CC BY
71
УДК 93/94 ББК 63.3(4)4
ШАРИАТ И ПРОБЛЕМА СОЦИАЛЬНОЙ АДАПТАЦИИ МУСУЛЬМАНСКОГО НАСЕЛЕНИЯ В ХРИСТИАНСКОМ КОРОЛЕВСТВЕ (Арагонская корона XIV века)
I И.И. Варьяш
Аннотация. Статья написана в рамках обширного сюжета социальной адаптации иноверцев в средневековой Западной Европе. В центре внимания автора - история мусульман, оставшихся в ходе Реконкисты жить под властью христианских государей. Хронологически в статье привлекается материал ХИ-Х!У веков, происходящий из Арагонской Короны. Исследовательской целью автора является выявить формы социальной адаптации мусульман в христианском обществе. Автор приходит к выводу о высокой роли шариата в коммуникации мусульманских общин и христианских королей, в процессе сохранения сарацинами своей идентичности, групповой и индивидуальной, в повседневной жизни мусульманских общин и их взаимодействии с христианским окружением в лице владетельных сеньоров, церкви, королевских официалов и соседей. Сохранность мусульманской правовой традиции воспринимается сарацинами как цель и средство коммуникации с короной, как непременное условие социальной адаптации.
398 Королевское право видит в шариате обычное право одной из групп подданных и включает его в правовое пространство королевства, что обеспечивает обеим сторонам основу для коммуникации.
Ключевые слова: шариат, история права, Арагонская Корона, сарацины, исламская традиция, социальная адаптация, идентичность.
SHARIA AND A PROBLEM OF SOCIAL ADAPTATION OF THE MUSLIM POPULATION IN THE CHRISTIAN KINGDOM (The Aragonese Crown of the 14th Century)
I I.I. Variash
Abstract. The article analyses aspects of social adaptation of the infidels in Medieval Europe. The history of Muslims who lived under Christian rule is the focus of author's interest. The Aragonese historical sources of the
12th -14th cc. form the basis for this study. The purpose is to identify the forms of social adaptation of Muslims in Christian society. The author concludes that the Sharia played the great role in the communication of the Muslim communities and the Christian Kings; the Sharia was an important element in preserving the identity of Aragonese Saracens, as a group and as individuals; the Sharia was present in the daily life of Muslim communities, and in their interaction with Christian environment: the lords, the Church, the royal officials and neighbors. Preservation of Islamic legal tradition was perceived by the Saracens as a goal and a means of communication with the Crown, as a precondition for social adaptation. Royal law understood the Sharia as a law of some groups of subjects and included it into the legal space of the Kingdom, which provided the communication to both parties.
Keywords: Sharia, history of the law, Crown of Aragon, Saracens, Islamic Tradition, Social Adaptation, Identity.
Как известно, на Пиренейском полуострове еще с раннего Средневековья, когда в VIII веке здесь возникло мусульманское политическое объединение — Кордовский эмират, входивший в состав Халифата, а затем обретший независимость, — проживало многочисленное мусульманское население. С развитием Реконкисты, по мере того, как под власть христианских правителей отходили все более значительные территории, мусульмане — или мавры, сарацины, как их здесь чаще всего называли, — становились подданными христианских государей.
Уже в XII столетии процесс включения мусульман в политический и социальный организм христиан осмысливался и регулировался специальными документами — капитуляциями, которые подписывались при сдаче города или местечка обеими сторонами: христианским властителем-победителем и представителями местной мусульманской общины (это мог быть владетельный сеньор из сарацин или должностные лица общины).
С правового закрепления обоюдных договоренностей начиналась жизнь мусульман среди христиан. И даже в тех землях (например, королевство Валенсия, входившая в состав Арагонской Короны), где сарацны представляли собой большинство — 60—80% — они все равно подчинялись политическому доминированию христиан, их порядкам, системе управления, законам; они платили в казну христианского государя или сеньора подати и несли военную службу.
