CC BY
318
Вопросы международного права и сравнительного правоведения
УДК 347.440.66
смешанный договор: сравнительно-правовое исследование
© Батурина А. А., 2015
Иркутский юридический институт (филиал) Российской правовой академии Минюста РФ, г. Иркутск
В статье рассматриваются вопросы терминологии и наличия правовой категории «смешанный договор» в зарубежных правопорядках, а также анализируются методы правового регулирования общественных отношений, возникающих из смешанных договоров. Выводы автора сделаны на основании исследования иностранных нормативных актов, зарубежной литературы и судебной практики.
Ключевые слова: смешанный договор; метод поглощения; элементы договора; метод комбинирования; правовое регулирование.
Если обратиться к истории, то можно констатировать, что смешанные договоры не являются новым правовым явлением. Упоминания о договорах, отвечающих признакам современного смешанного договора, можно встретить в древнеримских источниках. В частности, в Древнем Риме существовали так называемые безымянные договоры, некоторые виды из которых имели определенное сходство со смешанными договорами и, соответственно, явились прообразом последних. Предпосылки к появлению таких договоров зародились еще в I в. н. э. [1]. Окончательно безымянные договоры получили признание при Юстиниане. В праве Юстиниана безымянные контракты делились на следующие группы: do ut des (передаю тебе вещь с тем, чтобы ты, в свою очередь, передал мне вещь), do ut facias (даю тебе вещь, чтобы ты совершил для меня определенное действие), facio ut des (совершаю для тебя определенное действие с тем, чтобы ты дал мне вещь), facio ut facias (совершаю для тебя известное действие с тем, чтобы ты совершил для меня определенное действие) [2].
Безымянные контракты сначала получили в качестве защиты кондикционный иск, затем средством защиты стали иски об исполнении самого договора. Складывающиеся изначально из элементов поименованных контрактов, безымянные конт-
ракты со временем упрочивались, наделялись исковой защитой и получали самостоятельное значение, становясь поименованными контрактами (например, мена (permuta-tio) и оценочный договор (contractu-saestimatorius)) [3].
В России смешанные договоры впервые были законодательно урегулированы в 1995 г. в п. 3 ст. 421 Гражданского кодекса РФ (далее — ГК РФ) [4]. В данной статье под смешанным договором понимается соглашение, в котором содержатся элементы различных договоров, предусмотренных законом и иными правовыми актами.
Помимо легального определения в литературе существуют иные определения смешанного договора. Наиболее полно основные доктринальные подходы дореволюционных и советских авторов к пониманию смешанного договора изложены в монографии М. И. Брагинского «Основы учения о непоименованных (безымянных) и смешанных договорах» [5].
Смешанные договоры являются неотъемлемой частью не только российского современного гражданского оборота, но и зарубежного. В законодательстве некоторых иностранных государств содержатся специальные положения о смешанных договорах, где они именуются по-разному: mixed contract, hybrid contract, gemischter Vertrag и т. д.
Одной из таких стран являются Нидерланды. В соответствии со ст. 6:215
Гражданского кодекса Нидерландов «если договор соответствует описанию двух или более особых видов договоров, регулируемых законом, то положения, установленные для каждого вида договоров, применяются к ним соответствующим образом, кроме случаев, когда эти положения несовместимы или когда смысл их в связи с характером договора препятствует применению» [6]. Таким образом, законодатель, рассматривая элементы смешанного договора в качестве равноправных, ориентирует на их совместное применение, за исключением случаев, когда это невозможно в силу характера договора.
Подобное регулирование содержится в § 1 (2) Закона «Об обязательственном праве» Эстонии, в котором закреплено, что если договор имеет характеристики двух и более типов договоров, предусмотренных законом, то к нему одновременно применяются положения о соответствующих типах договора, за исключением тех из них, которые не могут применяться одновременно либо применение которых будет противоречить природе или цели договора.
Несколько иные положения о смешанных договорах содержит Гражданский кодекс Словакии. В соответствии с § 491 (3) этого Кодекса обязательства, возникающие из смешанных договоров, регулируются положениями закона о соответствующих обязательствах, если договором не предусмотрено иное [7]. Примечательно, что в качестве фактора, обусловливающего исключение применения общего принципа регулирования смешанных договоров, здесь фигурируют условия договора, а не такие критерии, как его характер, природа или цель.
