CC BY
189
Примечания
1. https://ru.wikipedia.org/wiki/Три_закона_роботехники (дата обращения: 01.04.2017)
2. Advances in Autonomous Robotics Systems / Conference Towards Autonomous Robotic Systems. Springer, 2014. Р. 85.
3. http://www.currenttime.tv/a/27195930.html (дата обращения: 01.04.2017)
4. Logics in Artificial Intelligence: European Workshop JELIA '94, York, UK, September 5-8, 1994. Proceedings (Craig MacNish, David Pearce, Luis M. Pereira).
5. Ibid. P. 34.
6. Ibid. P. 56.
7. M. Mitchell Waldrop: Autonomous vehicles: No drivers required/ Nature, Volume 518, Number 7537, February 2015. Р. 20-23.
8. http://www.adaptive.com.ua/article/1tusus1hwz80is6.html (дата обращения: 06.05.2017)
Notes
1. https://ru.wikipedia.org/wiki/Три_закона_роботехники (date accessed: 01.04.2017)
2. Advances in Autonomous Robotics Systems / Conference Towards Autonomous Robotic Systems. Springer, 2014. R. 85.
3. http://www.currenttime.tv/a/27195930.html (date accessed: 01.04.2017)
4. Logics in Artificial Intelligence: European Workshop JELIA '94, York, UK 5 September 8, 1994. Proceedings (Craig MacNish, David Pearce, Luis M. Pereira).
5. Ibid. P. 34.
6. Ibid. P. 56.
7. M. Mitchell Waldrop: Autonomous vehicles: No drivers required/ Nature, Volume 518, Number 7537, February 2015. R. 20-23.
8. http://www.adaptive.com.ua/article/1tusus1hwz80is6.html (date accessed: 06.05.2017)
УДК 130.2
Р. С. Ярмухаметова
Смыслы и понимание музыки в христианских трактатах Средневековья
Статья посвящена проблематике смысла, ценности и понимания музыки в русских и зарубежных христианских средневековых трактатах. Данные аспекты выходят за рамки строго музыковедческой науки и требуют создания новых междисциплинарных областей, таких как философия музыки. Выявлено, что профессиональная музыкальная культура Средневековья не мыслится вне христианского содержания, религиозного мировоззрения и неразрывно связана с церковным обиходом. Так, в европейской культуре первым представителем профессиональной музыки считается григорианский хорал, в русской - знаменный распев. На основе проведенного исследования автор приходит к выводу, что средневековые музыкальные трактаты чаще всего носили утилитарный характер, являлись «справочниками», сборниками церковных песнопений, включали исполнительские рекомендации и т. д., однако основы музыкальной теории, понимание музыки и ее смысла закладываются именно в них. В целом понимание и смыслы музыки в эпоху Средневековья связаны с идеями эманации Бога, блага, истины, порядка.
The article is devoted to issues of meaning, values and understanding of music in Russian and foreign Christian medieval treatises. These aspects go beyond the strictly musicological science and require the creation of new interdisciplinary fields such as philosophy of music. It is revealed that the professional musical culture of the middle Ages is not conceived outside the Christian content of the religious world and is inseparably connected with Church life. So, in European culture the first representative of the professional music is considered Gregorian chant, Russian Znamenny chant. On the basis of the conducted research the author comes to the conclusion that the medieval musical treatises often were utilitarian in nature, is "reference", collections of Church music has included performing recommendations, etc., but the basics of music theory, understanding music and its meaning are laid in them. In General, the understanding and meanings of music in the middle Ages associated with the ideas of the emanation of God, good, truth, order.
Ключевые слова: философия музыки, смыслы музыки, понимание музыки, средневековая музыка, трактаты о музыке.
Keywords: philosophy of music, meaning of music, medieval music, treatises about music.
© Ярмухаметова Р. С., 2017
Музыка как вид искусства насыщена смыслами. Проблема смысла и ценности музыки -центральная проблема становящейся науки - «философия музыки», считает Г. Г. Коломиец [1]. Эта наука рассматривает музыку в онтологическом, гносеологическом, феноменологическом, аксиологическом, антропологическом, социокультурном аспектах, «обращаясь при этом к истории философской и эстетической мысли о музыке и переосмысливая ее в свете единого эволюционного процесса» [2]. Предметом философии музыки выступают «субъект-объектные отношения в системе "человек - мир - музыка", "человек музыкальный", создающий и воспринимающий музыку как способ быть в мире» [3].
Проблемы смысла, статуса и назначения музыки остаются актуальными в истории философской мысли с ее начала и по сегодняшнй день. Сформировалось и устоялось «метафизическое ядро» философского знания о музыке и его составляющие: духовная сущность музыки и ее всеобъемлющий характер; субстанциональное музыкальное бытие и идеальность. Постижение музыкального бытия неоспоримо связано с постижением ценностного, эстетического контента мира.
