Научная статья на тему '«Смеховое слово» в комедии А. С. Грибоедова «Горе от ума» (интегративный подход к исследованию художественного произведения в вузе)'

«Смеховое слово» в комедии А. С. Грибоедова «Горе от ума» (интегративный подход к исследованию художественного произведения в вузе) Текст научной статьи по специальности «Языкознание и литературоведение»

CC BY
3464
328
i Надоели баннеры? Вы всегда можете отключить рекламу.
Ключевые слова
"СМЕХОВОЕ СЛОВО" / КАРНАВАЛЬНЫЙ СМЕХ / АВТОР / ТРАВЕСТИРОВАНИЕ / ПАРОДИРОВАНИЕ / "LAUGHABLE WORD" / CARNIVAL LAUGH / AUTHOR / IMPERSONATION / PARODY MAKING

Аннотация научной статьи по языкознанию и литературоведению, автор научной работы — Дубровская Светлана Анатольевна

В статье раскрываются особенности функционирования «смехового слова» в пространстве комедии, доказывается, что «смеховое слово» определяет одну из важнейших черт творческой манеры А. С. Грибоедова. «Смеховое слово» рассматривается как средство и условие достижения адекватного понимания авторского замысла. Использование бахтинской категории «смехового слова» позволяет реализовать интегративный подход при изучении комедии «Горе от ума» в вузе.

i Надоели баннеры? Вы всегда можете отключить рекламу.
iНе можете найти то, что вам нужно? Попробуйте сервис подбора литературы.
i Надоели баннеры? Вы всегда можете отключить рекламу.

"Laughable Word" in the Book by A. S. Griboyedov "Woe from Wit" (an integrative approach to the work of art in higher education institution)

The article deals with the features of the "laughable word" germane to the literary genre of a comedy. The author explains that the "laughable word" is one of the characteristic features in Griboyedov's artistic manner of writing. The "laughable word" is treated as a means and a condition for an adequate reader's understanding of the author's conception. Use of the Bakhtin's category of the "laughable word" allows to implement an integrative approach to the study of the comedy "Woe from wit" at an institution of higher leaning.

Текст научной работы на тему ««Смеховое слово» в комедии А. С. Грибоедова «Горе от ума» (интегративный подход к исследованию художественного произведения в вузе)»

7. Что вы можете добавить об украинском национальном костюме женщин?

№ 1, 2011

тании с зеленым и золотисто-желтым, аппликации и металлические украшения.

Своеобразен свадебный наряд гуцулов, в частности плечевая накидка гугля из белой шерсти с лажными рукавами. Трудно себе представить гуцула без кожаной меховой безрукавки кептаря, расцвеченной яркой вышивкой и металлическими украшениями.

Задания и вопросы к тексту:

1. О каких особенностях национальной одежды украинцев вы узнали?

2. Что общего в национальной одежде славян?

3. Уточните по словарям значение и происхождение слов: орнамент, аппликация, кожух.

4. Подчеркните главные члены предложения в первых двух предложениях.

5. Выпишите из текста дополнения и обстоятельства, назовите способ выражения.

6. В двух последних предложениях подчеркните все члены предложения.

Предлагаемая система работы по формированию этнокультурной компетенции языковой личности магистра педагогики направлена на изучение и освоение духовных ценностей славянской культуры в тесной связи с общей лингвометодической подготовкой будущего специалиста. Изучение традиций и быта славян, мифов, символики народных праздников и верований, знаковых систем украшений и национальной одежды, оберегов необходимо для того, чтобы научиться прочитывать в национальном костюме или убранстве дома культуру этноса, уважать и беречь ее.

Одну их важных целей современной методики преподавания русского языка составляют формирование цельной языковой личности, национальное воспитание средствами родного языка.

Поступила 19.03.10.

«СМЕХОВОЕ СЛОВО» В КОМЕДИИ А. С. ГРИБОЕДОВА «ГОРЕ ОТ УМА» (интегративный подход к исследованию художественного

произведения в вузе)

С. А. Дубровская (Мордовский государственный университет

им. Н. П. Огарева)

В статье раскрываются особенности функционирования «смехового слова» в пространстве комедии, доказывается, что «смеховое слово» определяет одну из важнейших черт творческой манеры А. С. Грибоедова. «Смеховое слово» рассматривается как средство и условие достижения адекватного понимания авторского замысла. Использование бахтинской категории «смехового слова» позволяет реализовать интегративный подход при изучении комедии «Горе от ума» в вузе.