Каким же образом мусульманское население адаптировалось к новым общественным условиям? Какими средствами могло — если ему была предоставлена такая возможность — влиять на ситуацию, защищая свои интересы, свою идентичность и общность?
Вопрос о социализации или социальной адаптации в контексте истории мусульманского населения в испанских королевствах приобретает особое звучание. Здесь он стоял намного очевиднее и острее, чем в более гомогенном христианском обществе,
399
400
не включавшем многочисленный иноверный элемент. Оно тоже в не меньшей степени сталкивалось с задачей социальной адаптации различных групп, но, вероятно, этот процесс, не подсвеченный конфессиональным различием между господствующей социальной группой и той группой, которая стремилась войти в социум, оказывался менее выпуклым.
Следует сразу подчеркнуть, что задача адаптации сарацин к христианскому обществу стояла и осознавалась не только мусульманской стороной, но и христианскими правителями и христианским обществом — в лице баронов, официалов, горожан, церкви и т.д. В Арагонской Короне, одной из первых ступившей на путь решения этой задачи в силу успешности арагонских королей и барселонских графов на полях Реконкисты, интересы мусульман учитывались, а их права гарантировались высшей властью. В Кастильском королевстве, пережившем масштабное восстание мавров в XIII веке, положение мусульман традиционно было хуже, чем в Короне. Таким образом, от настроя власти, ее готовности обеспечивать интересы своих подданных, зависело очень многое. В том числе готовность сарацин сотрудничать, остаться жить в королевстве, а не эмигрировать в страны ислама, исправно снабжать казну податями и экстраординарными выплатами, снабжать войско короля провиантом, осадными машинами и людьми, не возбуждать социальных волнений...
По справедливому замечанию М.А. Бойцова, продолжительное господство строится на более или менее добровольном согласии групп, которое складывается и поддержива-
ется в ходе постоянной циркуляции информации о том, как каждая из групп представляет собственную роль и чего она ожидает от остальных. Подобная информация практически всегда, по мнению М.А. Бойцо-ва, выражается в символических формах и обычно она плохо отреф-лексирована участниками обмена или даже не отрефлексирована вовсе, что, однако, не означает ее неэффективность: сбои в информационном взаимодействии могут приводить к серьезным последствиям — вплоть до отказа господствующим группировкам в легитимности [1, с. 13], что и наблюдаем, например, в кастильском варианте развития событий и восстании мавров.
История мусульманского населения, оставшегося под властью христианских государей, предлагает исследователю еще одну форму информационного взаимодействия — через право.
Мусульмане с самого начала своей истории и зарождения ислама с особым вниманием относились к урегулированию отношений в сообществе и к вершению правосудия — оба этих сюжета были неразрывно связаны с идеей благочестия и следования божественной истине. В условиях подчинения власти христиан мусульмане оказались перед насущной необходимостью сохранить традицию, обычаи, шариат. Для них собственное право быстро превратилось в самодостаточную цель, а с другой стороны, действительно, стало средством социальной адаптации при сохранении идентичности. Заметим, что для иноконфессионального сообщества социальная адаптация путем ассимиляции, без сохранения иден-
тичности, групповой и индивидуальной, без идеи поддержания общей традиции, выраженной в обычаях, праве, привычках, нормах религиозного поведения и т.п., не имеет смысла, воспринимается как неприемлемая и ведет к эмиграции.
Кроме того, арагонские сарацины принадлежали к развитой мусульманской правовой культуре и стремились к оформлению своих отношений с христианами на легитимной основе, что в их понимании означало письменную фиксацию договоренностей и коммуникацию на языке права. Это не исключает, разумеется, других форм информационного обмена между властью и подданными-мусульманами (дары, политический шантаж, участие в процессиях и т.д.). В конце концов, готовность христианского монарха вступать в диалог по правовым вопросам, решать их на правовой основе, учитывать нормы шариата и гарантировать сохранность шариата, санкционировать мусульманское судопроизводство всегда выполняла роль политического барометра.
