CC BY
79
ВЕСТН. МОСК. УН-ТА. СЕР. 8. ИСТОРИЯ. 2012. № 2
О.В. Большакова
(кандидат ист. наук, зав. сектором истории России ИНИОН РАН)*
«СОЕДИНЕННЫМИ УСИЛИЯМИ»: ИЗУЧЕНИЕ
ОТМЕНЫ КРЕПОСТНОГО ПРАВА В СССР И США
В статье рассматривается проблема взаимодействия советской и американской историографий в годы «холодной войны» на примере изучения отмены крепостного права в России. Основное внимание уделяется «человеческому измерению» историографии: личному влиянию П.А. Зай-ончковского на его американских учеников, дебатам и столкновениям с официальной советской точкой зрения, которые оказали серьезное воздействие на формирование концепции крестьянской реформы в зарубежной русистике.
Ключевые слова: советская историография, американская историография, отмена крепостного права, П.А. Зайончковский, М.В. Нечкина, революционная ситуация в России 1859—1861 гг.
The article examines the interaction between the Soviet and American historiographies during the Cold War, focusing on the study of the abolition of serfdom in Russia. Primary attention is paid to the "human dimension" of historiography, viz. professor P.A. Zaionchkovsky's personal influence on his American students, their debates and encounters with the official Soviet perspective. All this have exerted a significant influence on the forming of the concept of "Emancipation Reform" in the field of Russian studies abroad.
Key words: Soviet historiography, American historiography, Emancipation of 1861, P.A. Zaionchkovsky, M.V Nechkina, revolutionary situation in Russia in 1859—1861.
* * *
Рубеж 1950—1960-х годов был отмечен серьезным возрастанием интереса к истории отмены крепостного права как в нашей стране, так и за рубежом. Правда, обстоятельства, в которых по разные стороны «железного занавеса» фактически одновременно происходил этот «исследовательский поворот», выглядели удивительно несхожими, да и результаты исследований на первый взгляд казались несовместимыми. Между тем при внимательном рассмотрении выявляются точки соприкосновения двух, казалось бы, противостоявших друг другу и активно соперничавших историо-графий. Более того, среди американских русистов существует мнение, что изучение отмены крепостного права проводилось «соединенными усилиями»: в 1960-е гг. под руководством профессора МГУ П.А. Зайончковского несколько подающих надежды моло-
* Большакова Ольга Владимировна, тел.: (499) 120-94-18; e-mail: [email protected]
дых стажеров-американцев написали докторские диссертации, а затем опубликовали монографии, которые значительно изменили представления историков о конце крепостничества1. Каким образом такое могло произойти в годы идеологического и политического противостояния двух сверхдержав?
Как отмечал в свое время А. Рибер, в эпоху «холодной войны» решающую роль во взаимодействии советских и американских историков-русистов играл личный фактор, причем вплоть до начала перестройки сильный импульс исходил от ученых из России, а впоследствии он пошел в обратном направлении2. Одной из самых значимых для развития такого сотрудничества фигур являлся П.А. Зайончковский, который стал «связующим звеном» между двумя историографиями. Вокруг него сформировалось международное по своему характеру сообщество исследователей, состоявшее главным образом из его советских учеников и иностранных стажеров, в большинстве своем американцев. Под его руководством Д. Филдом, Т. Эммонсом, Б. Линкольном и др. были написаны исследования, на сегодняшний день ставшие классикой зарубежной историографии крестьянской реформы3. А книга его ученицы Л.Г. Захаровой «Самодержавие и отмена крепостного права в России» (М., 1984) по праву считается началом нового этапа в изучении реформы отечественной исторической наукой4.
