CC BY
26
ВЕСТН. МОСК. УН-ТА. СЕР. 13. ВОСТОКОВЕДЕНИЕ. 2016. № 4
ИСТОРИЯ
И.И. Варьяш
СОЕДИНИТЬ НЕВОЗМОЖНОЕ? НОРМЫ ШАРИАТА В ПРАВЕ ХРИСТИАН
В статье ставятся вопросы о возможности адаптации шариата к политической системе христиан; о способности политико-правового строя латинян включать нормы мусульманского права в судопроизводство королевства и делопроизводство курии. Исследовательской площадкой выбрано одно из королевств Пиренейского полуострова - Арагонская Корона, что объясняется большим количеством проживавшего здесь в классическое Средневековье мусульманского населения и сохранностью информативных источников. Автор доказывает, что мусульманское право не только не отторгалось правом христиан, но присутствовало как естественная часть общего иерархически выстроенного правового пространства королевства.
Ключевые слова: Арагонская Корона, XIV в., шариат, кади, мусульманские общины, королевское право, судопроизводство, обычное право.
The article raises questions connected to the appropriation of the Sharia by Christian political system; the ability of the Latin political and legal system to include the norms of Islamic law into its judicial practice of local courts and of the Royal Curia. The Crown of Aragon was selected for this study because the Muslim population there was numerous, and the informative sources were preserved. The author argues that Islamic law was not rejected by the legal system of Christians. The Sharia was present within the hierarchical legal space of Kingdom as its natural part.
Key words: Crown of Aragon, 14th c., Sharia, qadi, Muslim communities, Crown law, litigation, customary law.
Постановка такого вопроса без сомнения покажется провокационной большинству читателей: возможно ли в разгар Великой Реконкисты говорить о правовом компромиссе, не то, что о взаимодействии, двух антагонистических конфессий и связанных с ними генетически правовых систем?
В то же время этот вопрос настолько звучит современно в мире, до сих пор не нашедшем удовлетворительный ответ на актуальный запрос о выработке общих для европейско-американской и исламской цивилизаций основ правового взаимодействия, что обращение к данной теме совсем не кажется отвлеченной игрой в бисер, а исто-
рический эксперимент Пиренейского полуострова в Средние века приобретает особое значение.
Особое - поскольку, пожалуй, представляет собой единственную убедительную страницу судеб западной христианской культуры, в широком смысле слова, на которой волей истории был начертан многовековой опыт повседневного житейского соседства и взаимодействия с исламом.
Действительно, сегодня хорошо известно, что в ходе Реконкисты в христианских королевствах Пиренейского полуострова сохранялись анклавы мусульманских общин, которые существовали здесь с XI по XV в. С середины XII в. благодаря победам арагонского и барселонского оружия и тем более с началом так называемой Великой Реконкисты в середине XIII столетия их количество, разумеется, резко увеличилось. Тогда же была выработана правовая основа подданства мусульманского (и иудейского) населения христианскому государю и включения иноверного, в том числе и исламского, права в общекоролевское правовое пространство.
Именно благодаря этому мы вправе сегодня ставить вопрос, с одной стороны, о том, знала ла история примеры адаптации шариата к политической системе христиан; а с другой - допускал ли политико-правовой строй латинян включение норм мусульманского права в судопроизводство королевства и делопроизводство курии?
Мусульманские общины, переходя под власть христианских государей, заключали с ними двусторонние соглашения - капитуляции - и прописывали в них положения, согласно которым им обеспечивалось право пользоваться своим правом. Они могли выбирать себе судей, судиться по своим законам, соблюдать нормы шариата во внутриобщинной жизни.
Капитуляции были первыми документами, которые устанавливали, в том числе и правовые, отношения между сарацинами и христианской властью. Тем показательнее, что среди пунктов, по мнению составителей, нуждавшихся в незамедлительном урегулировании, пунктов, которые были призваны образовать фундамент для дальнейшего благополучного сосуществования мусульман и христиан, находились пункты о шариате и шариатских судах.
В дальнейшем права и обязанности сарацин уточнялись, прописывались и санкционировались чаще всего в форме королевских привилегий, пожалований. Важно подчеркнуть, что и на этом этапе развития отношений с короной мусульмане в полном объеме сохраняли свою судебную автономию.
В королевских привилегиях, жаловавшихся мусульманским общинам активно присутствуют и сунна1, и шариат, и закон, и право сарацин2. Арагонские короли на протяжении всего XIV столетия жаловали мусульманскому населению привилегии, в которых среди прочего присутствует и подтверждение права сарацин пользоваться своим законом. Так, в 1306 г., Жауме II (1267-1327) даровал мусульманской общине Кварта привилегию, в которой читаем: «и дабы один мог другому продавать свою землю и в своем завещании распорядиться своим наследством согласно суне сарацин, ваше же сочетание супружеством или браком и разводы могли совершаться согласно суне и закону сарацин, и дабы вы судились согласно суне сарацин вашим кади и старейшинами»3.
