CC BY
51СОЦИОЛОГИЧЕСКАЯ КЛАССИКА
Бугле С.
СОЛИДАРИЗМ. ГЛАВА ПЕРВАЯ: ИСТОКИ (Перевод с франц. яз.)1
BOUGLÉ C. Le solidarisme. - P.: Giard, 1907. - Ch. 1: Les origines. - P. 1-29.
«Солидаризм», похоже, становится для Третьей республики своего рода официальной философией. Он является неоспоримым источником значимых моральных тем, по которым все приходят к согласию и которые любой политик считает необходимым затронуть по торжественным случаям. Уже в 1900 г. Выставка2 проходила под лозунгом солидарности благодаря речам г-на Лубе и г-на Мильерана. С тех пор престиж этого нового символа лишь возрастал. Он витает в стенах Парламента как дух-покровитель, отвечающий за законы общественной гигиены и взаимопомощи. Не он ли во время дискуссий о пенсиях рабочим заставил умолкнуть все возражения?
В интеллектуальной среде его успехи ничуть не меньше, чем в парламентских кругах. На протяжении последних лет признанный лидер новой школы мысли проявлял свою активность и здесь и там: если г-н Леон Буржуа и не часто появлялся на трибуне, чтобы проповедовать солидаристские теории, он, по крайней мере, продолжал, оставаясь в тени, с отеческой заботой следить за их продвижением. При его президентстве в Школе высших социальных
1 Перевод выполнен в рамках проекта «Социальная солидарность как условие общественных трансформаций: Теоретические основания, российская специфика, социобиологические и социально-психологические аспекты», поддержанного Российским фондом фундаментальных исследований (проект 11-06-00347 а).
2 Всемирная выставка 1900 г. в Париже. - Прим. пер.
исследований и Обществе социального образования эти теории изучались, рассматривались со всех сторон, развивались и перерабатывались самыми выдающимися и компетентными умами. И уже оттуда их освежающий поток направлялся по многочисленным руслам подпитывать сознание учителей, непосредственно обращающихся к молодежи и детям.
Куда же ведет нас эта модная доктрина? Чтобы понять это, не лишним будет сначала посмотреть, откуда она происходит.
Мы непременно упомянем небольшую книгу г-на Л. Буржуа «Солидарность»1, ставшую своего рода манифестом, который оказался весьма полезным общественности тем, что привлек и сосредоточил ее внимание на понятиях «общественный долг» и «квазидоговор». Но какие же исследования и теории подготовили появление этого манифеста? И до источников какой степени удаленности надо будет докопаться, чтобы разузнать, откуда происходят солидаристские идеи?
Конечно, нетрудно обнаружить непосредственных предшественников нынешнего движения. В первую очередь необходимо упомянуть г-на Ш. Жида2: он давно уже провозгласил «великое возрождение» ортодоксальной политической экономии и призвал предотвратить или устранить с помощью организованной кооперации проявления бесчеловечности, свойственные свободной конкуренции. Со своей стороны г-н Фуйе3 своими теориями договорного организма (organisme contractuel) и общественной собственности прояснил суть «скрытых договоров», вынуждающих наши общества реорганизовываться в соответствии с требованиями справедливости и благотворительности, причем последняя трактовалась как «возмещающая справедливость». Г-н Марион4 в поисках пределов наших свобод обнаружил разного рода узы, связывающие индивида не только с его собственным прошлым, но и - посредст-
1 Bourgeois L. Solidarité. - 3-e éd. - P.: Colin, 1902. - 1-e éd. 1897.
2 Gide Ch. Principes d'économie politique. - P.: Larose, 1883; Gide Ch. La solidarité comme programme économique // Rev. internationale de soc^logie. - Oxford, 1893. - T. 1, N 3. - P. 385-400; Gide Ch. L'École nouvelle // Quatre écoles d'économie sociale. - Genève: Librairie Stapelmohr; P.: Librairie Fischbacher, 1890. - P. 97-154.
3 Fouillée A. La science sociale contemporaine. - 2 e éd. - P.: Hachette, 1885; Fouillée A. La propriété sociale et la démocratie. - P.: Hachette, 1884. Г-н Фуйе сам резюмирует свой вклад в солидаристскую мораль в своей последней книге. См.: Fouillée A. Les éléments sociologiques de la moralité. - P.: Alcan, 1905.
