CC BY
61
УДК 343.1
DOI 10.24411/2078-5356-2018-10005
Колосович Марина Сергеевна Marina S. Kolosovich
кандидат юридических наук, доцент, профессор кафедры уголовного права Волгоградская академия МВД России (400089, Волгоград, ул. Историческая, 130)
candidate of sciences (law), associate professor, professor of the department of criminal law Volgograd academy of the Ministry of the interior of Russia (130 Istoricheskaya st., Volgograd, Russian Federation, 400089)
E-mail: 270619@mail.ru
Содержание и средства обеспечения гласности уголовного судопроизводства в трудах ученых Европы XVIII-XIX веков
The essence and means of providing publicity in relation to criminal proceedings in the writings of European scientists of the XVIII-XIX centuries
В статье анализируются труды ученых Европы XVNI-XIX веков, в которых раскрываются вопросы гласности уголовного судопроизводства, рассматриваемой ими как продукт естественной потребности общества на получение информации о деятельности судебной власти, осуществляемой в связи с совершенным преступлением. На основании проведенного исследования автором сделан вывод о содержании и средствах обеспечения гласности уголовного судопроизводства в работах указанных ученых, а также отмечено влияние анализируемых воззрений на формирование принципа гласности уголовного судопроизводства в Российской империи.
The article analyzes the writings of European scientists of the XVIII-XIX centuries covering the issues of publicity in relation to criminal proceedings. These scientists view publicity as a result of the society's natural need to receive information on the judicial authorities' activities implemented in connection with the committed crime. On the basis of conducted research the author makes a conclusion about the essence and means of providing publicity in relation to criminal proceedings in the works of mentioned scientists, describes the influence of analyzed views on forming the principle of criminal proceedings' publicity in the Russian empire.
Ключевые слова: гласность, средства Keywords: publicity, means of providing publicity, обеспечения гласности, уголовное судопроизводство. criminal proceedings.
На протяжении всей истории существования судопроизводства России и Европы гласность являлась неотъемлемым его элементом, однако в зависимости от исторического периода имеет разную степень выраженности: от абсолютной гласности в период существования древних государств и фактического ее отсутствия в период действия инквизиционной формы процесса (проявлявшейся только посредством публичного исполнения наказания), до появления в середине XIX столетия ограниченной гласности, просуществовавшей вплоть до наших дней.
Столь длительный период существования гласности уголовного судопроизводства обусловил появление значительного количества
научных трудов, посвященных изучению ее содержания и средств обеспечения. Еще в 1748 году, в условиях господства в России и Европе инквизиционной формы процесса и канцелярской тайны, французский писатель, правовед и философ Ш.Л. Монтескье, обличая несостоятельность тайного судопроизводства, высказал сожаление об ушедших в историю публичных судах Древнего Рима и Греции, отличавшихся высокой степенью демократии и прилюдными судебным разбирательством, оглашением приговора и исполнением наказания.
Обращаясь к судопроизводству давно минувших лет, особое внимание ученый уделил публичности (т. е. прилюдности) исполнения на-
© Колосович М.С., 2018
казания, считая, что в названных условиях его размер не имел значение, поскольку стыд и боязнь общественного порицания являлись действенным механизмом, удерживающим население от совершения преступлений. К сожалению, ограничившись лишь выводом об ущербности негласного процесса перед гласным, Ш.Л. Монтескье не уделил должного внимания рассмотрению интересующего нас правого явления [1, с. 584-585; 2, с. 273].
Взгляды Ш.Л. Монтескье оказали значительное влияние на итальянского просветителя и правоведа Ч. Беккариа, который в 1764 году, также отрицая тайное судопроизводство, обратился к своему читателю с вопросом: «...можно ли представить себе, чтобы какое-либо преступление, т. е. противозаконное действие, нарушающее общественный интерес, не требовало вместе с тем, в видах общей пользы, гласности суда и приговора?» [3, с. 38-39].