Более того, мусульманское право включалось в устойчивые формулы королевских актов, где перечислялись различные виды права, что свидетельствует о принятой и стабильной позиции шариата в королевском делопроизводстве. Например, льейдская община сарацин имела грамоту, в которой было прописано: «привилегии, свободы, иммунитеты, добрые обычаи, фуэро, сунны и обычаи... их (сарацин. — И. В.). жалуем»4.
Тот же принцип находим и в привилегии, пожалованной Пере IV мусульманской общине Эльды (1367 г.): «.настоящим жалуем, даруем, подтверждаем и утверждаем для вас, названной альхаме и каждому из вас, все и каждую привилегии, свободы, иммунитеты и пожалования, совершенные или пожалованные для вас нами или
1 В королевских грамотах присутствуют разные варианты передачи данного термина иногда даже в тексте одного документа (çuna, çunna, suna, sunna, assunas, çunya, Çuna, Zunna, Azuna etc.). В настоящей статье автор всегда использует написание сунна — в качестве принятого в русском языке понятия, определяющего мусульманское Предание. В цитатах из источника по возможности сохраняется аутентичное для него написание.
2 Подробнее об этом см.: Варьяш И.И. Сарацины под властью арагонских королей: Исследование правового пространства XIV в. СПб., 2016. С. 25-45.
3 Ferrer i Mallol M. T. La frontera amb l'Islam en el segle XIV: Cristians i sarraïns al País Valencià. Barcelona, 1988. Apéndice documental. №. 25: "et quod unus posset alteri vendere hereditatem suam, et in testamento suo hereditatem suam dimittere secundum çunam sarracenorum, casamenta autem sive matrimonia vestra et divorcia possent fieri secundum çunam et legem sarracenorum et iudicaremini secundum çunam sarracenorum per alcaydum vestrum et senes".
4 Mutgé i Vives J. L'aljama sarraïna de Lleida a l'edat mitjana. Aproximació a la seva historia. Barcelona, 1992. Apéndice documental. № 24: "privilegia, franquitates, immu-nitates, bonos usus, foros, assunnas et consuetudines eorum predictas, laudamus". Такая «цепочка» источников права очень характерна для королевских дипломов XIV в.
нашими предшественниками, а также добрые обычаи (usus), Суну и Шариат по обычаю (morem) сарацин.. .»5.
Таким образом, корона признавала за мусульманами право на сохранение шариата и отправление правосудия по его нормам, более того обеспечивала им это право своей санкцией - во всяком случае, на декларативном уровне.
Совсем другой вопрос, действительно ли на практике сарацины могли судиться у кади и придерживаться норм шариата. Впрочем, сегодня историческая наука вполне в состоянии предложить обоснованное суждение и по этому сюжету: доказано, что мусульманское судопроизводство в христианских королевствах существовало6, причем как на землях, принадлежавших короне и членам королевской фамилии, так и в сеньориальных владениях, светских и церковных.
Весьма показателен случай, произошедший в 1374 г. в Мурсии на землях, принадлежавших епископу Картахены. Сохранилось две грамоты из архива кафедрального собора Мурсии, которые рассказывают и о трагических событиях, и о последовавшем за ними судебном процессе - с особым вниманием к вопросам процедуры.
Из документов, составленных в курии епископа, известно, что среди мусульман, населявших эту местность - замок Альгуасас и местечко Алькантарилья - было совершено преступление. Сарацин Али Абиса, из замка Альгуасас, убил сарацина Зата Ногалта, из местечка Алькантарилья. Это событие потребовало целого ряда правовых действий, которые следовало организовать и осуществить. Их организацией активно занимались должностные лица епископа, христиане, о чем мы знаем из документов. Можно, кроме того, предположить, что и мусульманские должностные лица не бездействовали, но об их инициативе источник, естественным образом, не распространяется. Известно, однако (и в данном случае это принципиально важная информация), что христиане не только привлекли мусульманских официалов к делу, но и полагали, что без их участия вся процедура не будет иметь законной силы.
Расследованием убийства занимались алькальд замка Абдала Альферед и кади Альгуасас и Алькантарильи Амет Азели. После
5 Documentos para la historia del Valle de Elda, 1356-1370 / Ed. J. V. Cabezuelo Pliego. Elda, 1991. № 20: "tenore presentis vobis, dicte aliame et singularibus vestris, omnia et singula privilegia libertates, immunitates atque concessiones per nos seu predecessores nostros quoscumque vobis factas seu concessas necnon bonos usus, ^umam et Xaram iuxta morem sarracenorum laudamus, approbamus, ratificamus et confirmamus..."
6 См.: Варьяш И.И. Сарацины под властью арагонских королей.