4 Marion H. La solidarité morale: Essai de psychologie appliquée. - 2-e éd. - P. : Baillère, 1883.
вом симпатий, имитаций, всяческих внушений и давления - с его исторической средой. Наконец, не так уж давно г-н Дюркгейм1 уведомил нас, что эти узы меняют свой характер в зависимости от той или иной группы. Изучая социальные последствия разделения труда, он различает «механическую солидарность», которая в некоторой степени уничтожает индивидуальность, и «органическую солидарность», которая уважает и ценит ее. Солидарист-ские теории в своем развитии не должны упускать возможность использовать результаты этих аналитических исследований психолога, синтеза философа, критики экономиста и классификаций социолога.
Впрочем, тот импульс, который они таким образом дали, -не получили ли они его сами от великих учений или исследований Х1Х в.? Г-н Марион связывает основную мысль своего труда с Шарлем Ренувье. Г-н Дюркгейм пытается осуществить, как он сам об этом говорит, социологическую программу, восходящую к Огюсту Конту. Размышления г-на Фуйе опираются на открытия биологов Ламарка и Дарвина, фон Бэра и Милна Эдвардса: он пытается встроить идеализм в рамки эволюционизма. Наконец, не прослеживается ли в «гуманной» экономике г-на Ш. Жида воздействие Фурье и Пьера Леру? Таким образом, в формировании интересующей нас доктрины приняли участие как натурализм и социализм, так и критицизм и позитивизм.
На первый взгляд, кажется парадоксальным называть среди предшественников солидаризма философов неокритического направления. Ведь логика этого метода, казалось бы, должна была привести их к тому, чтобы настаивать на автономии личности. Однако прежде всего, если разум противопоставляет человеческую личность какой-либо самоцели, опыт показывает, что данная цель находит средства к своему осуществлению лишь благодаря сговору людей; эта «социальная идея» должна успешно служить смягчению суровости и преодолению узости индивидуалистской идеи, как это показал Анри Мишель2. Кроме того, утверждая, что свобода не только является вневременной, как у Канта, но живущей и действующей в истории, он подчеркивает необходимость изучения условий, которые история навязывает осуществлению этой свободы. Данное «состояние войны», пагубные последствия
1 Dürkheim É. De la division du travail social. - P. : Alcan, 1893.
2 Michel H. Idée de l'Etat: Essai critique sur l'histoire des théories sociales et politiques en France depuis la Révolution. - P. : Hachette, 1896.
которого Анри Мишель описывает и которое чаще всего вынуждает даже справедливых, пытающихся бороться со злом, самим участвовать в зле, является, по правде сказать, лишь частным случаем этой солидарности, предопределяющей наши инициативы.
При попытке создать социальную физику, которая должна была завершить позитивное единение умов, Конт обращал внимание не только на неожиданные последствия свободных поступков, но и на условия и естественные последствия жизни сообща. Можно было бы сказать, что «не существует социологического высказывания, которое не являлось бы прямой или косвенной демонстрацией солидарности». Среди этих разнообразных взаимосвязей и взаимозависимостей, постепенно проясняемых по мере детального изучения общественных реалий, Конт - как в своей «Динамике», так и в «Статике» - указывал на самые общие. В последней он показал, как «разделение обязанностей» делает более необходимой «взаимосвязь усилий». Здесь, настаивая на «историчности» как характерной черте, отличающей жизнь обществ от жизни организмов, он напоминал о наследии, передающемся от поколения к поколению, и о том, как «мертвые управляют живыми».
Эволюционисты, напротив, настаивали на особенностях, сближающих общества и организмы. И эти аналогии, являясь реальным символом, должны были сделать еще более наглядным общественный консенсус. Правда, пример Спенсера доказывал возможность привить к этому натурализму радикальный индивидуализм. Однако по всеобщему признанию, такое соединение могло быть произведено лишь ценой некой непоследовательности. Большинство мыслителей находили в биологических примерах основания для критики того, что Хаксли называет административным нигилизмом, и стремления к лучшей социальной «организации».
Еще Луи Блан высказывался в пользу режима, который, «подразумевая солидарность членов большой общественной семьи, стремился бы организовать общество, творение человека, по модели человеческого тела, творения Божьего». В различных формах то же желание «организовать» встречается у большинства реформаторов середины XIX в. Показательно, что и в наше время удалось обнаружить в солидаристском движении один из симптомов своеобразного «возврата к 48-му году»1. «Солидарность, - пишет последователь Фурье Рено, - является вещью справедливой и святой. Зло пришло, зло удалится при всеобщем содействии, содействии,
1 Isambert G. Les idées socialistes en France de 1815 à 1848. - P.: Alcan, 1905.
пропорциональном силам каждого». Пекёр связывает свой коллективизм с религией, призванной наконец соединить людей. Пьер Леру в «Grève de Samarez» резюмирует суть своего труда в следующих словах: «Я первый позаимствовал у законоведов термин "солидарность" для того, чтобы ввести его в философию, т.е., по моему мнению, в религию. Я хотел заменить христианскую благотворительность человеческой солидарностью»1.