Также законодательное закрепление смешанные договоры получили в нормативных актах иных государств.
В законодательстве большинства стран бывшего СССР содержатся нормы о смешанных договорах, идентичные п. 3 ст. 421 ГК РФ. В частности, тождественные положения содержатся в ст. 354 ГК Узбекистана [8], ст. 381 ГК Республики Казахстан [9], ст. 391 ГК Республики Беларусь [10], ст. 437 ГК Армении, ст. 628 ГК Украины [11] и т. д.
В то же время законодательство большинства стран не содержит положений о смешанных договорах, вследствие чего возникающие вопросы разрешаются судебной практикой в ходе рассмотрения конкретных прецедентов.
В США проблема квалификации смешанных договоров связана главным образом с определением судами применимости положений Единообразного торгового кодекса (далее — ЕТК) к конкретному договору. Центральное место в структуре ЕТК занимает глава 2, посвященная договору купли-продажи. Договор же оказания услуг не нашел своего места в нем и в этой связи продолжает регулироваться общим правом. Как следствие, многие гарантии, установленные в ЕТК в отношении покупателей, не распространяются на приобретателей услуг. К ним относятся, в частности, разного рода подразумеваемые гарантии, аналоги которых отсутствуют применительно к услугам, Однако поскольку ЕТК не содержит положений, определяющих применимые нормы в ситуациях, когда договор содержит одновременно и элементы договоров купли-продажи и оказания услуг, возникло немало судебных споров, которые часто укладывались в типичную схему: покупатель ссылался на нарушение поставщиком условий подразумеваемой гарантии, а продавец ссылался на ее неприменимость, поскольку договор не являлся «чистым» договором купли-продажи.
Американские суды выработали различные подходы к разрешению вопроса о применимости положений ЕТК о купле-продаже к смешанным договорам. Доминирующим является критерий основной цели, в соответствии с которым смешанный договор подчиняется правовому режиму того элемента договора, который отражает его основную цель. Как отметил суд, установивший этот критерий, «применение или неприменение положений ЕТК зависит не от того, является договор смешанным или нет, а от того, что является его доминирующим элементом, его целью: оказание услуги с некоторыми входящими в него элементами договора купли-продажи (например, договор с художником на написание картины) или же продажа товара с некоторыми входящими в него элементами договора об оказании услуг (например, установка купленного бойлера в ванной)». Таким образом, если суд установит, что основная цель договора представляет собой куплю-продажу, то к договору будут применены положения ЕТК о купле-продаже, даже к той его части, которая относится непосредственно к услугам. Надо отметить, что судебная практика применения данного
подхода отличается неопределенностью. В американской доктрине отмечается, что различия в квалификации судами схожих по содержанию договоров могут быть связаны с разными критериями, используемыми при определении преобладающего элемента [12].
Как следствие подобной неопределенности, в американской судебной практике возник и альтернативный подход, согласно которому положения ЕТК применяются только к той части договора, которая относится к продаже товара. Нетрудно заметить, что при таком подходе смешанный договор рассматривается в качестве двух относительно самостоятельных сделок и положения ЕТК применяются к части, относящейся к продаже товара независимо от того, отражает она основную цель договора или нет, является преобладающим элементом или нет.
Наконец, существует и третий подход, в соответствии с которым применение положений о купле-продаже или услугах ставится в зависимость от того, в связи с каким элементом договора возникло соответствующее требование или, иными словами, к какому элементу договора относится возникший спор. Этот подход, несмотря на его привлекательность с точки зрения рассмотрения спора, не позволяет сторонам более или менее точно определить применимые к договору положения до возникновения спора. К тому же при таком подходе возможны злоупотребления, с тем чтобы выбрать для себя наиболее удобное право и сформулировать в зависимости от этого соответствующее требование или же заявить встречный иск с таким требованием.
В качестве обобщения можно отметить, что в США определение норм, подлежащих применению к смешанным договорам, представляет для судов сложную задачу. В этом вопросе до сих пор отсутствует единообразие в используемых подходах и критериях, иногда даже в пределах одного штата.
