CC BY
51
А. Ю. Астафьев
СОДЕРЖАНИЕ НАПУТСТВЕННОГО СЛОВА СУДЬИ ПО УСТАВУ УГОЛОВНОГО СУДОПРОИЗВОДСТВА 1864 ГОДА И УГОЛОВНО-ПРОЦЕССУАЛЬНОГО КОДЕКСА РОССИЙСКОЙ ФЕДЕРАЦИИ (КРАТКИЙ СРАВНИТЕЛЬНЫЙ АНАЛИЗ)
Рассматриваются сходства и различия в регламентации содержания напутственного слова судьи в Уставе уголовного судопроизводства 1864 г. и УПК РФ. Анализируется не только текст двух законов, но и судебная практика современного и дореволюционного периода; делается вывод, что многие положения Устава уголовного судопроизводства 1864 г. могут служить основой для изменения действующего законодательства.
К л ю ч е в ы е с л о в а: председательствующий судья, напутственное слово, принцип объективности и беспристрастности.
The article presents the similarities and differences in legal regulation of the content of summing-up according to the Statute of criminal procedure of 1864 and Criminal procedural Code of Russia. Much attention is given to the analysis of judicial practice of recent and prerevolutionary period. Author comes to conclusion that a variety of provisions of the Statute of criminal procedure may serve as a basis for further development of current legislation.
K e y w o r d s: presiding judge, summing-up, the principle of objectiveness and impartiality.
Определение перспектив развития современного российского уголовного процесса немыслимо без исследования его исторической основы. В связи с этим несомненный интерес представляет дореволюционное уголовно-процессуальное законодательство, базисом которого стал Устав уголовного судопроизводства 1864 г. (далее - УУС).
Введенный Уставом суд присяжных стал одним из главных достижений судебной реформы. По своей правовой природе он отличался от существовавших европейских моделей, хотя во многом и походил на них, включая черты как англо-американской, так и французской системы. В частности, авторы Устава считали, что заключительное объяснение председателя (в современном уголовном процессе - напутственное слово председательствующего) должно быть в равной степени и юридическим наставлением, и кратким изложением обстоятельств дела, т.е. сочетать в себе элементы charge английских судей и resume их французских коллег1. Аналогично регламентирует содержание напутственного слова и действующий Уголовно-процессуальный кодекс РФ (далее - УПК РФ).
1 Подробнее см.: Фойницкий И. Я. Курс уголовного судопроизводства : в 2 т. СПб., 1996. T. 2. С. 461-462 ; Глазер Ю. О влиянии суда на приговор присяжных. СПб., 1868. С. 65-97 ; Миттер-майер К. Европейские и американские суды присяжных, их деятельность, достоинства, недостатки и средства к устранению этих недостатков. М., 1869. С. 40-68, 100-134.
© Астафьев А. Ю., 2014
174
СУДЕБНАЯ ВЛАСТЬ И УГОЛОВНЫЙ ПРОЦЕСС-2014-№ 3
А. Ю. Астафьев
Законодательный подход к регулированию некоторых вопросов, связанных с содержанием напутственного слова, в Уставе уголовного судопроизводства менялся с течением времени. В первоначальной редакции, например, не предусматривалось право судьи сообщать присяжным положения уголовного закона, определяющие меру наказания за совершение преступления, в котором обвинялся подсудимый, поскольку прокурору и защитнику запрещалось говорить об этом (ст. 736, 738 УУС). Только в 1910 г. в Устав были внесены изменения, снимавшие указанные ограничения и предписывавшие председательствующему объяснять присяжным «наказание, назначенное за преступление законом» (ст. 801 УУС). В современном законодательстве это правило сохраняется. Уголовно-процессуальный кодекс РФ предусматривает также обязанность судьи сообщать присяжным заседателям содержание уголовного закона, устанавливающего ответственность за инкриминируемое подсудимому деяние (п. 2 ч. 3 ст. 340).