Продолжая развивать поднятую Ш.Л. Монтескье тему публичности исполнения наказания, ученый отметил, что применяемое государством к преступнику наказание должно являться не инструментом мести и устрашения, а средством исправления и способом удержания его и других от совершения новых преступлений. Более того, рассматривая вопросы гласности уголовного судопроизводства, Ч. Беккариа утверждал, что «суд должен быть гласным, и доказательства виновности должны рассматриваться в публичном заседании.» [4, с. 31]. Добавив затем: «Приговоры судей должны быть всем известны, также как и доказательства преступления, дабы глас народа обуздывал силу знатных и пристрастие судей, и дабы всякий гражданин мог сказать, что он под защитою законов, а не раб!» [5, с. 78-9].
Особое внимание Ч. Беккариа уделил влиянию на уголовное судопроизводство органов печати, отметив, что они, в частности: «раскрывают тайные замыслы и низкие расчеты, распространяют свет знаний и заставляют дрожать перед истинной даже людей, по-видимому, ее презирающих» [4, с. 24].
Брошенные Ш.Л. Монтескье и Ч. Беккариа в почву науки уголовного судопроизводства семена гласности проросли и набрали значительную силу в работах их почитателя и последователя английского правоведа И. Бентама, который не ограничился лишь только высказываниями сожалений об ее отсутствии. В своих многочисленных трудах И. Бентам раскрыл содержание гласности, область и пределы ее распространения, а также средства обеспечения.
Одной из генеральных идей в его работах стал вывод о потребности общества в открытых для всего населения страны судах. При этом публичность рассматривалась ученым как действенный механизм справедливого судебного разбирательства [6, с. 273], поскольку именно она создает постоянный и всеобъемлющий мотив, побуждающий облеченных правомочиями лиц сопротивляться искушениям, - контроль публики, представляющий «собой не что иное, как суд, и притом более действенный, чем все суды вместе взятые» [7, с. 19].
Считая интерес народа к общественно важным делам естественным, И. Бентам не согласился с опасениями своих современников относительно неспособности невежественной публики оценить качество проведенного судебного разбирательства и справедливость вынесенного приговора. Такую веру в народ нельзя было назвать слепой, поскольку посредством гласности процедур судебного разбирательства И. Бентам видел, помимо ее превентивного воздействия на население, также возможность его правового образования и воспитания, повышения уровня правовой культуры, что в свою очередь способствовало формированию правильного общественного мнения о совершенном преступлении и судебном разбирательстве [8, с. 146-171].
Несмотря на веру И. Бентама в народ, он отмечал различия между городом и деревней, связывая качество гласности судопроизводства с количеством и качеством народонаселения, напрямую зависящее от географии проведения судебного разбирательства. Чем дальше от городских центров, отмечал И. Бентам, тем меньше людей присутствует на судебных заседаниях и тем меньше людей, способных оценить качество правосудия [9, с. 12, 134].
Рассматривая превентивное воздействие гласности судопроизводства на население, И. Бентам считал одинаково важным не только публичность судебного разбирательства всех инстанций, но и публичность оглашения приговора и публичность исполнения наказания [10, с. 262].
Средствами обеспечения гласности уголовного судопроизводства И. Бентам называл: 1) проведение судебных заседаний в присутствии населения (т. е. публично) в больших по вместимости залах и в наиболее населенных городах; 2) объявление времени рассмотрения судом уголовных дел; 3) «блестящую внешность отправления правосудия. Великолепие места и величие лица», наличие мантии, способствующие более эффективному воздействию судеб-
со о
Ф СО
X
*
3 с
0 а
Ш1
х -а
1 ф
^
X (С
1
(С со
£ о <о о со п 3
о а с о
о
03
0
1
со
о §
£
3
£ о
0
5
(С
¡3 о; з
1 ф
ф
С
о ф
о
(С со
£
0
<о ф
6
3 ф
3
1
I ф
<о о
о о
3 со о о
0
ного процесса на всех присутствующих в зале лиц; 4) приведение судьей для публики оснований принятого решения и разъяснение присутствующим влияния каждого обстоятельства на решение суда; 5) опубликование в прессе происходящего в судах с предоставлением ее представителям права ознакомления с судебными протоколами и их копирования; 6) оглашение и исполнение наказания в месте наибольшего скопления населения, печатание соответствующих объявлений и распространение самого приговора [11, с. 526].