Велик соблазн рассмотреть смысловой аспект музыки во всем ее пространственно-временном философском континууме. В данной статье мы остановимся на понимании музыки в философии Европейского и Русского Средневековья, как менее изученного, но значимого периода в ее осмыслении. В. В. Бычков в книге «Эстетика отцов церкви» [4] исследует трактат «О музыке» Августина Аврелия (IV-V вв. до н. э.), написанный в форме диалога учителя и ученика. Этим трактатом Августин как бы подводит итог античной традиции и открывает новый этап в истории эстетики, связанный с переходом от языческого миропонимания к христианскому. Символично, что Августин тогда сам стоял на «пороге Христианства». Как пишет В. В. Бычков, «Августин начал работу над ним в 387 г. незадолго до своего крещения и закончил где-то между 389 и 391 гг., став уже сознательным пропагандистом и теоретиком христианства» [5]. Трактат «О музыке» состоит из шести книг, предполагалось, что они станут частью размышлений Августина об искусстве. Основной проблемой трактата является проблема ритма как общее свойство поэзии и музыки. «В то время, я был тогда в Милане и готовился к принятию крещения, пытался я также написать книги об искусствах; я обращался с вопросами к окружавшим меня людям, которым не были чужды эти дисциплины... Из этих работ только одна была закончена - книга "О грамматике", которую я позже потерял... "О музыке" ограничивается шестью книгами на ту часть, которая называется ритмом. Но я писал эти шесть книг, уже будучи крещенным, после того, как я вернулся из Италии в Африку» [6].
Принципом организации всех явлений и предметов Августин считает число. В этом убеждении Августин, с одной стороны, опирается на идеи пифагорейцев, с другой - привносит новый смысл, сугубо христианский, видя во всем провидение Божие: «Числа управляют движением космических тел, и начала жизни, заложенные в семени растений и живых существ, обязаны "весьма сильным числам", заключающим в себе потенции "божественных дел"» [7]. Таким «сильным числом» Августин считал единицу, из которой возникают все остальные числа. Сущность чисел и их законы, по его мнению, «принадлежат к области вечной и неизменной истины, поэтому они могут быть восприняты только разумом» [8]. Более того, для Августина числа составляют структурную основу красоты: «Итак, если спросить, что в танце доставляет радость, число ответит тебе: это я. Рассмотрим красоту созданного тела: [она не что иное, как] числа, заключенные в пространство. Рассмотрим красоту телесного движения - это числа движутся во времени» [9]. И если подняться выше тех чисел, которые находятся в творческом духе художника, то попадешь в царство «вечных чисел», в коих заключен «свет мудрости и тайна истины» [10].
В своих исследованиях Августин пытается дать определение музыке. В более раннем трактате «О порядке» он затрагивал вопросы, связанные с происхождением, предметом и целями «свободных искусств» (или «свободных наук» - у Августина по античной традиции disciplinae liberales и artes liberales - синонимы», - пишет В. В. Бычков) [11]. Среди свободных наук он рассматривал и музыку, как науку, «происходящую частью от чувства, частью - от ума» [12]. Центральное положение о музыке - «Musica est scientia bene modulandi - музыка есть наука хорошо соразмерять (модулировать)», как свидетельствует В. В. Бычков, Августин заимствует у римского ученого-энциклопедиста Марка Теренция Варрона [13]. Модуляция, согласно Августину, относится к движению и является, по существу, некой «опытностью», или «знанием», (peritia) процесса движения: «Ни одно дело... не может быть осуществлено без этой опытности, без правильно организованных движений. И ремесленник совершает их, создавая вещь из дерева. и танцор в танце. Первый совершает их ради создания какой-либо вещи, второй движет «свои члены. ради их красивого и подобающего движения» [14]. На вопрос, какой вид движения выше: тот, когда движение совершается «ради него самого» (propterseipsam), или тот, в котором оно осуществляется ради какой-либо утилитарной цели, даже ученик без сомнения отвечает, что первый вид движения выше. Отсюда следует, что 32
«наука "модулировать" есть наука о хорошем движении, таком, где оно является предметом стремления само по себе, а потому само по себе радует» [15]. В итоге Августин дает определение музыке как «науке о модулировании» (scientiamodulandi].
Далее Августин объясняет, почему в дефиницию «музыка» входит слово «наука» (scientia]. В своих рассуждениях он говорит, что «приятно и пение соловья весной, оно соразмерно и соответствует своему времени, однако вряд ли мы можем предположить, что соловей опытен в "свободном искусстве" музыки. То же самое можно сказать и о тех людях, которые поют и играют по слуху, не зная теории. Любовь к пению и игре, и умение петь, и играть общи у человека и животных. Птицы поют, испытывая вожделение, люди - ради удовольствия, денег, почета, но ни те, ни другие ничего не ведают о музыке как науке» [16]. Затем Августин разводит и обосновывает понятия музыка-наука (scientia] и музыка-искусство (ars]. Для него певцы, музыканты, выступающие в целях заработка, доставления удовольствия, не знают музыки как науки, их игра на инструментах - дело навыка, а не науки. «В основе искусства лежит подражание (imitatio)... Разум тоже имеет к нему некоторое отношение. С другой стороны, и наука не чужда подражанию. И все же главное различие их в том, что в искусстве, обязательно связанном в той или иной мере с материей, преобладает подражание, а в науке, как деле "одного только духа", - разум.... Вся наука заключена в разумении (intelligentia)... и музыка там же» [17].