В УПК РФ по сравнению с УУС процессуальная форма разбирательства дела в суде присяжных в целом сложнее и детализированнее. Содержание напутственного слова изложено более подробно и последовательно, хотя кардинальные отличия, на наш взгляд, отсутствуют, за исключением, может быть, одного. Устав уголовного судопроизводства предоставлял председательствующему несравненно большую свободу при произнесении напутственного слова, чем УПК РФ. Сопоставим положения двух уголовно-процессуальных законов.
«Председатель суда, в случае надобности восстановить обстоятельства, неправильно изложенные сторонами, или истинный разум закона, неточно ими истолкованного, не должен в объяснениях своих ни обнаруживать собственного своего мнения о вине или невинности подсудимого, ни приводить обстоятельств, не бывших предметом судебного состязания» (ст. 802 УУС).
«В напутственном слове председательствующий: ...3) напоминает об исследованных в суде доказательствах, как уличающих подсудимого, так и оправдывающих его, не выражая при этом своего отношения к этим доказательствам и не делая выводов из них; 4) излагает позицию государственного обвинителя и защиты» (ч. 3 ст. 340 УПК РФ).
Таким образом, УУС предоставлял судье возможность корректировать позицию сторон. В тексте же УПК РФ нет упоминания о подобном праве судьи, а в правоприменении не выработан единообразный подход. Отсутствуют четкие критерии определения того, что следует считать собственным мнением председательствующего. Исходя из анализа судебной практики, собственное истолкование судьей в напутственном слове определенных обстоятельств уголовного дела является нарушением принципа объективности, даже в случаях, когда судья, не давая собственной оценки доказательствам, призывает присяжных скептически относиться к категорическим утверждениям сторон.
Кассационная палата Верховного Суда РФ отменила приговор, постановленный на основании вердикта присяжных, отметив, что в своем напутственном слове присяжным заседателям председательствующий обратил внимание на неточность, допущенную прокурором при анализе значения фактических данных о наличии крови потерпевших на машине. По мнению прокурора, высказанному присяжным, следы крови однозначно свидетельствовали (здесь и далее выделено нами. - А. А.) о виновности подсудимого2.
Это довольно спорное решение Верховного Суда РФ можно объяснить лишь тем, что на момент его принятия судебная практика рассмотрения уголовных дел
2 Летопись суда присяжных (прецеденты и факты) // Рос. юстиция. 1995. № 9. С. 6.
СУДЕБНАЯ ВЛАСТЬ И УГОЛОВНЫЙ ПРОЦЕСС-2014-№ 3
175
Уголовно-процессуальная деятельность
с участием присяжных заседателей только начала формироваться. Разъяснение судьи, на наш взгляд, было необходимым. Председательствующий высказал свое мнение не о конкретном доказательстве, а о его интерпретации одной из сторон. Если судья не поправил государственного обвинителя или другого участника процесса во время судебного следствия и в прениях, последняя возможность сделать это у него остается при произнесении напутственного слова. Председательствующий не должен был оставлять без внимания утверждение прокурора, так как оно действительно могло быть буквально понято присяжными заседателями.
Для сравнения приведем другое решение Верховного Суда РФ, обоснованность которого не вызывает сомнений. Причиной отмены приговора послужили выявленные нарушения принципа объективности и беспристрастности, допущенные председателем при произнесении напутственного слова.
В напутственном слове председательствующий отметил, в частности, что сторона защиты неоднократно подменяла действия председательствующего и самих присяжных заседателей, «с внешней изящностью... навязывала свое мнение относительно особенностей тех или иных доказательств» и др. При этом председательствующий дал оценку выступлений адвокатов относительно ряда доказательств, указав, о каких доказательствах сторона защиты «умолчала», а о каких «не забыла упомянуть». В отношении адвоката председательствующий заметил, что тот призывал присяжных заседателей «составить какую-то логическую цепочку», что адвокат «пафосно» заявлял о сложившихся у него впечатлениях», «незаконно навязывал» свою точку зрения и др.3
Подобные высказывания не только недопустимы с процессуальной точки зрения, но и являются грубым нарушением норм судейской этики, будучи свидетельством явного пренебрежительного, предвзятого отношения к одной из сторон.