* * *
Однако сама эта формулировка ставит перед нами вопрос. Правда ли, что солидаристы заменяют христианскую благотворительность? Является ли то, что они делают, чем-либо иным, нежели негласным продолжением христианского учения? Сопоставляя идеи П. Леру с идеями первых христиан, г-н Фаге иронично восклицает: «Невероятно, сколько идей позаимствовало у него христианство!». Возможно, аналогичным образом можно было бы доказать, что большинство тех, кто объединяется вокруг понятия «альтруизм», являются христианами, не осознавая или стыдясь этого. Г-н Брю-нетьер, цитируя слова, в которых Ж. Эллиот показывает тесную связь, существующую между нашими жизнями, добавляет: «Восемнадцать веков христианства преподносили им урок, при том что они, возможно, полагали, что почерпнули его из курса позитивной философии»2. «Евангелие в действии» - не правда ли, вот суть социализма 48-го года? И не из этого ли республиканского христианства юный Ренувье почерпнул на всю жизнь то ощущение братства, которое он позже выразил в «социальной идее»?
Итак, если столько умов обращают в пользу солидарности обобщения позитивизма и выводы биологии, может быть, ошибка или, скорее, заслуга в том принадлежит «подспудным» христианским чувствам, влияющим на наш выбор помимо нашей воли или даже против воли?
Можно ли сказать, что ради оправдания этого чувства, которому уже двадцать веков, солидаристы нашли новую доктрину? Даже в этом пункте мы не можем признать их оригинальность.
1 Thomas V.P.F. Pierre Leroux, sa vie, ses œuvres, sa doctrine, contribution à l'histoire des idées au XIXe siècle. - P. : Alcan, 1904.
2 Brunetière F. Discours de combat. - 2-e éd. - P.: Perrin, 1903. - P. 60, а также недавняя брошюра: Goyau M.G. Solidarisme et christianisme. - Reims: 48, rue de Venise, 1906.
Основные чувства, к которым апеллирует их учение, основываются на христианской традиции. «Мы все суть члены одного тела... Посему, как преступлением одного всем человекам осуждение, так правдою одного всем человекам оправдание к жизни. Как в Адаме все умирают, так во Христе все оживут». Эти слова святого Павла напоминают нам, что никакая другая философия истории не отразила лучше, чем та, что заключена в Евангелии, состояние взаимной зависимости, в котором живут представители рода человеческого. Вы хотите понять суть солидаристских теорий? Тогда поразмышляйте о догмате первородного греха.
И не говорите, что между этим догматом и данными теориями не существует посредников и что среди идей XIX в. нет ничего, способного доказать, что одно могло подсказать другое. В XIX в. как раз преобладали мыслители, изначально остерегавшиеся ошибок, к которым мог привести их безрассудный разум XVШ в.; и они вдохновлялись именно христианской традицией. Де Бональд и де Местр первыми выступили против индивидуалистской гордости; они призвали общество уважать естественные законы, являющиеся выражением извечной Божественной воли, благодаря которым отдельные части общества держатся вместе. Не правда ли, Огюст Конт, разрабатывая свою социологию, делал не что иное, как заимствовал, по его собственным словам, «основные принципы» Ж. де Местра? И разве, обобщая, нельзя утверждать, что «научные» школы наших дней поставили себе задачу изложить в более или менее биологических терминах основные темы теократической школы? При этом разве стержнем этой школы не является понятие первородного греха, «которое объясняет все и без которого не объясняется ничего»? Именно оно неизбежно присутствует в идее де Местра об «этой ужасной взаимосвязанности преступлений, существующей среди людей», и дает ему в страданиях индивида узреть естественный результат деградации масс. Именно оно позволяет ему обнаружить, в частности, раньше Пьера Леру, наибольшую пригодность «этого юридического термина» - «солидарность» - для обозначения «обратимости достоинств»1.
«Безумец тот, кто думает, что ты не есть я», - могло бы повторить эти слова древнее христианство юному солидаризму.
1 Maistre G. de. Les soirées de Saint-Pétersbourg. - P.: Rusand, 1831. - T. 2. -
P. 236. 168
* * *
Известно, сколь непросто разрешать подобные вопросы преемственности. Апологеты христианской религии охотно претендуют на то, что ею незримо охвачены даже ее разоблачители. Не напоминает ли пастор Вагнер, что в часы, когда ученики Иисуса отрекаются от его истинного духа, тот порой проявляется даже в речах хулителей: «Это исполнение слов: "Если они умолкнут, то камни возопиют"». Таким образом, напрасно вы будете доказывать, что ваша амфора пуста или что вы налили в нее новое вино. Вас уверят, что аромат первого вина является неистребимым: именно оно будет продолжать опьянять вас, возвышая вас над вами самими.
