CC BY
22
Вновь возродившийся интерес к философии B.C. Соловьёва закономерен. Сама логика истории развития мышления, как писал B.C. Соловьёв, неизбежно приведет к пересмотру оснований рациональности, поиску онтологического, гносеологического, этического, эстетического объяснения мира.
Как справедливо отмечает С. С. Хоружий, Соловьёв был бы «обречен на философские повторения», если бы в его творчестве не соединились самые разные истоки. B.C. Соловьёв не повторяет идеи предшествующих мыслителей, а анализируя их, пытается создать некий органический синтез. Непреходящая ценность работ B.C. Соловьёва в том, что они всегда будут пробуждать синтетическую мысль. Это не просто мысль, а духовная работа необходимая для созидания синтеза, а следовательно, по Соловьёву, постижения жизни.
'Кормин Н.А. Философская эстетика Владимира Соловьёва. М., 2001. Ч. 1. Святая гармония. С. 5. 2Там же.
Соловьёв B.C. Соч. В 2 т. Т. 2. М., 1988. С. 33. 4Там же. С.122.
5КорминН.А. Указ. соч. С. 126.
6КаитИ. Критика способности суждения. Пер. с нем. М., 1994. С. 50. 7Гулыга А. Эстетика Канта // Там же. С. 20.
8Лекции по истории эстетики / Под ред. М.С. Кагана. Кн. 3. Л., 1976. 4.1. С. 172.
9КорминН.А. Указ соч. С. 46.
Н.П. КРОХИНА
Шуйский государственный педагогический университет
СОЛОВЬЁВСКАЯ ФИЛОСОФИЯ ВСЕЕДИНСТВА (СОФИОСФЕРА) И ЕЁ КУЛЬТУРНО-ИСТОРИЧЕСКИЕ ВОПЛОЩЕНИЯ
Универсальный синтез представляет собой социально-политическое учение Соловьёва, сочетавшее личную свободу с принципом социальной справедливости. «Это
был европейского типа консерватизм, который при сохранении традиций не отрицал демократии и социализма»1. Поиски примиряющего противоположности третьего пути определяют не только социальную философию Соловьёва, но и всё творчество мыслителя. Всеединством измеряются все ценности в соловьёвском мире. В лице Соловьёва русская мысль (вслед за русской литературой) искала перехода от дуальных моделей мышления к целостному видению мира. Потому и является ему образ Софии. Соловьёв становится основоположником новой эпохи отечественной культуры, потому что в своей философии всеединства выразил не только русский национальный идеал, не только фантазмы новоевропейского сознания о всеобъемлющем синтезе, но и глубинную закономерность мировой культуры. Философия всеединства обнаруживает глубинную общность Запада и Востока, средиземноморской и индийско-тихоокеанской культур, культуры высокой и народной, традиционной и современной. «На грани распада мир ищет Целое»2. Соловьёвым угадана основная ось текущего исторического этапа - доминирование синтетических, или ин-тегративных тенденций.
Замыслы синтеза отражали процесс глобальной переориентации европейского сознания с классических антро-по- и логоцентрических позиций на позиции онтологические: целое - мера всех вещей, человек - хранитель бытия, -которые всегда главенствовали на индийско-тихоокеанском Востоке как откровение Божественного. В природе всё едино, в естественном порядке вещей всё чередуется, а не противостоит друг другу. Бытие - неизбывное со-бытие, вечное превращение - утверждала даосско-дзэнская мудрость Востока. Одна форма перетекает в другую. В соловьёвской Софии также важен принцип текучести и подвижности смыслов. Этот мир превращений открывается символической матрице сознания, сочетающей мгновенное и вечное, часть и целое. Каждая вещь неисчерпаема, ибо связана со всем миром. Для восточной мудрости характерно представление об изначальной упорядоченности мира. Изначальная природа всего чиста, совершенна, она есть Брахман, есть Дао, есть София, нужно лишь вы-
явить её, освободить сознание от заблуждений, ибо «мир есть София в своей основе и не есть София в своем состоянии»3. Утверждалась сокровенная женственность бытия, явленная Соловьёву в египетской пустыне («Три свидания») или на озере Сайма. Даосские философы утверждали, что миром движет «безудержная радость», «ничем не омрачаемое упоение чистой игры бытия, где не существует правил»4. Или, по Соловьёву, «жизнь по самому широкому своему определению есть игра»5. Такова библейская София: «Я была при Нём художницею, и была радостью всякий день, веселясь пред лицем Его во всё время, веселясь на земном кругу Его, и радость моя была с сынами человеческими» (Притчи Соломона, VII, 30 - 31). «Метафизика Востока во многом послужила образцом для создания новой картины мира, интегрирующей духовные поиски рубежа XIX - XX вв.»6. В поисках нового мировоззрения культура конца Нового времени возвращается к истокам. Человек - не центр мира, а посредник, теург, призванный восстановить прерванную связь земли с небом, о чём говорили мудрецы Индии, Китая и Японии и что открылось русской философии рубежа XIX - XX вв. Модель целостного мироощущения изначально заложена в природу человеческого сознания. С этим целостным мировосприятием связана мифопоэтическая органика художественного сознания. Философия всеединства - это всегда возвышение художественно-эстетического начала в культуре, способного подняться над всеми полярностями. Искусство выражает цельность бытия. Метакод всеединства пронизывает мировую культуру, органично - восточные культурные традиции, сохранившие живую связь с истоками, и как жажда органической целостности - новоевропейскую культуру.