В текстах напутственных слов, как правило, встречаются указания председательствующего на то, что присяжные должны игнорировать каким-либо образом выраженное собственное мнение судьи. Подобные предостережения носят формальный характер. Полагаем, их эффективность не велика: судья может донести свою позицию до присяжных, прибегая к определенным приемам, не вполне понятным им. В соответствии с законом в напутственном слове судья напоминает об исследованных в суде доказательствах, как уличающих, так и оправдывающих подсудимого, не выражая при этом своего отношения к данным доказательствам и не делая вывода из них (п. 3 ч. 2 ст. 340 УПК РФ). Формами косвенного воздействия при этом могут быть группировка доказательства или более подробное изложение некоторых из них. Группировка доказательств по усмотрению председательствующего, а не в том порядке, в котором они были представлены сторонами в ходе судебного следствия, не рассматривается в судебной практике как процессуальное нарушение. Конституционный Суд РФ считает, что ст. 340 УПК РФ, предоставляя соответствующие дискреционные полномочия судье, не противоречит принципу состязательности4.
Законодательный запрет изложения собственного мнения судьей с практической точки зрения небесспорен. В дореволюционной юридической литературе он
3 Определение судебной коллегии по уголовным делам Верховного Суда РФ от 26 ноября 2009 г. № 5-о09-228сп. Доступ из справ.-правовой системы «КонсультантПлюс».
4 Об отказе в принятии к рассмотрению жалобы граждан Никитенко Алексея Николаевича, Плотникова Игоря Валентиновича и Хырхырьяна Максима Арсеновича на нарушение их конституционных прав пунктом 3 части третей статьи 340 Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации : определение Конституционного Суда РФ от 23 июня 2009 г. № 884-0-0. Доступ из информ.-правовой системы «Гарант».
176
СУДЕБНАЯ ВЛАСТЬ И УГОЛОВНЫЙ ПРОЦЕСС-2014-№ 3
А. Ю. Астафьев
неоднократно подвергался критике. Л. Е. Владимиров, оценивая психологическую сторону проблемы, отмечал, что открыто аргументированное мнение менее опасно, чем намек. Судья, лишенный права высказывать свое мнение, вынужден прибегать к разного рода ухищрениям, которые не могут не остаться незамеченными присяжными и в конечном счете подрывают их доверие к суду5. И. Я. Фойницкий полагал, что присяжные заседатели с большим доверием отнесутся к прямо высказанному мнению председательствующего, чем к тем «построениям в его речи», которые могут косвенно («бессознательно», по выражению Фойницкого) повлиять на убеждение присяжных6.
Между тем стандарты объективности напутственного слова в современном уголовном процессе являются гораздо более строгими, что препятствует председательствующему в полной мере обеспечить правильность и полноту понимания присяжными сущности рассматриваемого уголовного дела. Полагаем, что ст. 45 УПК РФ требует изменения в части расширения полномочий судьи при составлении и произнесении напутственного слова. Юридическим приемлемым решением было бы позволить судье, по аналогии с УУС, при необходимости «восстановить обстоятельства, неправильно изложенные сторонами», что соответствовало бы особому положению председательствующего как субъекта доказывания в суде присяжных. Не давая в напутственном слове собственной оценки доказательств, судья должен устранять «помехи», препятствующие присяжным заседателям воспринимать информацию в установленном законом порядке. К его обязанностям в суде присяжных относится исключение недопустимых доказательств по ходатайству сторон или по собственной инициативе, прерывание выступлений сторон, если те касаются обстоятельств, не подлежащих рассмотрению в присутствии присяжных, или сознательно искажают обстоятельства уголовного дела. Соответствующей оценки судьи (во время судебного следствия, в прениях, в напутственном слове) требуют попытки эмоционального воздействия на присяжных, когда подсудимый заявляет о применении к нему методов незаконного воздействия, защитники просят присяжных поставить себя на место подсудимого (детей, родителей подсудимого и т.д.); попытки опорочить потерпевшего и свидетелей в глазах присяжных путем использования доводов, называемых в риторике «аргументы к личным обстоятельствам» (argumentum ad hominem circumstantiae).