Веком позднее Боэций (VI в.] размышлял о единстве музыкальной гармонии и гармонии мироустройства. По его мнению, человеческое бытие немыслимо без музыки, поскольку она при-частна к «мировой гармонии и явлению божественного откровения» [18]. Обобщая опыт предшественников, в трактате «О музыкальном установлении» Боэций классифицирует музыку на три вида: «мировая музыка» (música mundana] - гармония движения небесных тел; «человеческая музыка» (música humana] - гармоничное сочетание души и тела, созвучное с мировой музыкой; «инструментальная музыка» (musica instrumentalis] - музыкально-исполнительское искусство. Он считал, что постижение музыки - это духовное постижение, разумное постижение с опорой на знание и теорию. «И только тот считается настоящим музыкантом, кто постигает сущность музыки не через упражнение рук (то есть исполнитель, занимающийся música instrumentalis], а чувственным разумом» [19].
В последующие века усиливается интерес к «изящным искусствам», «названным так по принципу воздействия красотой» [20]. Дальнейшие поиски в философии музыки представлены в двух направлениях: первое - связано с утверждением метафизической сущности музыки-субстанции, второе - с физико-математическим обоснованием (пропорции, гармонии, и пр.]. Оба направления, так или иначе, включали духовный компонент: «Музыка воспринималась как главное воплощение духа и духовности, значит, ее смысл и ценность неотделимы от высоких идеалов блага и истины» [21].
Теперь же сделаем скачок через три века, что обусловлено крайне скудным освещением теоретической музыкальной мысли Средневековья и объясняется следующими факторами: во-первых, профессиональная музыка бытовала внутри церкви и была имперсональной; во-вторых, редкий монах, служитель церковного хора, достигал профессионального мастерства, позволяющего рассуждать о музыке. Исключение составляют бенедектинские монахи, самым известным из которых был Гвидо Аретинский (ок. 990 - ок. 1050]. Он был руководителем капеллы бенедиктинского аббатства Помпоза, с 1025 г. работал в кафедральном соборе в Ареццо (отчего и получил свой псевдоним]. Гвидо был автором ряда новаций в музыкальной теории и образовании. Во-первых, он изобрел четырехлинейную нотацию. Во-вторых, ему принадлежат названия для основных звуков - Ut, Re, Mi, Fa, Sol, La. Как пишет Л. В. Маркова, «это были начальные слоги первых шести строк латинского гимна, написанного монахом Павлом Диаконом в честь апостола Иоанна Крестителя. Вероятно, что Гвидо д'Ареццо сам написал мелодию на имеющийся текст. Согласно легенде, Иоанн - покровитель певцов. Вот строки этого гимна: Utqueantlaxis; Resonarefibris; Miragestorum; Famulituorum; Solvepolluti; Labiireatum; SancteIohannes. Эти названия ступеней, за исключением первой, сохранились до наших дней. Позднее слог Ut заменили на Do. Появилось название ещё одного звука - Si, который был образован из первых букв словосочетания SancteIohanne - Святой Иоанн» [22]. В-третьих, между 1026 и 1030 гг. Гвидо пишет свой самый большой трактат «Микролог», где он составляет новый антифонарий, который со временем был утерян. В-четвертых, именно он изобретает сольмизацию. Его музыкальная реформа «наделала много шума» и сделала своего автора знаменитым.
Ю. Н. Холопов и Р. Л. Поспелова в статье «Новации Гвидо Аретинского в музыкальной науке и практике» [23] говорят о том, что за нововведениями Гвидо угадывается концепция музыкального мышления, музыкальная методология. «Предпунктом изложения этой системы можно считать тот философский метод, который прямо не проявляется ни у Гвидо, ни у других музыкаль-
33
ных теоретиков, но наметить который кажется необходимым для музыкальной науки. Именно в данную эпоху среди течений западной философии обнаруживается оппозиция схоластики и мистики. В музыкальной науке было бы допустимо воспользоваться этими терминами для разграничения методологии западной, с ее рационализмом и схоластикой, и восточной, византийской, с ее сакральной мистикой... Религиозная философия схоластики имела своим методом принцип постижения Бога посредством рассуждения, логики; мистики - посредством чувства и сверхразумного созерцания. Иначе говоря, схоластика придала христианской теологии «рационализированный характер» [24]. И далее: «В музыке аналогом божественной эманации было Божье слово священных текстов и от Бога же (не от человека, тварного существа] произошедшее церковное пение, сакральное искусство. Аналогом же схоластического метода в музыкальной науке стал рациональный метод общего упорядочивания всех элементов музыки. Поэтому у Гвидо фигурирует "музикус", то есть музыкант-ученый, практик-теоретик в одном лице. Рациональность таких му-зикусов в том, что они, по словам Гвидо, "знают, как слагается (или компонуется] Музыка" - с большой буквы!» [25]. Отметим здесь появление феномена музыканта-ученого-композитора -«музикуса», для которого музыка становится профессиональной деятельностью.
