоменко наносит тяжкий урон престижу математики и математиков в общественном мнении 6 .
Исторические химеры
Кандидат исторических наук Д.М. Володихин, один из организаторов конференции, назвал свой доклад «Феномен фольк-хистори». Вначале автор отмечает, что любое научное знание не вечно, оно представляет собой процесс, а не раз навсегда определенный результат, что разработки могут внести коррективы в научные концепты или привести к их полной реконструкции. Особенно характерно это для гуманитарных дисциплин. Дискуссия, полемика - формы жизни научного сообщества, без которых немыслим прирост научного знания. Но полноценно включиться в профессиональный диспут о спорных научных проблемах может лишь тот, кто овладел методическим и техническим арсеналом, которым располагают его оппоненты.
Между тем в 90-х годах в России опубликована масса квазинаучныхтрудов по истории, созданных неспециалистами и прокламирующих необходимость коренного пересмотра оснований фундаментальных исследований; совокупность литературы подобного рода получила наименование «фольк-хистори»(ФХ). Обществу навязываются воззрения, не имеющие никакого научного обоснования, а серьезная историческая наука подвергается при этом агрессивным и невежественным нападкам. Фольк-хистори на протяжении многих лет не встречала отпора и превратилась в значимый компонент общественной мысли, мощно влияющий на массовые представления о прошлом, на историческую беллетристику и на программы учебных заведений.
В последнее время появилось значительное количество критических статей, но в основном они посвящены анализу методических и фактических ошибок, а не теоретическому анализу. Между тем необходимо определить суть явления, его корни и причины успеха у массового читателя. ФХ стала фактором социокуль-
турной атмосферы российской современности и потому достойна пристального внимания и изучения.
Сообщество авторов ФХ делится на несколько групп. Классический жанр вырос из экспансии представителей «точных» наук в гуманитарную сферу; крупнейший представитель этого жанра -группировка Фоменко, у которой немало популяризаторов. Следующий жанр ФХ
- националистический; самый знаменитый его представитель - пантюркист М. Аджиев. Кроме него в этом жанре работают Н.Ф. Шахмагонов, М. Ермалович и др. Еще один жанр - «игровая история», история тайн и загадок, выросшая отчасти из наименее качественной научно-популярной литературы советского периода, отчасти - из литературно-философских аксиом постмодернизма. «Древнейшие» представители жанра - писатель-фантастВ. Щербаков и писатель О. Сулей-менов, известный своим квазиисторичес-ким повествованием «Аз и я». На периферии ФХ находится историко-философская публицистика, в которой исторические факты и их интерпретации призваны обосновывать политическую или философскую идею, а в случае конфликта с ней могут искажаться до неузнаваемости. Эта литература очень обширна, один из примеров - Э. Радзинский.
За немногие годы сообщество «Фолк-хистори» сумело внутренне самоорганизоваться; появились зачатки группового самосознания и даже самоназвание «альтернативная история». Если в начале 90-х гг. ФХ присутствовала в системе исторического знания как его дилетантская популяризация в небольших дозах, то уже в середине десятилетия в системе происходят качественные изменения, и ФХ становится важной составляющей общественного сознания. Что к этому привело?
Прежде всего - особенности переломного состояния в политической жизни страны 7. После утраты господствующим мировоззрением своих пози-
ций поколебался авторитет исторической науки, некогда с ним связанной, и профессиональные взгляды историков оказались почти бессильными перед лицом общественного скепсиса. Историческая наука не смогла достаточно мобильно отреагировать на общественный запрос на новые исторические знания. В сферу взаимодействия исторической науки и общества вторглась журналистика, тесня более качественную, но запаздывающую информацию исследователей. Формирование же независимых государств на территории СССР потребовало создания новых официальных идеологических схем, что инициировало массовый прорыв в систему исторического знания националистических построений. Бурное развитие рынка массовой культуры также вызываетныне агрессивное вытеснение элитарной культуры (в том числе фундаментальной научной истории) с ее естественных позиций.
В формировании характерныхчертФХ доминируютзаконы функционирования в рамках массовой культуры, которая есть в основе своей дело коммерческое. Она эксплуатируетнебольшое количество простых, сильных эмоций современного горожанина: жаждуромантических приключений, риска, тягук сверхъестественному, к тайнам и загадкам, интерес к смерти. Массовая литература могла бы нести в себе «прививку » крепкой дружбы, милосердия и благородства — но скорее содержит «прививку» острого желания дать ногой в зубы первому встречному; главное - кассовость. В этом отношении жанр ФХ оказался очень перспективным, ибо спекулирует на страсти к заглядыванию в темный колодец великих цивилизаций древности; точность здесь отходит на десятый план, уступая место занимательности.
