CC BY
28
ФИЛОЛОГИЯ И КУЛЬТУРА. PHILOLOGY AND CULTURE. 2019. №1(55)
УДК 811.161.1
СМЫСЛОВАЯ ТРАНСФОРМАЦИЯ ОБРАЗОВ-СИМВОЛОВ
В РУССКОМ ЯЗЫКЕ
© Татьяна Щуклина
SEMANTIC TRANSFORMATIONS OF IMAGES-SYMBOLS IN THE RUSSIAN LANGUAGE
Tatyana Shchuklina
The article gives an insight into the image-symbolic system of the Russian language, which is a means of expressing cultural, language and mental features of people, their vision of reality. The work establishes a link between stages of the language culture community development and the semantic content of images-symbols. The change in the semantics of symbol images has proceeded from religious symbolism to their "real" meaning acquisition. While representing theological images-symbols borrowed from Biblical and Byzantine originals, they possessed ideological and religiously symbolic meaning in the era of ancient syncretism. It was lost later due to the disintegration of human thinking syncretism in the early Christian era as well as to the change in the socio-cultural situation in Rus, particularly, its liberation from the theology of the preceding centuries, the ousting of its Church Slavonic nature, followed by the establishment of secular principle in the society in the medieval period. Transformations of the theological symbols content, functioning in Old Russian traditional texts in the form of sacral syntagm combinations, resulted in emotional-evaluative images-symbols with artistic and symbolic meaning in the modern Russian language.
Keywords: semantic transformation, images-symbols in the Russian language, national picture of the world, Russian society, national mentality.
Статья посвящена одному из лингвокультуроносных феноменов, отражающих ментально -культурные особенности русского народа - образно-символической системе русского языка. Цель работы - определить характер трансформации смыслового содержания языковых образов-символов в связи со спецификой развития русской языковой культурной общности. Исследование показало, что языковые образы-символы представляют собой национально-специфические единицы русского языка. Они являются одним из способов языкового выражения идей русской культуры относительно национальной картины мира, системы морально-нравственных ценностей. Выявлено, что изменение семантики образов-символов шло в направлении от религиозной символичности к приобретению ими «реального» смысла. Представляя собой богословские образы-символы, заимствованные из библейско-византийских оригиналов, они в эпоху древнего синкретизма имели идеологическое, религиозно-символическое значение, которое в дальнейшем было утрачено в связи с распадом синкретичности человеческого мышления эпохи раннего христианства и изменением социокультурной ситуации на Руси - освобождением от теологичности предшествующих веков, оттеснением церковно-славянского, а затем утверждением в средневековый период светского начала в обществе. Результатом трансформации содержания богословских символов, функционировавших в древнерусских традиционных текстах в виде сакрализованных синтагменных сочетаний, стали образы-символы эмотивно-оценочного характера, имеющие в современном русском языке художественно-символический смысл.
Ключевые слова: образы-символы в русском языке, смысловая трансформация, национальная картина мира, русский социум, национальная ментальность.
В лингвистике конца XX - начала XXI вв. в центре внимания ученых оказывается изучение человеческого фактора в языке. Язык рассматривается как национально-значимое средство, которое фиксирует и передает из поколения в поколение культурно-исторический опыт, тради-
ции, мировоззрение, систему ценностей народа-носителя этого языка [Карасик], [Ковшова], [Ко-лесов], [Мардиева], [Маслова], [Фатхутдинова], [Щуклина, 2007] и др.
Настоящая статья посвящена одному из лингвокультуроносных явлений, отражающих
ментально-культурные особенности русского народа - образно-символической системе русского языка. Объект исследования - слова-образы чаша, плод, свет, представляющие собой важные фрагменты русской языковой картины мира. Цель работы - определить характер трансформации смыслового содержания языковых образов-символов в связи со спецификой развития русской языковой культурной общности. Теоретической базой исследования послужили труды В. Гумбольдта, в основе которых лежит культурологический подход, предполагающий изучение языка во взаимосвязи с культурой его носителя [Гумбольдт]. Исследование также опирается на работы А. А. Потебни [Потебня, О некоторых символах...], занимавшегося вопросами исторической семасиологии, идеи современных ученых В. В. Колесова [Колесов], Д. С. Лихачева [Лихачев], Г. А. Николаева [Николаев] относительно развития русского языка в связи с эволюцией русской языковой культурной общности.
Анализ разновременных памятников русской письменности, исторических и современных толковых словарей русского языка, послуживших источниковедческой базой исследования, показал, что эволюция образной системы русского языка уходит своими корнями в глубокую древность и сопряжена с определенными этапами в развитии русского социума.