В Англии суды также сталкиваются с проблемой определения применимых норм к договорам, включающим в себя элементы купли-продажи и услуг. Основным критерием определения применимых положений в таких случаях выступает существо договора, которое так или иначе присутствует в любом договоре. При установлении существа договора принимаются во внимание относительная важность каждого из элементов договора и индивидуальные обсто-
ятельства каждого спора. Например, в качестве договора купли-продажи был квалифицирован договор, предусматривающий разработку и установку охранной системы в многоквартирном доме. В другом случае суд применил нормы о купле-продаже к заказу еды в ресторане, однако если еда была предоставлена постояльцу отеля, то соответствующие отношения рассматривались уже в контексте договора оказания услуг. В отношении тех договоров, которые предусматривают изготовление вещи и ее последующую поставку, английские суды обычно придерживаются принципа, что такой договор является договором купли-продажи при условии, что в результате его исполнения возникает объект, который сам по себе может быть объектом купли-продажи. Указанный подход является в настоящее время доминирующим в английской судебной практике. Хотя встречаются и судебные решения, не укладывающиеся целиком в его рамки [13].
В данном контексте представляется интересным также проанализировать изложенные в Венской конвенции ООН о договорах международной купли-продажи товаров от 11 апреля 1980 г. [14] (далее — КМКПТ) положения. В частности, ст. 3 КМКПТ посвящена общей применимости ее к смешанным договорам, где даются разъяснения, в каких случаях она распространяет свое действие, а в каких нет. Данная статья вызывает споры в зарубежной литературе [15] и международной судебной практике.
В соответствии с ч. 1 ст. 3 КМКПТ контракт на поставку товаров, которые должны быть изготовлены в будущем, как правило, рассматривается как договор купли-продажи и, следовательно, попадает в сферу ее действия. Исключение составляют только случаи, если сторона, заказывающая товары, берет на себя обязательства поставить существенную часть материалов, необходимых для изготовления или производства таких товаров. Полагаем, что в контексте последнего предложения налицо смешанный договор, содержащий в себе элементы договоров поставки и подряда.
Признак существенности части материалов не раскрывается в статье. Но на основании анализа международной судебной практики можно сделать вывод, что два критерия должны быть приняты во внимание при определении признака существен-
ности: стоимость материалов и их значение для обязательства в целом. Этот вывод сделан с помощью обобщения подходов к толкованию данной нормы в зависимости от того, какой текст КМКПТ используется при рассмотрении спора — на английском или на французском языке. В то время как английский термин substantial определяется исключительно исходя из денежной стоимости материалов [16], французское выражение essentielle толкуется с помощью использования других факторов, например, таких как характер материалов и особый интерес сторон в них [17].
В этой связи еще один вопрос заслуживает рассмотрения: какие материалы принимаются во внимание при рассмотрении спора — необходимые для такого производства или какие-либо другие? Таким образом, формулировка ч. 1 ст. 3 КМКПТ толкуется в основном так, что материалы, необходимые продавцу для выполнения других вспомогательных обязательств (например, упаковка и транспортировка товаров), не имеют значения и не могут быть поводом для исключения применения к данным правоотношениям КМКПТ. В подобных спорах анализируется и само понятие материалов, и то, что может входить в это понятие. К примеру, нам встречалось дело, в котором анализировалась значимость в целом для договора поставки материалов, необходимых для осуществления приемочных работ на заводе («пробный запуск» завода). Имеют ли эти материалы вторичное значение, как предназначенные для приемочных работ, или же имеют существенное значение, как предназначенные для строительства завода в целом?
В п. 2 ст. 3 КМКПТ говорится, что в смешанных договорах, где участник помимо предоставления товаров по договору поставки дополнительно оказывает какую-то услугу (работу), и если последние (работы, услуги. — Примеч. авт.) составляют преобладающую часть обязательства, то КМКПТ не применяется. Причем в Конвенции не дается прямого разъяснения о том, какие критерии нужно учитывать при оценке того, что стоит понимать под «преобладающей» частью обязательства. Отдаем себе отчет в том, что данная категория также справедливо относится к оценочным, и это дает простор для судейского усмотрения.