Вот почему для арагонских сарацин адаптация через право имела и политическое, и социальное звучание.
Королевская власть, со своей стороны, проявляла заинтересованность в диалоге такого рода со своими подданными, что отразилось в королевских дипломах, привилегиях, составлявшихся в курии в пользу мусульманских общин, широких правах автономии во внутренних делах, которые жаловались сарацинам короной [2].
Христианская теория политической власти тоже традиционно придавала огромное значение праву и
многое была склонна реализовывать через правовые механизмы. В большой мере это диктовалось идеей справедливости, лежавшей в основе и легитимности власти, и отправления правосудия государем, вершившем iustitia в преходящем, которая лишь отражала божественную справедливость и божий суд.
Средневековое право в целом — и в форме разработок юристов-интеллектуалов, и в форме обычая, и в форме королевского или канонического права — всегда было сакрально.
В этом смысле шариат мало чем отличался от других вариантов воплощения права в средние века: право латинян и право мусульман принадлежали разным конфессиям, но оба осмыслялись в контексте религиозно-юридико-политической традиции.
Таким образом, обмен информацией между мусульманами и короной посредством правовых механизмов воспринимался как естественная, общепринятая и общепонятная форма коммуникации.
В то же время такая форма существенно отличалась от символической тем, что, наоборот, чаще осознавалась. Более того, поскольку право призвано регулировать общественные отношения и обладает обширной практической, прикладной частью, связанной с нормотворчеством, то уровень рефлексии при правовой коммуникации очень высок.
Этот момент хорошо прослеживается в петициях мусульманских общин и в тех привилегиях, которые жаловались королями в ответ на петиции.
Как при помощи такого средства информационного обмена происхо-
401
402
дила социальная адаптация мусульманского населения?
Совершенно очевидно, что правовая форма диалога была одной из первых, которые зафиксировали доступные сегодня источники: мусульманские общины (городов, деревень, замков), сдаваясь на волю победителя, христианского государя, подписывали капитуляции и присягали соблюдать их. Капитуляции представляли собой, как уже было отмечено, двусторонние соглашения, в которых отчетливо слышен «голос» договаривавшихся сторон. Христианские государи, точно так же, как мусульманские сеньоры или должностные лица, выступавшие от имени общины, скрепляли капитуляции своей клятвой и подписью — в присутствии свидетелей и знати.
Капитуляции составлялись мусульманскими правоведами, как правило, на арабском и латинском языках и касались тех вопросов организации жизни общины, без урегулирования которых на самых первых порах невозможно было обойтись. Именно поэтому здесь, например, не прописывалась подробно система налогообла-жения, хотя для короны этот сюжет представлял наибольший интерес: обычно он обсуждался в деталях позже и получал отражение в специальных документах-привилегиях.
Многие капитуляции начинались с пунктов, в которых за мусульманами закреплялось право жить в королевстве, а затем сразу переходили к пунктам, обеспечивавшим сарацинам автономию в области права и управления общиной, в том числе и в сфере судопроизводства [2, с. 97106]. Право пользоваться своим законом, судить по нормам шариата,
иметь своих судей-кади рассматривалось исламскими юристами, предлагавшими текст капитуляции, как первостепенно важное. Королевская власть, со своей стороны, брала на себя обязательства гарантировать мусульманам такое право, рассматривая его как естественно принадлежащее новым подданным. Никаких возражений или сомнений эти пункты не вызывали у христиан, о чем свидетельствует тот значительный факт, что короли не только прикладывали руку к капитуляциям, но в дальнейшем проявляли готовность подтверждать и вновь жаловать при необходимости привилегии подобного содержания.
Шариат с самого начала присутствия мусульманского населения в Арагонской Короне был признан властью как часть действующего в королевстве права, был включен в правовое пространство королевства, хотя, разумеется, и занимал в нем иерархически низкое положение. Во всяком случае, внутрисарацинские дела в суде и повседневность опирались на исламскую традицию.