Группировка Фоменко спекулирует на противостоянии «физиков» и «лириков». Авторитет точных наук всегда стоял у нас чрезвычайно высоко, и к нему апеллируют сторонники «глобальной
хронологии», прокламируя то, что исследование проводили методами современной математики и при обширных компьютерных расчетах, так что читатель еще до знакомства с книгой ставится перед вопросом: верить или не верить математике? И вот добрая слава математики эксплуатируется как элемент «эффекта максимального приближения к действительности». Между тем в России математические и компьютерные методы применяются в истории традиционно; такие специалисты, как И.Д. Ковальчен-ко, Л.В. Милов, Б.М. Клосс пользуются методами математической статистики, а с начала 90-х гг. существует ассоциация «История и компьютер», насчитывающая уже более 150 членов. Деятельность Фоменко дискредитирует творческую активность в этой области и создает у массового читателя представление о том, что он и его последователи вопиют в пустыне, пропагандируя никому дотоле неизвестные математические методы.
Христианство и «новая хронология»
В озаглавленном таким образом докладе кандидат исторических наук, доцент МГУ Г.А. Елисеев указал, что передержки, подтасовки и прямые ошибки в том, что касается Библейской истории, -вещь не новая; с ней сталкивались еще в начале века критики предшественника «новой хронологии» Н.А. Морозова.
Фоменко и его сторонники упорно отождествляют Христа с массой других исторических персонажей: с Василием Великим, с иудейским царем Асой, с основателем Рима Ромулом и с Юлианом Отступником; наконец, земная жизнь Христа отождествляется с биографией римского папы Григория
VII (Гильдебранда), причем в последнем случае соотношения жизненных событий папы и Христа сведены в таблицу (в книге «Русь и Рим»), что вводит читателя в заблуждение, так как обыч-
но предполагается, что в таблицах сходные явления сравниваются по общим параметрам.
Автор доклада приводит два примера «библейской географии» Фоменко, восходящей к Морозову: Морозов читал Ханаан как КНУН; Фоменко, в развитие этой интересной идеи, читает КНУН как Кенуя и понимает это как Генуя, то есть Генуэзская область Италии. Но тогда все Евангельские события и должны происходить в Генуэзской области; однако ведь и сам Фоменко отождествляет Иерусалим с Римом, а Рим от Генуи далеко. Предлагается также читать Ливан как ЛБНУН и отождествлять его либо с Монбланом, либо с Албанией. Но в первом случае непонятно, как владевшие Ливанскими горами мореплаватели-финикийцы обустраивали свои порты, а во втором - как должны были израильтяне исполнить повеление Господа «пойдите <...> в землю Ханаанскую и к Ливану» (Втор 1:7), ведь Генуя и Албания не просто далеки друг от друга, но и разделены морем!
Вольное обращение с фактами, которое позволяют себе творцы «новой хронологии», создает впечатление, что они либо не владеют материалом, либо идут на открытый обман. Зачем серьезным людям так рисковать своей репутацией? Неужели же только для того, чтобы отрицать Крестную смерть и Воскресение Спасителя? Фоменко считаетЕвангелие чистым вымыслом, но тогда зачем этот вымысел возник и почему средневековые события были оформлены как Евангельское повествование? Общая идея всемирного заговора, исповедуемая Фоменко, еще может ответить на вопрос, зачем это делается, но не отвечает на вопрос, почему это сделано и востребовано.
Фоменко и его соратники используют версию возникновения христианства, выдвинутую Морозовым, но только сдвигают время с IV века на XI. Морозов считал Евангельское повествование за-
шифрованным сообщением об астрономических явлениях, а прототипом Христа называл святителя Василия Великого, «читая» при этом его имя как титул «великий царь», каковой царь к тому же был заодно прототипом и Будды, и Мохаммеда, и кого-то еще. Никакой аргументации не приводилось, за таковую выдавались совпадения в датах: 1 января
- день памяти святителя Василия (это дата его кончины) и одновременно начало года, следовательно, Василий Великий и Иисус Христос - одно и то же лицо. Следующий «аргумент» приходится цитировать полностью, ибо пересказать его невозможно:
«Иисусу перед распятием не было 50 лет, а по “Житиям святых” великий царь умер 50 лет от роду 1 января 379 года в Кесарии, в которой и родился. Вы видите, что хронологически четьи-минейский святой великий царь почти совершенно налегает на евангельского “царя иудейского” »(МорозовН. А. Христос. Кн. 1. С. 125).