Первые наиболее серьезные исследования отмены крепостного права были предприняты П.А. Зайончковским в 1950-е гг. В них представлен широкий, «многофакторный» подход к реформе, причем много внимания уделялось внутренней политике правительства и государственному аппарату5. Это была политическая и институциональная история, близкая и понятная западным исследователям, лишенная излишней идеологизации. И неудивительно, что
1 Okenfuss M.J. Rec.ad op.: Moon D. The Abolition of Serfdom in Russia, 1762—1907 // World History Connected. 2007. Vl. 4, N 2 // http://worldhistoryconnected.press.illinois. edu/4.2/br_okenfuss.html
2 См.: Рибер А. Изучение истории России в США // Исторические записки. М., 2000. С. 97.
3 Emmons T. The Russian landed gentry and the peasant emancipation of 1861. Cambridge (Mass.), 1968; Field D. The end of serfdom: Nobility and bureaucracy in Russia, 1855—1861. Cambridge (Mass.), 1976; Lincoln B. Nikolai Miliutin: An enlightened Russian bureaucrat of the nineteenth century. Newtonville, 1977; Idem. On the Vanguard of Reforms: Russian 'Enlightened Bureaucrats', 1825—1861. DeKalb, 1982; и др. Подробнее см.: Большакова О.В. П.А.Зайончковский и его американские ученики // Отечественная история. 2004. № 5.
4 См.: ЛяшенкоЛ.М. Актуальные проблемы современной историографии Великих реформ в России // XIX век в истории России. Современные концепции истории России XIX века и их музейная интерпретация. М., 2007. С. 313.
5 См.: Зайончковский П.А. Отмена крепостного права в России. М., 1954 (2-е изд. М., 1960; 3-е изд. М., 1968); Он же. Проведение в жизнь крестьянской реформы 1861 года. М., 1958.
к Зайончковскому в начале 1960-х гг. потянулись первые зарубежные стажеры, приезжавшие в СССР по новой программе научных обменов. Неудивительно и то, что за рубежом заслуги Зайончков-ского как историка были оценены необычайно высоко: он был награжден Гарвардской премией, избран почетным членом Ассоциации американских историков и Британской академии; три его монографии были опубликованы на английском языке.
Однако в СССР политическая история самодержавия даже в годы хрущевской «оттепели» не считалась достойным объектом изучения. Сама эта тема не была «идеологически выдержанной». Статус официальной имела другая линия исследований отмены крепостного права, связанная с организованной в начале 1958 г. Группой по изучению революционной ситуации 1859—1861 гг. под руководством академика М.В. Нечкиной.
Деятельность Группы, созданной по решению Отделения исторических наук АН СССР в Институте истории, основывалась на ленинской концепции революционной ситуации, согласно которой следует учитывать три ее объективных признака: кризис «верхов», обострение нужды и бедствий угнетенных классов, не желающих жить по-старому, и, наконец, повышение активности масс. Все эти признаки с легкостью обнаруживались в России рубежа 1850— 1960-х гг., а тот факт, что революции так и не произошло, объяснялся вслед за Лениным отсутствием достаточно сильного революционного класса. Центральным событием признавалась отмена крепостного права, за которой последовали другие реформы. Согласно концепции Нечкиной, историки должны были опираться в своих исследованиях на формулировку Ленина, который назвал крестьянскую реформу «побочным продуктом» революционной борьбы и указал, что она была «вырвана» у правительства в результате подъема демократического движения и натиска народных масс6.
Соответственно строилась и исследовательская программа: следовало изучать кризис феодально-крепостнической экономики, крестьянское движение, деятельность революционеров-демократов 1860-х гг. и — в последнюю очередь — кризис «верхов». В течение 18 лет вышло восемь томов сборников статей «Революционная ситуация в России в 1859—1861 годах» и коллективная монография под тем же названием. Кроме того, был переиздан ряд исключительно важных источников («Колокол», «Полярная звезда», «Голоса из России»). Однако достижения этого широко задуманного
6 См.: Нечкина М.В. Революционная ситуация в России в исходе 1850-х — начале 1860-х годов (исследовательская проблематика и основные задачи изучения) // Революционная ситуация в России в 1859—1861 годах. М., 1960. С. 4—13; Она же. Реформа 1861 г. как побочный продукт революционной борьбы // Революционная ситуация... М., 1962. С. 7—27.