Уголовно-процессуальный кодекс РФ предписывает председательствующему разъяснять присяжным правила оценки доказательств (п. 5 ч. 3 ст. 340), следуя в этом УУС, указывавшему на необходимость изложения судьей «общих юридических оснований к суждению о силе доказательств» (ст. 801). Уголовно-процессу-
5 См.: Владимиров Л. Е. Суд присяжных. Условия действия института присяжных и метод разработки доказательств. Харьков, 1873. С. 246. См. также: Фойницкий И. Я. Указ. соч. С. 463-464 ; Викторский С. И. Русский уголовный процесс. М., 1997 ; Василенко И. Г. Заключительное слово председателя в суде присяжных : исследование сравнительно-догматическое. СПб., 1878. С. 109, 121-122 ; Хрулев С. А. Суд присяжных // Журнал гражданского и уголовного права. СПб., 1886. Кн. 10. С. 71 ; Миттермайер К. Суд присяжных и его значение. Одесса, 1895. С. 28-29.
6 См.: Фойницкий И. Я. Указ. соч. С. 464. А. Ф. Кони приводит слова английского судьи сэра Кокберна, который в своем напутствии присяжным в знаменитом процессе по делу самозванца Тичборна сказал: «По мнению моему, тот судья не исполняет долга своего, который только воспринимает приводимые доказательства с тем, чтобы их передать потом присяжным, не указывая на существенные факты и на те выводы, которые из них, естественно, неизбежно вытекают... Его дело позаботиться о том, чтобы заключения, к которым приводят последовательно факты, были указаны присяжным...» (Кони А. Ф. Присяжные заседатели // Из записок судебного деятеля. М., 1966. Т. 1. С. 358).
СУДЕБНАЯ ВЛАСТЬ И УГОЛОВНЫЙ ПРОЦЕСС-2014-№ 3
177
Уголовно-процессуальная деятельность
альный кодекс РФ перечисляет основные положения, которых председательствующий должен коснуться в своей речи, не связывая его жесткими требованиями. Нелишне вспомнить, что при разработке Устава уголовного судопроизводства 1864 г. предлагалось включить в его текст инструкцию о силе доказательств, которой могли бы руководствоваться профессиональные судьи и присяжные заседатели, а председательствующий в суде присяжных - использовать в напутственном слове при разъяснении присяжным правил оценки доказательств. Предложение это не было воспринято законодателем по ряду причин, главной из которых было неопределенное юридическое значение инструкции. Ожидалось, что правила о силе доказательств будут выработаны наукой, которая, в свою очередь, окажет влияние на судебное правоприменение7. В УУС была включена норма, ориентирующая председательствующего на объяснение значения доказательств «не в виде непреложных инструкций, но лишь в смысле предостережения от всякого увлечения к обвинению или к оправданию подсудимого» (ст. 803 УУС).
Проанализировав текст данной инструкции, трудно предположить, что ее воспроизведение председательствующим перед присяжными могло иметь какие-либо негативные последствия на формирование внутреннего убеждения присяжных. Заслуживает внимания тот факт, что сформулированные в ней принципы нашли частичное отражение и в Уставе уголовного судопроизводства, и в кассационной практике Сената.
В неизменном виде перешло в УУС (ст. 804) положение Инструкции о необходимости принятия решения о вине или невиновности подсудимого по внутреннему убеждению, основанному на обсуждении всех обстоятельств дела.
В инструкции перечислялись случаи, когда показания свидетелей не должны были «приниматься в уважение» (п. 9). В кассационных решениях Сената содержались следующие разъяснения относительно изложения правил оценки достоверности доказательств председательствующим в напутственном слове.
Председатель вправе указать присяжным на условия, при которых достоверность показаний свидетелей колеблется, не высказывая своего личного мнения и не предлагая присяжным оставить то или иное показание свидетеля без обсуждения (67/75)8.
Указывая присяжным на обстоятельства, подтверждающие или опровергающие мнение эксперта, председательствующий может сослаться на мнение другого эксперта или на факты, бывшие предметом судебного следствия (67/492).