Близкую методику использует и Фоменко с соавторами. О ней в рецензии на книгу Морозова писал в 1907 г. выдающийся русский философ В.Ф. Эрн, отметивший безапелляционные и бездоказательные квазиаргументы, использование фальшивых ссылок, сокрытие источников, противоречащих точке зрения автора, отсутствие логики, - иными словами, презрение к правилам научного исследования. И снова встает вопрос - почему? Очевидно, мы сталкиваемся с проявлением иррациональной веры 8, а не с научными убеждениями.
Биография Морозова свидетельствует о том, что он отличался склонностью к мистическим переживаниям, религиозностью пантеистического толка. Он описывал свои видения, проявлял интерес к оккультизму, хотя и декларировал свой атеизм 9. Христа Морозов считал оккуль-тистом-астрологом, «магистром оккультных наук». Среди друзей Морозова были и оккультисты, и те, кто мечтал о
«новых» религиях: Циолковский, Н. Федоров, Брюсов, Дзержинский (в 20-х годах поддерживал секретные экспедиции оккультистов на русский север), Луначарский (в начале века занимался созданием «новой религии для нового общества»); его книгами интересовался Бонч-Бруевич (исследователь и пропагандист хилиастических сект, в первую очередь хлыстов).
Итак, в основе «учения» Морозова, воспринятого Фоменко и его последователями, лежат оккультные идеи, согласно которым христианская цивилизация возникла благодаря деятельности общества посвященных, создавших священные тексты, воспринимаемые профанами как рассказ об исторических событиях. В наше время подобные утверждения «усложняются» упоминаниями об исчезнувших цивилизациях, обладавших мистическими способностями, инопланетян и т.д. Морозов, однако, до этого не доходил; его сдерживали «левые» убеждения, в соответствии с которыми следует путем радикальной переделки уничтожить «неправильность» самих основ бытия. При этом речь подчас шла не столько о социальных реформах, сколько о мистическом преобразовании всего существующего миропорядка; эту ситуацию проанализировал А. Эткинд в монографии «Хлыст».
Взгляды Морозова вполне вписываются в идеологию уничтожения основ существования «старого» мира, как и радикальный атеизм большевиков, выродившийся в псевдорелигию, основанную на бесконечных ритуалах. И Морозов так же стремился дать «новому» человечеству «новую» историю, как Максим Горький предлагал переписать всю мировую литературу «с марксистских пози-ций».Но свою «новую» историю Морозов строил на оккультных основаниях, сам не отдавая себе в этом отчета. Он оказался более последователен, нежели атеисты, утверждавшие, что Христа попро-
сту не было, и объявил фальшивками любые сведения о ранней истории, в том числе и об истории христианства; эта позиция менее уязвима, нежели первая, поскольку та требует замалчивания источников и рано или поздно терпит крах, а этой никакие источники не помеха. Концепция Морозова (и базирующаяся на ней концепция Фоменко) более тотальна, чем мировоззрение советского тоталитаризма. Марксизм скорее предлагал особую интерпретацию фактов, сами же факты оставались, а Морозов подверг сомнению саму возможность получения достоверных фактов. В научном исследовании полагается корректировать теорию, если факты ей не соответствуют; здесь же факты, не соответствующие концепции, попросту отрицаются: либо путем дискредитации источника (его можно объявить либо фальшивкой, либо оккультным символическим сочинением), либо путем ложного отождествления различных исторических событий.
Иррациональная неприязнь Морозова к христианству пережила формальное отрицание существования Христа; такое отрицание было опровергнуто, в частности, данными археологии. Неуязвимость же Морозова основана на тотальном отрицании истории: христианства не было потому, что не было Рима, Иудеи, Египта, Греции и т.д. Это - идеальная концепция тоталитарного общества, таккак она наиболее радикально отрывает людей «нового мира» от традиций «мира старого». Она не восторжествовала в советские времена (когда торжествовала альтернативная биология, как в нацистской Германии - альтернативная астрономия) по ряду случайных обстоятельств. К тому же Морозов был одиночкой, а у его нынешних последователей есть организация. Они одержимы той же морозо-вской неприязнью к христианству и к другим традиционным религиям. Представления группы Фоменко близки са-
мым радикальным «ньюэйджевским» течениям; видимо, не случайно в некоторых популярных изложениях концепции Фоменко встречались похвалы основателю сайентологии Р. Хаббарду как одному из величайших мыслителей человечества.