предприятия с точки зрения профессиональной во многом оставляли желать лучшего. Совместная работа коллектива в рамках одной концепции привела к тому, что исследователи главным образом обращались к фактам, которые могли ее так или иначе подтвердить. Что касается изучения Великих реформ, то за 18 лет было опубликовано только четыре статьи, посвященные непосредственно этой теме.
При всей своей упрощенности концепция революционной ситуации стала основополагающей для советской историографии, не упоминать ее в работах, посвященных этому периоду, было невозможно. Более того, иное видение крестьянской реформы, ее причин и последствий, подвергалось острой критике. Уже во втором томе «Революционной ситуации» М.В. Нечкина обрушила на П.А. Зай-ончковского целый шквал обвинений. Не умаляя его заслуг в изучении отмены крепостного права и реализации реформы, особенно в части анализа большого массива уставных грамот, Нечкина подчеркнула, что концепция «революционной ситуации» присутствует в его книгах лишь в качестве «абстрактной формулы». Зайончков-ский явно не признает ведущей роли масс и революционных организаций: Герцен и Чернышевский, любимые герои советской историографии, выступают лишь как фоновые фигуры в процессе подготовки реформы7.
Академик Нечкина была права. Зайончковский действительно отказывался признавать как значение «борьбы крестьянских масс с самодержавием», так и историческую роль революционеров-демократов в формулировании программы отмены крепостного права. Он не усматривал прямой связи между революционной ситуацией и законодательством. В его понимании это были лишь некоторые из целого ряда факторов, которые помогли правительству принять трудное решение и провести реформу. В своей монографии «Отмена крепостного права» Зайончковский подчеркивал роль внешних факторов, повлиявших на решимость правительства предпринять широкомасштабные реформы: поражение в Крымской войне, а также страх перед крестьянским восстанием (не имевший реальной основы). Однако важнейшим обстоятельством он все же считал нараставшее противоречие между нарождающимися в деревне капиталистическими отношениями и феодальной системой хозяйствования. Характерно, что в третьем издании 1968 г. он полностью исключил из текста термин «революционная ситуация».
Мы не можем теперь судить, что повлияло на решение Зайонч-ковского, однако думается, что мнение зарубежных историков, в том числе и его стажеров, могло укрепить его внутреннюю уверен-
7 См.: Нечкина М.В. Реформа 1861 г. ... С. 12—14.
ность в своей правоте. С другой стороны — он далеко не разделял их концепции и зачастую просто отказывался воспринимать категории зарубежной исторической науки. Интересный диалог, высвечивающий не только личные и научные взаимоотношения учителя и ученика, но и степень взаимопонимания двух ученых, которые опираются в своих исследованиях на разный теоретический фундамент, приводит Д. Филд. Вскоре после публикации в 1976 г. его книги «Конец крепостничества» Зайончковский, прознавший, что ученик «впал в ересь», учинил ему форменный допрос. Филд «что-то бормотал» о политической культуре, безуспешно пытался придумать русские эквиваленты терминам "структура и конъюнктура"... Наконец, Зайончковский резко оборвал его: "Даниил Ричардович! Давайте договоримся. Что вы признаете главной причиной отмены крепостного права: экономику, крестьянское движение или распространение гуманистических идей?"». Филд «горячо (и искренне) ухватился за материалистический вариант и был восстановлен в своем ученичестве»8.
