CC BY
20
МГУ, Москва
СОЧИНЕНИЕ И ПОДЧИНЕНИЕ В ИЦАРИНСКОМ, КУНКИНСКОМ И АШТИНСКОМ ДИАЛЕКТАХ ДАРГИНСКОГО ЯЗЫКА1
0. Введение
Противопоставление сочинительной и подчинительной связи в сложном предложении представляет собой фундаментальную для синтаксической теории оппозицию и в связи с этим с давних пор привлекает внимание лингвистов. В таких работах, как [Ross 1967/1986; Зализняк, Падучева 1975] и в особенности [Haspelmath 1995] были выделены основные свойства, по всей видимости, универсальные для языков мира, позволяющие формально разграничить эти два вида синтаксической связи.
Особый интерес с точки зрения оппозиции «сочинение vs. подчинение» представляют собой конвербные конструкции в тех языках, где использование конверба (или так называемой срединной формы глагола) является основным средством линейной организации нарратива. В таких языках эти конструкции бывают интересны тем, что по своим свойствам они оказываются посередине между сочинительным и подчинительным типами; более того, засвидетельствованы случаи, когда одна и та же конструкция проявляет в зависимости от контекста или сочинительные, или подчинительные свойства (ср. [Рудницкая 1997] для корейского, [Тестелец 1999] для цахурского).
Цель настоящего исследования состояла в проверке сочинительно-подчинительных свойств конвербных конструкций в трех диалектах2 даргинского языка: ицаринского, кункинского (юго-западная группа) и аштинского (кубачи-аштинская группа). Различия
1 Материал был собран при поддержке гранта № 07-04-00266а Российского гуманитарного научного фонда.
2 Статус «язык / диалект» этих вариантов даргинского языка пока не ясен и требует отдельного рассмотрения.
в конвербных системах этих идиомов позволяют говорить о том, что эти системы были сформированы и долгое время развивались независимо. Таким образом, различия в свойствах конвербов между диалектами могут послужить источником для выводов о закономерностях в диахроническом развитии таких систем и о возможных мотивациях для каждого из вариантов такого развития.
1. Общий обзор системы конвербов в трех диалектах
Инвентарь деепричастных форм в ицаринском, кункинском и аштинском диалектах выглядит следующим образом:
Таблица 1
Ицари Кунки Ашты
-ІІ -іе -ІЬ / ип / и1 (РБ) следование, причина, нарратив
-И -паг -и/ип (ірб), -Ье:, -ши'Ш (ірб) одновременность, причина
-фНа ^:аї1е -та: причина
-ІвквИ -1е ЬШ -ти'Ш (рб), -Ьа-Ье:1і следование (‘после того, как’)
-1а -\e-hilarka -гі-іа ‘с тех пор, как’
-каі(іа) -(Ь)ег -та'-іе немедленное следование (‘как только’)
- -хаг(га) -х:а уступка
-(к)ёг - - образ действия
- - одновременность/ сравнение (‘чем... тем’)
- - -ге, -tiwalli ‘пока’
Таким образом, в каждом из диалектов имеется так называемый «простой» претеритный конверб (-//, -1в, -тЬ/ип/и1), использующийся в нарративной функции и в значении причины, и различный по объему инвентарь специализированных конвербов, выражающих разного рода временные и модальные значения.
Системы деепричастий в трех диалектах достаточно сильно различаются между собой. Это свидетельствует о том, что системы конвербов формировались во всех диалектах уже после распада даргинского единства и в значительной степени независимо друг от друга. Единственным исключением является простой прете-ритный конверб, который, по всей видимости, имеет общее происхождение во всех диалектах.
2. Сочинение и подчинение
Каждый из конвербов, представленных в рассмотренных нами диалектах, был проверен на соответствие следующим подчинительным свойствам:
1. линейное вложение подчиненной клаузы в главную [Зализняк, Падучева 1975; Haspelmath 1995];
2. возможность смены порядка клауз без изменения смысла [Haspelmath 1995];
3. контроль субъекта выраженного конвербом предиката из главной клаузы невозможен при сочинении [Haspelmath 1995];
4. возможность использования фокусной частицы с кон-вербной клаузой [Ross 1967/1986; Haspelmath 1995];
5. возможность использования в предложении вопросительного слова [Ross 1967/1986];
6. возможность использования конвербной группы в относительном предложении [Ross 1967/1986];
7. эллипсис с образованием пробела возможен только в сочинительной конструкции [van Oirsouw 1987];
8. в подчинительной конструкции воздействие матричного глагола затрагивает только главный глагол [Зализняк, Падучева 1975];
9. кореферентное сокращение обязательно в сочинительной, но не подчинительной конструкции [Podlesskaya 1998].
Мы ограничились набором из этих критериев, поскольку именно они оказались применимыми к конвербам во всех рассматриваемых вариантах даргинского языка. Ниже будет, однако, показано, что и из этих свойств некоторые оказались в изучаемых диалектах нерелевантными для противопоставления сочинительной связи подчинительной.