Кроме того, Ю. Н. Холопов и Р. Л. Поспелова говорят о зачатках осмысления Гвидо типов тематизма в синтезе слова и музыки: «Характер мелодии должен подражать событиям, так чтобы печальным событиям соответствовали бы мрачные [низкие] мелодические обороты, спокойным - приятные, а счастливым - ликующие и т. п.» [26]. Исходя из замечания Гвидо, также можно судить о зарождении первых рассуждений о каденции: «Звуки в конце строк должны всё медленнее приходить к точке взятия дыхания, бегущей лошади подобно, как если бы они достигали остановки, изнуренные тяжелым трудом» [27].
Примерно в 1320 г. появляется трактат французского теоретика Филиппа де Витри «Новое искусство» (Arsnova). Термин (arsnova, arsmoderna) появился в начале XIV в. в противопоставление «старой» технике музыкального письма (А^аШ^иа). Возникновение новой техники музыкального письма связано с зарождением многоголосия, требующего метрической и ритмической организации голосов, а следовательно, и нотации, конкретизирующей ритм. Отталкиваясь от «временного» показателя, позднее в полемике окажутся оппозиции «старых» и «новых» музыкальных жанров (строгая «сдержанность» старинной музыки противопоставлялась дерзкой «распущенности» музыки новой]. Важным является тот факт, что Витри одним из первых вносит в музыкальную грамоту т. н. музыкальные размеры, констатируя трансформацию «вечного длящегося» времени хорала в дискретную структуру «новой музыки». «Вместе с "размерами" он ввел и знаки для них, - находим мы у Р. Л. Поспеловой. - До него не было систематического обозначения титульных мензур в нотных рукописях... То, что мы знаем как С - единственная уцелевшая из "четырех пролаций". Остальные исчезли, но были заменены цифровыми обозначениями: © = 9/4 С* = 6/4 О = 3/2 С = 2/2 (4/4)...» [28]. «Второе гениальное открытие Витри, - пишет Р. Л. Поспелова, - связанное с первым, - это изобретение штиля для семибревиса, превратившего его в ми-ниму. Поистине это была волшебная палочка, подарившая нам изображение будущей половинной ноты» [29]. Отметим здесь также, что Витри был автором одних из первых образцов мотетов, ле, рондо, т. е. светских жанров на духовные тексты.
В XIV в. в Италии Филиппо Виллани предпринимает первую попытку написания биографии Боккаччо, Петрарки, Джотто и флорентийского композитора Франческо Ландини. Так осуществляется «проба пера» в области истории музыки. Очевидно, чтоусиливается интерес к персоне автора, подробностям его жизни, импульсам создания произведений и пр. Тогда же, в XIV в., появляется еще одно новаторское исследование, впервые поднимающее проблему жанров в музыке и их направленности на различные группы слушателей, это трактат «О музыке» Иоанна де Грохео. Однако работа Грохео оказалась преждевременной и осталась без должного внимания современников. М. Ш. Бонфельд пишет: «Такой подход к музыкальному искусству оказался столь необычным, что никто из ученых не поддержал его, не продолжил его опыта, хотя именно этот безвестный "магистр" (как он сам себя именовал] предвосхитил многие идеи эпохи Возрождения периода расцвета» [30].
Таким образом, в европейских средневековых христианских трудах, носящих в основном утилитарный характер, постепенно «вызревает зерно» музыкальной теории и науки. С точки зрения понимания, смысла и ценности музыка дифференцируется на «хорошую» и «низкую». «Хорошая» музыка представлена церковными песнопениями, требует работы разума, связана с воплощениями идей Духа и Истины. «Низкая» инструментальная, чувственная музыка не требует «разумения» и создана для «услады слуха». И «хорошая», и «низкая» музыка, тем ни менее, прича-стны к идеям красоты, числа и мировой гармонии. С точки зрения теории музыки эти трактаты уже содержат представления о ладах, музыкальном строе, размерах, жанрах, каденции и т. д. Зна-34
чимым является формирование представления о профессиональном музыканте, теоретике, композиторе - «музикусе».