По сравнению с ч. 1 ст. 3, в которой используется термин «существенная часть»,
формулировка ч. 2 ст. 3 («преобладающая часть») несколько строже. Для того чтобы КМКПТ не применялась, требуется наличие такой доли услуг (работ) в смешанном договоре, которая будет составлять более 50 % от общего объема обязательств сторон по договору. Например, монтаж и ввод в эксплуатацию завода будет считаться несущественной услугой по сравнению с основным обязательством о покупке технически сложного и сравнительно дорогого завода, имеющим большее значение для контрагентов. Подобный подход является общим в международной практике [18].
Анализ ст. 3 КМКПТ наталкивает на любопытные размышления о том, что подобный подход было бы полезно позаимствовать для более точной квалификации элементов различных договоров в составе смешанного, в том числе и при отграничении договора в составе смешанного от одной из обязанностей по данному договору.
Французское законодательство не содержит отдельных положений о смешанных договорах. Следовательно, неудивительно, что судебная практика по этому вопросу является спорной. С одной стороны, в литературе отмечается, что суды часто склоняются к определению преобладающего элемента договора и к применению ко всему смешанному договору правил, предусмотренных в отношении такого элемента. С другой стороны, иногда используется и иной подход. Например, в одном деле суд применил к договору купли-продажи ядерной электростанции, которая должна была быть построена, в соответствующих частях правила о поставке и подряде.
Так как в Германии и во Франции законодательство не содержит специальных положений о смешанных договорах, в доктрине выделяется несколько их видов. Во-первых, смешанный договор, в котором основное обязательство, составляющее определенный поименованный договор, сопровождается дополнительными побочными обязанностями. К таким договорам относят, например, договор купли-продажи с обязательством возврата тары, договор купли-продажи с обязанностью по монтажу, договор найма комнаты с ее обслуживанием. В качестве отличительной черты этого вида смешанного договора можно указать наличие у него явно выраженного доминирующего элемента.
Во-вторых, комбинированный (гибридный) договор, в котором у сторон имеется
несколько равноправных основных обязательств, относящихся к различным поименованным договорам (например, купли-продажи и подряда).
В-третьих, «спаренный» договор, в котором встречные предоставления сторон играют роль обязательств, характерных для различных поименованных договоров (например, продажа товара в обмен на услуги, выполнение работ в обмен на услуги и т. п.).
В-четвертых, «сплавленный» договор, в котором обязательства, характерные для различных поименованных договоров, настолько тесно взаимосвязаны, что составляют неразрывное единство: договор смешанного дарения, договор на посещение театра, договор лечения в санатории и т. п.
Немецкая судебная практика также не отличается единообразным подходом к квалификации смешанного договора и к определению норм, подлежащих применению к нему. В этой связи показательна судебная практика по вопросам квалификации договора о предоставлении строительных лесов. По этому договору одна из сторон должна предоставить строительные леса другой стороне на определенный срок с выполнением работ по их возведению и демонтажу. Один суд квалифицировал данный договор в целом в качестве договора аренды, указав, что именно предоставление лесов в пользование другой стороне на определенный срок отражает существо договора в наибольшей степени. Как следствие, к требованию истца был применен сокращенный срок исковой давности, предусмотренный в положениях о договоре аренды. Другой суд квалифицировал этот договор уже в качестве смешанного с элементами договоров аренды и подряда, но также применил нормы о договоре аренды для определения срока исковой давности. Третий суд также квалифицировал указанный договор в качестве смешанного, однако признал преобладающим элементом обязательства по выполнению работ, приняв во внимание факт, что монтаж и демонтаж лесов составляет значительную часть договора и осуществляется индивидуально в каждом случае [19].
Таким образом, можно сделать вывод, что законодательное регулирование и судебное толкование понятия смешанного договора в зарубежных странах являются противоречивыми и порождают большое количество споров, так же как и в России.
Далее представляется интересным обобщить сложившиеся в зарубежной правоприменительной практике способы определения приоритета соответствующих норм применительно к смешанным договорам. Суммировав существующие в развитых правопорядках подходы, страны можно разделить в зависимости от выбранного принципа определения приоритета [20].