Если такой порядок каким-то образом нарушался, главы мусульманской общины имели право и реальную возможность обращаться с петициями в королевскую курию. Обычно на протяжении XIII—XIV веков подобные функции возлагались на кади (мусульманские судьи, часто возглавляли общины арагонских сарацин), факихов (правоведы), аламинов (могли быть помощниками кади или сами возглавляли общину) или аделанта-до общины: все они занимались управлением внутренней жизнью альхамы (общины) и являлись знатоками права. Охранение шариата в
целом или защита какого-либо конкретного положения мусульманского права полагались ими как задача первостепенной важности, имевшая смысл не только для поддержания порядка внутри общины, не только для сохранения аутентичности традиции, но и для укрепления политического статуса мусульман.
Мусульмане использовали тему своей правовой автономии, чтобы вновь и вновь подтверждать свое политическое право жить в королевстве, обновлять все гарантии и обязательства, которые брала на себя корона.
Кроме того, исламские правоведы и должностные лица побуждали христианскую власть в их диалоге уделять внимание новым вопросам, ставили более конкретные и более глубокие задачи перед властью, санкция которой обеспечивала более стабильное и социально комфортное существование (например, речь могла идти о праве мусульманских общин королевства на собственного писца, который бы составлял документы на арабском языке [3] или о порядке участия сарацин в королевских процессиях [4; 5]).
Наконец, они прибегали к вмешательству высшей инстанции в случаях конфликтов с королевскими официалами, представителями церкви или с другими общинами (христианскими, иудейскими).
Правовая форма коммуникации обеспечивалась составлением документов. Сначала мусульманами составлялись петиции с запросом или жалобой. Кади и факихи быстро отказались от арабского и перешли на местные языки и наречия (старо каталанский, валенсийский диалект
старо каталанского, романсе) и, кроме того, освоили нормы куриального делопроизводства. Прошения мусульманских общин, как правило, были очень продуманными — в плане политической подачи дела и в плане юридической аргументации, что лишний раз подчеркивает высокий уровень рефлексии, необходимый при правовой форме коммуникации [6]. Затем в курии записывали ответ государя — в виде распоряжения, письма, привилегии, подтверждения привилегии и т.п.
Сама формализованность информационного обмена облегчала задачу коммуникации, протекавшей между очень разными по культурной и правовой традиции сторонами; служила созданию общего, понятного и устойчивого (в силу письменной фиксации этапов и результатов) коммуникативного поля.
Большой объем материала, вызванного к жизни правовой коммуникацией мусульман с короной (петиции мусульманских альхам в курию в XIV веке исчисляются сотнями ._„ [7]) свидетельствует о востребованно- 403 сти такой формы, о заинтресованно-сти в ней обеих сторон. Отсутствие повторных петиций говорит об эффективности диалога.
Таким образом, социальная адаптация иноверцев через право облекалась, прежде всего, в политическую форму. В этом явлении разграничить социальное и политическое в принципе довольно затруднительно. Мусульмане получали от власти политическую санкцию на подданство, осуществляли свое политическое право на автономию, что обеспечивало им определенный социальный статус, влияло на их реальное поло-
404
жение внутри общества. И наоборот, социальные отношения требовали правового урегулирования, которое подчас было невозможно без политической санкции.
Сарацины, что очевидно из приведенного материала, занимали в правовом диалоге очень активную позицию — осваивали новый для них язык коммуникации, являлись инициаторами решения тех или иных вопросов. В поле их зрения и деятельности всегда находилась сверхзадача — сохранение собственной идентичности, которая понималась и отстаивалась перед властями прежде всего в категориях исламской правовой традиции. И это не случайно. Именно право на свое судопроизводство, своих судей, свои обычаи и свой закон воплощало идею земной справедливости. Христианские власти рассматривали право мусульман на автономию в этой сфере как естественное право группы на собственные обычаи. В королевских дипломах сунна и шариат понимались в весьма прикладном смысле — как основа судебных решений и обычаев. Королевское право практически видело в мусульманском праве обычное право одной из групп подданных.