Надо признать, по крайней мере, что солидаристы делают все, что в их силах, чтобы порвать всяческую связь между их доктриной и религиозными традициями. Очевидно, их усилия являются одной из разновидностей дела, начатого демократией ради полной секуляризации самой морали. И несомненно, именно стремление подтвердить свою полную мирскую независимость подтолкнуло их с самого начала настаивать на строго научном характере их моральной системы. Нет ничего невозможного в том, чтобы доказать, что в нынешних опасениях многих умов в отношении спекулятивной философии виновато, несомненно, своего рода беспокойство, порожденное борьбой, которую им пришлось вести против пережитков религиозных принципов и методов. В этой области они опасаются отклонений и компромиссов диалектики. Им кажется более надежным полагаться на позитивные реалии. Поэтому отныне в качестве ориентира действия они охотнее ссылаются на Науку, чем на Разум. Солидаризм соответствует этой тенденции1, когда он заявляет, что соединяет «моральную идею» с «научным методом».
На деле, глядя на примеры взаимозависимости, воспроизводимые им охотнее всего, и на выводы, которые он из них извлекает, легко можно признать, что он является «продолжением» науки, а не теологии; это привычные чувства, возникшие и поддерживаемые на современном Западе триумфальным шествием научных открытий и их применений, это доверие и надежда на блага цивилизации, питающие наших современных солидаристов. Христианские солидаристы, будто загипнотизированные проблемой зла, чаще всего обдумывают связь преступлений и последствия наших
1 Bourgeois L. Solidarité. - 3-e éd. - P.: Colin, 1902. - P. 114-124.
проступков; они чувствуют на своих плечах «огромную ношу», о которой говорил Балланш. Еще в творчестве Ренувье, которого не переставала беспокоить идея [нравственного] падения, самые распространенные из приводимых примеров - это случаи солидарности в зле. Насколько же иной тон имеют сегодняшние солида-ристские сочинения! Там господствует позитивный оптимизм.
Долг перед книгой, восклицает г-н Буржуа, и долг перед инструментом: долг перед путем и долг перед языком. Уже само это понятие долга, которое он возлагает на индивидов, позволяет нам понять, что он настаивает не на последствиях зла, а на аккумулировании благ. Коллективные капиталы, как материальные, так и интеллектуальные, из которых новичок будет заимствовать разного рода инструменты, «социальный инструментарий», которым снабжает его коллектив, - одним словом, все возможности действовать, которые возрастают благодаря коллективу, - это сокровища, которые он заставляет заблистать перед нами; именно на них обращает он все внимание. Аналогичным образом, чтобы научить ребенка «ценить блага всеобщего сотрудничества», г-н Пайо призывает оценить дистанцию, отделяющую цивилизованного человека от дикаря, бедного материально и морально, являющегося жертвой еще не познанной природы и недисциплинированности своего собственного воображения. Именно благодаря огромному коллективному труду сегодняшний индивид пользуется наибольшей мощью и наибольшей независимостью. Само развитие личности имеет своим условием сотрудничество общества. С этой точки зрения связанность человеческих действий уже не предстает как рабство, но как способ «освобождения».
Балланш отмечал, что солидарность, будучи следствием общества, была навязана человеку «одновременно как испытание и как поддержка»2. Можно сказать, что христианские солидаристы ведут речь в основном о солидарности-испытании, а светские - о солидарности-поддержке. В обществе первые охотнее показывают индивиду силу, которая готова раздавить его, а вторые - силу, его возвышающую. Дело в том, что для одних привычным пейзажем является темная долина греха, а для других - сияющая вершина прогресса.
1 Payot J. Cours de morale. - P.: Colin, 1904. - P. 13-24; Goblot E. Justice et liberté. - P.: Alcan, 1904. - P. 10-13.
2 Ballanche P.-S. Essais de palingénésie sociale. - P.: Imprimerie de J. Didot Ainé, 1827. - P. 203.
Если задаться вопросом, откуда чаще всего черпаются факты, питающие эту оптимистическую концепцию, то мы окажемся перед двумя источниками: в солидаризме соединяются политическая экономия и биология. Ему на пользу пошла такая встреча, которую Кине провозгласил самым крупным научным событием нашего времени. И действительно, общий феномен, примеры которого неустанно приводят солидаристские лекторы, является как раз тем самым, формы и последствия которого были наилучшим образом изучены одновременно и экономистами и натуралистами: речь идет о разделении труда с порождаемым им обменом услугами. Распределение задач и специализация навыков обеспечивают благосостояние обществ, усиливая взаимную зависимость индивидов. Аналогичным образом, дифференциация органов является залогом развития организмов. И чем более высокое место организм занимает в иерархии, тем более ощущается необходимость координации усилий, благоприятной как для отдельных частей, так и для целого.