Ключевые слова: «смеховое слово»; карнавальный смех; автор; травестирование; пародирование.

Изменения, происходящие в совре- го, целостного и многогранного взгляда

менном российском образовании, на художественное произведение.

предъявляют особые требования к под- Настоящая статья представляет со-

готовке преподавателя-филолога. Одной бой один из вариантов использования ин-

из специфических черт филологии как тегративного подхода к исследованию

развивающегося знания является ее ин- художественного произведения.

тегративность. Связь филологии с фило- Концепция «смехового слова» как

софией, историей, культурологией, герме- особого явления литературного сознания

невтикой и другими гуманитарными на- европейского Средневековья и Возрож-

уками дает возможность более широко- дения была разработана М. М. Бахти-

© Дубровская С. А., 2011

ным в ходе исследования романа Ф. Рабле [3]. Опираясь на концептуальные положения М. М. Бахтина, рассмотрим особенности функционирования «смехо-вого слова» в пространстве комедии А. С. Грибоедова. Генетическим истоком «смехового слова» является смех карнавальный. Его праздничность, всеобщность, амбивалентность определяют сущностные характеристики «смехового слова», которое реализуется в «обрядово-зрелищных формах», «словесно-сме-ховых произведениях (в том числе пародийных)», «формах и жанрах фамильярно-площадной речи» [3, с. 9].

Во время работы над комедией «Горе от ума» в поле исследовательских интересов А. С. Грибоедова показательно сходятся изучение европейской драматургии и обостренное внимание к народной жизни, народному миропониманию, народной культуре1. В 1817 г. А. С. Грибоедов создает фацецию «Лубочный театр». Написанная раешным стихом, в духе фольклорного театра, фацеция является своеобразным экспериментом А. С. Грибоедова с представлением народного площадного зрелища. Балаганная интонация «Лубочного театра» узнаваема в монологах Чацкого [15, с. 225— 226].

Художественный мир комедии «Горе от ума» насыщен смехом (герои смеются, хохочут, усмехаются, осмеивают). Все оттенки смеха звучат в пьесе — от смеха дурацкого (Лиза) до смеха высокого (Чацкий). Смеховой заряд имеют серьезные реплики и монологи (Софья о Молчалине, Фамусов о дяде), герои и сюжетные ситуации интонированы смехом автора. В этом смехе есть черты, связывающие слово поэта с народной смеховой культурой. По свидетельству современников, молодого А. С. Грибоедова характеризовала не только «неистощимая веселость»2, но и способность к пониманию жизненных ситуаций в их амбивалентном звучании: «В апреле я женился, — пишет С. Н. Бегичев, — событие это интересно только для одного меня, и я бы, конечно, об нем умолчал без маленького происшествия, которое характеризует поэтическую натуру Гри-

боедова. Он был у меня шафером и в церкви стоял возле меня. Перед началом службы священнику вздумалось сказать нам речь, Грибоедов, с обыкновенной своей тогдашней веселостью, перетолковывал мне на ухо эту проповедь, и я насилу мог удержаться от смеха. Потом он замолчал, но, когда держал венец надо мной, я заметил, что руки его трясутся, и, оглянувшись, увидел его бледным и со слезами на глазах. По окончании службы, на вопрос мой: „Что с тобой сделалось?“ — „Глупость, — отвечал он, — мне вообразилось, что тебя отпевают и хоронят“» [1, с. 28] (здесь и далее курсив наш. — С. Д.). Знаменательны и слова из письма Грибоедова к П. А. Катенину: «Я как живу, так и пишу свободно и свободно» [9, с. 509]. Эта свобода отразилась и в слове «Горя от ума».

Карнавальность пьесы задана уже заглавием. «Горе от ума» — смеховое снижение слов Екклесиаста: «во многой мудрости много печали; и кто умножает познания, умножает скорбь» (1:18). В унисон звучит имя героини — София (мудрость). «Всякий шаг Чацкого, почти всякое слово в пьесе, — замечал И. А. Гончаров, — тесно связаны с игрой чувства его к Софье» [6, с. 252].