В России также были попытки философского осмысления музыки. Первоначальные элементы русской музыкальной теоретической мысли, как и в Европе, связаны с культовой музыкой. Общепринятым является признание знаменного распева первым образцом профессионального музыкотворчества в России. Русские музыкально-теоретические трактаты Средневековья также имеют прикладной характер. Это были руководства по знаменной нотации, словари музыкальной терминологии, знаменные певческие азбуки (т. н. «азбуковники»]. В. В. Протопопов в своей книге «Русская мысль о музыке в XVII веке» [31] пишет о том, что размышления о пении, как «услаждающем жизнь искусстве», находятся уже в трудах Никона Черногорца (конец XI в.]: «пес(н)ь убомногых в преисподняя земли сведе не токмо мир скианъ священники в блуды и в страсти многых потопи, пение бочяд [о] мирскым есть того бо ради събираются людие в церквах. Помысли чадо колико чинов аггелских на небесех и не пишется о них яко с охтоихом поють» [32]. В. В. Протопопов изучил несколько десятков рукописных азбуковников ХУ1-ХУ11 вв. и обнаружил присутствие в некоторых из них определения музыки - «мусикии». «Алфавитарь», например, содержит такое определение: «Пиитика - стихотворное учение. Логика - часть или орудие философии. Физика - о естественных и существенных учение. Мусикиа - пению наука» [33]. В азбуковнике «Книга, глаголемая Алфавит» (1596] В. В. Протопопов нашел следующее определение: «Му-сикия, гудение в гусли в домры в лыри, и в цынбалы и прочая струны имеющая, вся та мусикия наричются арганы мусикийския» [34]. В «Азбуковнике из собрания Ундольского» находим не только определение музыке, но и различие в понимании музыкального оформления православной службы от католической: «О еже что есть мусикия. Мусикия гудение рекше игра гуселная и с кинироврекшелырей и домры и подобных сим... К сему же песневец, рекше псалтырь и самбикия еже есть цевница. ... Якоже пишет во 150-м псалме тимпаны, струны, кимвал. Но всеми теми жи-довемнятца жертву и хвалу боговиприносити. Мы же православное християнство, новый Израиль и сынове суще света, не тако, но мысленно устроение мусикинскоеприяхом, понеже та беша образ нынешней новей благодати. Они убоприношаху богу службу чювственным псалтырем, мы же умом очищенным. Они гусльми, мы же мысли благи и прочая» [35].
В. В. Протопопов замечает, что в некоторых азбуковниках музыка трактуется как одна из семи свободных муз, в числе которых: грамматика, диалектика, риторика, музыка, арифметика, геометрия, астрономия. «Эти науки имели стойкую традицию, - пишет исследователь, - что в похвалу им было написано и широко разошлось в копиях "Сказание о седми свободных мудростех"» [36] (см. ниже]. Оппозицию им составляли суждения, принадлежащие ориентировочно Максиму Греку (1470-1556): «Мафиматиския [математические] книги, их же суть четыре - арфиматикии, мусикии, гиометрии, астрономии - ученья книги отреченныя», и на поле содержится отсылка -Максим Грек. К «отреченным» книгам, называемым также «черными», относили арифметику, геометрию, музыку и астрологию, претендовавшую на разгадку человеческой судьбы с помощью звезд, с чем церковь согласиться не могла: «Марфиматикии суть небесныя телеса, мудрствующее имети владычество всея твари. И подвижением сих управлятися нашим, явственно же рещи, яко мафиматики ею наричет зодии и планеты. И всяк веруяй звездочетию и планитам и всякому чернокнижию проклят есть святыми отцы» [37]. Заметим, однако, что музыка сюда относится в силу причисления ее к математическим наукам. Тем не менее «отцы церкви» первых веков христианства, такие как Иоанн Златоуст, видели в «мусикии» божественное начало и не отрицали ее, что должно было бы исключать музыку из чернокнижия.
Порицание музыки в азбуковниках будет преобладать до середины XVII в., как «песни и кощуны бесовския» [38]. Первое позитивное упоминание о музыке как о науке В. В. Протопопов обнаруживает в Лексиконе Памвы Берынды (началоXVII в.], который, видимо, был знаком со «Сказанием»: «Мусика, спевакиа бо играче на голосы спеваючи, а бо граючии; от седми вызволенных четвертая наука» [39].
В одном из азбуковников собрания Ушакова В. В. Протопопов находит определение мелодии как «сладоковизации» - вариант от слова «вискание» или «викание», употребляемое до XVII в. в отрицательном смысле, как визг, крик, верещание. В азбуковнике же Ушакова смысл термина явно положительный. В. В. Протопопов придает особое значение включению термина «мелодия» в специальную музыкальную литературу и общеязыковой обиход XVII в.: «Музыкальная терминология пополнилась столь перспективным термином, которому принадлежало будущее» [40].
Определения жанров духовной музыки в азбуковниках редки и связаны с определением «степенны»: «Степень нарицаются псалмы осмыя на десять кафисмы. Понеже бо от поющих я [их] лествицеюнекоею возводят я [их] умом от земных на небесная мудрования. Толкует бося песнь
степенная песнь высоких, сиречь на высоте добродетели живущих, аще бо степени они и видом мали суть, но великих деянии и видении наставницы чтущих я [их]» [41].
«Сказание о седми свободных мудростех», как и большинство азбуковников, принадлежит анонимному автору. «Сказание» - это «похвала в честь научных дисциплин, с древних пор преподававшихся и изучавшихся в учебных заведениях Европы», - пишет В. В. Протопопов. Неизвестный автор описывает с восхищением каждую науку (грамматика, диалектика, риторика, музыка, арифметика, геометрия, астрономия], определяет ее содержание и место, «не чуждаясь иногда и ссылок на божественный промысел, - это было естественно в идеологических условиях XVII века» [42]. По мнению автора «Сказания», музыка - «всеми любимая, доставляющая радость мудрость», при этом он дифференцирует музыку на слышимую («естествогласную»] и неслышимую («богогласную»). В свою очередь, слышимая музыка делится на общую и особенную, то есть, на коллективную и индивидуальную: «...егда случится по единому гласу коемуждо органу особно-глашати». Воображаемая (неслышная] музыка не разделяется. «Четвертая мудрость» «Сказания» - «первый русский трактат, давший эстетическое обоснование выдающейся роли музыки в жизни общества, - полагает В. В. Протопопов. - Мысли автора еще скованы образами религиозного характера, но начало реалистического понимания музыки положено и далее будет развиваться» [43].