Многие фразеологизмы современного русского языка в основе своей имеют образы-символы, восходящие к эпохе древнего синкретизма и отражающие специфические (мифологические) представления о мире. Они функционировали в древнерусских текстах, связанных с церковно-книжной традицией. Каждая языковая единица такого текста носила символическое значение и имела двойную природу: за «внешним» ее смыслом скрывался другой - «сокровенный». Символическая схематизация действительности была обусловлена дуалистичностью мышления человека эпохи раннего христианства, выраженной в общей оппозиции «сакральный -мирской», стремлением увидеть во всем «земном», «временном», «физическом» символы «божественного», «вечного», «духовного» [Лихачев, с. 370].
Функционировавшие в древнерусских традиционных текстах «слова», называющие различного рода реалии, чаша, плод, свет являлись богословскими образами-символами, перенесенными из библейско-византийских источников. Они были сакрализованы и отражали древние религиозные представления человека эпохи раннего христианства о дуалистичности мира, что нашло воплощение в противопоставлении пред-
метов как символов и предметов как обычных реалий окружающей действительности в неритуализированном смысле. Религиозно-символическое содержание эксплицировалось в синтаг-менных сочетаниях этих «слов» с оппозиционно связанными «словами», соотносящимися с коррелятивными понятиями «неба-земли», «добра-зла», «истины-лжи», «христианства-иноверия» или «безбожия». Для экспликации идеологических противопоставлений широко использовались «слова» светлый - темный, белый черный, добрый - злои, сладкии - горький, легкии - тяж-кии и др. «Словам» светлыи, сладкии, легкии уподоблялось все положительное, божественное, святое, истинное; темному, горькому, тяжкому все отрицательное, безбожное, порочное [Щук-лина, 2017, с. 97].
Образ плода - сладкого или горького - символизировал духовную сущность человека: его чистоту, святость, богопослушность, непорочность и, соответственно, порочность, греховность. Например: си же мед в кровех полагает и сделовает набдящему плод сладок и не оран [Гр. Бог., л. 82 об]. Мед (христианское учение, христианские истины) очищает, его душу (плод). Это духовное совершенство (все лучшее и светлое) сладкому, отсюда плод - сладок.
На антитезном противопоставлении корень -плод, горек - сладок (земля - небо, низ - верх) построено раскрытие символического содержания следующих синтагм: корень мои горек, но плод мои сладок [Мерило праведное, 9 об]; наказание корение имеет горько, а плод сладок [Пчела, л. 55]. Духовное развитие человека неотделимо от приобретения истинного знания, познания божественной истины. Оно достигается путем (через) страдания, самоистязания, но приносит благо, духовно совершенствуя человека.
Образу чаши уподоблялась судьба человека, терпящего бедствия, страдания, мучения: жизнь праведника, следующего Божьим законам, сладкая чаша жизни. Например: Повеж нам рабом твоим.., откуду испи память будущая жизни сладкую чашю, откуду вкуси и виде, яко Господь?.. [Илар. Зак. Благ., XI в., л. 70]. Подобный подход к образу чаши идет со времен Христа, принявшего на себя муки во имя жизни человеческого рода и всего живого.
В конфессиональной литературе Х1-Х1У вв. особенно часто встречаются синтагменные употребления «слов» свет, свечение, сияние. Древний человек с большим уважением относился к святому огню, свету. Но свет был свят не только потому, что он есть дар Божий. Свет как бы сам есть живое божественное существо. «Божества огня и света занимали важное место в языческих
верованиях славян. Как душа и жизнь, так и частные проявления жизни: голод, жажда, желание, любовь, радость, гнев - представлялись народу и изображались в языке огнем» [Потебня, Слово и миф, с. 289]. Противопоставление света как чего-то лучшего, как обобщение чего-то желанного и тьмы как чего-то худшего, враждебного, перенесенное на русскую почву из памятников библей-ско-византийской литературы, также было религиозно-символичным: свету уподоблялось христианство, новое учение и все, связанное с ним. Тьма соотносилась с язычеством, иноверием, безбожием: ученье - свет, а неученье - тьма. Контраст их еще более подчеркивался корреляцией сочетающихся с ними «слов»: белый, слад-кии, златыи свет (учение, совершенствующее человека духовно, очищающее, дающее человеку состояние духовной чистоты и святости) черная, горькая тьма (нехристианское учение, или безбожие, приводящее к состоянию бездуховности, греховности, порочности). Например: Сих молитвами сладкым сиянием и нас просветите [Мин. 1097 г., л. 50], сладкое сияние - это духовный свет, христианское учение, просветити значит «духовно совершенствовать, делать чище». В синтагменном отрезке Рече пакы светилы сладъ-кы имам божия дары предлежяща братие в мирскыя место горкыя жлъди формула светилы сладъкы (состояние духовной чистоты и святости) как божьи дары противопоставляются горь-кым (греховным, мирским) удовольствиям (жлъди) земной жизни.