Отвращение «новых хронологов» к христианству объясняется отчасти и тем, что профессионально они работали в естественнонаучных дисциплинах, а «советские естествоиспытатели» традиционно либо просто антирелигиозны, либо враждебны христианству и предпочитаютему «более научные» восточные религии. Естественники (и особенно математики) стремятся к созданию тотальных, всеобъясняющих теорий, которые именно в силу своих притязаний на универсальность сами становятся аналогом религии, — и как тут примириться с христианством, которое содержит в себе всеобъемлющее мировоззрение и к тому же подчеркивает ограниченность человеческого разума, который никогда не сможет постичь самостоятельно все замыслы Творца!
Поскольку христианство - фундаментальная составляющая современной цивилизации, а система «новой хронологии» его, как и другие мировые религии, решительно уничтожает, то вместе с этим она уничтожает и основы российской культуры. Перед нами - не «имперская идея» и не альтернативная версия истории, а идеологический конструкт, готовая мифология для общества, стремящегося существовать в своего рода добровольном духовном гетто.
«НОВАЯ», НО ФАЛЬШИВАЯ «ХРОНОЛОГИЯ»
Доктор физико-математических наук профессор Ю.Н. Ефремов, констатируя множество утверждений, основанных либо на невольном заблуждении, либо на сознательном искажении или замалчи-
вании фактов, пишет: «Мы имеем утверждения, равносильные прямому обману читателя, мы имеем предвзятый отбор или прямую подтасовку исходных данных и игнорирование сведений, несовместимых с выводами авторов “новой хронологии”».
Фоменковщина освещает прискорбное состояние общекультурного уровня общества, в том числе и некоторых представителей его так называемой элиты. Страшнее всего то, что она уже пропагандируется среди школьников, подрывая авторитет науки вообще, и что математический аппарат вызывает доверие не только простых читателей, но и значительных ученых (естественно, неспециалистов). А между тем элементарное знакомство с литературой и искусством, не говоря уже об истории, могло бы подсказать, что «новая хронология»
- бессмыслица.
Математика математике рознь
Кандидат физико-математических и исторических наук А.Ю. Андреев посвящает доклад под заглавием «Теория ошибок и ошибки теории А.Т. Фоменко» анализу методов математической статистики, используемых в «новой хронологии». Математические методы Фоменко не имеют ничего общего с современной математической статистикой: не верифицированы, не корректны и допускают «подгонку под ответ». Разобраться в этом может любой читатель, вооружившись терпением и начальными знаниями в математическом анализе и статистике. Однако читатели склонны верить математике, даже если ее выводы заведомо абсурдны, - известны ведь математические шутки с доказательством того, что дважды два пять. И при выборе между невероятными, но математически якобы обоснованными утверждениями и результатами, представленными в категориях гуманитарных наук,
большинство скорее предпочтет математику, поскольку верит в «точность» математических методов. Но ведь у любого «точного» метода есть границы применимости, в которых он эффективен, а главное - в работе с эмпирическими данными гуманитарные объяснения, основанные на множестве источников и многократно проверенные их связями, часто оказываются точнее математических схем.
Но напрасно мы будем искать у создателей «новой хронологии» что-либо похожее на верифицирующие статистические процедуры. Несмотря на гриф «научное издание», мы находим у них грубейшее забвение элементарной культуры математических расчетов.
Доклад завершается словами: «Итак, никакие “новые методы”, никакой “переворот в науке” не освобождают авторов “новой хронологии” от занятия, необходимого любому ученому, - проверять свои результаты и искать в них ошибки. От умения разбираться в собственных ошибках зависит, выступают ли они в поле науки или, напротив, занимаются сознательным мифотворчеством. И, конечно, ошибки следует искать до обнародования своих результатов, иначе столь огромное их количество просто выставляет автора на посмешище в глазах просвещенной читающей публики».
Пересекаются ли эти параллели?