Таким образом, значение сотрудничества еще до появления рода человеческого было вписано большими буквами в историю видов. Солидаризм охотно настаивает на этом вкладе естественных наук в искусство объединяться. Разве выводы биолога по сравнению с заключениями экономиста не кажутся способными придать большую силу, больший «научный» авторитет новой доктрине в ее борьбе с идеями, питающимися остатками теологии? Но если вдаваться в подробности, когда речь заходит о том, чтобы продемонстрировать эту общественную гармонию, солида-ризм ссылается как на организацию торговли, так и на развитие животных колоний; и в этом смысле г-н Жид мог предложить включить в число крестных этой доктрины наравне с г-ном Милном Эдвардсом и Бастиа.
Бастиа - солидарист? Установление подобной связи может показаться парадоксальным, если вспомнить, к каким практическим выводам стремится прийти современный солидаризм и как именно эти выводы должны быть повернуты против выводов ортодоксального либерализма. Действительно, если солидаризм оптимистичен в том смысле, как мы об этом говорили, он совсем не является таковым в том смысле, в каком оптимистичной была прежняя политическая экономия. Заявляя о непрерывной зависимости интересов, он вовсе не утверждает, что они во всех случаях будут непременно согласованы. Восхваляя цивилизацию в качестве наилучшего средства освобождения, он признает, что она не осво-
бождает в одинаковой степени всех, кого она вынуждает сотрудничать. Преимущества и недостатки не всегда распределены таким образом, чтобы солидарность - которая отныне является осознанной - действительно была одобрена совестью договаривающихся, или, иными словами, стала бы справедливой. Таким образом, для того чтобы настало царство справедливости, недостаточно «разрешить» свободную конкуренцию. А также недостаточно, чтобы благотворительность свободно действовала внутри системы, подбирая и перевязывая раненых, которым были нанесены увечья в процессе ее функционирования. Надо улучшать саму систему, если она в этом нуждается. Чтобы исправить общественную несправедливость, необходимы социальные реформы, комплексные меры, на службе которых должна стоять вся сила законов; чувство солидарности должно заставить нас осознать необходимость включения в само правосудие изрядного числа социальных обязательств, исполнение которых слишком долго возлагалось лишь на произвол благотворительности.
* * *
Отсюда можно сделать вывод, что солидаристы видят свое отличие от христианства не только на уровне доктрин и приводимых фактов, но и на уровне чувств и поступков. Они объявляют, что осуществляемая [христианством] подготовка человеческой души является недостаточной, а то и угрожающей проведению реформ, рассматриваемых ими как необходимые.
Да и как ожидать, что [многие люди] примутся за активную общественную деятельность, если забота о личном спасении «отвлекает» их и напоминает об уединении внутренней жизни? Предположим, что их благотворительность есть не что иное, нежели вложение, рассчитанное на вечность, и что они помогают ближнему не столько из расчета, сколько из любви, ради «любви к Богу». Но даже тогда последовательные христиане любят род человеческий опосредованно, совершив до этого обходной маневр. Представьте, что для соединения одних людей с другими связующая их нить будет проходить через звезду: часть силы рискует пропасть в пути или остаться на звезде. «Давайте будем вести себя на Земле, -говорит автор "Подражания"1, - как путник и иностранец, у кото-
1 Вероятно, речь идет о «De imitatione Christi» - религиозном трактате Фомы Кемпийского (ок. 1379-1471). - Прим. пер.
рого нет никакого интереса к делам мира сего. Чтобы жить в мире и в настоящем единении с Богом, надо созерцать себя в одиночестве и понимать, что все остальное есть ничто».
Именно подобного индивидуалистического мистицизма остерегаются солидаристы, и именно его имел в виду г-н Мабилло, говоря на Конгрессе по социальному воспитанию1, что солидарность, подразумевающая взаимную ответственность людей, несовместима с принципами христианства: не кажется ли вам, что в этой системе каждое существо знает лишь себя и Бога?