Во-первых, принцип поглощения, в соответствии с которым суды определяют в смешанном договоре преобладающий элемент и подчиняют весь договор его правовому режиму [21]. Такой подход, очевидно, был реципирован из римского права. Л. С. Таль отмечал, что в случае сомнения в том, под какую исковую защиту подпадает то или иное разнотипное действие, включенное в безымянный договор, оставался только один выход: придавать одному из них решающее значение и им руководствоваться. К примеру, отчуждение вещи, изготовленной из собственного материала продавца, квалифицировали скорее как куплю-продажу, чем подряд, и наоборот — подряд в случае обещания изготовить вещь из материалов заказчика. Таким образом, римские юристы полагали, что смешанный договор представляет собой единое целое, а все вытекающие из него притязания (типичные или нетипичные) могли осуществляться иском, соответствовавшим преобладающему элементу в составе договора [22].
Также данный принцип имел место в России в советский период, когда на практике к смешанному договору обычно применялись нормы, регулирующие преобладающие в нем условия [23].
В настоящее время принцип поглощения получил наибольшее распространение в США и Англии. Его применение встречается также в странах континентального права (Франция, Германия, Австрия) и в некоторых международных актах [24]. Такой договор подчиняется одному правовому режиму, в связи с чем риск возникновения коллизий между правилами об отдельных видах договоров почти отсутствует. Вместе с тем в условиях отсутствия четких критериев, которыми должны руководствоваться судьи при определении преобладающего элемента, этот подход может привносить значительную неопределенность в договорные отношения сторон и зачастую не позволяет определить, какие нормы будут применяться к смешанному договору. К тому же
поглощение побочных элементов не всегда решает все проблемы: такие элементы также могут нуждаться в правовом регулировании, которое может отсутствовать при применении норм о доминирующем элементе.
Второй принцип — принцип комбинирования, в соответствии с которым суды разбирают смешанный договор на составные элементы и применяют в соответствующей части правила, установленные законом в отношении таких элементов. Этот подход законодательно закреплен в Нидерландах, Эстонии, Словакии, а также в странах бывшего Советского Союза, к примеру в Республике Казахстан. Встречается принцип комбинирования и в судебной практике Франции и Германии. Он характеризуется достаточной степенью определенности. Правда, он также не лишен недостатков: в некоторых случаях правила о различных элементах договора могут противоречить друг другу. Иногда нельзя игнорировать тот факт, что определенный элемент является преобладающим в договоре, и применять вопреки этому правила о второстепенном элементе договора. Наконец, не исключены ситуации, когда механическое применение таких норм к договору с иной структурой прав и обязанностей, значительно отличающейся от той, которая изначально предполагалась при их формулировании в квалифицируемом договоре, может приводить к неприемлемым с политико-правовой точки зрения результатам [25].
В российской правоприменительной практике можно наблюдать подобные сложности, так как в п. 3 ст. 421 ГК РФ закреплен именно второй из вышеуказанных принципов, т. е. принцип комбинирования.
И, несмотря на то что в Концепции совершенствования общих положений обязательственного права [26] (далее — Концепция) было в свое время указано, что «для смешанных договоров ГК РФ предусматривает своеобразный тест, позволяющий на практике без особого труда отыскивать нормы права, подлежащие применению к договору в той или иной его части...» (п. 2.1 разд. VII Концепции), в правоприменительной практике все-таки существует множество споров о применении норм к отношениям, возникающим из смешанных договоров. Если анализировать судебную практику, то споры в основном возникают по поводу: признания смешанных договоров недействительными/незаключенными;
расторжения; изменения [27] и применения мер гражданско-правовой ответственности к смешанным договорам. Соответственно, применяемый в России принцип комбинирования не позволяет избежать споров, в силу чего на практике субсидиарно применяется принцип поглощения, несмотря на отсутствие прямого указания на это в ГК РФ.
Таким образом, анализ российского и иностранных законодательств и правоприменительной практики позволяет сделать вывод, что, несмотря на разность подходов к терминологии и принципам правового регулирования смешанных договоров, данный институт остается спорным как в литературе, так и в судебной практике. ^
1. Римское частное право / под ред. И. Б. Новицкого, И. С. Перетерского. М., 1999. С. 364.
2. Дождев Д. В. Римское частное право. М., 1996. С. 535.
3. См. подробнее о смешанных договорах в римском частном праве: Бычков А. И. Смешанный договор в римском частном праве // История государства и права. 2011. № 23. С. 8-11.