В средневековый период в связи с изменением социокультурной ситуации на Руси - стиля, уровня, характера жизни; с распадом синкретич-ности и рационализацией человеческого мышления в обществе, освобождением от теологично-сти предшествующих веков, активизацией светского начала, повышением уровня национально-культурного самосознания - происходит деса-крализация всех областей жизни человека и всего того, что его окружало. То, что в древнем мире носило религиозный, обобщенно-символический характер, объктивизируется [Щуклина 2012, с. 48].
Функционировавшие в древнерусских традиционных текстах языковые единицы плод, свет, чаша и др., которые представляли собой богословские образы-символы и имели отвлеченно-высокий, сакральный смысл, в эпоху средневековья утрачивают церковно-религиозную символичность. Изначально идеологическая оппозиция сладкии свет - горькая тьма как что-то «чистое, святое, светлое, праведное, божественное» и, соответственно, «темное, греховное, порочное, дьявольское», заимствованная из библейско-
византийских источников через посредство цер-ковно-книжного языка, трансформируется в виде обозначения чего-то «доброго, радостного, безопасного, положительного», с одной стороны, «злого, враждебного, насильственного, отрицательного» - с другой [Там же].
Эта оппозиция содержится во многих текстах эпохи Средневековья, посвященных историческим событиям этого времени. В фрагменте «... света во тьму прелагати не тщуся и сладкое горькое не прозываю, А се ли убо светъ, или сладко, еже рабом владети? А се ли тьма и горько еже от бога данному государю владе-ти...се ли убо горько и тьма, яко от злых пред-стати и благая творити? Но се есть сладко и светъ... сам неразумевая, что сладко и светъ, и что горько и тьма, и иных поучает. И не се сладко и светъ, яко благих престати и злая тво-рити междоусобными браньми и самовольством. Всем явленна суть, яко несть светъ, но тьма и несть горько» [Перв. посл. Курб., с. 49, 68] представлено обличие бояр-врагов, построенное на противопоставлении «хорошего, положительного», выраженного словами сладкий свет, и «плохого, отрицательного», сосредоточенного в лексемах горький тьма.
Письменные памятники XV-XVП вв. отражают дальнейшее развитие образа чаши. Библейский образ чаши-судьбы человека, представленный у митрополита Илариона уже в XI в., широко используется в воинских повестях XVII в. Но если в ранних источниках чаша жизни - сладкая, то в памятниках следующего периода горькая. Первые употребления образа горькой чаши как судьбы, полной горя и страданий, возникшего по аналогии с чашей сладкой, в русских текстах фиксируется с XVвека: Зане смертьную горькую чашу хотя испити [Пал., с. 12].
Образ чаши-судьбы (горькой) в исторических повестях XVII в. - это трагическая судьба всей страны, всего народа. К примеру, в «Истории о Казанском царстве» судьба казанцев, побежденных русским войском, рисуется так: Приидоша бо к нам гости немалыя и наливают нам пити горкую чашу смертную, ею же мы иногда часто черпахом имъ, от них же ныне сами тая же горкия пития смертныя неволею испиваем [Исторiя о Казанском царстве, л. 155].
Наряду с образом чаши-судьбы, смертной или Христовой чаши, как в Библии, присутствует образ чаши-битвы, смерти в бою, на поле брани (как чаша - битва-пир, свадьба в устной народно-поэтической символике): . но и паче возго-реся гнев и язва на люди, и чаша напоения гор-чаишая полыни приуготовася, сииреч остреишии
мечь на выи всехъ обесися... [Нов. пов. о рос. царстве.., л. 296 об].
Вследствие десакрализации смыслового содержания исследуемых образов-символов на современном этапе развития русского языка происходит их семантическое обновление и переосмысление. В современном русском языке широко распространен метафорический образ чаши страдания. Чаша символизирует судьбу (участь), обычно тяжелую, несчастную. Видоизменения данного образа самые разные, но, обобщая, можно констатировать, чаша жизни - это мера жизни, земная судьба человека, страдания, мучения, с одной стороны, и радости, наслаждения - с другой.