В 1675 г. Николай Спафарий (русский дипломат и ученый молдавского происхождения] и Петр Долгово (переводчик и дьяк Посольского приказа] пишут «Книгу избранную вкратце», структурно и содержательно похожую на «Сказания». Теперь к каждой «мудрости» они вводят предисловия и отводят «мусике» не четвертое, а пятое место, и называют ее «художеством». Существенным является тот факт, что Спафарий в толковании музыки отходит от религиозной трактовки «четвертой мудрости»: «Яко великую ползу житию человеческому соделовает и ко благочестию устремляет, и нравы добрыми, и сама часть есть благочестие» [38]. Кроме того, Спа-фарий вводит ряд важнейших музыкальных понятий, таких как гармония («армониа»), мелодия, лады (дорийский, лидийский, фригийский], контрапункт («противу срока»), которые получат развитие в России спустя столетия в работах музыкантов конца XVIII - начала XIX вв. И хотя многие термины у Спафария даны в тезисном изложении, без пояснений, важен сам факт их появления в русской музыкальной теории и практике. Мелодия, например, трактуется Спафирием в нескольких выражениях: «песнествование», «единопение» и «художественное расположение» звуков по интервалам («единицею, двоицею и троицею мусикийскими») [44]. Впервые в русском музыкознании у Спафария появляются категории образа и движения в музыке. Образ для него -эквивалент понятиям модус и лад. Движение понимается им как законченность («совершенство») произведения, достигаемая через объединение интервалов кварты, квинты, октавы («чрез четыре, чрез пять и чрез вся») [45]. В. В. Протопопов указывает на пояснения Спафария: «Три совершенства от стояния во мусике: диатессарон, сиречь четыре, диапенте, сиречь пять, и диапа-сон, сиречь через всех гласов» [46]. Здесь, вероятно, имеется в виду кадансовое завершение на созвучии кварты, квинты и октавы.
Усложнение нотного письма, возникшего вследствие возникновения многоголосия, повлекло за собой появление в знаменной нотации различных дополнительных обозначений (киноварных помет, фит, заремб и пр.], толкование которых требовало составления справочников по их расшифровке. Такими справочниками стали работы второй половины XVII в.: азбуковник инока Христофора «Ключ знаменной», «Сказание о пометках, еже пишутся в пении над знаменем» И. А. Шайдура, «Извещение о согласнейших пометах» А. Мезенца и др.
Последующие труды, такие как «Мусикия» Иоанникия Коренева, «Мусикийская грамматика» Николая Дилецкого, «Жезл правления» Симеона Полоцкого и др., посвящены многоголосному пению и свидетельствуют о становлении нового типа музыкального мышления, иного понимания музыки, ее философского осмысления в эпоху Нового времени. Иоанникий Коренев пишет: «Мусикия есть вторая философия и грамматика, гласы степенми промеряющая, якоже в словесной философии или грамматице исправление словес, свойство их, слог, речение, разсуждение, познание и нарицание стихам, всем качеством и количеством; такоже и мусикия вся, степени гла-совом имущая - умиление или радостным притворенным счинением, яко риторски или философски красящая слухи слышащих.» [47]
Так, в русских средневековых трактатах богослужебная музыка - «мусикия» - предстает как добродетель, «благочестие», «четвертая мудрость». Отличительной чертой православного богослужения является отрицание присутствия музыкальных инструментов, отвлекающих от христианских догматов. Подводя итоги сказанному, подчеркнем основные моменты:
- в настоящее время вопросы, рассматриваемые в музыковедении, выходят за рамки существующих дисциплин и требуют формирования новых областей, таких как философия музыки. Актуальными вопросами философии музыки являются смысл, ценность музыки и ее понимание;
- в творчестве мыслителей раннего Средневековья еще содержатся отголоски античной философии (отношение к числу, космическая гармония и т. п.), но уже формируются первые представления о музыке как о самостоятельном искусстве и науке, происходит ее дифференциация на «серьезную», требующую «разумения» и «работы духа», музыку, и «легкую», «услаждающую слух»;
- с X в. музыка и размышления о ней сковываются регламентом церковного канона, что в европейской культуре связано с рационализмом схоластики, а в восточно-византийской традиции - с мистическим постижением Бога. Церковное пение (григорианский хорал и знаменный распев) считались эманацией Божией, воплощением Духа и Истины;
- возникновение многоголосия в рамках церковного пения и полифонии в инструментальной музыке свидетельствовало о формировании нового типа музыкального мышления, повлекшего за собой появление новых ракурсов изучения музыки, реформу нотного письма, усиление внимания к экспрессивной стороне выражения христианских смыслов;
- в целом, и в Европе, и в России в средневековых христианских трактатах музыка воспринималась как одна из «семи свободных мудростей», данных Богом, а потому связанных с идеалами блага, истины и порядка.
Примечания
1. Коломиец Г. Г. Смысл и ценность музыки // Ценности и смыслы, 2010. Вып. № 1 (4). С. 43-57.