Надо сказать, что наряду с глубоким изучением политической истории отмены крепостного права Филд серьезно занимался крестьянским движением и выработал собственную концепцию, которая была представлена в его исследовании о наивном монар-хизме9. В центре его построений — категория мифа: крестьянского мифа о царе-батюшке и дворянского мифа о крестьянине. Большую часть книги составляют документы, представляющие собой летопись событий в с. Бездна Казанской губернии в апреле 1861 г. и Чигиринское дело. Комментируя их и постепенно реконструируя картину произошедшего, Филд приглашает нас в «мастерскую» историка и предлагает «мастер-класс» по анализу источников. Тем не менее значительное место в его творчестве занимали проблемы экономической истории России, в особенности в контексте предпосылок крестьянской реформы. Немало страниц посвятил он разбору трудов И.Д. Ковальченко, а затем и сам обратился к изучению количественных данных. Так что признание им в том разговоре с П.А. Зайончковским «экономики» в качестве основной причины отмены крепостного права было действительно вполне искренним.
Тем не менее все же трудно сказать, насколько американские ученики Зайончковского принимали его в сущности марксистский тезис о значении «интересов поднимающейся буржуазии». Однако, как заметил Э. Глизон, подход Зайончковского предлагал достаточно широкие возможности для того, чтобы как-то регулировать противоречия между советской и западной интерпретациями
8 Field D. From the editor. Petr Andreevich Zaionchkovskii // The Russian review. 1983. Vol. 42, N 3. P. VI—VII.
9 Field D. Rebels in the name of the tsar. Boston, 1976.
крестьянской реформы10. Как это ни парадоксально, цементирующим фактором в данном случае послужила концепция революционной ситуации. По свидетельству Т. Эммонса, стажировавшегося в МГУ в 1962—1964 гг., многие американцы обращали внимание на эту концепцию именно благодаря Зайончковскому, хотя и отслеживали выпуски «Революционной ситуации», поскольку в них встречались весьма информативные, а часто и по-настоящему интересные статьи11. В многочисленных рецензиях и историографических статьях зарубежные историки остро критиковали советские работы, написанные в ее рамках. Причем некоторые из них были написаны «в защиту Зайончковского». Его книги, так же как и работы его советских учеников, противопоставлялись «продукции школы Нечкиной», занимавшейся «нагромождением огромного количества материала», неспособного, однако же, подтвердить исходный теоретический постулат12. Д. Байрау, немецкий ученик Зайончковского, указывал, например, что концепция революционной ситуации не получила убедительного подтверждения в конкретно-исторических исследованиях, пытавшихся уловить прямую зависимость между интенсивностью крестьянского движения и решениями правительства или же, с другой стороны — между урожайными циклами начиная с 1853 г. и законодательным процессом13.
В конечном итоге во всех этих статьях вопрос стоял о причинах отмены крепостного права — крупнейшего, по оценкам многих зарубежных историков, события в России XIX в., которое многие признавали более важным водоразделом, чем 1917 год. В контексте теории модернизации особое внимание стало уделяться периоду царствования Александра II, которое стали считать периодом «критически важным для последующего экономического, социального, политического и культурного развития России»14. Симптоматично, что вышедший в 1969 г. тематический номер журнала
10 Gleason A. The great reforms and the historians since Stalin // Russia's great reforms, 1855—1881 / Ed. by B. Eklof, J. Bushnell, L. Zakharova. Bloomington, 1994. P. 7.
11 Из личной переписки Т. Эммонса с автором статьи.
12 Adler Ch. The 'Revolutionary situation 1859—1861': The uses of historical conception // Canadian Slavic Studies. Montreal, 1969. Vol. 3, N 2. Р. 383—399; Field D. Reforms of 1860s // Windows on the Russian past. P. 89—104; Байрау Д. Аграрная структура и крестьянский протест: к условиям освобождения русских крестьян в 1861 году // Новейшие подходы к изучению истории России и СССР в современной западноевропейской историографии. Ярославль, 1997. С. 3—51 (рус. пер. статьи: Beyrau D. Agrarstructur und Bauernprotest: Zu den Bedingungen der russischen Bauernbefreiung von 1861 // Vierteljahrschrift fur Sozial- und Wirtschaftgeschichte. 1977. Bd. 64, Hf. 2. S. 179—236); Kimball A. Revolutionary situation in Russia (1859—1862) // Modern Encyclopedia of Russian and Soviet history. Vol. 31. Gulf Breeze, 1983. P. 54—57.
