CC BY
43
с
ч.
МИРИМЫ
)
М. ЖУРИНСКАЯ, редактор «СОН рЭЗуМЭ
журнала «Альфа и Омега» ПОрО^КДЭСТ ЧуДОВИЩ^
XX век будет отмечен историками как век беспрецедентных успехов науки и техники, торжества классического научного идеала, невиданного ранее распространения грамотности и светского образования. Но одновременно девизом минувшего века могло бы стать знаменитое название одного из офортов Франсиско Гойи, вынесенное нами в заглавие. Никогда раньше огромные массы людей не бывали до такой степени захвачены бредовыми учениями, не только абсурдными с точки зрения серьезной науки, но и противоречащими очевидным фактам,, логике и здравому смыслу. Достаточно вспомнить массовый энтузиазм,, готовность к самопожертвованию и к совершению любых преступлений, которые были вызваны в XX веке мнимо научными построениями озлобленных интеллектуальных маргиналов
- авторов коммунистических или расовых «теорий». Возникает впечатление, что чем больше очевидных нелепостей, внутренних противоречий, смехотворных по своей наглости претензий и фактических ошибок содержит очередная «теория», чем более решительно ее отвергает сообщество серьезных ученых и чем больше она напоминает бред душевнобольного, тем больший массовый успех ей гарантирован.
Эти печальные мысли неизбежно приходят в голову всякому человеку, получившему гум,анитарное образование, когда он заглядывает в секции «Ис-
тория» крупных книжных магазинов современной России. Как правило, внушительный стенд бывает заставлен отлично изданными произведениями авторов, совершивших неслыханный «переворот» в исторической науке, -академика-математика А.Т. Фоменко и его соавтора Г.В. Носовского, и, несмотря на немалые цены, книгопродавцы не жалуются на недостаток покупателей. То от одного, то от другого знаком-ого (особенно от людей с техническим образованием) приходится с оторопью слышать, что «наверное, в этом что-то есть». Дух нашего врем-е-ни, мироощущение постмодернизм-а с его всеядностью, равным интересом к любому «тексту» и откровенным равнодушием к проблеме истины и достоверности, к счастью, ослабляет агрессивность и миссионерское рвение неофитов нового учения: адепты с известной степенью апатии заглатывают и пережевывают то, что им предлагают, но становиться «под знамена» не спешат, а продолжают брести по жизни, вяло посматривая по сторонам: нет ли еще чего-нибудь «интересненького».
Мы предлагаем вниманию читателей реферат книги «Мифы “новой хронологии”. Антифоменко» вовсе не с благой, но расплывчатой целью расширения кругозора. На наш взгляд, эта книга, содержащая тексты докладов конференции, состоявшейся на историческом факультете МГУ в декабре
1999 г.* , предлагает материал, который может стать полезным для преподавателей и студентов, причем как благодаря фактическому своему содержанию, так и в отношении методов рассмотрения фактов.
Феномен «новой хронологии» математика Фоменко достаточно хорошо известен, но в основном как сенсация; публичные критические выступления историков начались недавно и с явным опозданием. Казалось бы, какое нам, христианам, дело до телесенсаций и даже до споров в современной науке? Однако «дело» Фоменко представляет для нас очевидный интерес - в первую очередь и в самом общем виде потому, что христианское сознание основано на неравнодушии к истине, а Фоменко ниспровергает и принятые данные общей истории человечества, и данные истории Спасения.
«Новая хронология» переносит дату земного рождения Спасителя на второе тысячелетие (от Рождества Христова, вынуждены мы тем не менее сказать); уже одним этим она отрицает историчность Священного Писания, объявляет его фальсификацией (вообще, если верить Фоменко, то в истории мы никаких действующих лиц, кроме жуликов и интриганов, заведомо лживо составляющих документы, не найдем), а также отрицает не только бого-установленность Церкви, но и вообще ее историчность. Тем самым мы просто обязаны признать «новую хронологию» антихристианским учением и относиться к ней соответственно.
Небезынтересно и то, что светские ученые называют «новую хронологию» мифом. На протяжении многих тысяче-
* Мифы «новой хронологии». Материалы конференции на историческом факультете МГУ им. М.В. Ломоносова 21 декабря 1999 года. АНТИФОМЕНКО. Москва: «Русская панорама», 2001.
летий миф был главным и нередко единственным языком, на котором люди могли выразить свои религиозные и научные взгляды. Однако в наше время мифологическая смесь псевдонауки с псевдорелигией стала характерным признаком неоязыческого мышления, и коль скоро языческая мифология проникает в сознание общества, всем нам это не может быть безразлично.