2. Там же. С. 43.
3. Там же. С. 43.
4. Бычков В. В. Эстетика отцов церкви. URL: www.nnre.ru/ religiovedenie/yestetika _otcov _cerkvi/ index.php
5. Там же. Гл. V.
6. Там ж.
7. Там же.
8. Там же.
9. Там же.
10. Там же.
11. Там же.
12. Цитаты Августина В. В. Бочков использует в переводе В. П. Зубова: Зубов В. П. Августин // Музыкальная эстетика западноевропейского Средневековья и Возрождения. М., 1966. С. 118-148.
13. Там же. Гл. V.
14. Там же.
15. Там же.
16. Там же.
17. Там же.
18. Коломиец Г. Г. Смысл и ценность музыки // Ценности и смыслы. 2010. Вып. № 1 (4). С. 52.
19. Там же.
20. Там же.
21. Там же. С. 53.
22. Маркова Л. В. Гвидод'Ареццо. URL: https://www.musictheory.ru/index.php?option= com_ con-tent&view=article&id=458:guido-darezzo&catid=3&lang=ru&Itemid=162.
23. Холопов Ю. Н., Поспелова Р. Л. Новации Гвидо Аретинского в музыкальной науке и практике // Музыкально-теоретические системы. М., 2006. С. 109-131.
24. Там же. C. 126.
25. Там же. C. 127.
26. Там же. C. 115.
27. Там же. C. 116.
28. Поспелова Р. Л. Трактат, давший имя эпохе: «Arsnova» Филиппа де Витри // Старинная музыка. 1999. № 1. URL: http: //www.mmv.ru/sm/arta/01-05-1999_arsnova.htm
29. Там же.
30. Бонфельд М. Ш. Музыка: Язык. Речь. Мышление. Опыт системного исследования музыкального искусства. СПб. : Композитор, 2006. С. 19.
31. Протопопов В. В. Русская мысль о музыке в XVII веке. М. : Музыка, 1989. URL: http://www.canto.ru/ in-dex.php?menu=public&id=medieval.17cent_01
32. Цит. по: Протопопов В. В. Русская мысль о музыке в XVII веке...
33. Азбуковник из собрания Тихонравова. Цит. по: Протопопов В. В. Русская мысль о музыке в XVII веке....
34. Протопопов В. В. Русская мысль о музыке в XVII веке...
35. Там же.
36. Там же.
37. Там же.
38. Там же.
39. Там же.
40. Там же.
41. ГБЛ, ф. МДА. № 116 (154]. Л. 4-4 об. Цит. по: 32.
42. Протопопов В. В. Русская мысль о музыке в XVII веке.
43. Спафарий Н. Эстетические трактаты. С. 39. Цит. по: Протопопов В. В. Русская мысль о музыке в XVII веке...
44. Протопопов В. В. Русская мысль о музыке в XVII веке...
45. Там же.
46. Там же.
47. Там же.
Notes
1. Kolomiec G. G. Smysl i cennost' muzyki [Sense and value of music] // Cennosti i smysly - Values and meanings. 2010, is. No. 1 (4), pp. 43-57.
2. Ibid. 43.
3. Ibid. 43.
4. Bychkov V. V. EHstetika otcov cerkvi [Aesthetics of Church fathers]. Available at: www.nnre.ru/ religiovedenie/yestetika _otcov _cerkvi/index.php
5. Ibid. Ch. V.
6. Ibid.
7. Ibid.
8. Ibid.
9. Ibid.
10. Ibid.
11. Ibid.
12. Quotes of Augustine V. V. Bochkov uses in the translation by V. P. Zubov: Zubov V. P. Avgustin [Augustine] // Muzykal'naya ehstetika zapadnoevropejskogo Srednevekov'ya i Vozrozhdeniya - Music aesthetics of Western European middle ages and the Renaissance. M. 1966. Pp. 118-148.
13. Ibid. Ch. V.
14. Ibid.
15. Ibid.
16. Ibid.
17. Ibid.
18. Kolomiec G. G. Smysl i cennost' muzyki [Sense and value of music] // Cennosti i smysly - Values and meanings. 2010, is. No. 1 (4), p.52.
19. Ibid.
20. Ibid.
21. Ibid. P. 53.
22. Markova L. V. Gvidod'Arecco [Guidod Arezzo]. Available at: https://www.musictheory.ru/ in-dex.php?option=com_ content&view=article&id=458:guido darezzo&catid=3&lang=EN&Itemid=162.
23. Holopov YU. N., Pospelova R. L. Novacii Gvido Aretinskogo v muzykal'noj nauke i praktike [Innovations of Guido the Aretin in musical science and practice of musical theoretical system]. M. 2006. Pp. 109-131.