13 См.: Байрау Д. Указ. соч. С. 6—7.
14 Adler Ch. The 'Revolutionary situation 1859—1861'... P. 383.
«Канадиан славик стадиз» о царствовании Александра II был посвящен «П.А. Зайончковскому, профессору истории, МГУ».
Критикуя официальную советскую концепцию крестьянской реформы, западные историки подчеркивали разнородность и разноречивость экономических данных, которые не дают возможности с уверенностью подтвердить или опровергнуть идею о структурном кризисе15. Однако больше всего дискуссий и откликов вызвал вопрос о крестьянском движении. Одним из первых эту проблему начал активно обсуждать Д. Филд. В частности, в своей рецензии на книгу «Крестьянское движение в России в 1857 — мае 1861 г.: Сборник документов / Под ред. С.Б. Окуня, К.В. Сивкова» (М., 1963) он дал характеристику всей современной советской литературе по этой теме. Он отметил, что советские исторические труды и учебники являются «народническими в своей симпатии к крестьянам, марксистскими при рассмотрении политических недостатков крестьянства и бюрократическими по своим формам анализа и подачи материала»16. Более того, доклады полицейских чиновников и советские публикации имеют одну ту же тенденцию к преувеличению, когда пассивное сопротивление описывается как «беспорядки», беспорядки — как «мятежи» и т.д. Большие сомнения вызывает у него и систематизация крестьянских выступлений: «Если Федя бросил кирпич в помещика, а помещик отправил его в полицию, чтобы его там выпороли, Федя имеет все шансы быть увековеченным в "Хронике крестьянского движения", помещенной в рецензируемой книге»17. В этом пункте Филд полностью сходился со своим учителем Зайончковским, однако пошел дальше, разработав собственную концепцию крестьянского протеста, которая вошла в анналы зарубежного крестьяноведения.
Пожалуй, квинтэссенция критики официальной концепции революционной ситуации 1859—1861 гг. содержится в докладе Т. Эммонса, прочитанном на Втором совещании американских и советских историков в августе 1975 г. в Стэнфордском университете18. С основным докладом выступал И.Д. Ковальченко, который представил практически дословно концепцию крестьянской реформы как «побочного продукта» революционной борьбы «по Неч-киной». Как отмечает Эммонс, было видно, что содержание доклада заранее обсуждено и одобрено в инстанциях19.
15 Позднее британский историк П. Готрелл пришел к заключению, что Великие реформы совпали с периодом долговременного экономического роста.
16 Kritika. 1967. Vol. III, N 3. P. 36.
17 Ibid. P. 41.
18 Emmons T. Critique of the paper by I.D. Koval'chenko (Moscow University) «Антикрепостническое движение в России до 1861 года». Рукопись доклада любезно передана Т. Эммонсом автору статьи.
19 См.: Эммонс Т. Предисловие // Захарова Л.Г. Александр II и отмена крепостного права в России. М., 2011. С. 35.