того, как расследование было закончено, они сообщили об этом викарию епископа Жуану Морисону, который руководил в основном всем процессом и составлял бумаги. Жуан Морисон, получив информацию о том, что расследование завершено, постановил начать судебный процесс. При этом он счел необходимым проводить судебное заседание в присутствии мусульманских должностных лиц и альмошарифа7, обязанности которого в тех землях в то время исполнял Фернандо де Мадрид. В составленном по этому случаю документе Жуан Морисон привел ссылки на местные привилегии и королевские грамоты, желая не столько обосновать свое решение, сколько продемонстрировать легитимность процесса, дабы ни у кого на этот счет не возникало сомнений. Али Абиса, который содержался под стражей в Алькантарилье, должен был предстать перед судом, который осуществляли мусульманские судьи согласно сунне и шариату, как указано в грамоте: «пусть, судят названного Али согласно его Суне и Шариату и установленному правом»8. Свой суд кади творили в присутствии альмошарифа9. Именно таким образом викарий епископа видел расстановку сил на процессе и ни в коем случае не полагал, что официал-христианин будет выносить судебное решение. Фернандо де Мадрид выступал здесь в качестве доверенного лица епископа, в задачи которого входит прежде всего соблюдение сеньориальных прав своего господина.
Али, закованный в цепи, был предан судьям на следующий день после того, как было получено распоряжение начать судебный процесс. Перед нами внутримусульманское дело, которое ведут мусульманские судьи. Но происходит это на землях христианского сеньора, при участии его официалов, что отражается и на процедуре: перед началом процесса, как отмечается в документе, к судьям обратились с речью, просив их творить правосудие по сунне и ша-риату10, дабы была исполнена справедливость и другие мавры этих местечек не дерзали совершать подобные убийства и злодейства, а жили бы в мире.
Отправление правосудия по нормам мусульманского права рассматривалось официалами епископа как непременное условие
7 Альмошариф (от арабск. альмушриф) - казначей.
8 Colección de documentos para la historia del Reino de Murcia. Bd. XIII: Documentos del siglo XIV: Archivo de la Catedral de Murcia / Ed. I. García Díaz. Murcia, 1989. № 50: "que los dichos alcaide e alcalle en presenzia del dicho almoraxife juzguen al dicho Ali segund su Zunna e Xara e fallare por derecho".
9 Colección de documentos para la historia del Reino de Murcia. № 50.
10 Colección de documentos para la historia del Reino de Murcia. № 51: ".que fallasse de derecho et segun su Cunna e Xara manda".
легитимности процесса и приговора. В традициях средневекового дискурса эта идея была выражена через понятие справедливости, которое тем самым под пером епископского викария приобретает вне конфессиональное звучание.
Далее из документов следует, что алькаид и кади, мавры, в присутствии нотария, альмошарифа и четырех свидетелей-христиан и свидетелей-мавров — по трое из Альгуасас, откуда был убийца, и из Алькантарильи, местечка, где жил погибший, — «прибегли к признанию Али Абисы через клятву, которая была получена от него по его закону, притом, что он стоял лицом на киблу»11. Важно заметить, что христиане не только вместе с мусульманами являются свидетелями принесения клятвы сарацином, не только признают силу и правомерность мусульманской клятвы в суде, но и считают необходимым нотариально зафиксировать ее правомочность: основания для этого приводится два - клятва была совершена по мусульманскому закону и с соблюдением ориентации на киблу.
Эта информация убеждает в практическом применении шариата среди мусульман, живших на христианских землях; а желание ее сохранить - в том, что христиане воспринимали мусульманское право, по крайней мере, в практическом приложении к нуждам судопроизводства как часть общего правового пространства.
После того, как обвиняемый принес клятву, он отвечал на вопросы судей об обстоятельствах и деталях своего преступления. Али сообщил, «что это правда, что была ночь, когда он убил его и что пил (questaba Ьеиёо) и через то вино, которое у него было, и убил его»12. По всей вероятности, употребление вина было расценено судом как отягчающее обстоятельство. В документах это особо никак не было отмечено, но мы можем предполагать, что такой подход имел место, поскольку Али был приговорен к смертной казни. В грамоте указано на то, что согласно сунне и шариату
11 Colección de documentos para la historia del Reino de Murcia. № 51: "los dichos alcaide e alcalle moros, en presencia de mi dicho notario e del dicho Juan Ferrandez almoxarife e de Martin Corbera e de Domingo de Alcorisa e de Gonzalo Martínez e de Guillen Carbonell, christianos; e de Zad Alfered e de Hamet Abenhicum e de Ali Zale, moros del dicho lugar de las Alguazas; et Mahomat Ratal et de Zad Abital et de Mahomat Albital, moros del dicho lugar de Alcatarilla, que fueron llamados por testigos por enantar este fecho, recorrieron de confesion al dicho Ali Abiza sobre jura que de aquel fue rezevida segun su ley, estando aquel de cara en tal alquibla".