Органика целостности обнаружима и в отечественной (дуальной) культуре. Это русская старина XVI-XVII веков, когда икона становится «эстетикой в красках», и в архитектуре, и в иконописи развивается стиль дивного узорочья, начало украшения, прославления. Храм уподобляется новому граду Иерусалиму. В искусство входит радость и удивление красотой мира, которые хранят народные промыслы. Мать-сыра земля облеклась в Покров Богородицы.
Русь стала Святой, потому что люди удостоились жить иа освящённой земле. Современную тоску по этому исконному цельному мироощущению с гениальной простотой выразил С.Есенин, сплетя Русь и Рай. Разрыв единой плоти русской жизни произошёл в эпоху церковного раскола. Расколотость петербургского периода русской истории -противостояние народа и власти, власти и интеллигенции неизбежно привели к перевороту 1917 года. «Но тоска по
7
золотому веку русской цельности и всеединства осталась» . Русскую литературу возможно анализировать с точки зрения той синтетической философии всеединства, восходящей и к русской старине, и к раннему романтизму, получающей теоретическое обоснование в творчестве Соловьёва и его продолжателей. Жизнь утратила свою цельность и тайну своей Божественной Премудрости, но тем важнее становится взыскание утраченной цельности.
К всеохватности стремится новоевропейское искусство в своих высших достижениях. Итогом Возрождения явился антропоцентризм, но заданием эпохи был поиск примирения картины с иконой, науки с верой, Афин с Иерусалимом. «Всеохватный гений» Нового времени создаёт ренессансную культуру и искусство: «Ренессанс был первым историческим экспериментом в области примирения непримиримых вещей... Люди Возрождения верили в то, что небывалый синтез смыслов и ценностей возможен и
8 г»
нужен» . В религиознои картине художник парадоксально хочет сказать обо всём сразу. Ренессансные задания синтеза пронизывают всю новоевропейскую культуру. К поиску синтеза, примиряющего индивидуализм с универсализмом, сочетающего личностное сознание с сознанием мировым, духовность с космизмом, антропное начало с переживанием потока бытия, устремлены эпохи романтизма и модерна - конца Нового времени. В поисках антиномического сочетания полярностей, их небывалого синтеза новоевропейская культура переживает периоды своего наивысшего взлёта. Важнейшим принципом мироотношения становится двуединство полярностей. Европейский человек Нового времени стремится «расширить свою душу, чтобы она снова могла объять вселенную»9. Или, как писал Соловьёв,
«истинная индивидуальность есть некоторый определённый образ всеединства»10. Культ Вечной Женственности утверждали в европейской культуре Гёте и романтики, у нас - Соловьёв. «Для Бога Его другое (т.е. вселенная) имеет от века образ совершенной женственности»11. Истинная реальность - мировая душа, женственная, одушевлённая, космическая красота: «Всё видел я, и всё одно лишь было -/ Один лишь образ женской красоты...». На исходе Нового времени происходит взрыв антропных (цивилизационных) ценностей. В искусство входит зачарованное и экстатическое переживание целостности бытия. «Россия оказывается при этом местом реализации западного эроса, его фантаз-мов о последнем синтезе, вытесненных логической западной цивилизацией»12. Развивая идеи Соловьёва о целостном миросозерцании, Вяч.Иванов писал: «Новое чувство богоприсутствия...создаст иное мировосприятие, которое я не боюсь назвать по-новому мифологическим. Но для этого нового зачатия человек должен так раздвинуть грани своего сознания в целое, что прежняя мера человеческого будет казаться ему тесным коконом»13. Онтологический взгляд уравнивает человека со всеми остальными вещами в праве быть, существовать, рождая ассоциативно-метафорическую поэтику XX века.