В некоторых из рассматриваемых докладов их авторы, зачастую далекие от Церкви, характеризуют тот ажиотаж, который бушует вокруг «новой хронологии», как типичное проявление сектантского мышления. И для этого есть причины. В самом деле, некритическое и всегда восторженное восприятие «учения», безоговорочное почитание личности его родоначальника, полная глухота относительно контраргументов и прямой отказ от обсуждения (нередко сопровождающийся агрессивными выпадами) - все это типично для сект, особенно относительно новых, небезосновательно называемых тоталитарными. Эти же свойства характеризуют и сторонников «новой хронологии», очень любящих публичные выступления и при этом откровенно не способных к дискуссии (сам Фоменко проигнорировал приглашение на конференцию, материалы которой мы рассматриваем). А коль скоро в нашем обществе помимо религиозных сект развиваются секты квазирелигиозные (они же псевдонаучные), нам есть о чем задуматься: о состоянии умов, не желающих (или не способных?) вместить истины науки и веры, но жадно припадающих к мутным источникам всяческой неправды. Тем более уместно обратиться к рассмотрению того, как настоящие ученые, представители подлинной науки, анализируюти опровергают «ересь»1, выдающую себя за научное исследование, - возможно, что здесь мы найдем полезные для нас методы, как находили их в современной им науке святые Отцы.
Наконец, хотелось бы наметить тот момент, в котором сходятся подлинная наука и подлинная вера, - тот критерий, по которому им противопоставляются псевдонаучные построения и ложные верования. Этот критерий - трезвость, о которой писали апостолы Петр и Павел: Трезвитесь, бодрствуйте, потому что противник ваш диавол ходит, как рыкающий лев, ища, кого поглотить (1 Пет. 5:8); Итак, не будем спать, как и прочие, но будем бодрствовать и трезвиться<...> будучи сынами дня, да трезвимся (1 Фес. 5:6,8).
Трезвого рассуждения требует от всякого начинающего исследователя всякий научный наставник (в науке, например, недопустимо считать, что какая-то исследовательская работа завершена, если сам ее автор со всей возможной добросовестностью не разобрал все контраргументы, которые смог отыскать). Трез-вения (а вовсе не бурных экстазов, как это представляют себе атеисты - и сектанты тоже) требует от вступающего на путь духовной жизни опытный духовник. И если мы трезво рассмотрим систему аргументов, с помощью которых ученые опровергают шарлатанство, рядящееся в одежды теории, то увидим, что христианское богословие опровергает духовные заблуждения, выдающие себя за «спасительное» учение, типологически сопоставимым способом.
Открытия не произошло
Книга открывается озаглавленным этими словами предисловием, в котором отмечается, в частности, что Фоменко со товарищи всего лишь возродили и развили идеи народовольца Н. Морозова, которые были поддержаны советской властью и, в частности, Лениным (неудивительно - ведь основной многотомный труд Морозова «Христос» был посвящен опровержению христианства). Однако ученые подвергли их резкой критике, причем в ней фигурирова-
ли упреки в тех же подтасовках, какими отличается и «новая хронология». Но Фоменко еще и «обогатил» Морозова «новой астрономией», «статистическими» методами и предложил жаждущим сенсации «настоящую» историю с существованием Руси-Орды, с тождеством Чингисхана и Юрия Долгорукого и с захоронением ханов-царей в египетской Долине пирамид... Такого Морозов себе явно не мог позволить: за плечами подавляющего большинства его критиков была, как минимум, классическая гимназия - и никакого «диамата», заменяющего образование.
Все необозримые свидетельства человеческой истории фоменковцами отбрасываются и объявляются фальсификацией, спланированной с невероятной тщательностью и осуществлявшейся столетиями.
Конференция по «новой хронологии», в которой участвовали специалисты по археологии, источниковедению, русской и всеобщей истории, языковеды, востоковеды, религиеведы, математики, физики и астрономы, а также представители средств массовой информации, обращает внимание на то, что растущая популярность взглядов «новохронологов» представляет серьезную опасность для отечественной культуры, размывает фундаментальные культурные, научные и нравственные ценности.
Ярославль в Новгороде или династическое коварство
Статья, содержащая доклад академика Российской академии наук В. Л. Янина, называется «Зияющие высоты академика Фоменко». Специалист по археологии и истории Древней Руси отмечает, что построения Фоменко не имеют никакого отношения ни к математическим методам, ни к математике в целом, а употребление им в этих трудах своего академического звания -
спекуляция для создания рекламного имиджа. «Методика» хронологических исследований Фоменко заимствована в лучшем случае из популярных книжек и газет. Так, рассуждая об археологической датировке Великого Новгорода, Фоменко утверждает, что не знает ни одной подробной научной работы по его дендрохронологии, однако на эту тему существуют десятки работ, в том числе знаменитых и классических. Утверждая, что новгородские летописи фальсифицированы в позднее время, Фоменко совершенно игнорирует тот факт, что данные летописей во многих случаях подтверждаются найденными в раскопках берестяными грамотами, монетами, печатями.