Мне ответят, что осознание общего происхождения и общей судьбы как раз и существует, чтобы побудить этих людей относиться друг к другу по-братски. Однако тень ожидающей их вечности может охладить и почти парализовать деятельность, вдохновляемую этим братским чувством. Настоящая их отчизна - это небеса, а Земля - лишь место ссылки. Несомненно, это концепция, способная привести логические умы к полному устранению и, следовательно, развить в них, при тайном желании смерти, способность к абсолютной жертвенности, своего рода высшем заменителе самоубийства. Но можно ли из данной концепции столь же логично вывести твердое желание обустроить Землю таким образом, чтобы все наконец смогли получить место под солнцем? Не для того ли существует одержимость Царством небесным, чтобы поддерживать - как говорил аббат Луази, обсуждая «социальное» христианство пастора Харнака, - «высшее безразличие к интересам человеческим»? Может ли человек, считающий боль не только неизбежным злом, но и, откровенно говоря, ценным благом, со всей убежденностью вести борьбу с нищетой? Не является ли эта боль испытанием, возрождающим души, отрывая их от вещей мира сего?
И кто знает, не противоречим ли мы путям Божественной мудрости и не совершаем ли какое-либо vetitum nefas2, когда боремся с различными формами боли, пытаемся остановить порождающие или поддерживающие ее механизмы? Важно было заместить, в том числе и по этому вопросу, неопределенную позицию церкви, чересчур склонной к покорности судьбе, методическими дерзаниями современной науки, способной не только восхищаться гармонией, но и исправлять отсутствие оной. Солидаристы также намереваются отказаться от определения Земли как долины слез и
1 Congrès international de l'éducation sociale: Rapports et compte rendu. - P.: Alcan, 1901.
2 Запретное беззаконие (лат.). - Прим. пер.
не примиряться ни с какими страданиями. В программе реформ, которую они логически выводят из своих принципов, они говорят
о своей светской вере во вмешательство информированного разума.
* * *
Если попытаться дать оценку последствий этого умонастроения в сфере практической деятельности, мы увидим, что солидарность, похоже, требует от людей - в зависимости от точки зрения -одновременно и меньшего и большего, чем благотворительность. Она, скорее, требует меньшего от отдельного индивида, но большего - от организованных индивидов. Она меньше оставляет на откуп частной инициативе; она ожидает большего от коллективного принуждения.
Когда мы говорим, что солидарность, похоже, требует от индивида меньше, чем благотворительность, мы вовсе не утверждаем, что солидаризм стремится задействовать лишь эгоизм, на что охотно намекают претендующие на принадлежность к христианству моралисты, убежденные в своей способности доказать, что нерелигиозный солидаризм, неосторожным усилием пытающийся освободить человеческую душу от груза религиозных традиций, тем самым подрезает ей крылья и приговаривает ее пресмыкаться в замкнутом кругу небескорыстных расчетов. Они не преминут при этом обратить внимание на те советы солидаристов, которые являются, конечно же, апелляцией к заинтересованности. Разве какая-нибудь лига, выступающая против антисанитарных условий проживания, не напоминает привилегированным лицам, желая получить их содействие, что микробы легко перемещаются из трущоб бедняка в особняк богача? Другая сторона замечает, что «красота закона солидарности состоит в том, что даже эгоист может не быть эгоистом. не думая при этом ни о чем, кроме своей прибыли. Скупой и грубый крестьянин работает для всех: его намерения эгоистичны, но его действия плодотворны и щедры»1. Таким образом, тот, кто работает для себя, работает для всех. Тот, кто помогает другим, помогает себе. Не является ли доктрина, восхваляющая подобную гармонию, не чем иным, как утилитаризмом?2
1 Payot J. Cours de morale. - P. : Colin, 1904. - P. 92.
2 Brunetière F. Discours de combat. - 2-e éd. - P.: Perrin, 1903. - P. 68; Goyau M.G. Solidarisme et christianisme // Rev. de L'Action populaire. - P., 1906. -N 97. - P. 15.
Однако мы видели, что солидаризм весьма далек от признания по всем вопросам такого произвольного совпадения интересов, которое было предметом поклонения прежней политической экономии. И именно в тех случаях, когда совпадение не происходит само собой, приходится призывать к чувству солидарности. Чтобы предотвратить или преодолеть последствия дисгармонии, индивида призывают совершить в общих интересах усилие над самим собой. Ссылаются одновременно на его обостренное чувство общественного долга и, конечно, на его утилитаризм с тем, чтобы убедить отдать предпочтение не только отдаленному преимуществу, а не ближайшему, но и также коллективному преимуществу, а не чисто индивидуальному. Смешанный характер вызванных таким образом поступков становится особенно явным в тех случаях, когда солидарность была выражена самым естественным образом. Вот рабочие, которые, не будучи сами ущемлены, устраивают забастовку, чтобы защитить нарушение прав своих товарищей. Можно ли сказать, что их жертва совершенно бескорыстна? Их собственные права не были нарушены, но, может быть, их легче будет нарушить завтра, если они позволят сделать это сейчас, если они не объединятся для сопротивления: их общие интересы как рабочих оправдывают их самоотверженность. Именно подобное смешение движущих мотивов мы имеем в виду, когда говорим, что забастовка устроена из духа солидарности.
