CC BY
99
17. Отчет о деятельности Ярославского губернского статистического комитета за 1866-1867. -Ярославль, 1869.
18. Очерки фабрик Костромской губернии. Производства по обработке волокнистых веществ // Материалы для статистики Костромской губернии. - Кострома, 1884. - Вып. N° 6.
19. Памятная книжка Костромской губернии на 1862 год. - Кострома, 1862.
20. ТумановаА.С. Общественные организации и русская публика в начале XX века. - М.: Новый хронограф, 2008.
21. Шипилов А.Д. Русская провинциальная историография XIX - начала XX века. Костромская школа. - Кострома, 2007.
УДК 930: 332.21 “1863” (470)
Котов Петр Павлович
кандидат исторических наук Сыктывкарский государственный университет
ПРОБЛЕМА НАДЕЛЕНИЯ ЗЕМЛЕЙ УДЕЛЬНЫХ КРЕСТЬЯН ПО РЕФОРМЕ 1863 ГОДА В СОВЕТСКОЙ ИСТОРИОГРАФИИ
В статье анализируется степень изученности реформы 1863 г.; показана ошибочная оценка проблемы наделения землей удельных крестьян в ряде регионов России и причины укрепления данной ошибки в советской историографии.
Ключевые слова: удельные крестьяне, реформа 1863 г., земельные наделы, историография.
Удельные крестьяне являлись неотчуждаемой собственностью членов императорской семьи и составляли одну из трех основных категорий сельского населения России с конца XVIII в. Отмена их крепостной зависимости началась по указу от 26 июня 1863 г.:
Изучение реформы 1863 г. началось в конце XIX - начале XX вв. Был выделен и ключевой аспект проводимых преобразований - разрешение земельного вопроса. Одни исследователи1 считали, что в ходе реформы удельные крестьяне сохранили и, даже, увеличили земельные наделы2. Другие авторы признавали сокращение крестьянских наделов - в целом по стране всего на 1,7%3. Однако, во всех дореволюционных работах особо подчеркивалось существенное увеличение пореформенных наделов удельных крестьян «лесной полосы», в которую включались Архангельская, Вологодская, Костромская, Олонецкая и Новгородская губернии.
После 1917 г. была изменена идеологическая окраска и политическая оценка буржуазных реформы в России. Главный интерес ученых-марк-систов вызывали проблемы классовых и революционных выступлений. Ряд исследователей усматривали прямую связь между выступлениями крестьян и разрешением земельного вопроса в ходе реформ 60-х годов XIX в.4 Вводились в научный оборот и некоторые новые источники. Правда,
их подбор нередко сводился к показу только негативных сторон политики правительства по отношению к удельной деревне, а сама реформа не являлась предметом специального изучения. Она не была отражена даже в первых советских энциклопедиях5 .
В 1920-1930-х годах советские ученые не смогли существенно дополнить основные выводы, высказанные предшественниками по истории реформы 1863 г. Характерным примером может служить работа Е.А. Мороховца 1937 г., в которой противопоставлялся «грабительский характер» реформы 1861 г. увеличению душевых наделов удельных крестьян с 4,2 до 4,9 дес.6
Традиционно признавая «некоторое увеличение» крестьянских наделов в ходе реформы 1863 г. в целом по России, В. Левашев показал их сокращение в Самарской и Симбирской губерниях, соответственно, на 12,3 и 5,3%. Впервые в марксистской литературе, пусть и на примере двух губерний, было доказано уменьшение наделов после реформы 1863 г. Еще более важно, что
В. Левашов в качестве основных документов привлек не используемый ранее новый вид источников - уставные грамоты7.
Своеобразный «всплеск» внимания к отмене крепостного права в удельной деревне России произошел в середине 1950-1960-х годах. По этой теме в 1956 г. Г.И. Богатикова защитила диссерта-
цию и через два года опубликовала ее результаты в объемной статье8. Работа базировалась на широком круге источников, многие из которых впервые вводились в научный оборот. Г.И. Богатикова стала первым исследователем, подробно проанализировавшим подготовительный этап реформы 1863 г. Она обратила внимание и на изменения, которые вносились в закон о реформе в ходе его реализации. Автор охарактеризовала особенности отмены крепостного права в удельной деревне по сравнению с помещичьей, затронула ряд других сюжетов.