Благодаря этому мусульманским общинам и частным лицам [8; 9; 10] было значительно проще защищать свои интересы, апеллируя к нормам шариата, ссылаясь на обыкновенность для их права или уклада того или иного положения, нежели вдаваться в подробности религиозных предписаний или даже житейских надобностей. Ссылка на обычай — в рамках исламской правовой традиции — была не только понятным, но и достаточным доводом в курии.
Христианская власть предоставляла своим мусульманским подданным — и декларативно, в привилегиях и пожалованиях, и на практике, в решениях по конкретным делам — возможность сохранять идентичность, которая обеими сторонами диалога не мыслилась вне шариата. Более того, королевское и сеньориальное право во многих случаях, требовавших легитимности действий мусульман: например, при принесении судебной клятвы или присяги верности — настаивало на самой высокой степени аутентичности исламской традиции, видя в этом единственно допустимую основу для совместного разрешения социальных конфликтов [2, с. 46-65]. Соблюдение сарацинами всех норм и правил своего закона было необходимо и христианскому обществу, и королевской власти, что лишний раз демонстрирует реальную роль шариата в социальной адаптации арагонских мусульман.
Важно подчеркнуть, что королевская власть одинаково внимательно относилась к групповым запросам мусульман, поступавшим от общин, и к стремлению частных лиц обрести в государе гаранта своей исламской идентичности. Это обстоятельство говорит о том, что позиция короны в данном вопросе не была порождена исключительно политическими интересами и не представляла собой отвлеченную декларацию или церемониальный жест сюзерена. Напротив, христианский государь позиционировал себя как высшего судию для всех своих подданных, как гаранта справедливости, что предполагало последовательность и в делах малых просителей.
ЕК
Из петиций частных лиц мусульман — членов городских и сельских общин — мы и знаем больше всего о бытовании шариата, о применении или нарушении его норм на практике, о сохранности мусульманских обычаев и порядков в повседневной жизни. Конечно, петиции в курию — не самый информативный для такой темы источник, но исследователи вынуждены им пользоваться за неимением иного. Тем любопытнее, что королевские грамоты, составлявшиеся в ответ на прошения сарацин, отразили, явно не полно и однобоко, но все же отразили и эту сторону социальной адаптации иноверцев.
В научной литературе последних лет не раз ставился вопрос о трансформации мусульманской традиции, в том числе и правовой, под влиянием христианской власти и христианской системы управления [11; 12; 2]. И эта тема, безусловно, имеет огромное значение для истории шариата на Западе. Однако в контексте настоящей работы хотелось бы заметить, что трансформационные процессы сочетались здесь с явлением противоположной направленности — осознанной работой по сохранению идентичности и естественной, не всегда от-рефлексированной, привычкой к определенному правовому, религиозному, культурному поведению.
Повседневное воплощение мусульманского образа жизни, обычаев, правовых представлений и юридических действий тоже было совершенно необходимо для нормального функционирования группы и общества, являлось еще одной формой социальной адаптации через право. Сарацины составляли договоры купли-продажи, о найме, брачные контракты и
документы о расторжении брака, завещания и дарения, руководствуясь многовековой традицией ислама в этой сфере и пользуясь услугами кади или писцов альхамы. Сарацины праздновали свадьбы, обрезали сыновей, совершали молитву и отправлялись в паломничество, вступали в наследство и хоронили своих усопших, исходя из собственных привычек и представлений о правильном. Сарацины учили детей в своих школах по своим книгам, спешили на молитву, заслышав крик муэдзина, а их дочери и жены носили традиционные семейные украшения.
Более того, сарацины проявляли естественное, не нуждавшееся в их восприятии, в специальном обосновании расположение решать свои дела в суде на основе шариата. Когда речь идет о споре с соседом-мусульманином, приход сарацина к своему кади не вызывает особого удивления. Однако сарацины и сарацинки Арагонской Короны нередко решали свои сугубо семейные или внутрение для сообщества тяжбы в королевском суде. В этих случаях они также расчитывали, что их интересы будут обеспечены с учетом мусульманской традиции [2, с. 144175]. Шариат и здесь выступал социализирующим средством в сознании носителей исламской культуры и в практической деятельности христианских властей, прежде всего королей.