Образ плода является символом полезности любого обучения (а не только ученья Христова), хотя сам процесс обучения является трудным.
Образ-символ, который стоит в сознании современного русского человека за номинацией света, стал олицетворять добро, вечность, чистоту, мудрость, величие и саму жизнь. Свет представляет собой источник радости, наслаждения. Например, в пословице ученье - свет, а неученье - тьма свет - это просвещение, знания, которые позволяют человеку познать все грани жизни, ведут человечество к прогрессу и процветанию, в то время как тьма - это невежество, лишающее человека способности осознать свои возможности и найти свой жизненный путь, это судьба необразованных людей, как правило, несчастная, тяжелая, унылая.
Таким образом, результаты исследования позволяют констатировать следующее:
1. Языковые образы-символы представляют собой национально-специфические единицы русского языка, отражающие специфику картины мира, ментально-культурные особенности народа-носителя языка.
2. Эволюция образов-символов русского языка уходит своими корнями в глубокую древность (восходит к эпохе древнего синкретизма, связанного с мифологическим периодом в развитии человеческого и двойственными представлениями мышления человека о мире) и сопряжена с определенными этапами в развитии русского социума.
3. Образная система русского языка, имевшая ранее, в эпоху древнего синкретизма, религиозную символичность, в средневековый период де-сакрализуется и приобретает иное - «реальное» -содержание. Язык не просто консервирует «пережитки» мифологических представлений, а семантически обновляет и переосмысляет их. Результатом процесса оттеснения церковнославянского, а затем утверждения светского на-
чала явились утрата синтагменными сочетаниями религиозной символичности, приобретение ими художественно-символического смысла и функционирование их на современном этапе развития русского языка в качестве образов-символов эмотивно-оценочного характера, имеющих художественно-эстетическую значимость.
Список использованных сокращений
Гр. Бог. - XIII slov Grigoriia Bogoslova
Илар. Зак. Благ. - Слово о законе и благодати митрополита Илариона
Мин. 1097 г. - Служебные минеи за ноябрь 1097
Перв. посл. Курб. - Первое послание царя Иоанна Васильевича к князю А. Курбскому
Пал. - Палея Толковая по списку, сделанному в г. Коломне в 1406 г.
Нов. пов. о рос. царстве. - Новая повесть о пре-славном российском царстве и великом государстве Московском.
Список литературы
XIII слов Григория Богослова. СПб.: Отд. рус. словесности Имп. Акад. наук, 1875. 286 с.
Гумбольдт В. Избранные труды по языкознанию. М.: Прогресс, 2000. 400 с.
Слово о законе и благодати митрополита Иларио-на // Библиотека литературы Древней Руси: в 20 т. СПб.: Наука, 2000. Т. 1. С. 26-61.
Исторш о Казанском царстве // Полное собрание русских летописей. Т. 19. СПб.: Импер. Археограф. Комиссия; тип. М. А. Александрова, 1903. С. 498-529.
Карасик В. И. Языковые ключи. М.: Гнозис, 2009. 406 с.
Ковшова М. Л. Лингвокультурологический метод во фразеологии: Коды культуры. М.: Либроком, 2012. 456 с.
Колесов В. В. Русская ментальность в языке и тексте. СПб.: Петербургское востоковедение, 2007. 623 с.
Лихачев Д. С. Развитие русской литературы Х -ХУЛ вв. // Избранные работы: в 3-х тт. Ленинград: Худ. литература, 1987. Т. 1. 281 с.
Мардиева Л. А. Механизмы воздействия прецедентных визуальных феноменов на сознание читателей // Филология и культура. Philology and Culture. 2012. № 1 (27). С. 42 -48.
Маслова Homo lingualis в культуре. Москва: Академия, 2007. 208 с.
Мерило праведное. Расписано на рукописи XIV в. Издано под наблюдением акад. М. Н. Тихомирова. М.: Изд. АН СССР, 1961. 698 с.
Николаев Г. А. Историческая семасиология русского языка // Вопросы семантики и стилистики текста. Лодзь: Изд-во Лодзинского университета, 2010. С. 567-572.
Новая повесть о преславном российском царстве и великом государстве Московском. СПб.: Импер.
Археограф. Комиссия; тип. М. А. Александрова, 1907. [3] с., 32 стб.