Отдавая должное гласности уголовного судопроизводства и понимая, что нельзя предвидеть всех обстоятельств, в которых может рассматриваться уголовное дело, И. Бентам исключал абсолютность ее действия [12, с. 83]. По его мнению, ограничение гласности судопроизводства возможно, однако лишь в случае рассмотрения следующих категорий дел: 1) о личных или словесных оскорблениях; 2) о семейных процессах (между мужем и женой, отцом и ребенком, о дурном обращении с одной стороны и дурном поведении с другой, о прелюбодеянии, о тайнах супружеского ложа); 3) об изнасиловании, кровосмешении, оскорблении стыдливости; 4) удаление женщин и детей по делам, оскорбляющих порядочность и стыдливость [12, с. 83-85].
Таким образом, уже в конце XVIII века И. Бентам не только раскрыл содержание, пределы и средства обеспечения гласности уголовного судопроизводства, но и обосновал выполнение ею следующих функций: контрольной, образовательной, воспитательной и превентивной.
Немецкий философ Г.В.Ф. Гегель также уделил внимание гласности судопроизводства. Пропагандируя идеи о диктате всеобщего над личностью, ученый рассматривал публичность как средство всеобщей осведомленности, позволяющей общественности повысить свою образованность и более разумно судить о деятельности власти и ее служащих, тем самым устраняя зарождающиеся у отдельных лиц или всего общества сомнения. Помимо того, ученым отмечалось способствование гласности определению народом его истинных интересов, что позволяло последнему проявлять более живое отношение к государству. С критикой ученых, порожденной сомнениями в способности народа правильно понимать и оценивать деятельность властей, немецкий философ, как и И. Бентам, не согласился, отметив, что «не надо быть специалистом, чтобы обладать знаниями
о предметах, представляющих собой общий интерес» [13, с. 253, 260, 351-352].
К общему интересу, то есть интересу, затрагивающему всех, Г.В.Ф. Гегель в том числе относил решение суда по конкретному делу, поскольку «всеобщее его содержание относится к заключающемуся в нем праву». При этом добавлял: «принимая во внимание, что собственность и личность обладают в гражданском обществе признанием закона и значимостью, то преступление - уже нарушение не только субъективно-бесконечного, но и всеобщего дела, обладающего в себе прочным и сильным существованием» [13, с. 8].
Возвращая нас к временам общинного строя (т. е. временам тотального приоритета общественных интересов над частными и безусловной гласности), Г.В.Ф. Гегель считал, что конкретное преступление, совершенное в отношении конкретного лица, является опасным для всего общества, а поражение преступлением интересов одного члена общества поражает интересы и всех других, то есть публичность права обусловливает публичность (в смысле открытости для общества, прилюдности) судопроизводства.
Встречающиеся по поводу публичности судопроизводства возражения Г.В.Ф. Гегель относил к нежеланию судей, рассматривавших себя как оплот правосудия, открываться перед каждым. Между тем право охватывает собой именно доверие граждан к судье, и эта сторона права, по мнению Г.В.Ф. Гегеля, требует публичности судопроизводства, поскольку цель суда есть право, которое в качестве всеобщего должно совершаться в присутствии всеобщего, позволяя гражданам убедиться в том, что осуществляется действительно право [13, с. 260].
Другой немецкий ученый К.Ж.А. Миттер-майер считал, что в условиях постепенного перехода от инквизиционной формы уголовного процесса к смешанной на смену потерявшей актуальность канцелярской тайны пришла гласность судебного разбирательства. К преимуществам гласного судебного разбирательства К.Ж.А. Миттермайер относил огромное нравственное впечатление, оказываемое на публику справедливыми, энергичными, но законными и беспристрастными действиями судьи, осуществляющимися в условиях обеспечения права подсудимого на защиту. Гласность ученый рассматривал как способ достижения целей всего уголовного судопроизводства, посредством которой уголовная юстиция стала осязательной
для всех, позволяя народу убедиться в справедливости правосудия.
В этой связи ученый считал, что гласность должна распространяться на рассмотрение всех уголовных дел без каких-либо ограничений в отношении известных лиц или категорий дел. К исключениям из названного правила ученый отнес: 1) осуществление входа в зал по билетам по причине тесноты помещения; 2) необходимость обеспечения общественного порядка, оберегая религиозные или нравственные чувства (недопущение в зал лиц, не достигших зрелого возраста, потерявших гражданскую честь, ограниченное присутствие известных лиц); 3) когда благоразумнее для государственной пользы обсудить дело в закрытом присутствии.