12 Colección de documentos para la historia del Reino de Murcia. № 51: "dixo... que era verdat que la noche quell matara al dicho Zat quel questaba beudo, e con el vino que tenia lo habia muerto".
всякому мавру, который убьет другого мавра, должна быть отрублена голова13. Это утверждение - как оно зафиксировано в грамоте - не учитывает положения шариата, предусматривавшего выкуп (дийа) вины убийцы, если родственники жертвы даровали ему прощение. Скорее всего, данная фраза представляет собой осмысление приговора по конкретному делу нотарием-христианином, а не ссылку на норму мусульманского права, хотя в тексте выглядит именно как ссылка на общее положение шариата.
В Алькантарилье, впрочем, не нашлось мавра, который бы мог взять на себя такие функции палача, поэтому было решено - «дабы соблюсти право и совершить правосудие»14 - привести смертный приговор в исполнение, сбросив Али с башни. При казни присутствовали свидетели, мавры и мавританки Алькантарильи. Материалы дела, приговор и обстоятельства его исполнения были оформлены епископским нотарием в документ, заверенный его обычным знаком15.
Благодаря этому мы знаем, что христиане могли активно присутствовать в судебном пространстве внутри сарацинского дела (викарий, нотарий, альмошариф, свидетели), но их функции сводились к общей санкции процесса, фиксации его материалов и надзору за соблюдением прав сеньора. Расследование, допрос, принятие признания и клятвы, вынесение приговора и приведение приговора в исполнение относились к компетенции мусульманских должностных лиц и совершались в рамках исламской традиции, на чем настаивали и христиане.
Надо отметить, что не только владетельные сеньоры поддерживали шариатские суды в своих землях, но и королевская власть была заинтересована в сохранности шариата среди своих мусульманских подданных. Об этом говорит ее готовность санкционировать деятельность мусульманских судей и поддерживать воспроизводство судебной системы сарацин.
Например, в январе 1338 г. в королевской курии было составлено сразу несколько документов, адресованных мусульманским
13 Colección de documentos para la historia del Reino de Murcia. № 51: "et como su Cunna e Xara manda que qualquier moro que matare a otro moro que le cuerten la caveza e muera por ello".
14 Colección de documentos para la história del Reino de Murcia. № 51: "fazer derecho e complir justizia".
15 Colección de documentos para la história del Reino de Murcia. № 49: "Yo Tomas de Monçon, notario publico de çibdat de Murcia e de la Eglesia de Cartagena et en todo su obispado por merçed de mi sennor el Obispo, que esta carta escriui e çerre. Et en testimonio fiz en ella este mio acostumbrado sig (знак) no"; Colección de documentos para la história del Reino de Murcia. № 51: "Et en testimonio fiz aqui este mi acostumbrado signo".
общинам королевства Валенсия16, среди которых можно видеть две грамоты, специально посвященные проблеме преемственности в отправлении должностей мусульманских судей. Одна из этих двух грамот была направлена всем официалам королевства, а другая -главному байлу королевства Валенсия. Хотя оба документа появились на свет благодаря активности мусульман, в ответ на прошение альхам, отразившаяся в них позиция короны свидетельствует о ее стремлении обеспечить сохранность эффективных и законных мусульманских судов.
Сарацины, подданные короля, жаловались, что на должности главного кади и кади местечек нередко назначались невежественные люди, не разбиравшиеся в «сарацинской суне», а от этого страдали и королевские права, и дела сарацин17. Король предписал призвать тех из сарацин, кто в силу возраста (старых (antiquis)) или специальной подготовки знал мусульманское право - «арабскую сунну». Эти люди, в свою очередь, должны были выбрать между собой главного кади, а сами - принять должности кади на местах. Каждый из этих знатоков шариата должен был обладать неким личным подтверждением своей компетентности. Главному байлу королевства Валенсия следовало проверить выбранных кади, и, если по какой-то причине кто-то из них оказался бы недостоин должности, назначить на его место другого, более подходящего и знающего18.
16 Ferrer i Mallol M.T. Els sarrai'ns de la Corona Catalano-Aragonesa en el segle XIV: Segregació i discriminació. Barcelona, 1987. Apéndice documental. № 41; Cartas pueblas de las morerías valencianas y documentación complementaria: 1234-1372 / Ed. M. V. Febrer Romaguera. Zaragoza, 1991. № 168, 169, 171, 172, 173.