В.Л. Янин приводит примеры «лингвистического» анализа названий городов, производимого Фоменко по модели «Темза=Боспор». Она работает надежно, если слово «Темза» прочитать задом наперед, выбросить гласные и заменить согласные на любые, пришедшие в голову. Ученый подробно разбирает утверждение Фоменко о том, что «Новгород - это на самом деле ВладимироСуздальская Русь, а знаменитое Ярославово дворище - это город Ярославль на Волге», а создали всю эту путаницу якобы Романовы в период становления династии, имея в виду какие-то совершенно неясные (но, по мнению Фоменко, коварные) цели.
Читать тексты с пространными цитатами из Фоменко мучительно (в части цитат) и отрадно (в части их опровержи-тельного анализа). Следование тексту Фоменко напоминает кошмарный сон с мучительным соскальзыванием в опасную неизвестность - такое впечатление возникает из-за псевдологического следования якобы установленному исходному положению.
Отрадно, когда скользкие построения о кознях Романовых сменяются трезвыми рассуждениями о том, как можно
было бы подменить культурный слой, неоспоримо наличествующий в Новгороде: «сначала надо было свалить ярос-лав-ские напластования ХУІ-ХУІІ вв. на какую-то резервную площадь. На другую резервную площадь перевезти напластования ХУ в., на третью - ХІУ в. и т. д. А потом уже в обратном порядке выкладывать их куда приказано <...> Какую сложную задачу пришлось решать крепостным возчикам-мужикам и даровитым распорядителям этих колоссальных работ! И все это происходило в
ХУІІ в., раздираемом сначала хаосом смутного времени, а потом мучительным выходом из экономического разорения». - Хороший пример апелляции к здравому смыслу дает нам академик Янин. Но соображения о том, что ведь переносить нужно было и соборы, и окрестные селения, и фрески, выводят нас уже на уровень полного абсурда; становится смешно, а это в данном случае полезно.
Анализируя феномен успеха Фоменко, автор заключает: «Мы живем в эпоху тотального непрофессионализма, разъедающего все сферы общества - от его властных структур до организации системы образования <...> Средняя школа плодит дилетантов, полагающих, что их ущербного знания вполне достаточно, чтобы судить профессионалов <...> Общество, воспитанное на скандалах, припавшее к экрану телевизора, жаждет негатива и эпатажа». Эта горькая констатация, высказанная человеком с громадным научным и жизненным опытом, заставляет задуматься.
Мамай в Москве
В докладе доктора исторических наук профессора В. А. Кучкина разбирается «открытие» Фоменко, касающееся Куликовской битвы. Само название доклада - «Новооткрытая битва Тохтамыша Ивановича Донского (он же Дмитрий Туйходжаевич Московский) с Мамаем
(маминым сыном) на московских Ку-лишках» - говорит о многом. Буквально в первой строке текста автор называет ход рассуждений Фоменко «забавным скольжением мысли». Мир, который предлагает нам Фоменко, сходен со Страной чудес, изобретенной Чарльзом Доджсоном, более известным под псевдонимом Льюиса Кэрролла, для девочки Алисы, но далеко не так весел и интересен. Автор поначалу довольствуется перечислением результатов трудов Фоменко, лишь мимоходом касаясь использованных методов (таких, как «мгновенно возникает мысль...»). Этот список впечатляет: Куликово поле
- не в Тульской области, а в Москве, причем не то на Сретенке, не то на Ку-лижках; Кузьмина Гать, где останавливалось войско Мамая, - это Кузьминки («любой москвич воскликнет...»; правда, любой житель Тамбова воскликнет нечто иное, но его, очевидно, слушать не следует - чай, Тамбов не столица). А уж коль скоро Мамай стоял в Кузьминках, то и святой князь Димитрий вел войска не в Коломну, как о том сообщают источники, а в Коломенское. Красный Холм, с которого Мамай наблюдал битву, - конечно, у Краснохолмской набережной, на Таганке; кстати, далее говорится, что этот холм появляется впервые в популярной литературе начиная с ХІХ в., в текстах же, способных претендовать на статус исторических источников, о нем ни слова нет. Дон - это просто Мос-ква-река, Непрядва - Неглинка (похоже, если очень этого захотеть!), а Меча -либо опять-таки Москва-река, либо река Моча.
Главный аргумент Фоменко, послуживший основой его озаренного поиска, состоит в том, что на Куликовом поле нет материальных следов битвы, в том числе захоронений. Но их и не может быть, потому что в ту эпоху павших в битвах, как правило, не хоронили. А материальных следов не осталось не толь-
ко на месте великих европейских битв ХІІІ-ХУ вв., но и под Прохоровкой, где 12 июля 1943 г. произошло гигантское танковое сражение. К тому же еще в
ХУІІІ в. на Куликовом поле выпахивали из земли человеческие кости и древнее холодное оружие (хотя историки не пользуются этим, чтобы сразить Фоменко наповал, а осторожно говорят, что происхождение останков и оружия требует тщательного рассмотрения).