В монологе Чацкого «И точно начал свет глупеть...» амбивалентно сходятся «век нынешний и век минувший». Это осмеяние старого как предчувствие нового, начало перемен. В поле смеха вовлекаются и смехом испытываются многие составляющие жизни. И. А. Гончаров отметил историческую закономерность появления Чацких: «Чацкий неизбежен при каждой смене одного века другим. <...> Каждое дело, требующее обновления, вызывает тень Чацкого» [6, с. 269]. «Карнавальный смех, — утверждает М. М. Бахтин, — не дает абсолютизироваться и застыть в односторонней серьезности ни одному из этих моментов смены» [2, с. 79].

Характерными приметами века нынешнего становятся для Чацкого смех («нынче смех страшит» [9, с. 57] ) и свобода («Вольнее всякий дышит / И не торопится вписаться в полк шутов» [9,

№ 1, 2011

с. 57]). Диалог Фамусова и Чацкого во втором действии звучит как традиционный для народного театра «диалог глухих». Комизм усиливается репликой Фамусова «Добро, заткнул я уши» [9, с. 58] и авторской ремаркой «ничего не видит и не слышит» [9, с. 59].

Травестийный характер имеют и фа-мусовские фразы «Хоть душу отпусти на покаянье!» [9, с. 58], «А? бунт? Ну так и жду содома» [9, с. 59].

В рассказанной Скалозубом истории о графине Ласовой слышится обыгрывание перевернутого библейского сюжета:

И без того, как слышно, неуклюжа,

Теперь ребра недостает,

Так для поддержки ищет мужа [9, с. 71].

Одновременно эта история пародийно откликается на падение Молчалина (Скалозуб о Молчалине: «Воскрес и невредим...» [9, с. 70]).

Внутренняя смеховая заряженность монологов проявляется благодаря фаму-совской реплике, сказанной более чем серьезно:

Не надобно иного образца,

Когда в глазах пример отца.

Смотри ты на меня: не хвастаю сложеньем;

Однако бодр и свеж, и дожил до седин.

Свободен, вдов, себе я господин.

Монашеским известен поведеньем!.. [9, с. 40].

То, что фраза «монашеское поведе-нье» — это смеховой сигнал, очевидно не только из предшествующей сцены заигрывания барина с горничной, но и из карнавализованного распорядка недели Фамусова. Запись ведет слуга Петрушка (так он представлен в перечне действующих лиц, так к нему обращается Фамусов). Имя отсылает к главному герою русских балаганных представлений. Костюм слуги также характерно ярмарочный («Петрушка, вечно ты с обновкой, / С разодранным локтем...» [9, с. 53]). Показательны и комментарии Фамусова к распорядку «разных дел». Гротескными чертами представлен обед: «Ешь три часа, а в три дни не сварит-

ся.»3 [9, с. 54]. Соблюден обряд поминания как восхваления покойника:

Скончался; все о нем прискорбно поминают. Кузьма Петрович! Мир ему! —

Что за тузы в Москве живут и умирают!

[9, с. 54].

Заканчивается монолог «смеховым словом». Смерть и рождение карнавально близки: «вдова должна родить». Помимо соединения в одном образе жизни и смерти слова Фамусова обнаруживают оборотную сторону монашеского поведения — его распутность:

Я должен у вдовы, у докторши крестить. Она не родила, но по расчету По моему: должна родить [9, с. 54].

Карнавально-смеховая составляющая образа Фамусова дополняется словами негодования в адрес учителей-французов:

Берем же побродяг, и в дом и по билетам, Чтоб наших дочерей всему учить, всему —

И танцам! и пенью! и нежностям! и вздохам! Как будто в жены их готовим скоморохам [9, с. 40].

В этой реплике слово «скоморох» произносится с осмеивающей интонацией. Однако скоморошество ради «карьерного роста» восхищает Фамусова. Вот как он отзывается о Максиме Петровиче:

Упал, да так, что чуть затылка не пришиб; Старик заохал, голос хрипкой:

Был высочайшею пожалован улыбкой; Изволили смеяться; как же он?

Привстал, оправился, хотел отдать поклон, Упал вдругорядь — уж нарочно,

А хохот пуще, он и в третий так же точно.