17 Cartas pueblas de las morerías valencianas y documentación complementaria. № 170: "Nos Petrus, Dei gratia rex et cetera, attendentes pro parte aliamarum sarracenorum Regni Valentie fuisse nobis humiliter demostratum quod, cum contigit per nos aut baiulum nostrum Regni Valentie generalem loco nostri imponi seu eligi alcadium maiorem sive alcadios sarracenos in villis vel locis regni pedicti, ipse alcadi insuficientes et ignorantes 9unam sarracenicam eliguntur inter dum etiam et ponuntur, quorum alcadiorum impericia, iura nostra pereunt et dictorum sarracenorum controversie suscipiunt detrimenta..."; Cartas pueblas de las morerías valencianas y documentación complementaria. № 174: «aliqui alcadi in locis dicti regni positi minus sufficientes et prorsus 9unam arabicam ignorantes utuntur alcadiatus officiis, nostra pereunt, et questiones seu controversie existentes inter dictos sarracenos suscipiunt detrimenta.»
18 Cartas pueblas de las morerías valencianas y documentación complementaria. № 170: "dicimus statuendum quod. vocatis sarracenis antiquis et sapientibus ac in 9una sarracenorum peritis de locis regni predicti, habita super hoc certificatione veridica ab eisdem de sufficientia personarum..." См. также в развитие сюжета: Cartas pueblas de las morerías valencianas y documentación complementaria. № 106: "Aliamis sarraceno-rum montanearum nostrorum Regni Valentie ultra Xucharum. Cum intellexerimus quod vos cum consilio et assensu baiuli nostri montanearum predictarum consuevistis ponere alaminos in locis ipsarum montanearum, significamus vobis quod placet nobis quod in
Мусульманские суды в королевстве Валенсия, входившем в состав Арагонской Короны и сохранившем после христианского завоевания многочисленное мусульманское население (иногда достигавшее 80 %), должны были оставаться действенной частью судебной системы королевства. Ради этого, государь-христианин считал необходимым заботиться о воспроизводстве «кадров» - специалистов правоведов - и охранять исламскую традицию.
Гораздо более сложный и серьезный вопрос: могли ли нормы шариата признаваться в королевском суде - если мусульманин, подданный арагонского короля, обращался к высшему правосудию. Такое могло произойти, например, в случае апелляции или при нарушении ординарным судьей, кади, права, наконец, просто в силу того, что заявитель предпочитал искать защиты своих интересов в королевской курии.
Изучение королевских документов, составленных в связи с судебными делами сарацин, свидетельствует о том, что мусульмане активно прибегали к аргументации, основывавшейся на нормах шариата, в королевском суде - это было обычной и для власти, и для ее подданных практикой.
Более того, арагонские короли принимали ссылки на сунну и мусульманский закон в качестве правомерных доводов, а королевский суд признавал имеющими силу аргументы по нормам мусульманского права.
Мы легко можем видеть это в документах, вышедших из-под пера королевского писца в связи с делом льейдского сарацина Али Буси (1367-1368), где, кроме прочего, речь шла о расторжении брака мусульманина: заявитель настаивал на том, что развод в мусульманском праве имеет силу только в том случае, если составлены документы о разводе, и король-судия исходил из того, что такие документы должны быть представлены «по праву или сунне сарацин»19.
Поскольку кади Льейды не выказал готовности следовать исламским традициям и блюсти королевское распоряжение, а напротив, своей властью пожелал признать брак Али Буси расторгнутым и скрепить новый брак его жены с другим, король Пере IV Церемонный (1336-1387) повелел сместить его с должности. Против бывшего кади было выдвинуто несколько пунктов обвинения: «... кади подпадает под разные уголовные наказания, во-первых, так как преступил
unoquoque loco [dictarum] montanearum ponatis alaminos predictos cum consensu dicti baiuli nostri..."
19 Mutgé i Vives J. L'aljama sarraïna de Lleida a l'edat mitjana. № 163.
наше повеление, поскольку в соответствии с ним не должен был заключать второй брак, пока не было проведено дознание по первому; во-вторых, так как это было совершено против суны Махомата, которую названный кади должен почитать, каковой предписывается и согласно этой сунне соблюдается, что, если не был совершен развод или расторжение [брака], то от первого брака не уклониться; в-третьих, так как присвоил себе, как говорят, запрещенную власть и был отстранен от должности, которой пользовался; по рассмотрении чего должен быть наказан наитягчайшими карами»20.
Разумеется, самой тяжкой виной кади было его непослушание государю. На втором месте было поставлено попрание мусульманского права. Законопослушность мусульманского подданного, в том числе и должностного лица, включала лояльность христианскому сеньору и преданность своему праву.
В королевской грамоте аргументы Али Буси, ссылки на суну и описание норм исламской традиции превращаются в пункты обвинительной части, органично (хотя и с соблюдением иерархического порядка в праве) встраиваясь в королевское решение, создавая общее для христианской власти и мусульман пространство суда.
Впрочем, признавать правомочной аргументацию подданных-иноверцев совсем не одно и то же, что выносить решение, руководствуясь нормами чужого права. Отсюда, пожалуй, самый острый и трудно разрешимый вопрос, без которого, однако, предложенная читателю проблема останется рассмотренной не полностью, - мог ли король или другой судья-христианин вынести решение по нормам шариата?