Кандидат физико-математических наук М.Л. Городецкий в докладе «Династические параллелизмы в “новой хронологии”» разбирает «метод распознавания дубликатов» - один из основных аргументов «новой хронологии», при котором демонстрируются пары хронологических списков правителей разных стран и эпох с близкими числовыми показателями и утверждается, что такие совпадения с точки зрения математической статистики совершенно невероят-
ны 10. «Гибкость» и «универсальность» предлагаемых Фоменко методов таковы, что автор доклада, пользуясь ими, сам построил заведомо не существующий параллелизм между династиями средневековой Наварры (Памплоны) и современной Швеции.
Но даже если Фоменко прав и существуют династии-«дубликаты» - что делать с сотнями независимых династий, существовавших одновременно с ними? Объявить несуществовавшими?
В заключение автор констатирует, что разобранный им метод дает четкое представление об основаниях «новой хронологии»: это «манипуляция исходными данными, использование сомнительных и не подтверждающихся методов анализа и весьма далекий отнаучныхнорм способ представления и интерпретации результатов».
Удовольствие быть сиротой
Под таким названием публикуется завершающий книгу доклад известного публициста М.Ю. Соколова11, отметившего, что конференция, материалы которой легли в основу разбираемой книги, свидетельствует о том, что научная общественность, мягко говоря, утратила терпение. Мало того, что всесокрушающее учение геометра Фоменко приводило в оцепенение историков, филологов, астрономов и представителей иных научных дисциплин, - теперь они наблюдают, как эта фантастика издается подарочными изданиями и тиражом, едва ли не превышающим весь корпус исторических изданий. Мистификация зашла слишком далеко, и возникло естественное желание прекратить ее, задав естественные вопросы и дав на них внятные ответы. Для специалиста (не обязательно в науке) беспардонное вторжение в его область самоуверенного дилетанта доставляет боль, близкую к физической.
Автор, будучи по образованию фило-
логом, задается, например, вопросом: на каком языке изъяснялись между собой древнеримский царь Нума Помпилий, хан Батый, Данте, Иоанн Креститель, Карл Великий, Аристотель, Иван Калита, Нерон и Ричард Львиное Сердце, коль скоро они были современниками, а некоторые из них - и двойниками друг друга? -на архаической латыни? на классической латыни? по-старофранцузски? по-итальянски? по-арамейски? на древнегреческом? древнерусском? старомонгольском? Вообще говоря, для всепобеждающего учения препятствий нет, и можно объявить, что все древние языки также являются плодом всеобщей фальсификации. Беда, однако, в том, что случаи присо-чинения древних генеалогий действительно бывали, а вот «сочинения» из головы естественных языков (со сложной и нерегулярной грамматикой, неправильными склонениями и спряжениями) не наблюдалось. Выдумать пять латинских склонений и различные формы нерегулярных глагольныхперфектов (о древнегреческой грамматике умолчим), сделав это так, чтобы исключения из правил сами подчинялись правилам предыдущей эпохи истории языка, да при этом еще и находились в строгом соответствии с формами других языков, отчасти европейцам неведомых, — для этого нужно обладать абсолютным всезнанием и абсолютным всемогуществом. С какой целью Тому Единственному, Кто этими качествами обладает, заниматься фальсификациями (которые легко разрушает Фоменко), понять затруднительно.
Успех паранаучных текстов объясняется тем, что они повествуют о новых загадочных сущностях (биоэнергии, людях с песьими головами, чудище озера Лох-Несс, космических пришельцах, НЛО, Шамбале...) как добавке к школьным учебникам. Параисторические сочинения доселе строились на том же принципе, удовлетворяя национальное тщеславие авторов, удрученных относитель-
но поздней датировкой источников, описывающих прошлое их нации: «Энеида» связывала начала Рима с появлением в Италии беглецов из Трои (у римлян были свои комплексы!); Иоанн Грозный в свою очередь возводил свой род к Августу. В 70-е годы в СССР явились изыскания на тему «Ахилл - русский воин», а в 90-х уже на независимой Украине - на тему «Гектор - украинский воин». Нынешние французские патриоты увлечены идеей о том, что династия Меровингов (V-
VIII вв.) восходит непосредственно к Иисусу Христу, Который якобы не умер и не воскрес, а осел в окрестностях Марселя. Р. Хасбулатов рассказывал о чеченских университетах XVII века, в которых изучали Аристотеля, а И. Глазунов назвал свою картину «Сто веков - великая Русь», между тем как сто веков - это 10000 лет. Эти причудливые изыскания относительно безобидны, ибо не посягают на целостность всемирной истории, а только притязают в ней на не принадлежащее им помещение. «Новая хронология» здесь принципиально нова, ибо при-тязаетна то, чтобы полностью разрушить то здание, в котором носитель комплекса исторической неполноценности не смог найти помещения, удовлетворяющего его тщеславие; древность собственного рода утверждается путем сожжения всех родословных книг.