4. Гражданский кодекс Российской Федерации (часть 1) от 30 окт. 1994 г. № 51-ФЗ // Собр. законодательства РФ. 1994. № 32. Ст. 3301.
5. См. подробнее: Брагинский М. И. Основы учения о непоименованных (безымянных) и смешанных договорах. М., 2007. С. 59-77.
6. Гражданский кодекс Нидерландов. Кн. 2-7 / пер. М. Ферштман. Лейден, 2000. С. 322-323.
7. Савельев А. И. Отдельные вопросы правового регулирования смешанных договоров в российском и зарубежном гражданском праве // Вестн. ВАС РФ. 2011. №. 8 (225). С. 7-8.
8. Гражданский кодекс Республики Узбекистан. Ташкент, 2012.
9. Гражданский Кодекс Республики Казахстан. Алматы, 2001.
10. Гражданский кодекс Республики Беларусь / предисл. и науч. ред. В. Ф. Чигира. СПб., 2003.
11. Гражданский Кодекс Украины. Одесса, 2012. 360 с.
12. См.: Brush Jesse M. Mixed Contracts and the U. C. C.: A Proposal for a Uniform Penalty Default to Protect Consumers (2007). Student Scholarship Papers. P. 47. URL: http:/ / digitalcommons.law.yale.edu/student_papers/47.
13. Савельев А. И. Указ. соч. С. 1.
14. Конвенция Организации Объединенных Наций о договорах международной купли-продажи товаров (Вена, 11 апр. 1980 г.) // Вестн. ВАС РФ. 1994. № 1.
15. См., напр.: R. Herber, in P Schlechtriem (ed.), Commentary on the UN Convention on the International Sale of Goods (CISG). Oxford, 1998. Art. 3 Р. 2; U Magnus, in Staudinger, Julius von Staudingers Kommentar zum BMgerlichen Gesetzbuch mit Einfohrungsgesetz und Nebengesetzen. Wiener UN-Kaufrecht (CISG). Berlin, 1999. Art. 3. Р. 5.
16. Немецкая версия текста ст. 3 (1) КМКПТ использует термин wesentlich, что является просто переводом, хотя и утвержденным уполномоченными лицами германского правительства.
17. Ulrich G. Schroeter. Vienna Sales Convention: Applicability to «Mixed Contracts» and Interaction with the 1968 Brussels Convention // Reproduced with permission of 5 Vindobona Journal of International Commercial Law and Arbitration (2001) 74-86. URL: http://www.cisg.law. pace.edu/cisg/biblio/schroeter1.html.
18. См., напр.: Ulrich G. Schroeter. Vienna Sales Convention ...
19. Савельев А. И. Указ. соч. С. 12-13.
20. См. подробнее: Карапетов А. Г., Савельев А. И. Свобода договора и ее пределы : в 2 т. М., 2012. Т. 2: Пределы свободы определения условий договора в зарубежном и российском праве.
21. Савельев А. И. Указ. соч. С. 13.
22. Таль Л. С. Положительное право и неурегулированные договоры // Юрид. зап. Демидов. юрид. лицея. Ярославль, 1912. Вып. 3 (12). С. 415-416.
23. Витрянский В. В. Гражданский кодекс о договоре // Вестн. ВАС РФ. 1995. № 10. С. 101.
24. См., напр.: ст. 3 Конвенции ООН о договорах международной купли-продажи товаров (заключена в Вене 11 апр. 1980 г.) // Вестн. ВАС РФ. 1994. № 1.
25. См. подробнее об указанных принципах: Савельев А. И. Указ. соч. С. 6-39.
26. Проект рекомендован Советом по кодификации и совершенствованию гражданского законодательства к опубликованию в целях обсуждения (протокол № 66 от 26 янв. 2009 г.) // КонсультантПлюс [Электронный ресурс] : справочная правовая система. Документ опубликован не был.
27. См., напр.: Постановление ФАС Уральского округа от 23 октября 2013 г. № Ф09-10845/13 // Там же.
список литературы
Конвенция Организации Объединенных Наций о договорах международной купли-продажи товаров (заключена в Вене 11 апр. 1980 г.) // Вестн. ВАС РФ. - 1994. - № 1.