К этому времени и в США, и в СССР вышло уже много интересных исследований, освещающих роль просвещенной бюрократии в подготовке крестьянской реформы, и с таким «тылом», вспоминает Эммонс, он «открыл огонь по всем фронтам». Американский исследователь подчеркивал, что вопрос о системном кризисе крепостничества остается открытым, однако центральное значение для него имеет критика положения о крестьянских волнениях, число которых якобы значительно выросло в царствование Николая I и продолжало расти. Количественный скачок Эммонс связывает с ростом бюрократии в Министерстве внутренних дел и деятельностью III Отделения. В их обязанности входило «держать руку на пульсе» общества, в том числе фиксировать волнения среди крестьян, и свою работу чиновники выполняли со все возрастающим рвением. Он также указывает на отсутствие приемлемого метода статистического исследования правительственных документов по крестьянским волнениям, что признают и сами советские историки — Яцунский, Литвак, Зайончковский. И все же главный вывод Эммонса лежит в другой плоскости. Рост беспорядков он связывает не с ухудшением материальных условий жизни крестьянства, а с активизацией государственного вмешательства в жизнь деревни. Причинно-следственная связь между подготовкой реформы и уровнем активности крестьян прямо противоположна той, которая принята в официальной советской версии, утверждает он. Именно реформаторские действия правительства (и помещиков, пытавшихся как-то изменить ситуацию перед объявленной реформой) спровоцировали и выступление крестьянства, и дворянские протесты 1860—1861 гг.20
Опровергая тезис о реформе как побочном продукте революционной борьбы, Эммонс указывает, что крестьянское движение не могло повлиять на правительственную программу. Проведенные исследования подготовки реформы показали, что чиновники в МВД изначально, с 1856 г., имели в виду освобождение крестьян с землей, однако обнародовано это было только в 1858 г. Да и само крестьянское движение первой половины XIX в. едва ли представляло серьезную опасность для существующего строя, полагает Эммонс, ссылаясь на работы Б.Г. Литвака. Этот факт имел значение потенциальной угрозы, а не реальной опасности. Однако, заключает он, это был лишь один фактор из многих, включая тот, что обычно называют «уроками Крымской войны»: понимание несовместимости крепостничества с требованиями мобильной современной армии, финансовый кризис и тревога относительно сокращения доходов казны от аграрного сектора21.
20 Emmons T. Critique of the paper by I.D. Koval'chenko. P. 8.
21 Ibid. P. 11—12.
Предложенная в докладе Эммонса сбалансированная трактовка причин отмены крепостного права включила в себя коллективные достижения советских и американских историков. И вырабатывалась она в совместном противостоянии официальной советской точке зрения исследователей, разделенных, казалось бы, не только Атлантическим океаном, но и «железным занавесом».
Список литературы
1. Байрау Д. Аграрная структура и крестьянский протест: к условиям освобождения русских крестьян в 1861 году // Новейшие подходы к изучению истории России и СССР в современной западноевропейской историографии. Ярославль, 1997.
2. Ляшенко Л.М. Актуальные проблемы современной историографии Великих реформ в России // XIX век в истории России. Современные концепции истории России XIX века и их музейная интерпретация. М., 2007.
3. Нечкина М.В. Революционная ситуация в России в исходе 1850-х — начале 1860-х годов (Исследовательская проблематика и основные задачи изучения) // Революционная ситуация в России в 1859—1861 годах. М., 1960.
4. Нечкина М.В. Реформа 1861 г. как побочный продукт революционной борьбы // Революционная ситуация в России в 1859—1861 годах. М., 1962.
5. Рибер А. Изучение истории России в США // Исторические записки. М., 2000.
6. Эммонс Т. Предисловие // Захарова Л.Г. Александр II и отмена крепостного права в России. М., 2011.
7. Adler Ch. The 'Revolutionary situation 1859—1861': The uses of historical conception // Canadian Slavic Studies. Montreal, 1969. Vol. 3, N 2.
8. Field D. From the editor. Petr Andreevich Zaionchkovskii // The Russian review. 1983. Vol. 42, N 3.
9. Field D. Rec. ad op.: Krestianskoe dvizhenie v Rossii v 1857 — mae 1861 g.: Sbornik dokumentov / Pod red. S.B. Okunia, K.V. Sivkova (M., 1963) // Kritika. 1967. Vol. III, N 3.
10. Gleason A. The great reforms and the historians since Stalin // Russia's great reforms, 1855—1881 / Ed. by B. Eklof, J. Bushnell, L. Zakharova. Blooming-ton, 1994.
Поступила в редакцию 9 марта 2011 г.