Маниакальное упорство, с которым Фоменко отнимает у людей их величественное достояние - исполненную глубокого промыслительного значения отечественную и всемирную историю, оставляя вместо того бессмысленную и безобразную смесь из Бати-Батыя, Христа-Гильдебранда и из кучи Чингизидов, Маккавеев, Гогенштауфенов, Рюриковичей и Юлиев-Клавдиев, объяснимо психологией носителя сверхценной идеи. Куда сложнее объяснить энтузиазм, вызываемый у публики трудами на тему «Вы - никто, и звать вас - никак». Известно, что приемный ребенок испы-
тывает душевную драму, узнав, что родители, даже добрые, любящие, ему не родные. Какую же драму должен испытывать вдумчивый человек, которому доказывают, что никаких почтенных родителей в лице отечественной и всемирной истории у него нет и не было, что в своих отношениях с вечностью он - не царский сын, а неведомо кто, ибо не было главного события мировой истории -победы Христа над смертью. Если серьезно осознать, что вся историческая культура, определяющая место человека в мироздании, дающая ему силы, -лишь гигантская ложь, то это может породить лишь отчаяние или вопрошание
о том, как же дальше жить. Но ни отчаяния, ни вопрошания, а только бешеная популярность...
Суть не в том, что фоменковское учение - это очередная религия небытия: она не первая и не последняя, а в том, что учение, утверждающее полную заброшенность человека в перекореженном пространственно-временном хаосе, сделалось источником выдающегося коммерческого успеха. Главная составляющая феномена «новой хронологии» - люди, готовые платить большие деньги за лжеименное знание. Хорошо бы появился труд, столь же наглядно показывающий, что радоваться собственному небытию противоестественно.
Реферируемая книга содержит множество научных сведений, демонстрирует замечательные образцы исследовательской работы и методически безукоризненной критики. Никакой реферат не может в достаточно полной степени передать то впечатление подлинности, которое она оставляет. Однако почти во всех входящих в нее статьях ощущается некоторая психологически роднящая их черта: чувство растерянности, которую порядочный че-
ловек испытывает перед беспардонной, ни перед чем не останавливающейся напористостью того, кто не слишком щепетилен. Феномен Фом-енко действительно вызывает некоторую оторопь. Однако его победоносное шествие по просторам России может быть объяснено вполне определенными социальноисторическими причинами. Наметим некоторые из них.
Унизительное состояние гуманитарных наук (они назывались общественными) в советское время. Главное в этом было не ущербное социальное бытие гуманитарных академических институтов и высших учебных заведений и не чудовищно составляемые исследовательские программы первых и учебные планы вторых, а ситуация с преподаванием истории в средней школе, откуда подавляющее большинство населения и вынесло все свои исторические познания. Действительно, как можно взывать к здравому чувству истории людей, которые учились по учебникам, где не было ни Платона, ни Сократа, ни Будды, ни Конфуция, ни Лао-цзы, ни Моисея, ни апостола Павла, ни святых Отцов. Многочисленные поклонники Фоменко никакими историческими познаниями, кроме этих, заведомо ущербных, не обладают, и в этой связи растерянность почтенных историков перед лицом фоменковщины вызывает законный вопрос: чего еще можно было ожидать после такого школьного курса истории? Ведь там, по сути, вся история человечества, и в особенности — история Церкви, также сводилась к козням и интригам в рамках классовой борьбы. Будущим школьным преподавателям истории в вузе давалось, конечно, несколько больше (в основном по принципу «могий вместить да вм,естит»), но, попав в школу, они попадали в тиски ее программы и, как правило, должны были излагать «от и до» (исключения были, но так
редко, что никакая математическая статистика их, пожалуй, не уловит). Ученые-негуманитарии, даже весьма высокого ранга, в основном знали «общественные» науки как «обоснование преимуществ» строя - и чаще всего терпеть их не могли, а в дальнейшем сталкивались с мучительными «философскими» семинарами и еще - с требованиями дружно осудить Пастернака и Солженицына (за искажение исторической правды) или восхвалить писателя Брежнева (за изумительное ее соблюдение). И что уж тут молчать - и осуждали, и восхваляли... Даже не только из страха (свои научные интересы, коль скоро в них пыталась вторгнуться идеология, они могли защищать вполне бесстрашно), а из равнодушия, порожденного незнанием и ложным знанием.