24. Ibid. P. 126.
25. Ibid. P. 127.
26. Ibid. P. 115.
27. Ibid. P. 116.
28. Pospelova R. L. Traktat, davshij imya ehpohe: «Arsnova» Filippa de Vitri [Treatise, which gave its name to the era: 'Arsnova" by Philippe de Vitry] // Starinnaya muzyka - Antient music. 1999, No. 1. Available at: http: //www.mmv.ru/sm/arta/01 05 1999_arsnova.htm
29. Ibid.
30. Bonfel'd M. SH. Muzyka: YAzyk. Rech'. Myshlenie. Opyt sistemnogo issledovaniya muzykal'nogo iskusstva [Music: Language. Speech. Thinking. Systematic studies of musical art]. SPb. Compositor. 2006. P. 19.
31. Protopopov V V Russkaya mysl' o muzyke v XVII veke [Russian thought on music in the seventeenth century]. M. Music. 1989. Available at: http://www.canto.ru/index.php?menu=public&id=medieval.17cent_01
32. Cit. by: Protopopov V V Russkaya mysl' o muzyke v XVII veke [Russian thought on music in the seventeenth century... ]
33. Azbukovnik iz sobraniya Tihonravova - Handbook from the collection of Tihonravov. Cit. by: Protopopov V V. Russkaya mysl' o muzyke vXVII veke [Russian thought on music in the seventeenth century....]
34. Protopopov V. V. Russkaya mysl' o muzyke vXVII veke [Russian thought on music in the seventeenth century...]
35. Ibid.
36. Ibid.
37. Ibid.
38. Ibid.
39. Ibid.
40. Ibid.
41. State library n. a. Lenin, fund of Moscow Spiritual Academy. No. 116 (154). Sheet 44 turn. Cit. at: 32.
42. Protopopov V. VRusskaya mysl' o muzyke vXVII veke [Russian thought on music in the seventeenth century...]
43. Spafarij N. EHsteticheskie traktaty [Aesthetic treatises]. P. 39. Cit. by: Protopopov V. V. Russkaya mysl' o muzyke vXVII veke [Russian thought on music in the seventeenth century...]
44. Protopopov V. VRusskaya mysl' o muzyke vXVII veke [Russian thought on music in the seventeenth century...]
45. Ibid.
46. Ibid.
47. Ibid.
УДК 1(47) «18/19»(091)
Л. В. Балабаева
Идеи Софии и теургии в русском религиозно-философском символизме конца XIX - начала XX в.
В статье анализируются софиология и теургия как фундаментальные религиозно-философские основания русского символизма. Данная проблематика исследуется на материале работ таких русских философов, как В. С. Соловьев, П. А. Флоренский, С. Н. Булгаков, Н. А. Бердяев.
София и теургия представлялись им как важнейшие понятия в стремлении постичь возможные пути созидательного преобразования мира. София (греч. sophia - мастерство, знание, мудрость) - представление о смысловой наполненности мира. По мысли русских философов, София - средоточие любой творческой деятельности, в том числе и культурной. В доступных человеку ощущениях софийность мира открывается как красота. София в искусстве символизирует божественное знание и возможность гармоничного единения человека с Богом, сотворчество.
Теургия (греч. Theos - бог, ergon - работа; буквально - боготворчество) - термин, фиксирующий феномен перманентного присутствия Бога в постоянно эволюционирующем мире. По мысли русских философов, это сам процесс созидания новой культуры. Его результатом является озаренная божественным сиянием сверхкультура. Одним из базовых средств такого созидания утверждается теургическое искусство. Концепция Софии имеет непосредственную связь с теургией, ибо именно в ней черпает художник, творящий в гармонии с божественным замыслом, высшие энергии. Реализуя эти энергии в искусстве, он наделяет его теургическим, преображающим свойством.
The article analyzes sophiology and theurgy as the fundamental religious and philosophical foundations of Russian symbolism. This problem is studied on the basis of the work of such Russian philosophers as V. S. Soloviev, P. A. Florensky, S. N. Bulgakov, N. A. Berdyaev.
Sofia and theurgywere considered by them to be the most important concepts in an effort to comprehend possible ways of creative transformation of the world. Sofia (Greek sophia - skill, knowledge, wisdom) is the idea of the world filled with meaning. According to the Russian philosophers, Sofia is the focus of any creative activity, including cultural activity. In the accessible sensations, the Sophia of the world is revealed as beauty. Sofia in art symbolizes divine knowledge and the possibility of harmonious union of man with God, co-creation.
Theurgy (Greek theos - god, ergon - work; literally - godmaking) is a term fixing the phenomenon of the permanent presence of God in a constantly evolving world. According to the Russian philosophers, this is the very process of creating a new culture. Its result is super-culture illuminated by the divine radiance.One of the basic means of such creation is theurgic art. The concept of Sophia has a direct connection with theurgy, fromwhich the artist, creating in harmony with the divine plan, gets higher energies. Realizing these energies in art, he endows it with a theurgic, transforming property.
Ключевые слова: символизм, русская философия, София, софиология, теургия, красота, культура, творчество, искусство, всеединство.
Keywords: symbolism, Russian philosophy, Sofia, sophiology, theurgy, beauty, culture, creativity, art, unity.
На рубеже XIX-XX вв. в России формируется религиозно-философское течение символизма. Возникнув в эпоху переоценки ценностей религии, философии, науки, искусства, русский религиозно-философский символизм выступил с критикой существующих форм знания и творчества,
© Балабаева Л. В., 2017