Единственный памятник литературы, которым пользовался Фоменко, - это поздние редакции «Сказания о Мамаевом побоище», хотя даже первоначальный его текст написан через 125 лет после Куликовской битвы и содержит все признаки беллетризации. Куличково поле, которым оперирует Фоменко, есть результат ошибки писца (подробно и наглядно объяснен весь механизм этой описки); храм Всех святых (тогда еще не на Кулижках, это название появилось позже) существовал уже в 1365 г., за 15 лет до Куликовской битвы и, следовательно, никак не мог быть заложен в память Куликовской битвы, а святой благоверный князь Димитрий не мог быть Тохтамышем хотя бы потому, что скончался в 1389 г., а Тохтамыш был разбит Тамерланом в году1395... Мало-помалу становится понятным, почему Фоменко понадобилось строить «новую хронологию»: старая никак не вмещала его исторические озарения. В общем, «если враг не сдается, его уничтожают»; а вот почему математик Фоменко впал во вражду со всей историей человечества - вопрос отдельный.
Далее, Коломна из летописей не может быть селом Коломенским хотя бы потому, что коломенский епископ встречал русское войско в городских воротах. Ничего себе село - с городскими воротами и епископской кафедрой! Наконец, массовые захоронения в Симоновом монастыре, которые Фоменко считает решающим аргументом в пользу своего оза-
рения (кстати, зачем нужно было переправлять тела со Сретенки через две реки?), могли относиться и к 1382 г. (набег), и к 1654 г. (моровое поветрие), и к чуме 1771 г., и к событиям 1812 г.
В заключение В. А. Кучкин подводит итог: в основе мыслей Фоменко относительно Куликовской битвы «лежит ложная идея», подкрепленная «недостоверными фактами, почерпнутыми из поздних источников, домыслами ис-ториков-любителей (о стоянии Мамая на Красном Холме) и собственными фантазиями (относительно Дона под Москвой). Объективное, научное исследование отсутствует <...> Применяемые методы исследования рассогласованы, а высказывания по отдельным вопросам (о захоронениях, о поле или холмах от Кулижек до Сретенки) носят взаимоисключающий характер. Ложная отправная точка разысканий и бессистемное привлечение совершенно разнохарактерных данных» свидетельствуют о том, что авторы «руководствуются заданной, фиксированной идеей, в угоду которой приводятся подчас совершенно фантастические свидетельства, но отвергаются <... > факты».
Филигранная КРИТИКА грубой работы
Член-корреспондент Российской Академии наук профессор Л.В. Милов в своем выступлении отметил, что историки пригласили Фоменко около 20 лет назад, чтобы деликатно объяснить ему, что такое история и историческая наука, после чего тот вроде бы затих. Но активизировался он после 1991 г., когда расцвели всяческие спекуляции, на фоне которых Фоменко и решил продолжить свою деятельность. В своей статье «К вопросу о подлинности Радзивил-ловской летописи» Л.В. Милов демонстрирует виртуозный аппарат исторического изыскания; пожалуй, прочесть эту статью неспециалисту не очень просто,
но результат вознаграждает: процесс научного исследования воссоздается на наших глазах прежде всего как процесс системный и тем самым адекватный своему объекту - многофакторной, насквозь пронизанной причинноследственными связями истории человечества.