Согласно нашим данным, все специализированные конвербы в целом регулярно проявляют в диалектах подчинительные свойства. В связи с этим мы остановимся подробнее лишь на синтаксисе простых претеритных конвербов в каждом из диалектов.
2.1. Ицаринский диалект
Простой претеритный конверб в ицаринском варианте даргинского языка проявляет сочинительные свойства по следующим критериям: 4 (фокус):
(1) * murad saIR-ib-li—cun, nusa ag-ur—da
Мурад прийти:PF-PRET-CONV-только мы уйти:PF-PRET-1 Ожид.: ‘Только когда пришел Мурад, мы ушли’.
— и S (воздействие матричного глагола):
(2) *dam murad saIR-ib-li
я:SUPLAT Мурад прийти :PF-PRET-CONV nusa ag-ul-li b=ik-ul—da
мы уйти: PF-PRET- CONV ^хотеть:НГ-ГО^-1
Ожид.: ‘Я хочу, чтобы мы ушли, когда Мурад придет’.
Кроме того, как уже было ранее замечено в [Sumbatova, Mutalov 2003], по некоторым признакам ицаринский претеритный конверб проявляет вариативность в зависимости от семантики, а именно по признакам І (вложение в клаузу):
(3) nusa, murad saIR-ib-li, ag-ur—da
мы Мурад прийти:PF-PRET-CONV уйти:PF-PRET-1 ‘Мы ушли из-за того, что пришел Мурад’.
*‘Мы ушли после того, как пришел Мурад’.
— и 2 (линейный порядок следования клауз):
(4) nusa ag-ur—da, murad saIR-ib-li
мы уйти:PF-PRET-1 Мурад прийти:PF-PRET-CONV ‘Мы ушли из-за того, что пришел Мурад’.
*‘Мы ушли после того, как пришел Мурад’.
Таким образом, простой претеритный конверб в ицаринском находится посередине между сочинительным и подчинительным и дрейфует то к одному, то к другому полюсу в зависимости от своей семантики.
2.2. Кункинский диалект
Принципиально отличается от ицаринской ситуация в кункин-ском диалекте: в нем простой претеритный конверб является подчинительным по всем используемым нами критериям, и его поведение не зависит от семантики. Например, претеритный конверб всегда отвечает критерию 2 даже при отсутствии причинного значения (или других значений, характерных для специализированных конвербов):
(5) murad coer-kejs-un, qili
Мурад PREV-лежать:PF-PRET дом
sa:c’-ib-le
HITHER+приходить:PF-PRET-CONV
‘Мурад лег спать после того, как пришел домой’.
2.3. Аштинский диалект
Ситуация в аштинском диалекте в целом аналогична ица-
ринской, хотя и несколько отличается в деталях. Вложение одной
клаузы в другую (признак І), по-видимому, возможно только при односубъектном употреблении конверба, т. е. этот признак коррелирует с признаком 4 (контроль):
(ба) *saleh, ^aili sa^q’-u^n, w = idaz-i
Салих Али HITHER+идти :PF-CONV M=выйти:PF-PRET
Ожид.: ‘Салих вышел после того, как пришел Али’.
(бб) universitet-li, <ia4i-dil ekzamen b = ic:-ib,
университет-ILL Али-ERG экзамен ^сдать^-Ш^
ke‘X-i
DOWN+идти:PF-PRET
‘Али поступил в университет после того, как сдал экзамен’.
При постановке конвербной клаузы после главной (признак 2) возможна только причинная интерпретация:
(У) saleh w = idazi, Tafli
Салих M=выйти:PF+PRET Али
sa'q’-wn
HITHER+идти:PF-CONV
‘Салих вышел, потому что вошел Али’.
Простой претеритный конверб в аштынском диалекте является сочинительным по признаку 5 (вопросительное слово):
ІУ
(8) *са ц/ = 1йа2-1 ТаИ за^’-игп
кто М=выйти:РБ-РКЕТ Али ШТНЕР+приходить:РБ-СОКУ
Ожид.: ‘Кто вышел потому, что вошел Али?’
— а также по признаку 8 (воздействие матричного глагола):
(9) *йаш Ь = агк’-иг Тай saq’-u^n
я^ПРЬЛТ К=знать:1РБ-РР8 Али приходить:РБ-СОКУ
saleh w = 1<1а2Л
Салих М=идти:РБ-РКЕТ
Ожид.: ‘Я думаю, Салих вышел, потому что вошел Али’.
3. Выводы
Таким образом, простой претеритный конверб демонстрирует различные свойства в изученных нами диалектах: подчинительные в кункинском и вариативные (в зависимости от семантики) свойства в ицаринском и аштинском. При этом, как мы уже заметили ранее, простой претеритный конверб, в отличие от прочих деепричастий, скорее всего следует считать существовавшим еще в период даргинской языковой общности. Таким образом, из наших данных следует, что сочинительно-подчинительные свойства кон-вербных конструкций могут легко подвергаться изменению с течением времени. Каким мог быть сценарий подобной эволюции и какие факторы могли повлиять на ее результат?