Палея Толковая по списку, сделанному в г. Коломне в 1406 г. Труд учеников Н. С. Тихонравова. М.: Тип. и словолитня О. Гербска, 1890. 208 с.
Первое послание царя Иоанна Васильевича к князю А. Курбскому // Сочинения князя Курбского. Русская историческая библиотека. Т. 31. СПб.: Импер. Археограф. Комиссия; тип. М. А. Александрова, 1914. С. 9-102.
Потебня А. А. О некоторых символах в славянской народной поэзии // Потебня А. А. Слово и миф. М.: Правда, 1989 (а). С. 285 -378.
Потебня А. А. Слово и миф. М.: Правда, 1989 (б). 624 с.
Пчела. // Древняя русская пчела по пергаменному списку. Труд В. Семенова. СПб.: Тип. Имп. Акад. наук, 1893. LXVI. 444 с.
Служебные минеи за ноябрь 1097 // Служебные минеи за сентябрь, октябрь, ноябрь в церковнославянском переводе по русским рукописям 1095-1097 гг. СПб.: Отд. рус. словесности Имп. Акад. наук, 1886. С. 265-504.
Фатхутдинова В. Г. Этнолингвистическая интерпретация словообразовательного типа // Филология и культура. Philology and Culture. 2012. № 2 (28). С. 137-140.
Щуклина Т. Ю. О роли социокультурных факторов в семантическом развитии прилагательных в русском языке // Вестник Бурятского государственного университета. 2012. Вып. 10. Филология. С. 47-51.
Щуклина Т. Ю. Национально-культурная обусловленность семантических корреляций в русских пословицах // Вестник Воронежского государственного университета. Серия: Филология. Журналистика. 2017. № 3. С. 96 -98.
Щуклина Т. Ю. Экспрессивная деривация собственных (личных) имен в художественном тексте как феномен русской культуры (на материале произведений Ф. М. Достоевского) // Вестник ТГГПУ (Филология и культура). 2007. 1 (8). С. 79 - 83.
References
XIII slov Grigoriia WtK^Bogoslova (1875) [Thirteen Words of Gregory Bogoslov]. 286 p. St. Petersburg, Otd. rus. yaz. i slovesnosti Imp. Akad. Nauk. (In Russian)
Fatkhutdinova, V. G. (2012). Etnolingvisticheskaia interpretatsiia slovoobrazovatel'nogo tipa
[Ethnolinguistic Interpretation of Word-Building Type]. Filologiia i kul'tura. Philology and Culture, No. 2 (28), pp. 137-140. (In Russian)
Gumboldt, V. (2000). Izbrannye trudy po iazykoznaniiu [Selected Works on Linguistics]. Moscow, Progress. (In Russian)
Istoriia o Kazanskom tsarstve (1903) [The Story of the Kingdom of Kazan]. Polnoe sobranie russkikh letopisei. T. 19. St. Petersburg, Imper. Arkheograf. Komissiia; tip. M. A. Aleksandrova, pp. 498-529. (In Russian)
Karasik, V. I. (2009). Iazykovye kliuchi [Language Keys]. Moscow, Gnozis. (In Russian)
Kovshova, M. L. (2012). Lingvokulturologicheskii metod vo frazeologii: Kody kul'tury [Linguoculturalogical Method in Phraseology: Culture Codes]. Moscow, Librokom. (In Russian)
Kolesov, V. V. (2007). Russkaia mental'nost' v iazyke i tekste [Russian Mentality in Language and Text]. St. Petersburg, Peterburgskoe vostokovedenie. (In Russian)
Likhachev, D. S. (1987). Razvitie russkoi literatury X XVn vv. [The Development of Russian Literature of the 10 th - 17 th Centuries]. Izbrannye raboty v 3-kh tt. T.1, 281 p. Leningrad, Khudozhestvennaia literatura. (In Russian)
Mardieva, L. A. (2012). Mekhanizmy vozdeistviia pretsedentnykh vizual'nykh fenomenov na soznanie chitatelei [Precedent Visual Phenomena and the Mechanisms of Their Impact on Consciousness of Readers]. Filologiia i kul'tura. Philology and Culture, No. 1 (27), pp. 42-48. (In Russian)
Maslova, V. A. (2007). Homo lingualis v kul'ture [Homo Lingualis in Culture]. Moscow, Akademiia. (In Russian)