Г.И. Богатикова стала первым советским историком, который показал сокращение землевладения удельных крестьян в ходе реформы уже в целом по стране. Это сокращение, по ее мнению, составляло 3,5%, т.е. было в 2 раза больше, чем отмечалось в «Истории уделов». Подобным же образом было уточнено уменьшение земельных наделов (на 1,8-33,7%) в удельной деревне нечерноземной и черноземной полосы России и их расширение (на 7,0-110,0%) в «лесной полосе». Некоторые положения, выдвинутые Г.И. Богатиковой, были затем уточнены и развиты в фундаментальных работах П.А. Зайончковского9 и Н.М. Дружинина10.
В 1950 - конце 1980-х годах выходит ряд работ
о реформе удельной деревни в Среднем Поволжье, Мордовии, Нижегородской губернии, Баш-кирии11. Этой темы касались и другие исследователи аграрной истории12. В научный оборот вводились новые источники, показывались особенности проявления реформы 1863 г. в отдельных регионах и уточнялись цифровые показатели о наделах. Это позволяло сравнивать отмену крепостного права для разных категорий крестьян на более высоком научном уровне.
Однако авторы и обобщающих, и региональных исследований признавая отрезки крестьянских угодий в удельной деревне Черноземья и Центра России после 1863 г. подчеркивали расширение землевладения удельных крестьян «лесной полосы». В этой части они сохраняли и даже укрепляли идеи, изложенные в начале XX в. в «Истории уделов».
Но возникла необходимость объяснить почему именно в 5 губерниях «лесной полосы» последовал наиболее массовый отказ крестьян от подписания уставных грамот и завершение реформы здесь затянулось до конца 1869 г., тогда как в других регионах она закончилась на 2-3 года
раньше. Кроме этого, именно удельные крестьяне «лесной полосы» заметно активнее других выражали протесты против разрешения земельного вопроса по реформе 1863 г. И даже после отмены выкупных платежей недовольство крестьян результатами реформы не утихало вплоть до 1917 г. Истоки названных явлений усматривались в том, что здесь удельные крестьяне получили «некачественные» угодья и им ограничили свободу лесопользования. Далее подобные объяснения перекочевали и в историографические ра-боты13. Таким образом, советские историки лишь повторили выводы, сделанные революционными демократами еще в 70-х годах XIX в. На наш взгляд, эти выводы не могли объяснить того факта, что северным крестьянам, пусть и плохой земли, но прирезали (в Вологодской губернии более 110%), а в ответ они десятилетиями протестуют, жалуются в различные инстанции и твердят об «ограблении».
По иному попытались трактовать разрешение земельного вопроса по реформе 1863 г. авторы «Истории северного крестьянства». Они показали сокращение пореформенных земельных наделов удельных крестьян Севера сравнивая их с наделами 1800 г.14 Конечно, сравнение показателей разновременных и разнохарактерных документов является не корректным. И все же важно, что была предпринята попытка (пусть и неудачная с источниковедческих позиций) выйти за рамки устоявшихся взглядов.
По нашему мнению, заблуждения советских историков относительно разрешения земельного вопроса в ходе реформы 1863 г. вызывались несколькими факторами, которые носили источниковедческий характер. Как было уже показано, изучение реформы 1863 г. началось с работ, авторы которых в качестве источников использовали материалы официальной статистики. Затем были выявлены первичные источники - уставные грамоты. Их широкое применение при разработке проблем крестьянских реформ началось с 1950-х годов.
В советской историографии всегда большое внимание уделялось реформе 1861 г. Именно при ее изучении была заложена основа методики обработки уставных грамот. Учитывая отсутствие в 1950-1960-х годах в исследовательском корпусе ЭВМ, Г.И. Богатикова физически не могла «вручную» обработать тысячи уставных грамот. Поэтому она (вслед за ней и П.А. Зайончковский)
использовала не сведения уставных грамот, а данные так называемой «сводной ведомости»15. Последняя была составлена удельными чиновниками и представляла из себя выписки из уставных грамот некоторых сведений. Привлекательность «сводной ведомости» для историков заключалась в том, что в ней уже была проведена большая черновая работа над первичными источниками и облегчалась их дальнейшая обработка. Но исследователи не учитывали, что эта выборка данных из уставных грамот не была научной и проводилась чиновниками для собственных нужд.