При этом гласность уголовного судопроизводства неразрывно связывалась К.Ж.А. Мит-термайером с обязательным уведомлением обвиняемого о результатах проведенного расследования, с опубликованием в прессе информации о судебных заседаниях, о выявленных в них нарушениях закона и злоупотреблениях, а также с присутствием на нем сторон процесса [14, с. 8, 252, 256-262].
Идеи вышеупомянутых ученых обрели своих последователей в царской России. Под воздействием трудов Ш.Л. Монтескье и Ч. Беккариа [15, с. 719] в 1767 году Екатерина II предложила свое видение гласности судебного разбирательства, указав на необходимость доведения до народа ясных и понятных судебных приговоров, содержащих доказательства виновности осужденного (ст. 183 и 199 Наказа о сочинении проекта нового Уложения [16, с. 159]).
В начале XIX века вопросы либеральных преобразований и публичности работы органов управления стали предметом обсуждения Негласным комитетом, созданным Александром I в 1801 году в качестве неофициального совещательного органа. В марте 1802 года император распорядился привлечь к разработке новых законов правоведов Европы, в странах которой в рассматриваемый период публичность судебного разбирательства уже получила нормативное закрепление (например, во Франции и Пруссии [17, с. 225; 18, с. 14-18]). Более того, вопросы судебного реформирования России император непосредственно обсуждал в своих письмах с И. Бентамом.
Учитывая важность воспитания интереса общества к судебной реформе и вопросам гласности, Александр I дал согласие на опубликование научных трудов вышеназванных ученых в России [19, с. 53-62]. Уже в 1803 году публикуется
работа Ч. Беккариа «Разсуждение о преступлениях и наказаниях», в 1806 году - исследование И. Бентама «Разсуждение о гражданском и уголовном законоположении.», в 1814 году -научный труд Ш.Л. Монтескье «О существе законов», а в 1864 году - работа К. Миттермайера «Законодательство и юридическая практика в новейшем их развитии в отношении к уголовному судопроизводству».
Демократические взгляды европейских ученых получили признание и в среде российского дворянства. Так, в 1822 году публицист и активный участник движения декабристов Н.И. Тургенев отметил необходимость введения гласности уголовного судопроизводства. Позже указанное намерение было реализовано в разработанной декабристами программе реформирования судебной системы [20, с. 33-34]. Несмотря на поражение декабристского движения, демократические идеи продолжали волновать не только российскую общественность, но и высшие аристократические круги. Так, в течение 1859 года Александр II получил несколько обращений от членов Государственного совета и депутатов губернских комитетов с просьбой о введении в России гласного судопроизводства [20, с. 31-49].
Своего читателя обрели в России и работы Г.В.Ф. Гегеля, философия которого стала теоретической основой идеологии революционной демократии рассматриваемого исторического периода [21, с. 108-111], также требующей закрепления принципа гласности уголовного судопроизводства.
Необходимость реформирования судебной системы понимал и сам император. В результате, в 1862 и в 1864 годах впервые в России были нормативно закреплены принципы уголовного судопроизводства [22, с. 145-174; 23, с. 179-180], провозгласившие гласность судебного разбирательства.
Изменения общественного строя, военные интервенции, периоды репрессий и неоднократное реформирование системы правосудия не смогли истребить гласность из уголовного судопроизводства России, являющуюся и в наши дни действенным механизмом обеспечения прав его участников и лиц, проявляющих интерес к конкретному судебному разбирательству или всей деятельности судебных органов.
Подводя итог изложенному, отметим, что к середине XIX века европейские правоведы рассматривали гласность уголовного судопроизводства как продукт публичности обвинения, обусловивший право общества на контроль за
со о
Ф со
X
X
3 с
0 а
Ш1
х -а
1 ф
^
X (С
1
(С со
£ о <о о со п 3
о а с о
о пэ
0
1
со
о §
£
3
£ о
0
5
(С
¡3 о; з
1 ф
ф
С
о ф
о
(С со
£
0
<о ф
6
3 ф
3
1
I ф
<о о
о о
3 со о о
0
деятельностью судей и осуществляемого ими судебного разбирательства, который: 1) побуждал всех участвующих в судебном разбирательстве лиц добросовестно исполнять свои обязанности и строго следовать нормативно установленным предписаниям; 2) содействовал развитию в обществе уверенности в правильном функционировании судебных учреждений, а соответственно доверия к ним и уверенности в справедливости судебного решения; 3) воспитывал и просвещал народ, повышал его правовую культуру; 4) усиливал превентивное воздействие уголовного наказания на общество, а также способствовал осознанию частными лицами, что дело правосудия касается каждого из них и всего общества в целом.