Построения Фоменко и его последователей автор называет «галлюцинациями на мотивы русской истории». Начать с того, что они полностью отрицают подлинность русских летописей, утверждая, что те написаны в первой половине XVIII в. Их утверждение о том, что повод усомниться в подлинности летописей они нашли у В.О. Ключевского, основывается на ложной интерпретации обрывка одной фразы, в то время как наш великий историк был большим знатоком летописного наследия, его исследователем и классификатором. Важно замечание Л.В. Милова о том, что Фоменко и его соавтор «одержимы идеей поиска следов фальсификации русской истории»2. Датировка времени «фальсификации» совершенно бездоказательна, зато налицо преемственность идей с Н. Морозовым. Выработанные историографами подходы к летописному наследию, различение понятий летопись, летописный свод, летописная редакция, список летописи и т. д. Фоменко и его соавтору, видимо, неизвестны; более того, Радзивилловскую летопись они называют «Повестью временных лет», в то время как любой первокурсник знает, что первая доведена изложением до 1206 (6714) года, а вторая - древнейший сохранившийся в поздних списках летописный свод, в своей первой редакции оборванный на 1110 году (автор приводит историю Радзивилловс-кой летописи как относящейся к группе владимиро-суздальского летописания, характеризуя попутно и другие летописи этой группы). Фоменковцы
же не только провозглашают (без всякой аргументации) Радзивилловскую летопись основным списком «Повести временных лет», но и, не зная ничего о том, что в рукописях обычно бывает двойная нумерация страниц (изначальная, буквенная, церковно-славянская и позднейшая, арабскими цифрами, проставленная уже исследователями по уцелевшим листам), они эту последнюю, сделанную скорее всего в XIX веке, объявляют изначальной, но относят ее к XVIII веку, а буквенную относят к ухищрениям фальсификаторов, старавшихся придать рукописи древний вид. Опровержение этой «галлюцинации» слишком виртуозно для того, чтобы его пересказывать на страницах неспециального издания, но оно вполне заслуживает того, чтобы быть прочитанным, - хотя бы как пример настоящей историографии 3. Продолжая тщательный анализ описания рукописи, Л.В. Милов приводит удивительную цитату из Фоменко, уверяющего, что палеографические методы имеют значение при определенной хронологии, а «любое изменение хронологии источников мгновенно (!) меняет всю систему <...> датировок». Сказано во всяком случае откровенно: если данные палеографии «теоретика» не устраивают - меняем хронологию (как, интересно?) и мгновенно получаем нужный нам результат. Не наука, а беспроигрышная лотерея; правда, известно, что в таких лотереях выигрыши гроша ломаного не стоят. К числу методов, которые Фоменко считает способными к мгновенной перемене показаний, он относит и филиграни, или водяные знаки. Изучая филиграни и сопоставляя их с датировками рукописей, исследователи собрали колоссальный материал, публикуемый в альбомах. Число опубликованных филиграней - свыше 130 тысяч; прослежены их варианты и разновидности (и преемственность этих
разновидностей) на протяжении семисот лет, и сама мысль о том, что единичная ошибка может поколебать эту систему, связывающую как сосуществующие одновременно типы филиграней, так и их преемственность, абсолютно нелепа и свидетельствует о том, что тот, кто ее высказал, с филиг-ранографией ничего общего не имеет.
Пламенные сторонники жгучей идеи
о том, что все люди, мягко говоря, недобросовестны, утверждают, что анализ бумаги Радзивилловской летописи ничего не значит, так как фальсификаторы могли исполнить ее по старой бумаге двух-трехвековой давности. Но палеография не зафиксировала случаев хранения бумажных запасов долее 25-30 лет, да и то в редчайших случаях; обычно бумага ручной фабрикации не хранилась дольше 10 лет 4.
Наконец, как пример действительного применения математических методов в палеографии Л.В. Милов приводит описание работы, которую он произвел в содружестве с математиком и при использовании компьютера -анализ 54 рукописей Краткой редакции Закона Судного людем.
Чудеса в Поднебесной
Академик РАН В.С. Мясников выступил с критикой воззрений Фоменко на историю Китая («новая хронология» относит начало китайской цивилизации к XVII веку по Р. Х.). Между тем письменные источники, подтверждающиеся данными археологии, а также памятники литературы и философии Китая насчитывают около 4 тысяч лет; можно сказать, что Китай уже жил в XXI веке - до Р. Х., и спорить с его историей непросто хотя бы потому, что, когда отмечалось 50-летие КНР, параллельно шла конференция, посвященная 2250-летию со дня рождения Конфуция, на которой присутствовало значительное количество его потомков, родословная
которых ведется веками и всем хорошо известна 5.
Аргументация Фоменко в этом случае, как и во всех других, разительно проста и не поднимается над уровнем базарных сплетен (как не вспомнить Высоцкого: Говорят, что скоро бани все закроют повсеместно навсегда, и эти сведенья верны - М. Ж.): если китайцы выдумали порох, то почему же они тогда с его помощью не стреляли, а употребляли его для фейерверков? Еще один аргумент - невозможно-де наблюдать кометы без телескопа. А между тем существует десятитомное описание технологических достижений китайской цивилизации.
Филологические игры Фоменко необходимо тоже упомянуть. Он считает, что Китай населяли македонцы, потому что слышал о киданях (монгольские кочевники на территории Китая - М. Ж.) и решил, что это похоже. В его фантазиях Китай населяют сербы и шведы, не говоря уже о донских казаках, и вообще, коль скоро Чжун-Го - Срединная империя, то она на Средиземном море...
На конференции было замечено, что «обычно ученые ведут научную полемику, но в данном случае полемизировать не с чем. Фоменко не уважает не только собственную национальную историю, но и историю других народов».
Что было, когда ничего не было
С особым интересом был воспринят доклад доктора исторических наук Г.А. Кошеленко (соавтор - Л.П. Марино-вич) «Лысенковщина, фоменковщина -далее везде?». В нем речь идет об античной истории, наличие которой Фоменко полностью отрицает. События, факты и памятники этой «несуществующей» истории представлены ученым в изобилии и в системе (одни примечания занимают 16 страниц, и это говорит о многом).