Подводя итоги, следует еще раз подчеркнуть, что шариат и знатоки мусульманского права сыграли в высшей степени важную роль в процессе включения мусульманского населения в христианское общество Арагонской Короны. Посредством
405
406
правовой коммуникации достигались первые договоренности, затем углублялись и прорабатывались существенно важные для сарацин положения, на основе которых выстраивались взаимоотношения с властью и обществом.
Социальная адаптация через право принимала у арагонских мусульман разные формы — от политической, для которой была характерна высокая степень рефлексии, до повседневной, при которой специальное осознание своих обычаев и привычек, к тому же выраженное вслух, было продуктом конфликтов, столкновения с каким-либо социальным или политическим противодействием. Особой формой социализации мусульман посредством шариата была судебная форма, которую сложно отнести к повседневности, но которая, между тем, имела большое значение для всего правового и социального уклада мусульманских общин. Сохранение идентичности — групповой или индивидуальной, внутри общины или в контексте ее связей с христианским обществом — являлось еще одной формой социальной адаптации мусульман, которая также и защищала, и использовала исламскую правовую традицию.
Шариат выступал здесь и как условие, и как цель, и как средство социализации; представлял собой один из компонентов той основы, на которой происходил обмен информацией с властью; являлся неотъемлемой частью социального и культурного облика мусульман Арагонской Короны.
СПИСОК ИСТОЧНИКОВ И ЛИТЕРАТУРЫ
1. Бойцов, М.А. Величие и смирение. Очерки политического символизма в средневековой Европе [Текст] / М.А. Бойцов. - М.: РОССПЭН, 2009. - 550 с.
2. Варьяш, И.И. Сарацины под властью арагонских королей. Исследование правового пространства [Текст] / И.И. Варьяш. -СПб.: Евразия, 2016. - 389 с.
3. Варьяш, И.И. Instrumenta publica sarracénica в Арагонской Короне XIII-XIV вв. [Текст] / И.И. Варьяш // Средние века. -Вып. 76 (3/4). 2015. - С. 333-344.
4. Варьяш, И. И. Королевские процессии в Арагоне XIV в. [Текст] / И.И. Варьяш // Королевский двор в политической культуре средневековой Европы. Теория. Символика. Церемониал / Под ред. Н.А. Хачатурян. - М.: Наука, 2004. - С. 285-286.
5. Nirenberg, D. What can Medieval Spain teach us about Muslim-Jewish Relations? [Text] / D. Nirenberg // CCAR Journal. -Summer, 2002. - Рр. 17-36.
6. Варьяш, И.И. Социальный аспект освоения пространства, или Где напиться сарацину? [Текст] / И.И. Варьяш // Книга картины земли. Сборник статей в честь Ирины Геннадиевны Коноваловой / Под редакцией Т.Н. Джаксон и А.В. Подосинова. - М.: Издательство «Индрик», 2014. -С. 24-40.
7. Ferrer iMallol, M.T. Fuentes documentales para el estudio de los mudéjares[Text] / M.T. Ferrer i Mallol, I. Montes Romero-Ca-macho, G. Navarro Espinach, J.F. Egea Gila-berte. - Teruel: IET, CEM. 2005. - 160 p.
8. Варьяш, И.И. Сарацины и сарацинки бьют челом сеньору королю [Текст] / И.И. Варьяш // Адам и Ева. Альманах ген-дерной истории / Под редакцией Л.П. Репиной. - М.: ИВИ РАН: СПб.: Алетейа, 2003. - Серия «Гендерная коллекция» -С. 115-130.