Постановка такого вопроса вовсе не является странной применительно к пиренейскому XIV в., поскольку здесь королевская курия для мусульман становится верховной судебной инстанцией. На протяжении XIV-XVI вв. мусульманские юристы и законоведы, живущие в землях ислама, пишут об обязанности правоверных мусульман покинуть земли христиан, объясняя жесткость своей позиции именно тем, что в противном случае мусульмане вынуждены подчиняться праву христиан, которое не может защитить их
20 Mutgé i Vives J. L'aljama sarraïna de Lleida a l'edat mitjana. № 163: "in diversis penis criminalibus dictus olim primus alcaidus noscitur incidisse, primo, quia transcendit mandatum nostrum, ex eo quia ad secundum matrimonium procedere non debebat quousque de primo cognitum fuisset; secundo, quia id factum fuit contra çunam Mahometi, quam dictus alcadius colere tenetur, qua pecipitur et iuxta ipsam çunnam observatur quod, nisi facto dicto almobares sive divorcio, a primo non recedatur matrimonio; tercio, quia sibi-met atribuit, ut dicitur, potestatem prohibitam et remotus ab officio, usus fuit illo, quibus inspectis, penis gravissimis est plectendus..."
должным образом21. Для сарацин Арагонской Короны христианский государь был не только гарантом соблюдения их прав - в том числе и на собственное судопроизводство - но и верховным судией.
В то же время вопрос о способности христианского судии выносить решение, исходя из норм шариата, является важнейшим маркером допустимого в правовой европейской парадигме.
Как бы это ни казалось странным сегодня, правоведы и власть в XIV в. и сами задавались подобным вопросом, хотя, конечно, подходили к нему совсем с другой точки зрения. Так, в 1317 г. одному из высокопоставленных королевских официалов в королевстве Валенсия от имени короля Жауме II (1291-1327) было направлено письмо, в котором предписывалось повременить с вынесением судебного решения по делу мавров, обвиненных в укрывательстве проданной в рабство мусульманки. Дело относилось к разряду смешанных -заявителем выступал христианин, хозяин рабыни, ответчиками -мусульмане; соответственно процесс вел королевский судья, отправлявший материалы следствия в курию. Жауме II, объясняя своему официалу причину промедления, выразил мысль предельно ясно: в королевской «канцелярии было сомнение, должны ли обвиняемые мавры судиться по суне или по фуэро»22? Речь шла, следовательно, о норме, которую нужно было или найти в праве, или создать с тем, чтобы в дальнейшем применять в практике смешанных процессов, относившихся к юрисдикции высшей инстанции.
Королевский официал, что весьма симптоматично, отвечая на королевское письмо, не видел необходимости в создании нормы, поскольку, по его мнению, она существовала и даже была юридически закреплена: «. это сомнение, сеньор, уже было прояснено вашим письмом и привилегией, в которой говорится, что, если преступление мавра против христианина, то на мавра должно быть наложено наибольшее наказание из фуэро или из суны»23.
Сунна приравнивалась тем самым к фуэро и выступала в качестве принятого в христианском суде источника права - при вынесении приговора или судебного решения. По крайней мере, так
21 См., например: Verskin A. Islamic Law and the Crisis of the Reconquista: The Debate on the Status of Muslim Communities in Christendom. Leiden; Boston, 2015. P. 53-60.
22 Ferrer i Mallol M. T. La frontera amb l'Islam en el segle XIV. № 46: "... sie dupte en vostra cancelleria si ls moros denunciats deuen ésser jutgats per çuna ho per fur..."
23 Ferrer i Mallol M. T. La frontera amb l'Islam en el segle XIV. № 46: "lo qual dupte, senyor, és ja estat declarat per vostra letra e privilegi, en lo qual se conté que, si de cristià a moro és lo crim, que al moro sie enseguida la pena major de fur ho de çuna".
теоретически выглядит юридический сюжет, ставший предметом переписки короля и его официала.
Допускалось ли такое на практике? Насколько широко? Могло ли служить не к устрашению или эксплуатации мусульманского населения, а к защите его прав? Найти в источниках ответы на эти вопросы крайне трудно. В нашем распоряжении есть только королевские грамоты, которые вообще не богаты на упоминания шариата и к тому же очень формализованы.
Последнее обстоятельство мы и попробовали использовать, подбирая методику для решения поставленной исследовательской задачи. Было решено идти от формуляра документа, который традиционно в это время включал части expositio и sanctio. В первой из них излагалась суть дела или прошения, во второй - королевское решение или распоряжение.