Начало доклада предваряется эпигра-
фом, с изяществом выбранным из сочинения христианского философа Боэция «Против Евтихия и Нестория». Приведем его полностью:
«И тут охватило меня великое изумление: сколь велика наглость невежественных людей, пытающихся прикрыть порок невежества бесстыдным притязанием на ученость. Не зная не только предмета, о котором идет речь, но не понимая даже того, что сами они говорят, выступая в подобных спорах, они как будто забывают, что невежество, если его скрывать, становится стократ позорнее».
Авторы предполагают, что псевдоисторическая литература, «наглая, дикая и страшная, как “новые русские”», для будущего историка встанет в один ряд с такими приметами времени, как преступность, коррупция, проституция. Эту литературу характеризуют четыре основных признака: априорность, ненависть, невежество (или сконструированная на манер невежества сознательная дезинформация), отсутствие профессионализма. В качестве примеров называются «Великая степь» М. Аджи и прочие его сочинения, книга В.Л. Хамциева и А.Ч. Балаева «Давид Сослан, Фридрих Барбаросса... Алания от Палестины до Британии», сочинения В. Резуна (под псевдонимом Суворов). На их фоне кажутся невинным лепетом ребенка столь возмущавшие недавно ученый мир (и пропагандируемые журналистами) открытия типа этруски - это русские.
Но даже в сравнении с этими малопочтенными опусами труды Фоменко и компании выделяются особенным образом, хотя и соответствуют всем четырем названным критериям: 1) априорны, ибо отвергают разом и навсегда все, что когда-либо писали историки; 2) отражают ненависть ко всей гуманитарной составляющей человеческой цивилизации; 3) изначально отличались тотальным невежеством; невозможно
представить, однако, что за 20 лет их авторы не прочли ни одной исторической книги, но скорее всего сила ненависти не позволила ничего из них усвоить (не хотелось бы думать, что мы имеем дело с сознательной ложью и фальсификацией); 4) характеризуются отсутствием профессионализма: математики, пусть даже очень хорошие, - тем не менее не историки.
Далее авторы напоминают историю «открытий» Н. Морозова, книги которого в 70-х годах прочел М. Постников, учеником которого и стал Фоменко. Появилась брошюра и ряд статей, а также толстый самиздатовский том. В 1982 г. по решению Президиума Академии наук состоялось обсуждение творений атакующих математиков на заседании отделения истории АН, где историки опровергли и осмеяли псевдонаучный бред; тогда к ним присоединились многие математики и астрономы. «Новые хронологи» на время поутихли, но восстали из пепла в начале 90-х годов. Вначале Фоменко публично обвинял КПСС в гонениях на себя (ничего такого, похоже, не было), а потом с неимоверной быстротой стал выпускать книги, в основном повторявшие все ту же самиз-датовскую «монографию», но с расширением, касавшимся уже истории России, которой тоже, выходит, не было. То, что в 80-х казалось специалистам невозможным («Карла Великого не существовало <... > не было пророка Мухаммеда <... > ни тем более князя Владимира», - иронизировал в 1984 г. историк), совершилось, но на смену брошюркам и статьям пришли толстенные золоченые тома и зазывная реклама в СМИ и книжных магазинах.
Отправная точка «новых хронологов» - то, что, по их мнению, всю античную литературу создала группа фальсификаторов эпохи Ренессанса. Первые критики этого воззрения допускали, как выяснилось позже, серьезную ошибку:
они считали долгом объяснить заблуждающимся, какие ошибки они совершают, полагая, что тех как настоящих исследователей интересуют поиски истины; время показало, что истина волнует фоменковцев менее всего. Суть критики между тем сводилась к тому, что, во-первых, нужно знать, как и где применять математические методы 6, во-вторых, астрономический метод датировки исторических событий (по затмениям) -метод известный и почтенный, но для того, чтобы его пересматривать, в частности, опровергая сообщение Фукидида о за-тмениях V в. до Р. Х., нужно Фукидида как минимум прочесть, что «новые хронологи» не сделали за незнанием греческого языка. А при их попытке перенести датировку «Альмагеста» Клавдия Птолемея с общепринятой даты ок. 140 г. по Р. Х. на Х век ими были допущены подтасовки и умолчания (сведения источника частично опущены, взгляды и выводы исследователей искажены). В-третьих, Фоменко утверждает, что хронология древних династий создана искусственным путем в XI-XIII веках, причем существующая хронология была якобы «умножена на четыре» и сдвинута в древность. Но аргументация этой «теории» исполнена грубейших ошибок: диктатор Сулла объявлен императором, Помпей -диктатором, императоры Галерий, Ли-циний и Констант вообще выброшены... В-четвертых, «для уточнения» датировок применяется «методика ономастог-рамм», суть которой сводится к рассмотрению имен собственных, встречающихся в том или ином тексте, и к утверждению, что тексты, по времени приближенные к пишущему, цитируются чаще, чем те, которые были написаны в более отдаленное время. Методика по меньшей мере наивная; чтобы ее выдвинуть, нужно принципиально не понимать роль письма в истории человечества. Авторы приводят лишь один контраргумент: Ари-
стотеля почти не цитировали в поздней античности и постоянно ссылались на него в раннем средневековье; число примеров можно было бы умножить. А между тем по этой методике фоменковцы определяют, что «Греческая история» Ксенофонта и «Илиада» написаны в XII в. по Р. Х., а биографии Плутарха -отчасти в VI в., отчасти в том же XII. Критики Фоменко проанализировали таким образом некоторые тексты и получили результаты, которые были бы ужасающими, если бы не были ужасающе смешными. При этом Фоменко учитывает только совпадающие имена, а различающиеся опускает.