К средствам обеспечения гласности уголовного судопроизводства европейские ученые рассматриваемого исторического периода отнесли: 1) уведомление обвиняемого о результатах проведенного расследования; 2) публичное (прилюдное) судебное разбирательство, осуществляемое в больших по вместимости залах и в наиболее населенных городах, в обстановке торжественности; 3) обязательность присутствия сторон уголовного судопроизводства; 4) публичное оглашение приговора, содержащего обоснование принятого судом решения; б) публичное исполнение наказания в месте совершения преступления или в месте наибольшего скопления населения; 6) привлечение органов печати: для опубликования происходящего в зале судебного заседания; опубликования и распространения приговоров; информирования о выявленных нарушениях закона и злоупотреблениях; ознакомления и копирования их представителями протоколов судебного заседания.
Примечания
1. Montesquieu The Spirit of the Lam. Cambridge texts in the history of political thought. URL: https:// archive.org/details/MontesquieuTheSpiritOfLaws CambridgeIntegral (дата обращения: 08.04.2018).
2. Монтескье Ш.Л. О существе законов. М., 1814. Ч. 4.
3. Cesare Beccaria. Dei delitti e delle pene. Harlem, 1780.
4. Беккария Ч. О преступлениях и наказаниях (перевод с итальянского, с этюдом «Значение Беккарии в науке и в истории русского уголовного законодательства»). М., 1889.
б. Беккария Ч. Разсуждение о преступлениях и наказаниях. СПб., 1803.
6. Jeremy Bentham. A Treatise on Judicial Evidence. London, 1825.
7. Бентам И. Тактика законодательных собраний. СПб., 1907.
8. De M. Jeremie Bentham Traite des preuves judiciaries. Paris, 1823.
9. О судоустройстве. Соч. Бентама. СПб., 1860.
10. Бентам И. Разсуждение о гражданском и уголовном законоположении: с предварительным изложением начал законоположения и всеобщаго начертания полной Книги законов, и с присовокуплением опыта о влиянии времени и места относительно законов. СПб., 1806. Т. 2.
11. Бентам И. Избранные сочинения Иеремии Бентама. СПб., 1867. Т. 1.
12. О судебныхъ доказательствахъ. Трактатъ Iеремiя Бентама. Юевъ, 1876.
13. Гегель Г.В.Ф. Философия права. М., 1990.
14. Миттермайер К. Законодательство и юридическая практика в новейшем их развитии в отношении к уголовному судопроизводству. СПб., 1864.
15. Упоров И.В. Пенитенциарные аспекты «наказа» Екатерины II в контексте гуманистических идей европейских просветителей // Аллея науки. 2017. Т. 3. № 10.
16. Наказъ императрицы Екатерины II, данный Коммиссм о сочинеши проекта новаго Уложешя. СПб., 1907.
17. Хрестоматия по истории государства и права зарубежных стран: учебное пособие. М., 1984.
18. Россия. Законы и постановления. Судебные уставы 20 ноября 1864 года, с изложением рассуждений, на коих они основаны, изданные Государственной канцелярией. 2-е изд., доп. СПб., 1867. Ч. 1.
19. Орлов А.А. «Пусть Иеремия Бентам приготовит... кодекс!». Трактат Дж. Бентама «План всеобщего и вечного мира» (1786-1789 гг.) и его влияние на Россию // Вестник МГГУ им. М.А. Шолохова. 2015. № 2.
20. Гессен И.В. Судебная реформа. СПб., 1905.
21. Лебедев И.А. Гегель и народнический социализм в России // Инновационная наука. 2015. № 12.