Легко доказать, что именно подобными практическими указаниями руководствуются солидаристы, когда они выносят оценочное суждение о различных формах кооперации. Они считают эти формы тем более высокими, чем больше они предоставляют индивиду поводов в какой-то степени пожертвовать своим личным интересом с тем, чтобы найти его в интересах той группы, членом которой он является. Если обмен в чистом виде оставляет эгоизм таким, каков он есть (Do ut des)1, то общество взаимопомощи намного теснее сплачивает эгоистические интересы, формируя из усилий всех нечто вроде единой массы, куда каждый может обратиться за помощью в случае непредвиденной болезни. Кооперация в чистом виде переносит нас на еще более высокий уровень, где члены кооператива жертвуют все или часть своих премиальных на какое-нибудь общее дело: например, на содержание пенсионной
1 Я даю, чтобы ты дал (лат.). - Прим. пер.
кассы или пропагандистской кассы1. Одним словом, человек тем лучше подготовлен к тому, чтобы слушаться голоса солидарности, чем больше он привык ощущать себя sub specie societatis2, чувствовать себя частью целого, чье благо есть его собственное благо.
Абсолютная жертвенность? Конечно нет, если правильно то, в соответствии с формулировкой, предложенной г-ном Жидом, что каждый соглашается в данном случае пожертвовать лишь часть своего личного Я, чтобы увеличить в конечном итоге свое общественное Я. Преследуемая таким образом цель - скорее, не жертвование каким-либо личным интересом, а слияние интересов. «Все за одного и один за всех». Если благотворительность еще царствует в этой системе, надо хотя бы признать вместе с г-ном Тардом3, что это «благотворительность, связанная со взаимопомощью»: она подразумевает, сказал бы г-н Брюно4, взаимное сотрудничество в общественном деле, где благодетель и облагодетельствованный действуют совместно.
Тард добавлял: «Солидарность имеет для некоторых умов то ценное преимущество, что она является нерелигиозной благотворительностью. С этой точки зрения мы ничего не выигрываем при замене, мы лишь заменили холодный юридический термин словом, пропитанным человеческой нежностью». Но уверен ли он, что за этой заменой слов не стоит желание изменить сам способ действия? Не идет ли речь о том, чтобы сделать его [способ действия] правовым, придав ему юридическое основание, и, следовательно, создать возможность подвергать его санкциям? Заменить широкие обязательства, исполнение которых зависит от доброй воли индивида, четкими обязанностями, на исполнении которых коллектив способен настоять, - одним словом, дать тем, перед кем мы признаем эти обязанности, признаваемый законом статус, настоящее право, не в этом ли основная идея солидаризма? Г-н Мир-ман, комментируя проект закона, учреждающего государственную службу обязательной помощи неизлечимым больным и старикам, замечал, что этот закон поистине является выражением духа нового
1 Gide Ch. La solidarité économique: Essai d'une philosophie de la solidarité. -P.: Alcan, 1902; Budin P. Applications sociales de la solidarité. - P.: Alcan, 1904.
2 Под присмотром общества (лат.). - Прим. пер.
3 Séances et travaux de l'Académie des sciences morales et politiques: Compte-rendu. - P.: L'Académie des sciences morales et politiques, 1903. - P. 421.
4 Brunot. Solidarité et charité // Rev. politique et parlementaire. - Putaux, 1901. -N 2. - P. 230, ответ на статью: D'Haussonville М. Assistance publique et bienfaisance privée // Rev. des deux mondes. - P., 1900. - T. 162, N 1. - P. 773-808.
и что он вполне заслуживает наименования закона общественной солидарности: «Общественная солидарность в корне отличается от благотворительности тем, что она признает за заинтересованными лицами, определенными законом, право, и тем, что она дает им законную возможность отстаивать это право»1. В программах действий, выработанных солидаризмом, во взаимном распределении рисков, в системе страхования против болезней, старости, безработицы, учреждения которой он требует, мы находим заботу о том, чтобы гарантировать всем минимальные необходимые условия для человеческой жизни, - в этом смысле солидаризм есть главным образом наделение гарантиями.