Опираясь на «сводную ведомость», Г.И. Богатикова, естественно, не смогла определить специфику уставных грамот по удельной деревне по сравнению с помещичьей деревней. Следующим логичным шагом автора было распространение методики обработки уставных грамот, разработанной к тому времени исследователями реформы 1861 г., на обработку данных «сводной ведомости». Так была заложена методика работы с уставными грамотами по удельной деревне до того, как собственно их стали обрабатывать (!) в исследованиях регионального характера. Мало того, применяя эту методику, последующие историки в своих исследованиях вынуждены были делать выборку данных первичных источников по образцу «сводной ведомости». Не случайно практически все ученые, которые изучали реформу 1863 г. на примере отдельных регионов, вносили поправки в показатели размеров крестьянских наделов, приводимых в обобщающих работах Г.И. Богатиковой и П.А. Зайончковского. Эти уточнения объясняются достаточно просто -в «сводной ведомости», по сравнению с уставными грамотами, имелись неточности и описки. В «поправочном» духе выдержана и глава в докторской диссертации Л.Р. Горланова, посвященная отмене крепостного права в удельной деревне России16.
Ограничивая информационную базу уставных грамот и применяя соответствующую методику их обработки, исследователи реформы 1863 г. не вышли и не могли выйти на характеристику структуры пореформенного землевладения удельных крестьян. Между тем в хозяйственный оборот, например, удельных крестьян Севера до 1863 г. были вовлечены тягловые, лесные, «билетные» и другие земли. Из них только оброчные угодья являлись собственностью удела, остальные и по праву пользования, и по закону принад-
лежали крестьянам17. В уставных же грамотах чиновники в дореформенный надел крестьян включили лишь тягловые земли, а все остальные считали собственностью удела. В результате, за исключением тягловых угодий, частичное предоставление крестьянам их же земель оформлялось в уставных грамотах как прирезка. Объективно же в удельной деревне Севера в ходе реформы 1863 г. произошло не расширение, а сокращение крестьянского землевладения.
По уставным грамотам за удельными крестьянами Новгородской губернии до 1863 г. числилось свыше 116 тыс. дес. земли, после - более 162 тыс. дес, т.е. формально угодья крестьян расширились на 39,4%. Реально, по формулировке 1850-х годов самих удельных чиновников, «во владении удельных крестьян состояло земли» свыше 771 тыс. дес.,18 т.е. наделы крестьян после 1863 г. сократились как минимум на 79%. Не менее впечатляющим было сокращение землевладения удельных крестьян и в других губерниях «лесной полосы»: в Архангельской губернии оно составило около 93%, в Вологодской - примерно 80%19.
Следует пересмотреть результаты реформы 1863 г. не только по Северу, но и по другим губерниям России. Известен, например, указ от 26 июня 1801 г. о выделении удельным крестьянам Оренбургской, Саратовской и Симбирской губерний надела в 8 дес. на душу. В существующих работах не прояснено, считал ли удел выделенные казной земли крестьянскими или они были засчитаны в пореформенных наделах в качестве прирезки. При анализе реформы не учитывается, что в конце XVIII в. удел и удельные крестьяне имели 4,2 млн. дес. земли в «единственном» пользовании и около 3,5 млн. дес. - в «общем» (спорном) пользовании с другими ведомствами. К 1863 г. им принадлежало уже свыше 10 млн. дес. земли.
Необходимо обратить внимание, что некоторые советские историки доказывали несправедливость реформы 1863 г. по отношению к удельным крестьянам нерусских национальностей на основе сравнении средних данных о наделах по той или иной губернии. Однако в законе от 26 июня 1863 г. нет ни слова об особом (плохом или хорошем) отношении законодателя к каким-либо нациям или социальным слоям. Здесь действительно определялись разные размеры наделов, но по уездам. И так сложилось, что во многих национальных регионах жители удельной деревни коренной национальности проживали в ос-
новном в уездах, в которых размеры наделов по закону были определены ниже, чем для уездов с преимущественно русским населением. Естественно, у первых среднегубернские душевые наделы и были меньше. А в Чувашии, наоборот, жители удельной деревни коренной национальности получили наделы более высокие, чем русские крестьяне. Учитывая сказанное, во многих случаях следует скорректировать и устоявшийся в советской историографии вывод, что после отмены крепостного права помещичьи крестьяне получили земли меньше, чем удельные. Действительно, например, в среднем по Вологодской губернии после реформы удельные крестьяне имели 6,9 дес. на душу, помещичьи - 5,4 дес. Но данные по уездам, напротив, показывают существенно большие наделы помещичьих крестьян20.