А? как по-вашему? по-нашему — смышлен. Упал он больно, встал здорово.

Зато, бывало, в вист кто чаще приглашен? Кто слышит при дворе приветливое слово? Максим Петрович! Кто пред всеми знал почет? Максим Петрович! Шутка!

В чины выводит кто и пенсии дает?

Максим Петрович!.. [9, с. 56].

В монологе травестируется средневековое понимание скомороха как профессионала, жертвующего достатком ради искусства4. Одновременно скоморошье поведенье дяди представляется как пример для подражания: «Упал он больно, встал здорово». Согласно фаму-совской логике, дочерей готовят в жены современным скоморохам, наследникам Максима Петровича. Еще одна характерная деталь: слово «побродяги» актуализирует тему безродного Молчалина, которого Фамусов «пригрел» и ввел в свое семейство, «дал чин асессора и взял в секретари» [9, с. 41]. Молчалин, живущий в доме (хотя и в «чуланчике»), следуя исключительно заветам своего отца («угождать всем людям без изъятья» [9, с. 124]), посягает на святое для Фамусова — его дочь, предоставляя Софье возможность пережить опыт запретной любви («дочерей всему учить, всему — / И танцам! и пенью! и нежностям! и вздохам!» [9, с. 40]).

Прозрачен в пьесе факт ошибки Софьи. Она наделяет Молчалина чертами, ему несвойственными. Это подмечает Чацкий: «Бог знает, за него что выдумали вы, / Чем голова его ввек не была набита. / Быть может, качеств ваших тьму, / Любуясь им, вы придали ему» [9, с. 77]. В какой-то мере Софье «помогает обмануться» автор, который дает герою амбивалентную фамилию: Молчалин как «бессловесный»5 обыгрывается в репликах Чацкого и авторской ремарке «Ползает у ног ее» [9, с. 125], и Молча-лин как производное от «молчания». Как обоснованно показал А. Белый, Софья оценивает поведение Молчалина сквозь призму религиозных аллюзий6. Симво-лична в этом смысле реплика Чацкого: «Не грешен он ни в чем, вы во сто раз грешнее» [9, с. 77]. Примечательна и позиция А. С. Грибоедова в отношении Софьи: в письме к П. Катенину автор передает основной план комедии репликами Софьи [9, с. 508—509].

Действие комедии «Горе от ума» разворачивается в день приема гостей. Возможно, это был бы обычный день (Чацкий: «Что нового покажет мне Москва? /

Вчера был бал, а завтра будет два» [9, с. 48]. Вспоминая детство, герой вновь обращается ко времени бала: «На бале, помните, открыли мы вдвоем. » [9, с. 49]). Балы были «визитной карточкой» московского дома. Так, Молчалин, характеризуя Татьяну Юрьевну, подчеркивает:

Как обходительна! добра! мила! проста!

Балы дает нельзя богаче.

От Рождества и до поста,

И летом праздники на даче [9, с. 83].

На необычность бала указывает одна деталь: приглашая Скалозуба, Софья уточняет:

.Съедутся домашние друзья

Потанцевать под фортепьяно, —

Мы в трауре, так балу дать нельзя [9, с. 71]. (Первоначально было: «Великий пост, так балу дать нельзя».)

В унисон звучат жалобы старухи Хле-стовой: «Ночь — света представленье!» [9, с. 94]. Тема смерти присутствует в репликах и графини внучки (примечательна и ремарка «покуда ее укутывают»):

Ну бал! Ну Фамусов! умел гостей назвать!

Какие-то уроды с того света,

И не с кем говорить, и не с кем танцевать.

[9, с. 109]

и графини бабушки:

Когда-нибудь я с пала та в могилу [9, с. 109].

Зачем А. С. Грибоедову нужна эта деталь? Известно, насколько официальны и церемониальны были устраиваемые в Александровскую эпоху балы7. Возможно, эта особенность (траур или Великий пост) потребовалась автору для разрушения «обычности» бала: праздник у Фамусова выпадает из официального распорядка «от Рождества и до поста». Может быть, А. С. Грибоедову необходимо было задать определенный (сме-ховой) ракурс восприятия сюжета8.