На наш взгляд, принципиально возможно два варианта:
1. Первоначально претеритный конверб использовал подчинительную стратегию, которая впоследствии была в основном вытеснена сочинительной в ицаринском и аштинском диалектах.
2. Первоначальная стратегия — сочинительная. Подчинительный характер претеритного конверба в кункинском — инновация.
Если предположить, что верен первый сценарий, то неизбежно встает вопрос о возможной мотивации сдвига от подчинения к сочинению. Учитывая данные ицаринского и аштинского диалектов, единственной мотивацией могло бы быть нарративное употребление конверба. В таком случае мы бы ожидали, что в кун-кинском диалекте это употребление весьма маргинально, в связи с чем сочинительная стратегия не получила там развития. Однако в действительности верно обратное: в кункинском диалекте, по
нашим данным, возможны цепочки из 5 и более конвербов на -le, тогда как «...Icari does not use long chains, it rarely has more than two subordinate converbs in such a chain» [Sumbatova, Mutalov 2003: 189]. Таким образом, сценарий 1 не объясняет наблюдаемого распределения сочинения и подчинения по диалектам и должен быть отвергнут.
Что касается сценария 2, то в его рамках можно объяснить сложившееся распределение следующим образом: подчинительная стратегия первоначально начала употребляться лишь при причинном употреблении конвербов, что мы наблюдаем в ицаринском и аштынском диалектах. Кункинский же диалект представляет собой более поздний этап развития: в нем произошло обобщение употребления претеритного конверба по подчинительной стратегии. То, что результат стал именно таким, на наш взгляд, вызвано большей синтаксической и семантической маркированностью подчинительной связи в сравнении с сочинительной.
Таким образом, синхронное рассмотрение близкородственных идиомов дает возможность делать выводы о диахронической эволюции синтаксических отношений. Основываясь на наших данных, мы предлагаем следующие предварительные выводы о закономерностях диахронической эволюции сочинения и подчинения:
1. Для языков характерно направление эволюции от сочинительных конструкций к подчинительным, но не в обратном направлении.
2. Сочинение является наиболее базовой стратегией соединения частей сложного предложения и не соотносится с какой-либо определенной семантикой, тогда как подчинение — маркированное отношение и ассоциировано с определенным набором значений. Наличие у сочинительной конструкции какого-либо из этих значений может вызвать дрейф в сторону подчинения.
3. При конкуренции сочинительной и подчинительной конструкций обобщение может произойти по подчинению, но не по сочинению.
Уточним, что данные выводы имеют лишь статус гипотезы, требующей проверки как на материале других даргинских диалектов, так и в более широкой типологической перспективе.
Список условных сокращений
1 — лицо; conv — конверб; down — направление действия вниз; erg — эргатив; hither — направление к говорящему; ill — иллатив; ipf — имперфективная основа; м — мужской грамматический класс; N — грамматический класс неодушевленных имен; PF — перфективная основа; PRS — настоящее время; pret — претерит; prev — преверб; SUPLAT — суперлатив.
Литература
Зализняк, Падучева 1975 — А. А. Зализняк, Е. В. Падучева. К типологии относительного предложения // Семиотика и информатика 6, 1975. С. 59-107.
Рудницкая 1997 — Е. Л. Рудницкая. Проблема алтайского сочинения в корейском языке // Вопросы языкознания 6, 1997. С. 89-99.
Тестелец 1999 — Я. Г. Тестелец. Порядок слов и структура составляющих // А. Е. Кибрик (ред.). Элементы цахурского языка в типологическом освещении. М.: Наследие, 1999. С. 293-346. Haspelmath 1995 — M. Haspelmath. The converb as a cross-linguistically valid category // M. Haspelmath, E. Konig (eds.). Converbs in Cross-linguistic Perspective. Berlin — New York: Mouton de Gruyter, 1995. P. 1-55.
van Oirsouw 1987 — R. van Oirsouw. The Syntax of Coordination. Kent, 1987. Podlesskaya 1998 — V. I. Podlesskaya. Clause combining by means of resumption: subordination or coordination? // Paper presented at the 2nd Biennial Meeting of the Association for Linguistic Typology, Eugene, 11-14 September, 1998.
Ross 1967 /1986 — J. R. Ross. Constraints on Variables in Syntax. PhD Thesis, MIT, Cambridge, MA, 1967. Later published as: Infinite Syntax. Norwood, 1986.
Sumbatova, Mutalov 2003 — N. R. Sumbatova, R. O. Mutalov. A Grammar of Icari Dargwa [Languages of the World/Materials 92]. Munchen: LINCOM Europa, 2003.