Литературная критика и, соответственно, преподавание литературы также пребывали в каком-то классовом неистовстве. Естественно, ни о каком религиозном образовании и речи не было. Те отдельные факты истории Церкви, без которых просто нельзя было преподавать общую историю, подавались исключительно как «козни церковников». Странный предмет «Научный атеизм» (как может быть научным отрицание, тем более — отрицание веры в Того, Кто вне науки?) преподавался во всех вузах без исключения. Ни один школьный курс не обходился без внедряемой в него атеистической пропаганды.
Исходя из этого, наверное, не будет преувеличением сказать, что в аномальном успехе Фоменко наряду с социально-экономическим состоянием общества в значительной м,ере повинны и те гуманитарии (точнее - обществоведы), которые дали его почитателям то, что эти бедняги считают историческим знанием.
В реферируемой книге упоминается,
что некоторые почтенные ученые в общем одобрительно высказывались об идеях Фоменко; это могло произойти именно потому, что они заведомо были уверены, что уж математик-то во всех этих гуманитарных убогих словесах разберется и порядок наведет. Элементарное незнакомство с азами христианской антропологии сослужило некоторым представителям нашей научной интеллигенции дурную службу: они уверовали во всемогущество собственного разума. Наконец, профессиональная хвороба журналистов — ни во что не вникая, из всего делать сенсацию
- довершила картину разгрома науки перед лицом шарлатанства.
И еще одно скромное наблюдение: дурную службу сослужила обществу и привычка противопоставлять науку и религию. Некоторые авторырефериру-емой книги прямо называют учение Фоменко сектантством, оккультным учением — так что же общего у сектантства и религии? Что общего у оккультизма и христианства? Не пора ли понять, что у разума и веры общий противник — кощунственное невежество, чрезвычайно воинственное и как раз способное отвоевывать себе жизненное пространство там, где подлинное научное знание и подлинная вера рассматриваются не как две стороны полного человеческого сознания, а как непримиримые противники?
Примечания
1 А. А. Зализняк, один из наиболее выдающихся современных лингвистов, пользуется в лингвистических кругах чрезвычайно высоким авторитетом; считается, что «там, где прошел Зализняк, делать больше нечего», и это самая значительная похвала чистоте метода и тщательности в работе над материалом. Поэтому мы реферируем его доклад с максимально допустимой подробностью, чтобы у читателя осталось
более четкое представление о методе научного изложения в языкознании.
2 Для лингвистов слова новое учение испол-
нены печального и тревожного смысла; не-лингвистам необходимо пояснить, что так называлась «теория языка» Н.Я. Марра, вполне бредовая, но пользовавшаяся в 1920— 1940-е гг. поддержкой властей — вплоть до арестов и физического уничтожения ее противников.
3 Так, в индоевропейской семье языков лат.
radix ‘корень’ и нем. Wurzel с тем же значением - это родственные слова, как и русск. два и армянск. erku ‘два’, хотя внешнего сходства в них Фоменко не усмотрел бы. А, например, русск. мнение и манить - слова неродственные.
4 Историки, источниковеды и палеографы
этого факта отнюдь не отрицают, а изучают феномен подделок, см.: Козлов В.П. Тайны фальсификации. Анализ подделок исторических источников XIX-XX веков. М., 1996; Он же. Обманутая, но торжествующая Клио. Подлоги письменных источников по российской истории в ХХ веке. М., 2001. В этой книге, в частности, подробно говорится о подделке, известной ныне под названием «Велесовы книги», а также приводится типология подделок и способы их обнаружения.
5 Тем, кого привлекает мысль о выдуман-
ном языке, советуем обратиться к лучшему, пожалуй, из искусственных языков - к эсперанто. На нем можно объясняться и писать, но, во-первых, даже интуитивно понятно, что великой литературы на нем в течение ближайших веков не создадут, во-вторых - он весь, как дворец из кубиков, разбирается на известные в других языках составные элементы, а исключений в нем нет.