Внутренней приобщённости к «лёгкому дыханию» жизни, к витальной онтологии целого, доверия к творческой силе жизни искала вся европейская культура на исходе Нового времени. Но синтез вновь и вновь не удаётся. Вместо синтеза мы находим антиномическое обострение всех полярностей. Бесконечное утверждение бытия во всех его проявлениях в поэзии К. Бальмонта, славящая мир поэзия Вяч. Иванова, детская радость бытия поэзии Б. Пастернака достигались ценой отстранённости от человеческого, слишком человеческого. Данным поэтам без истории свойственен особый онтологический дар переживания мира как тайны, живой культурно-исторической памяти и символической причастности тайной жизни природы. Их роднит чувство бытийности, радостного благоговения перед чудом жизни. Смысл их поэзии в словах: «благословляю бытие». Онтологизм этой поэзии, развёртывающейся
по принципу «и-и», стирает все традиционные дуальные модели сознания. В поэзии К. Бальмонта, обращённого к древним космогониям, в поэзии Б. Пастернака, связанного с авангардным обращением к пра-мифологическому детству мира, обозначается переход к витальной онтологии целого, отсылающей к архаическим традициям и библейской апокалиптике новой жизни. Но дух переходного времени больше определяет творчество поэтов лиро-драматического и трагического склада, с их напряженным антиномизмом мироотношения, трагической раздвоенностью. Поэты и художники, наиболее восприимчивые к духу времени, это гении диссонанса и дисгармонии. Ощущение катастрофичности мира, экзистенциально-эсхатологические темы нарастают в литературе XX века, в творчестве А. Блока, Г. Иванова, М. Цветаевой.
Децентрация отношений человека и тотальности делает возможность синтеза проблематичной. Невозможность синтеза радикализирует иную глубинную стратегию Нового времени - волю к редукции и релятивизации смыслов и ценностей. Пафос синтеза обнаруживает глубинную расколотость и ущербность современного человека. «В истории России таинство обновления надрывается расколом, погружает в безвременье»14. Драмой русской мысли Серебряного века была её культурно-историческая недовопло-щённость: Соловьёв предвосхищал идеи А. Тойнби (поиск религиозного синтеза), Вяч. Иванов - К.Г. Юнга, А. Белый -Э. Кассирера. Проблема невозможного синтеза сменяется возможностью самого причудливого синкрезиса цивилиза-ционного и пра-культурного состояния, в которое вступает современная эпоха Прото, по-прежнему называемая «временем синтеза».15
1См.: Алексеев К. Вл. Соловьёв и судьба России: социально-политические искания третьего пути. М., 2007.
2 Григорьева Т.П. Дао и Логос: Встреча культур. М., 1992. С. 23.
3Булгаков С.Н. Свет невечерний: Созерцания и умозрения. М., 1994. С.195.
4Малявин В.В. Сумерки Дао: Культура Китая на пороге Нового времени. М., 2000. С.357.
5Соловьёв Вл. Красота в природе // Соловьёв B.C. Философия искусства и литературная критика. М., 1991. С.48.
6Шахматова Е.В. Восток как метафизичекая парадигма идеи всеединства в культуре Серебряного века // Вопр. филос. 2008. № 3. С. 147. 7Архипов Ю. О тайнах русской души и истории // Лит.газ. 2008. № 24. С. 6. 8Якимович А.К. Новое время. Искусство и культура XVII - XVIII веков. СПб., 2004. С.18 - 19. 9Гессе Г. Избранное. М., 1977. С. 258.
10Соловьёв Вл. Смысл любви //Соловьёв, В. Указ. соч. С.114. "Там же. С.145 - 146.
12Гройс Б. Россия как подсознание Запада // Искусство кино. 1992. № 12. С.8. 13Иванов Вяч. Кручи // Иванов, Вяч. Родное и вселенское. М., 1994. С.106. 14Павлов О. Гефсиманское время // Октябрь. 2008. №1. С.144. 15См.: Тульчинский Г. Л. Постчеловеческая Персонология. СПб., 2002. С.648.
A.B. ГУНЧЕНКО
Ставропольский государственный университет
КОНЦЕПТ «ПОЭТ» В ФИЛОСОФСКОМ ДИСКУРСЕ В.С.СОЛОВЬЕВА
Философское творчество В.С.Соловьева в последнее время стало предметом пристального исследовательского внимания со стороны представителей самых различных областей гуманитарного знания. Особым образом активизируется лингвистическое направление в изучении идейного и теоретического наследия мыслителя, ориентированное, главным образом, на анализ семантического и концептуального аспектов религиозно-философского дискурса, единство которых представляется взаимообусловленным и нерасторжимым: «концептуальный анализ дает возможность не только более глубокого, но и более широкого рассмотрения семантики текста» и, с другой стороны, исследование системы ключевых слов текста, связанных между собой определенными структурно-семантическими отношениями и составляющих контекстное окружение концепта, их количественное и качественное употребление, организует вокруг себя «основные ассоциативно-семантические поля, инвариантным значением которых и являются концепты, вербализованные этими словами»1. Термин