Анализ фоменковских методов «показывает, что они к науке не имеют ни малейшего отношения, а выводы, сделанные на основании этих методов, -за пределами здравого смысла».
Любая концепция может быть опровергнута либо доказательством негодности методов, которые она использует, либо противоречием между ее результатами и бесспорно установленными ранее фактами. Но ни одно из положений «новой хронологии» не согласуется ни с одним из твердо установленных реальных фактов древней и раннесредневековой истории человечества. Авторы статьи обрисовывают колоссальный объем античной литературы, отразившей в себе всю современную ей культуру и цивилизацию. Фоменковцы, кажется, даже не подозревают о реальном количестве документов и памятников, которые они объявили фальшивками, потому что в противном случае можно было бы догадаться, что фальсификация подобного масштаба просто-напросто невыполнима.
Особенно разительно опровергает «новую хронологию» само наличие тысячелетней византийской культуры и литературы, в которой многообразно сказывается ее преемственность с лите-
ратурой античной. Примерами литературного творчества византийцев, проявляющих глубокое знакомство с древней литературой, историей, философией, могут служить труды Прокопия Кесарийского и святителя Фотия. Эти и многие другие тексты византийской эпохи свидетельствуют о том, что византийцы хранили, изучали и использовали литературное наследие античности. Многочисленные ранние сирийские и арабские переводы античных авторов (прежде всего Платона) - также неоспоримое свидетельство их подлинности; в раннесредневековый период античную литературу переводили также на армянский, копт-ский, среднеперсидский языки.
К XIX веку в распоряжении европейской науки скопилось значительное количество древних рукописей, выполненных на папирусе, так что изучение их стало предметом отдельной дисциплины -папирологии, которая обогатила наши знания об античности множеством ново-найденных произведений и фрагментов произведений уже известных. Между тем в эпоху Ренессанса папирус как писчий материал был настолько хорошо забыт, что может считаться неизвестным; первые папирусы появились в Европе в XVI веке. Если принять во внимание, что некоторые папирусы использовались дважды (так, «Афинская полития» Аристотеля записана на оборотной стороне папирусного свитка, на лицевой стороне которого были финансовые отчеты домоправителя 78-79 гг. по Р. Х.) и что никакой гений не может фальсифицировать хозяйственные документальные записи 7, человеколюбивая теория «новых хронологов» становится еще более туманной. А так как некоторые папирусы к тому же были извлечены из размонтированных мумий, то предполагаемые усилия ренессансных фальсификаторов разрастаются до масштабов вовсе непредставимых, и в той же пропорции исчеза-
ет всякое правдоподобие «новой хронологии».
Эпиграфика (изучение надписей, высеченных на камне) имеет в своем распоряжении свыше ста тысяч греческих надписей и еще больше латинских. Они найдены на огромных пространствах Европы, Африки, Азии. Убедительное свидетельство подлинности античной культуры - многократно зафиксированные соответствия эпиграфических и «бумажных» текстов, вплоть до прямых совпадений. Столь же убедительное опровержение «новой хронологии» -невозможность даже для самых злокозненных гуманистов добраться, например, до Афганистана и Таджикистана (не говоря уже о Багдаде, центре халифата, где европейцев вовсе не приветствовали) и вырезать там надписи на каменных плитах.
Еще одна проблема для «новых хронологов» - египетские билингвы (надписи на двух языках) эпохи эллинизма. Их выполняли на греческом и египетском, причем в последнем случае - двумя видами письма, иероглифами и де-мотикой. Неужели же фальсификаторы дешифровали египетское письмо до Шампольона 8?
Слово остракизм нам, в общем, знакомо: так называлась процедура изгнания из Афин тех политических деятелей, которые, по мнению сограждан, претендовали на единоличную власть. Именуется она по названию глиняного черепка-ост-рака, своего рода избирательного бюллетеня. В Афинах во второй половине ХХ века найдено почти 9000 остраков с именами афинских политиков, причем письменные источники называют некоторых из них как подвергшихся остракизму. На черепках - разнообразие почерков, иногда встречаются надписи малограмотные, на некоторыхимена сопровождаются оскорблениями... Можно ли человеку здравомыслящему предположить, что эти черепки подделаны в эпоху Возрождения?