Пункт 8 Инструкции гласил, что признание подсудимого не может быть принято за основание обвинительного приговора, если кроме этого признания нет удостоверения в том, что преступление действительно совершилось.
По мнению Сената, председательствующий вправе дать соответствующее напутствие присяжным.
Не является обнаружением собственного мнения указание на то, что в деле нет доказательств, подтверждающих слова подсудимого, и что от присяжных зависит, поверить или нет этим словам (кассационное решение 69/1079)
Аналогичные вопросы, возникающие в современной судебной практике, требуют своего разрешения. Встречаются примеры, когда, напоминая присяжным содержание исследованных в суде доказательств, судья акцентирует внимание на
7 См.: Владимиров Л. Е. Учение об уголовных доказательствах. Тула, 2000. С. 127.
8 Здесь и далее ссылки на кассационные решения Сената приводятся по кн.: Устав уголовного судопроизводства : систематизированный комментарий / под ред. М. Н. Гернета. М., 1916. Вып. 4. С. 1359.
178
СУДЕБНАЯ ВЛАСТЬ И УГОЛОВНЫЙ ПРОЦЕСС-2014-№ 3
А. Ю. Астафьев
некоторых из них или делает заключение об их юридической силе, что недопустимо. Подобные суждения рассматриваются как процессуальные нарушения судьей принципа объективности и беспристрастности, влекующие отмену приговора, постановленного на основании вердикта присяжных.
В напутственном слове судья указал, что центральное место среди доказательств обвинения занимает след кроссовки, оставленный на полированной поверхности стойки в ломбарде. Затем судья подробно привел показания эксперта, пояснившего в суде, что для категоричного вывода о том, что след оставлен конкретной обувью, достаточно трех-четырех признаков, а при исследовании таковых было выявлено значительно больше. Затем судья напомнил присяжным слова прокурора о том, что след можно сравнить с отпечатком пальца, а двух одинаковых отпечатков пальцев не бывает9.
Стороны вправе заявить возражения на содержание напутственного слова (ч. 6 ст. 340 УПК РФ), рассматривая которые судья также должен избегать выражения оценочных суждений, не позволяя себе высказывать собственное мнение об исследованных доказательствах.
Еще по одному делу оправдательный приговор был отменен в связи с тем, что в ответ на заявленное возражение государственного обвинителя о неполноте напутственного слова (об отсутствии в нем напоминания показаний свидетелей, допрошенных в судебном заседании) председательствующий в присутствии присяжных заседателей заявил, что преступление совершено «в условиях неочевидности», поэтому свидетельские показания не имеют доказательственного значения10.
Следует отметить еще одно важное обстоятельство. Между председательствующим и коллегией присяжных нет статусного равенства, определенное интеллектуальное доминирование судьи неизбежно. В этих условиях важно на законодательном уровне правильно определить сферу дискреционных полномочий судьи, чтобы обеспечить эффективное взаимодействие председательствующего и присяжных. Напутственное слово - основной этап их процессуальной коммуникации, поэтому особенное внимание должно быть обращено на нормативное регулирование его содержания. Обращение к историко-правовому опыту было бы весьма полезно. Многие положения Устава уголовного судопроизводства 1864 г. не только представляют теоретический интерес, но и могут служить основой для изменения действующего законодательства. Речь должна идти не о текстуальной инкорпорации дореволюционных норм, а об использовании процессуального потенциала, заложенного в их содержании, развитии фундаментальных процессуальных положений в современных условиях динамичного изменения законодательства.
9 Кассационное определение Судебной коллегии по уголовным делам Верховного Суда РФ от 6 февраля 2013 г. № 65-013-1СП. Доступ из информ.-правовой системы «Гарант».
10 Обзор судебной практики рассмотрения уголовных дел с участием присяжных заседателей // Бюллетень Верховного Суда РФ. 2002. № 7.
Астафьев Алексей Юрьевич,
кандидат юридических наук, преподаватель кафедры уголовного процесса
Воронежского государственного университета E-mail: [email protected] Тел.: 8-950-759-13-63
СУДЕБНАЯ ВЛАСТЬ И УГОЛОВНЫЙ ПРОЦЕСС-2014-№ 3
179