6 Добавим, что урон наносится и прести-
жу российской науки в целом. В последние дни работы над этим рефератом Интернет принес печальную весть о том, что учение Фоменко начало пропагандироваться уже и в Англии (чисто случайно там в то время оказался Каспаров); см. статью Вс. Бродского
«Академик с железным посохом» по адресу http://www.vesti.ru/200l/04/24/ 988128013.html.
7 На наш взгляд, эта констатация грешит
неполнотой, поскольку квазиистори-ческие концепции возникают во всем мире, пусть и не в таких масштабах; собственно говоря, столь популярный у нас Тур Хейердал, автор нескольких гипотез древних миграций, абсурдность которых всегда была очевидна для специалистов - историков, этнографов, антропологов и лингвистов, - также носитель феномена ФХ. Другой, еще более разительный пример возникновения и бытования ФХ вне России - квазиистория мормонизма; этот пример тем интереснее, что она включает в себя как «ревизию» Священной истории, так и псевдоописание заселения Америки. Наконец, триумф ФХ состоялся, когда Муссолини представил итальянцам («римлянам») якобы подлинную историческую картину становления и развития нации и того, как бы она процвела, если бы не козни врага; то же можно отнести и к «арийской» истории нацистов. Тем самым скорее можно сказать, что до поры до времени этот процесс у нас насильственно сдерживался и тем неудержимей стал развиваться, когда сдерживающая сила ослабла. Все-таки скорее всего основная причина видится в атеизации общества, в нашем случае опять-таки насильственной. Последнее означает, что у нас еще есть возможность противостоять напору шарлатанства и неразрывно связанных с ним оккультных представлений.
8 Вопрос об иррациональности религиоз-
ных убеждений далеко не так прост, как может показаться, так как постулаты веры сами по себе представляют достаточно сложную, но отнюдь не хаотичную систему. То, что они не подлежат верификации в системе научного мышления, еще не означает их алогичности, так как сознание человека шире научного мышления и в состоянии вмещать в себя Откровение.
9 Действительно, на деле трудно встретить «чистых» атеистов; как правило, большинство из них ограничивается яростным отрицанием христианства, реже -ислама и иудаизма и склонно к снисходительности, когда речь идет о языческих культах и ритуалах и оккультных практиках типа спиритизма, не говоря уже о таких мелких суевериях, как амулеты. Последовательный атеист, как и последовательный агностик, теоретически возможен, но на практике не встречается.
10 Разбор этой идеи в реферируемой книге
дают также Г. А. Кошеленко и Л. П. Ма-ринович в статье «Лысенковщина, фо-менковщина — далее везде?» (см. начало реферата в предыдущем номере).
11 Поскольку М. Ю. Соколов известен не только как публицист консервативного толка, приверженный традиционным ценностям, но и как блестящий стилист, мы передаем его текст, пользуясь в основном его же языком, ибо пересказать его «своими словами» не представляется возможным.
Л. ГРИБОВ Член-корреспондент РАН
В 1906 г. в России появилась первая Государственная Дума. Почти сразу же выяснились и характерные её особенности, которые нашли отражение в эпиграмме:
Как на рубище заплаты.
Вдруг явились две палаты.
Торжествуй же, храбрый росс!
Только вот один вопрос:
Будет ли ума палата?..
Это, кажется, сверх штата.
Прошло много лет. Совершилась Февральская революция, произошел Октябрьский переворот, было разогнано Учредительное собрание. Осчастливленные и осененные великим учением обыватели сначала яростно убивали друг друга, затем едва не вступили в коммунизм, но вовремя спохватились и заменили наступление оного проведением Олимпийских игр, потом построили раз-
Особенности национального парламентаризма
витой социализм, а затем оказались на его развалинах и, наконец, выбрали новую Государственную Думу. Выбрать-то выбрали, но новая Дума, хотя и создавалась в иное время, после тяжелого исторического опыта и совершенно другими людьми, каким-то образом оказалась очень похожей на самую первую. Вполне можно было бы сказать, что приведенная эпиграмма написана в наше время. Уж очень современно она звучит! Более того, хотя в существовавших до 1917 г. Думах было много политических болтунов, в изобилии представленных и в новых, но по крайней мере не было шутов, клоунских представлений и мордобоя.
Поистине, история повторяется. И нередко как фарс. Лишь четвертая Дума первой серии оказалась более или менее работоспособной, но тут наступил 1917 г., и эра «Дум» закончилась. В наше время также потребовались несколько лет, новые выборы, радикальная переме-