Гражданский кодекс Российской Федерации (часть 1) от 30 окт. 1994 г. № 51-ФЗ // Собр. законодательства РФ. - 1994. - № 32. - Ст. 3301.
Постановление ФАС Уральского округа от 23 октября 2013 г. № Ф09-10845/13 // КонсультантПлюс [Электронный ресурс] : справочная правовая система. - Документ опубликован не был.
Проект рекомендован Советом по кодификации и совершенствованию гражданского законодательства к опубликованию в целях обсуждения (протокол № 66 от 26 янв. 2009 г.) // КонсультантПлюс [Электронный ресурс] : справочная правовая система. -Документ опубликован не был.
Брагинский М. И. Основы учения о непоименованных (безымянных) и смешанных договорах / М. И. Брагинский. - М. : Статут, 2007. - 79 с.
Бычков А. И. Смешанный договор в римском частном праве // История государства и права. -2011. - № 23. - С. 8-11.
Витрянский В. В. Гражданский кодекс о договоре // Вестн. ВАС РФ. - 1995. - № 10. -С. 100-118.
Гражданский кодекс Нидерландов. Кн. 2-7 / пер. М. Ферштман. - Лейден : Лейден. ун-т, 2000. -372 с.
Гражданский кодекс Республики Узбекистан. -Ташкент : Адолат, 2012. - 544 с.
Гражданский кодекс Республики Казахстан. -Алматы : ТОО «Баспа», 2001. - 400 с.
Гражданский кодекс Республики Беларусь / пре-дисл. и науч. ред. В. Ф. Чигир. - СПб. : Юрид. центр Пресс, 2003. - 1059 с.
Гражданский кодекс Украины. - Одесса : Юрид. лит., 2012. - 360 с.
Дождев Д. В. Римское частное право / Д. В. Дож-дев ; под ред. В. С. Нерсесянца. — М., 1996. — 706 с.
Карапетов А. Г. Свобода договора и ее пределы : в 2 т. / А. Г. Карапетов, А. И. Савельев. — М. : Статут, 2012. — Т. 2: Пределы свободы определения условий договора в зарубежном и российском праве. — 453 с.
Римское частное право / под ред. И. Б. Новицкого, И. С. Перетерского. — М. : Юриспруденция, 1999. - 364 с.
Савельев А. И. Отдельные вопросы правового регулирования смешанных договоров в российском и зарубежном гражданском праве // Вестн. ВАС РФ. — 2011. — № 8 (225). — С. 6—39.
Таль Л. С. Положительное право и неурегулированные договоры // Юрид. зап. Демидов. юрид. лицея. — Ярославль, 1912. — Вып. 3 (12). — 434 с.
Brush Jesse M. Mixed Contracts and the U. C. C.: A Proposal for a Uniform Penalty Default to Protect Consumers (2007). Student Scholarship Papers. Paper 47. URL: http://digitalcommons.law.yale.edu/ student_papers/47 (дата обращения: 11.03.2012).
R. Herber in P Schlechtriem (ed.), Commentary on the UN Convention on the International Sale of Goods (CISG). — Oxford : Oxford University Press, 1998. — Art. 3. — Р. 2.
U Magnus, in Staudinger, Julius von Staudingers Kommentar zum BMgerlichen Gesetzbuch mit Einfchrungsgesetz und Nebengesetzen : Wiener UNKaufrecht (CISG). — Berlin : Sellier de Gruyter, 1999. — Art. 3. — Р. 5.
Ulrich G. Schroeter. Vienna Sales Convention: Applicability to «Mixed Contracts» and Interaction with the 1968 Brussels Convention / / Reproduced with permission of 5 Vindobona Journal of International Commercial Law and Arbitration (2001) 74—86. — URL: http://www.cisg.law.pace.edu/cisg/biblio/schroeter1. html (дата обращения: 11.03.2012).
Mixed Contracts: a Comparative Legal Research
© Baturina A., 2015
The article deals with questions of terminology and the availability of legal category «mixed contracts» in foreign legal systems, as well as methods of analysis of legal regulation of social relations arising from mixed contracts. The author's conclusions are made on the basis of the study of foreign regulations, foreign literature and judicial practice.
Key words: mixed contract; absorption method; elements of the contract; combination method; legal regulation.