Часто, однако, не всегда, обе части строились писцом по зеркальному принципу: тогда в королевском распоряжении дословно (или почти дословно) повторялись формулировки из expositio. Такие грамоты мало чем могут быть нам полезны, даже если в них обильно присутствуют отсылки к сунне, мусульманскому праву и т.п., поскольку невозможно определить, насколько осознанно - а не в качестве дани правилам делопроизводства - в sanctio помещались эти отсылки, явно попадавшие в итоговый документ из прошения мусульман.
Существует другая разновидность королевских актов, в которых упомянутые две части имели отчетливый формальный характер и были лишены какой бы то ни было конкретики. Так, изложив обстоятельства дела, мусульмане-просители могли ограничиться в своей петиции просьбой оказать монаршую милость: "pro parte aliame hu-militer supplicatum quod, dignaremur, super hiis, de opportuno remedio providere". В этом случае королевское решение или постановление часто также не упоминало никаких источников права, тем более что воля короля уже являлась источником права.
Но была и третья категория грамот, в которых expositio было составлено формально или коротко, или во всяком случае без упоминаний о нормах шариата, а sanctio - неожиданно развернуто, со ссылками на мусульманское право.
Подобная структура хорошо прослеживается в грамоте от 1333 г., которая была составлена в пользу сарацинки Зизы, жены24
24 Вероятно, все же следует понимать, что подразумевается вдова, но писец идентифицирует просительницу по мужу.
Али Абениумема, из Льейды. Зиза подала в королевскую курию прошение, о котором нам известно из expositio акта. Здесь куриальный писец указал, «что эта сарацинка совершила прижизненное дарение всего своего имущества неким своим сыновьям при таком договоре, что они будут ее поддерживать и кормить до тех пор, пока она будет вести жизнь среди людей»25. Но «ее сыновья не заботились и не заботятся о каком-либо соблюдении указанного договора, и не разрешали и не разрешают названной Зизе продать что-либо из указанного имущества, к великому убытку и ущербу названной Зизы» так, что она «пребывает в чрезвычайной бедности и погибает от голода»26.
Перед нами довольно развернутое изложение сути дела со ссылкой на документ, договор о дарении, о котором Зиза посчитала нужным упомянуть, чтобы подкрепить жалобу письменным доказательством своих прав. То, что речь шла именно о письменном двустороннем соглашении (pactum) становится окончательно понятно из распоряжения короля, о чем будет сказано чуть ниже. Сейчас важно отметить, что сарацинка, хотя и действовала вполне в рамках мусульманской традиции, не посчитала нужным указывать на это в прошении, ей было достаточно привести в качестве основания правомочности своих действий данные о договоре.
Королевское решение, отраженное в sanctio, не повторяло формулировок expositio: имущество Зизы следовало продать, чтобы на полученные деньги определить Зизе средства на пропитание, а сыновья должны были позаботиться о содержании матери - «в соответствии с соглашением или договором, содержащимся в документе, как по праву и смыслу и согласно арабской суне следует совершать»27.
25 Mutgé i Vives J. L'aljama sarraïna de Lleida a l'edat mitjana. № 110: "Supplicis peticionis nobis pro parte Zize, uxoris Ali Abiniumem, [corbelionarii] sarraceni Ilerde, oblate series continebat quod ipsa sarracena fecit donacionem inter vivos quibusdam eius filiis de omnibus bonis suis, sub tali pactu quod providerent sibi ac alimentarent eandem quamdiu vitam duxeret in humanis".
26 Mutgé i Vives J. L'aljama sarraïna de Lleida a l'edat mitjana. № 110: "filii sui bona possideant supradicta, pactum predictum non curarunt nec curant aliquatenus observare, ne permisserunt ac permitunt vendi per dictam Zizam aliqua ex bonis predicitis, in magnum dicte Zize dispendium et iacturam, propter quod fuit nobis pro parte ipsius Zize humiliter supplicatum quod, cum ipsa nimium paupertate oppressa existat ac fame pereat, dignaremur, super hiis, de opportuno remedio providere".
27 Mutgé i Vives J. L'aljama sarraïna de Lleida a l'edat mitjana. № 110: "vobis dici-mus et mandamus quatenus, si est ita, dictos eius filios compellatis ad providendum sibi. alias, dictis bonis vendatis et de eorum precio faciatis dicte Zize alimenta prestari, iuxta convenciones seu pacta instrumento dicte donacionis contenta, prout de iure et racione ac secundum çunam arabicam fuerit faciendum".
Именно в sanctio появилось упоминание о сунне как источнике права, на который опирался суд, вынося свое решение. Мусульманское право, в контексте судопроизводства сарацин чаще всего передававшееся в королевских грамотах термином сунна, было вписано в акте 1333 г. в общее правовое пространство, понятное и обычное для всех участников процесса - что в куриальной риторике получило выражение в формуле «по праву и смыслу».