В данном отношении четко проявляются различия между сторонниками новой доктрины и приверженцами свободной христианской благотворительности, протестующими, прежде всего, против малейшего покушения на их свободу. Уважайте, говорят они, эту «эластичность» добровольной благотворительности, которая составляет ее красоту и эффективность и в то же время ее достоинство2. Оставьте нас на «свободном поводке», говорил де Местр, который удерживает, но не закрепощает. Залейте в механизм эти «смазочные вещества», столь расхваливаемые де Бональдом, которые снижают сопротивление путем уменьшения трения. Остерегайтесь, однако, прикасаться к движущим механизмам. Одним словом, давайте сохраним высокую и крепкую преграду, отделяющую дух правосудия от духа благотворительности: ибо как только он проникнет сюда, неизвестно, какие изменения экономического режима он в конце концов нам навяжет. С тех пор как В. Кузен написал труд об отношениях благотворительности и правосудия, отразивший его негативную реакцию на социалистическое потрясение 48-го года, появились основания считать, что страх перед законодательными реформами имеет отношение к поклонению, которое многие привилегированные лица сохраняют в отношении независимости благотворительной деятельности, - в этом смысле можно говорить о капиталистическом «использовании» самого христианства.
Именно так думают те из обделенных, кто кричит: «Долой благотворительность!». Они страстно протестуют против «этой
1 Mirman L. Une loi de solidarité sociale // Rev. politique et parlementaire. -Putaux, 1901. - N 3. - P. 73.
2 D'Eichtal V. Solidarité sociale et solidarisme // Rev. politique et parlementaire. -Putaux, 1903. - N 3. - P. 115.
христианской гнили, которая поддерживает несправедливость»1. Если религиозное братское чувство умеет врачевать раны, оно не решается сломать инструмент, который их наносит: напротив, оно позволяет ему продолжать действовать, нанося раны. Оно, таким образом, создано, чтобы создавать возможности для существования несправедливых общественных институтов.
Солидаризм ощутил и провозгласил необходимость исправления самих этих институтов. Другими словами, он признает, что социальный вопрос есть не только моральный вопрос. Поэтому его отношение противоположно позиции, предпочитаемой новыми апологетами христианства, которые повторяют - и это их базовое положение, - что социальный вопрос является религиозным вопросом именно потому, что он является моральным вопросом. Хотят ли они тем самым утверждать, совпадая в мнении с аббатом Жибером, что примирение труда и капитала может произойти лишь «при снисходительности хозяев и подчинении рабочих»? Во всяком случае, кажется, они верят, что в рамках нынешнего экономического режима достаточно одной только доброй воли, чтобы претворить в жизнь всю ту справедливость, которую возможно осуществить. Можно, однако, утверждать, что именно уверенность в противоположном составляет суть социального вопроса. Социальный вопрос существует не всюду, где люди страдают, но лишь там, где люди считают, что режим, определяющий их взаимные права, является причиной их страданий и что лекарством от них станет переустройство этого режима.
«Социальный вопрос возникает, - отмечал по этому поводу г-н Андлер, - когда большое число людей в обществе обнаруживает, что новая часть того, что до сих пор было исключительно моральным идеалом, должна перейти в законодательную реаль-ность»2. Солидаризм - как одно из доказательств этой потребности в переходе к законотворчеству - действительно ощущается все большим числом людей. Они понимают, что своими размышлениями о легитимных последствиях состояния взаимной зависимости, в котором мы живем, они готовят почву для завтрашних законов.
1 Это слова Бернара Лазара (цитированные Ш. Жидом в лекции: Gide Ch. Justice et charité: Morale sociale. - P.: Alcan, 1899. - P. 193).
2 Andler Ch. Les origines du socialisme d'Etat en Allemagne. - P.: Alcan, 1897. -
P. 463.
Г-н Бутру не ошибался по поводу этих тенденций, когда он заявлял в [Трудах] Академии моральных и политических наук1: «Доктрина, называемая солидаризмом, была создана с тем, чтобы дать основу долгу благотворительности уже не в виде милосердия или любви, как чувств субъективных и свободных, а в виде идеи, научного и рационального принципа, способного обосновать вмешательство общественной силы». Здесь возникают юридическая тенденция и научная тенденция как две основные черты доктрины. Она настаивает на введении «объективной» науки даже в мораль ради того, чтобы подготовить коллективную реорганизацию права. Мы измерили здесь все то расстояние, которое отделяет солида-ризм от христианских традиций, констатировав при этом, что его [солидаризма] усилия основаны не только на осознании теоретической недостаточности веры, но и на ощущении практической недостаточности благотворительности.
Пер. с франц. яз. Е.Л. Ушковой под ред. Д.В. Ефременко
1 Séances et travaux de l'Académie des sciences morales et politiques: Compte-rendu. - P.: L'Académie des sciences morales et politiques, 1903. - P. 369.