Можно ли заподозрить в этом сотни тысяч клейм на осколках керамики?
Доклад завершается увлекательным рассказом о помпейских раскопках; честно говоря, гораздо менее увлекательно то, что авторам приходится излагать очередные домыслы Фоменко и мягко разъяснять, в чем он и на этот раз ошибся. Столь же увлекательны и так же богаты аргументацией против «новой хронологии» сведения об истории Парфенона. Археология не позволяет Фоменко утверждаться в его идеях, тем более что вновь встает «проклятый» для него вопрос: откуда берется культурный слой и какими способами можно его подделать?
Все попытки переписать всемирную историю построены на песке и несовместимы со всеми без исключения категориями источников, что свидетельствует об этих попытках как о спекуляции, ничего общего с наукой не имеющей. Удручает то, что многократное подробное и терпеливое разъяснение всех ошибок фоменковцев совершенно не мешает процветанию их бизнеса.
Сомневаясь в том, что руководство РАН и МГУ захочет вмешаться в ситуацию, Т.А. Кошеленко и Л.П. Марино-вич предлагают обратиться в Общество защиты потребителей: «Фоменко и компания рекламируют свой товар как что-то новое и первоклассное, а на деле покупатель получает непотребную фальшивку».
В конце статьи публикуются два приложения. В одном из них приводится таблица «династийных струй» по Фоменко и перечисляются все ошибки и противоречия, содержащиеся в ней (об этой идее Фоменко мы подробнее расскажем ниже, излагая содержание выступления А.А. Зализняка); в другом приводятся списки имен у Плутарха и Прокопия Кесарийского (об этом «методе» Фоменко см. выше) и тем самым наглядно демонстрируется вся ничтож-
ность полученных результатов и возможность сделать на их основании любой вывод, который придет в голову. Ни одно из этих построений нельзя назвать не только научным исследованием, но даже интересным наблюдением.
Примечания
1 Представляется, что одна из причин пла-
чевного положения дел с восприятием шарлатанских учений в обществе - это чисто языковая усвояемость былой антихристианской пропаганды, которая представляла Церковь как организацию, крайне противящуюся всяческому прогрессу и тем самым отрицательную, а антицерковные выступления - напротив, как крайне положительные и прогрессивные. Даже если такие выступления носили вероучительный характер, профессиональные материалисты находили в них какую-то «близость к народу» и отчасти признаки диалектического материализма. В результате такого извращенного взгляда на историю закрепилось и извращенное понимание слов: догма стала восприниматься как нечто отрицательное, а ересь, напротив, как что-то положительное.
2 Возможно, историограф, изучивший ог-
ромное количество древних текстов и исторических работ, употребляет слово одержимый в его исконном смысле, но даже если это и не так, то этот исконный смысл в его оценке вполне просматривается.
3 Вообще хотелось бы, чтобы наши чита-
тели ознакомились с реферируемой книгой. В наше время, когда реклама сулит овладение иностранным языком за 60 часов и без всяких усилий, приятно сознавать, что есть люди, которым проникновение в мир истины важнее экономии времени, что кто-то еще может неторопливо день за днем вникать в тексты не ради того, чтобы быть в курсе сенсации
и сделать ее предметом непринужденной застольной беседы, а ради прикосновения к миру подлинной науки, раскрывающей подлинную историю.
4 Мы уже говорили о том, что настоящее
научное исследование характеризуется тем, что его автор сам приводит все возможные контраргументы; это и делает Л.В. Милов, упоминая, что существует способ фальсификации рукописей и способ этот применялся именно в XVIII-XIX веках: из старой рукописи вырезался чистый лист, и на нем писался текст. Но таким образом можно изготовить только очень краткую фальшивку.
5 Добавим, что исландцы знают свои родо-
словные с XI века, то есть с момента заселения Исландии. Но то, что убеждает всякого здравомыслящего человека, не является аргументом для Фоменко и его адептов: если исходить из того, что все люди лживы, то что стоит и китайцам, и исландцам это все выдумать! Такое гуманное воззрение на человечество свидетельствует, однако, и о том, что Фоменко явно не представляет себе масштабы умственных усилий, необходимых для таких выдумок, - опыта интеллектуальной деятельности недостает.
6 В противном случае получается «средняя
температура по больнице».
7 Любители видеть во всем ложь и фальшь
пытались утверждать, что изображение на Туринской плащанице - рисованное, но контраргумент и в этом случае был сходным: никакой художник не в состоянии сделать изображение такой степени точности.
8 А если все же дешифровали, то почему
ему понадобилось заново проделать эту тяжкую работу и почему его дешифровка вызвала такое ликование и называется историками письма первой великой дешифровкой?
(Окончание в следующем номере.)