Merilo pravednoe (1961). [Righteous Measure]. 698 p. Raspisano na rukopisi XIV v. Izdano pod nabliudeniem akad. M. N. Tikhomirova. Moscow, izd. AN SSSR. (In Russian)
Nikolaev, G. A. (2010). Istoricheskaia semasiologiia russkogo iazyka [Historical Semasiology of the Russian Language]. Voprosy semantiki i stilistiki teksta. Lodz', Izdatel'stvo Lodzinskogo universiteta, pp. 567-572. (In Russian)
Novaia povest' o preslavnom rossiiskom tsarstve i velikom gosudarstve Moskovskom (1907) [A New Story about the Glorious Russian Kingdom and the Great Moscow State]. [3] p., 32 stb. St. Petersburg, Imper. Arkheograf. Komissiya; tip. M. A. Aleksandrova. (In Russian)
Paleia Tolkovaia po spisku, sdelannomu v g. Kolomne v 1406 g. (1890) [Paleya Tolkova According to the List Made in Kolomna in 1406]. Trud uchenikov N. S. Tikhonravova. Moscow, Tip. i slovolitnya O. Gerbska. (In Russian)
Pchela. Drevniaia russkaia pchela po pergamennomu spisku (1893) [Ancient Russian Bee by Parchment List]. LXVI, 444 p. Trud V. Semenova. St. Petersburg, Tip. Imp. Akad. nauk. (In Russian)
Pervoe poslanie tsaria Ioanna Vasil'evicha k kniaziu A. Kurbskomu (1914) [The First Message of Tsar John Vasilyevich to Prince A. Kurbsky]. Sochinenia kniazia Kurbskogo. Russkaia istoricheskaia biblioteka. T. 31, pp. 9-102. St. Petersburg, Imper. Arkheograf. Komissiya; tip. M. A. Aleksandrova. (In Russian)
Potebnia, A. A. (1989). O nekotorykh simvolakh v slavianskoi narodnoi poezii [On Some Symbols in the Slavic Folk Poetry]. Potebnia A. A. Slovo i mif. Pp. 285378. Moscow, Pravda. (In Russian)
Potebnia, A. A. (1989). Slovo i mif [Word and Myth]. Moscow, Pravda. (In Russian)
Shhuklina, T. Iu. (2012). O roli sotsiokul'turnykh faktorov v semanticheskom razvitii prilagatel'nykh v russkom iazyke [On the Role Sociocultural Factors in the Semantic Development of Adjectives in the Russian Lan-
guage]. Vestnik Buryatskogo gosudarstvennogo universiteta, Vyp. 10, Filologiia, pp. 47-51. (In Russian)
Shhuklina, T. Iu. (2017). Natsional'no-kul'turnaia obuslovlennost' semanticheskikh korreliatsii v russkikh poslovitsakh [National Cultural Conditionality of Semantic Correlations Russian Language]. Vestnik Voronezhskogo gosudarstvennogo universiteta. Seriia: Filologiia. Zhurnalistika, No. 3, pp. 96-98. (In Russian)
Shhuklina, T. Iu. (2007). Ekspressivnaia derivatsiia sobstvennykh (lichnykh) imen v khudozhestvennom tekste kak fenomen russkoi kul'tury (na materiale proizvedenii F. M. Dostoevskogo) [Expressive Derivation of Proper Names in Literary Text as a Phenomenon of the Russian
Щуклина Татьяна Ювенальевна,
кандидат филологических наук, доцент,
Казанский федеральный университет, 420008, Россия, Казань, Кремлевская, 18. tatiana21@myrambler.ru
Culture (on the basis of Dostoevsky's novels)]. Vestnik TGGPU (Filologiia i kul'tura), No. 1 (8), pp. 79-83. (In Russian)
Slovo o zakone i blagodatw mitropolita Ilariona (2000) [A Tale about the Law and the Grace of Metropolitan Hilarion]. Biblioteka literatury Drevnei Rusi v 20 t. T. 1, pp. 26-61. St. Petersburg, Nauka. (In Russian)
Sluzhebnye minei za niyabr' 1097 (1886) [Service Mineyas of November 1097]. Sluzhebnye minei za sentiabr', oktiabr', noiabr' v tserkovnoslavianskom perevode po russkim rukopisiam 1095-1097 gg. St. Petersburg, Otd. rus. iaz. i slovesnosti Imp. Akad. nauk, pp. 265-504. (In Russian)
The article was submitted on 14.11.2018 Поступила в редакцию 14.11.2018
Shchuklina Tatyana Yuvenalevna, Ph.D. in Philology, Associate Professor, Kazan Federal University,
18 Kremlyovskaya Str.,
Kazan, 420008, Russian Federation.
tatiana21@myrambler.ru