22. Основные положения преобразования судебной части в России: Высочайшее утверждение Александра II от 29.09.1862 № 38761 // ПСЗ. Собрание 2. Т. XXXVII. Отд. 2. 1862 г. СПб., 1865.
23. Об учреждении судебных установлений и о Судебных Уставах: Указ от 20.11.1864 № 41473 // ПСЗ. Собрание 2. Т. XXXIX. Отд. 2. 1864 г. СПб., 1867.
Notes
1. Montesquieu The Spirit of the Lam. Cambridge texts in the history of political thought. URL: https://ar-chive.org/details/MontesquieuTheSpiritOfLaws CambridgeIntegral (accessed 08.04.2018).
2. Montesquieu Sh.L. On the essence of laws. Part 4. Moscow, 1814. (In Russ.)
3. Cesare Beccaria. Dei delitti e delle pene. Harlem, 1780.
4. Beccaria Ch. On crimes and punishments (translation from Italian including the study «The Importance of Beccaria in Science and History of Russian Criminal Legislation»). Moscow, 1889. (In Russ.)
5. Beccaria Ch. The discourse on crimes and punishments. St. Petersburg, 1803. (In Russ.)
6. Jeremy Bentham. A Treatise on Judicial Evidence. London, 1825.
7. Bentham J. The tactics of legislative assemblies. St. Petersburg, 1907. (In Russ.)
8. De M. Jeremie Bentham Traite des preuves judiciaries. Paris, 1823.
9. On the judicial system. Op. Bentham. St. Petersburg, 1860. (In Russ.)
10. Bentham J. The discourse on civil and criminal law: with preliminary description of law principles and the general outline of the Complete Book of Laws, with additional knowledge about the influence of time and place on laws. Vol. 2. St. Petersburg, 1806. (In Russ.)
11. Bentham J. Selected works of Jeremiah Bentham. St. Petersburg, 1867. Vol. 1. (In Russ.)
12. On judicial evidence. Treatise of Jeremiah Bentham. Kiev, 1876.
13. Hegel G.W.F. Philosophy of law. Moscow, 1990. (In Russ.)
14. Mittermayer K. Legislation and legal practice in their newest development in relation to criminal proceedings. St. Petersburg, 1864. (In Russ.)
15. Uporov I.V. Penitentiary aspects of «the decree» of Catherine II in the context of humanistic ideas of European educators. Alleya nauki, 2017, vol. 3, no. 10. (In Russ.)
16. The decree of the Empress Catherine II, given to the commission on drafting a new Code. St. Petersburg, 1907. (In Russ.)
17. Compilation of works on the history of state and law of foreign countries: a textbook. Moscow, 1984. (In Russ.)
18. Russia. Laws and resolutions. Judicial regulations of November 20, 1864, with the discourse they are based upon, published by the State Chancellery. 2nd ed., enlarged. St. Petersburg, 1867. Part 1. (In Russ.)
19. Orlov A.A. «Let Jeremiah Bentham prepare... a code!» Treatise of J. Bentham «The Plan for Universal and Eternal Peace» (1786-1789) and its impact on Russia. Vestnik of Sholokhov Moscow State University for the Humanities, 2015, no. 2. (In Russ.)
20. Gessen J.V. Judicial reform. St. Petersburg, 1905. (In Russ.)
21. Lebedev I.A. Hegel and populist socialism in Russia. Innovative Science, 2015, no. 12. (In Russ.)
22. The main provisions of transforming the judiciary in Russia: The highest approval of Alexander II of September 29, 1862. No. 38761. Complete collection of laws, collection 2, vol. 37, section 2, 1862. St. Petersburg, 1865. (In Russ.)
23. On establishing judicial institutions and on Court Regulations: the Decree of November 20, 1864. No. 41473. Complete collection of laws, collection 2, vol. 39, section 2, 1864. St. Petersburg, 1867. (In Russ.)
CD О
CD CD
X
X
3 с
0 a
LU
X -a
1
CD ^
X CD
s
CD CD
£ о <o о
CD
3 О
a с о
о пэ
0
1 CD
О §
£ 3
о
0
5
CD
¡3 о; з
1 ф
ф
С
о ф
о
CD CD
£
0
<о ф
6
3 ф
3
1
I ф
<о о
о
О
з
CD О О
0