Подводя итоги нашему небольшому исследованию, следует отметить, что в королевских документах XIV в., выходивших из курии Арагонской Короны, в части sanctio могли быть сделаны отсылки к мусульманскому праву в целом или к его конкретным нормам.
Этот факт недвусмысленно свидетельствует о том, что королевское право этого времени признавало правомочным ссылки на нормы шариата. Кроме того, оно санкционировало применение норм шариата в судебных делах. Наконец, что особенно интересно, в судебной практике королевской курии выносились решения на основании сунны.
Такая конфигурация правового пространства христиан - с активным присутствием шариата - по всей видимости, объясняется специфической особенностью средневекового права в целом, имевшего в качестве основы обычное право. Европейская правовая парадигма воспринимала мусульманское право как право мусульман, т.е. как право группы, сообщества, части подданных - в качестве категории обычного права.
Подобное восприятие снимало все внутренние возможные противоречия, обеспечивало нужды практического судопроизводства и регулирования социальных отношений. Мусульманское право не только не отторгалось правом христиан, но присутствовало как естественная часть общего иерархически выстроенного правового пространства королевства.
Более того, шариат мыслился как необходимый элемент действующего в королевстве права, обеспечивавшего интересы всех подданных и хранившего справедливость.
Список литературы
1. Cartas pueblas de las morerías valencianas y documentación complementaria: 1234-1372 / Ed. M.V. Febrer Romaguera. Zaragoza: Anúbar, 1991. 471 p.
2. Colección de documentos para la história del Reino de Murcia. Bd. XIII: Documentos del siglo XIV: Archivo de la Catedral de Murcia / Ed. I. García Díaz. Murcia: Real Academia Alfonso X el Sabio, 1989. XXXVI. 195 p.
3. Documentos para la historia del Valle de Elda: 1356-1370 / Ed. J.V. Cabezuelo Pliego. Elda: Universidad de Alicante; Ayuntamiento de Elda, 1991. 190 p.
4. Ferrer i Mallol M.T. Els sarraïns de la Corona Catalano-Aragonesa en el segle XIV: Segregació i discriminació. Barcelona: CSIC, 1987. 427 p.
5. Ferrer i Mallol M.T. La frontera amb l'Islam en el segle XIV: Cristians i sarraïns al País Valencià.
Barcelona: CSIC, 1988. 533 p.
6. Mutgé i Vives J. L'aljama sarraïna de Lleida a l'edat mitjana. Aproximació a la seva historia. Barcelona, 1992. 425 p.
7. Verskin A. Islamic Law and the Crisis of the Reconquista: The Debate on the Status of Muslim Communities in Christendom. Leiden; Boston: Brill, 2015. 202 p.
8. Варьяш И.И. Сарацины под властью арагонских королей: Исследование правового пространства XIV в. СПб.: Евразия, 2016. 389 с.
References
1. Cabezuelo Pliego J.V. (Ed.) Documentos para la historia del Valle de Elda: 1356-1370. Elda: Universidad de Alicante; Ayuntamiento de Elda, 1991. 190 p.
2. Febrer Romaguera M.V. (Ed.) Cartas pueblas de las morerías valencianas y documentación complementaria: 1234-1372. Zaragoza: Anúbar, 1991. 471 p.
3. Ferrer i Mallol M.T. Els sarraïns de la Corona Catalano-Aragonesa en el segle XIV: Segregació
i discriminació. Barcelona: CSIC, 1987. 427 p.
4. Ferrer i Mallol M.T. La frontera amb l'Islam en el segle XIV: Cristians i sarraïns al País Valencià.
Barcelona: CSIC, 1988. 533 p.
5. García Díaz I. (Ed.) Colección de documentos para la história del Reino de Murcia. Bd. XIII: Documentos del siglo XIV: Archivo de la Catedral de Murcia. Murcia: Real Academia Alfonso X el Sabio, 1989. XXXVI. 195 p.
6. Mutgé i Vives J. L'aljama sarraïna de Lleida a l'edat mitjana. Aproximació a la seva historia. Barcelona, 1992. 425 p.
7. Verskin A. Islamic Law and the Crisis of the Reconquista: The Debate on the Status of Muslim Communities in Christendom. Leiden; Boston: Brill, 2015. 202 p.
8. Variash I.I. Saracinypodvlast'ju aragonskih korolej: IssledovaniepravovogoprostranstvaXIV v. [The Saracens under the Power of Aragonese King: Research of the Legal Space in the 14th c.]. Saint Petersburg: Evrazija, 2016. 389 p. (in Russian)
Сведения об авторе: Варьяш Ирина Игоревна, канд. ист. наук, доцент кафедры истории средних веков исторического факультета МГУ имени М.В. Ломоносова. E-mail: variashi@gmail.com
About the author: Variash Irina Igorevna, PhD (history), Associate Professor, department of History of Middle Ages, History Faculty, Moscow State University. E-mail: variashi@gmail.com