9. Варьяш, И.И. Мусульманская женщина в христианском государстве и социуме [Текст] / И.И. Варьяш // De mulieribus illust-ribus. Судьбы и образы женщин средневековья. - СПб.: Алетейа, 2001. - С. 61-96.
10. Варьяш, И.И. Идентификация de morte [Текст] / И.И. Варьяш // Человек XV сто-
ЕК
летия: грани идентичности. - М.: ИВИ РАН, 2007. - С. 103-117.
11. Boswell, J. The Royal Treasure. Muslim Communities under the Crown of Aragon in the fourteenth century [Text] / J. Boswell. -New Haven: Yale University Press, 1977. -522 p.
12. Catlos, B.A. The Victors and the Vanquished: Christians and Muslims of Catalonia and Aragon, 1050-1300 [Text] / B.A. Catlos. - Cambridge: Cambridge University Press, 2004. - xxiv, 456 p.
REFERENCES
1. Bojcov M.A., Velichie i smirenie. Ocherki politicheskogo simvolizma v srednevekovoj Evrope, Moscow, ROSSPJeN, 2009, 550 p. (in Russian)
2. Boswell J., The Royal Treasure. Muslim Communities under the Crown of Aragon in the fourteenth century, New Haven, Yale University Press, 1977, 522 p.
3. Catlos B.A., The Victors and the Vanquished: Christians and Muslims of Catalonia and Aragon, 1050-1300, Cambridge, Cambridge University Press, 2004, xxiv, 456 p.
4. Ferrer i Mallol M. T., Montes Romero-Ca-macho I., Navarro Espinach G., Egea Gila-berte J.F., Fuentes documentales para el estudio de los mudejares, Teruel, IET, CEM, 2005, 160 p.
5. Nirenberg D., What can Medieval Spain teach us about Muslim-Jewish Relations?, CCAR Journal, Summer, 2002, pp. 17-36.
6. Variash I.I., Identifikacija de morte, Che-lovekXV stoletija: grani identichnosti, Moscow, IVI RAN, 2007, pp. 103-117. (in Russian)
7. Variash I.I., Instrumenta publica sarracenica v Aragonskoj Korone XIII-XIV vv., Srednie veka, 2015, 76 (3/4), pp. 333-344. (in Russian)
8. Variash I.I., Korolevskie processii v Aragone XIV v., Korolevskij dvor vpoliticheskoj kul-ture srednevekovoj Eropy. Teorija. Simvo-lika. Ceremonial, ed. N.A. Hachaturjan, Moscow, Nauka, 2004, pp. 285-286. (in Russian)
9. Variash I.I. Musulmanskaja zhenshhina v hristianskom gosudarstve i sociume, De mu-lieribus illustribus. Sudby i obrazy zhenshhin srednevekovja. SPb.: Aleteja, 2001, pp. 6196. (in Russian)
10. Variash I.I., Saraciny i saracinki bjut chelom senoru korolju, Adam i Eva. Almanah gen-dernoj istorii, ed. L.P. Repinoj, Moscow, IVI RAN, St. Petersburg, Aleteja, 2003, Serija "Gendernaja kollekcija", pp. 115-130. (in Russian)
11. Variash I.I., Saraciny pod vlastju aragonskih korolej. Issledovanie pravovogo prostranst-va, St. Petersburg, Evrazija, 2016, 389 p. (in Russian)
12. Variash I.I., Socialnyj aspekt osvoenija pros-transtva, ili Gde napitsja saracinu, Kniga kartiny zemli. Sbornik statej v chest Iriny Gennadievny Konovalovoj, ed. T.N. Dzhak-son i A.V. Podosinova, Moscow, Indrik, 2014, pp. 24-40. (in Russian)
407
Варьяш Ирина Игоревна, кандидат исторических наук, доцент, кафедра истории средних веков, исторический факультет, МГУ имени М.В. Ломоносова, variashi@gmail.com Variash I.I., PhD in History, Associate Professor, History of Middle Ages Department, History Faculty, Lomonosov Moscow State University, variashi@gmail.com