Таким образом, несмотря на достижения советской историографии в исследовании реформы 1863 г. остается еще ряд недостаточно изученных проблем. Среди них, стержневой сюжет любых аграрных реформ - разрешение земельного вопроса. Без объективного его освещения невозможно правильно оценить ни значение отмены крепостного права в удельной деревне России, ни эволюцию пореформенной жизни в ней. История реформы 1863 г. нуждается еще в специальных исследованиях, которые, к сожалению, почти прекратились с начала 1990-х годов.
Примечания
1 Вильсон И. Выкупные за землю платежи бывших удельных крестьян. 1871-1876 // Записки императорского русского географического общества. - СПб., 1879. - Т. 5. - С. 318-380; Боголюбов В.А. Удельные крестьяне // Великая реформа. - М., 1911. - Т. 2. - С. 294-364 и др.
2Ходский Л.В. Земля и земледелец. - СПб., 1891. - Т. 2. - С. 12-125; Готье Ю.В. Очерк истории землевладения в России. - Сергиев Посад, 1915. - С. 171-172.
3 История уделов за столетие их существования. 1797-1897 гг. - СПб., 1902. - Т. 2. - С. 550-573.
4Мартынов М. Казна, уделы и крестьяне на севере перед революцией 1917 г. // Труд в России. - Л., 1924. - Т. 2. - С. 117-132; Потыли-цин А.И. Крестьянское революционное движение на Севере 1905-1907 гг. - Архангельск: Архгиз, 1930. - 68 с. и др.
5 Большая советская энциклопедия. 1-е изд. -М., 1926-1947. - Т. 1-66; Малая советская энцик-
лопедия. 1-е изд. - М., 1928-1931. - Т. 1-10.
6 Мороховец Е.А. Крестьянская реформа 1861 г. - М.: Соцэкгиз, 1937. - С. 148.
7 Левашов В. Реформа 1861 г. в Самарской и Симбирской губерниях. - Куйбышев: Госполи-тиздат, 1940. - 72 с.
8 Богатикова Г.И. Реформа 26 июня 1863 г. в удельной деревне // Исторические записки. -1958. - Т. 63. - С. 81-123.
9 Зайончковский П.А. Отмена крепостного права в России. - М.: Просвещение, 1968. - 368 с.
10Дружинин Н.М. Русская деревня на переломе. 1861-1880 гг. - М.: Наука, 1978. - 282 с.
11 Гриценко Н.П. Отмена крепостного права в удельной деревне Среднего Поволжья и волнения крестьян в связи с реформой 1863 года // Ученые записки Грозненского пединститута. - Грозный, 1957. - Вып. 2. - № 9. - С. 62-97; Рябин-ский Л.С. Реформа 1863 г. в удельной деревне Мордовии // Труды НИИ ЯЛИЭ при Совете Министров Мордовской АССР. - 1963. - Сер. История. - Вып. 24. - С. 80-93; СедовА.В. Реформа 26 июня 1863 г. в удельной деревне Нижегородской губернии // Ученые записки Горьковского унта. - Горький, 1964. - Вып. 72. - Т. 1. - С. 479-499; Давлетбаев Б.С. Крестьянская реформа 1861 года в Башкирии. - М.: Наука, 1983. - 357 с. и др.
12 Кузнецов И.Д. Крестьянство Чувашии в период капитализма // Ученые записки НИИ ЯЛИЭ Чувашской АССР. - Чебоксары, 1963. - Вып. 24. -С. 31-48; Черныш М.И. Эволюция землевладения в Пермской губернии в период с 1861 по 1905 годы // Ученые записки Пермского ун-та. - Пермь, 1964. - № 108. - С. 116-129 и др.
13 Ивашута Л.П. Проблемы удельной деревни в советской исторической литературе // Вопросы истории Урала. - Свердловск, 1976. -Сб. 14. - С. 106-117 и др.
14 История северного крестьянства. - Архангельск: Северо-западное книжное издательство, 1986. - Т. 2. - С. 31.
15 РГИА, ф. 515, оп. 74, д. 85 (Сводная ведомость).
16 Горланов Л.Р. Удельные крестьяне России (1797-1865 гг.): Дис. ... д-ра истор. наук. - Владимир, 1988. - Глава V
17 Котов П.П. О земельном обеспечении бывших удельных крестьян по реформе 1863 г. // Буржуазные реформы в России второй половины XIX в. - Воронеж: Воронежский ун-т, 1988. -
С. 54-63.
18 ГАНО, ф. 138, оп. 1, д. 1028а, л. 5 об.
19 Котов П.П. К вопросу о реформе 1863 г. на Севере // Изучение аграрной истории Европейского Севера СССР на современном этапе. - Сыктывкар: Коми НЦ УрО АН СССР, 1989. - С. 78-83.
20 Котов П.П. Хозяйство удельных крестьян Севера середины XIX в. // Хозяйство северного крестьянства в XVIII - начале XX вв. - Сыктывкар: Пермский ун-т, 1987. - С. 21-29.
УДК 94
Кузьмичёв Иван Александрович
Костромской государственный университет им. Н.А. Некрасова
СОЦИАЛЬНО-ЭКОНОМИЧЕСКОЕ РАЗВИТИЕ ГОРОДА ГАЛИЧА В ПЕРВОЙ ЧЕТВЕРТИ XVII ВЕКА
Галич в период Смутного времени неоднократно подвергался военному нападению и разорению, что серьёзно отразилось на социально-экономическом развитии города в период правления первых Романовых. Значительный рост оброчных платежей при отсутствии позитивных изменений в материальном положении галич-ского посадского тяглового населения красноречиво свидетельствует о государственных приоритетах новой династии.
Ключевые слова: Смутное время, Галич, посадское население, Дозорная книга, оброк, ремесленники.
11 июня 1613 года в Успенском соборе Московского Кремля состоялось венчание Михаила Фёдоровича Романова на царство. С этим событием принято связывать окончание Смутного времени. Однако представителям новой династии ещё долгие годы пришлось преодолевать тяжелейшие последствия Смуты. Многие города русского государства серьёзно пострадали во время военных действий. Не избежала этой участи и Га-личская земля, древний центр которой - город Галич - был разорен войсками Лисовского в 1609 г., польскими и литовскими отрядами в 1613 г. и в 1619 г. соответственно.
На основе сохранившихся письменных источников (писцовые книги и царские грамоты) [см. подробнее: 1; 2; 3] постараемся оценить последствия Смутного времени в хозяйственной жизни города и на его примере показать особенности экономической политики новой династии.
В первой четверти XVII века город Г алич представлял собой крепость с прилегающими к ней территориями: посадом, торгом, рыбной слободой. В кольце укреплений на площади около 18440 кв. сажен (28028,8 м2) располагались дворы
служилых, посадских людей, дворян и духовенства, всего 123 двора жилых, 57 дворов пустых и 25 мест, отведенных под строительство новых дворов. Внутри острога находился также соборный храм Преображения Спасова.
Основное население города проживало за пределами крепостных стен на посаде и в рыбной слободе. Уязвимые в силу своего расположения, посадские дворы в первую очередь подвергались нападению, а, следовательно, и больше других пострадали во время Смуты и первые годы царствования Михаила Федоровича от войск Лжедмит-рия II и разбойничьих литовских отрядов.
Как уже отмечалось выше, период Смуты отмечен катастрофическим разорением большинства российских городов. В таких условиях правительство вынуждено было проводить так называемые «дозоры» по городам, главной задачей которых были: «фиксация состояния тягла городского населения, выяснение степени убыли и разорения города, выявление в городе реальных и потенциальных возможностей для восстановления выплаты «государевых платежей» в прежнем объеме» [6, с. 342-343].
Таблица1
Социальная структура и количественное соотношение владельцев осадных дворов и мест по Дозорной книге 1620 года [3, с. 82-84]
В остроге Дворы Пустоты Места
Знатных людей 108 20
Духовенства 4 4
Посадских людей 11 57 1