111!111Й1И1!Ш № 1,

«Смеховое слово» обнажает карнавали-зованный характер комедии, авторский смеховой взгляд. Серьезность высказываний Фамусова и Чацкого «подсвечена» смехом Грибоедова. Именно во время бала происходит «превращение» Чацкого в сумасшедшего или шута (в представлении Софьи). Все, что он говорит, «позволено» говорить шуту, сумасшед-шему9. Его правда не страшна гостям: они или не слышат Чацкого, или воспринимают его слова с «поправкой» на сумасшествие. Ю. Тынянов показал связь безумия как сюжетообразующего мотива комедии с представлением, унаследованным от Средневековья, о любви как причине безумия. «Центр комедии — в комичности положения самого Чацкого, и здесь комичность является средством трагического, а комедия — видом трагедии» [14, с. 172—173]. В комедии высокий мотив безумия трансформировался в комический мотив непонимания. В данном контексте реплика Чацкого «Я езжу к женщинам — да только не за этим» [9, с. 83] звучит как смеховое снижение.

В записной книжке писателя сохранилась характерная заметка: «Не славяне, а словене — в противоположность немцам» [7, с. 100]. Полагая, что слово определяет нацию, А. С. Грибоедов включил в комедию фразы, осмеивающие класс «полуевропейцев». Это осмеяние звучит в пьесе как явно (монологи Чацкого, ответ героя графине внучке «.смели предпочесть / Оригиналы спискам.» [9, с. 92]), так и завуалированно. Вспомним, как при встрече с княжнами Наталья Дмитриевна хвалится новым «тюрлюрлю» атласным (здесь: дамская накидка). Однако уличное парижское слово «тюрлюрлю» имеет несколько значений, в том числе и «общедоступная девица» [12, с. 26—27]. Она придает сцене саркастический смысл, причем сарказм направлен не только на Наталью Дмитриевну, но и на всех московских барышень.

Введение «смехового слова» в поле комедии расширяет границы текста. Автор травестирует библейские мотивы и

сюжеты, активно использует гротескные сравнения («нет невестам перевода», «родных мильон», «сто человек к услугам», «мильон терзаний»). Смеховой потенциал имеют «серьезные» монологи, поэтому в сферу смеха попадают многие нравственно-философские проблемы.

ПРИМЕЧАНИЯ

1 См. обоснованное утверждение С. А. Фомичева: «Если же говорить о том, на какие образцы ориентировался сам Г., создавая свою «пьесу жизни», то здесь с уверенностью можно назвать и ренессансную драматургию (прежде всего пьесы Шекспира, особо почитаемого Г.) и, возможно, непосредственно народный театр, с которым Г. был хорошо знаком с детства, так как жил на Новинской площади, на которой в масленицу проходили знаменитые в Москве народные гуляния с непременными балаганами, раешником, кукольниками» [15, с. 110].

2 Показателен рассказ Д. А. Смирнова о проделке А. С. Грибоедова в католическом монастыре: «Я вам расскажу одну проделочку моего дядюшки: вы, вероятно, знаете, что в Брест-Литов-ске был какой-то католический монастырь, чуть ли не иезуитский; вот и забрались раз в церковь этого монастыря Грибоедов с своим любезным Степаном Никитичем, когда служба еще не начиналась. Степан Никитич остался внизу, а Грибоедов, не будь глуп, отправился наверх, на хоры, где орган. Ноты были раскрыты. Собрались монахи, началась служба. <...> Вы лучше моего знаете, что Грибоедов был великий музыкант. Когда по порядку службы потребовалась музыка, Грибоедов заиграл и играл довольно долго и отлично. Вдруг священнодейческие звуки умолкли, и с хор раздался наш кровный, наш родной „Камаринский“... Можете судить, какой это произвело эффект и какой гвалт произошел между святыми отцами...» [1, с. 247—248].

3 Ср. в «Музейном автографе»: «Великий пост и вдруг обед! / Ешь три часа, и в три дни не сварится! / Грибки, да кисельки, щи, кашки в ста горшках» [8, с. 164].

iНе можете найти то, что вам нужно? Попробуйте сервис подбора литературы.

4 См. у А. М. Панченко: «В русском культурном сознании скоморошество отождествляется с публичным весельем и смехом. <...> Это заводилы народных игрищ и потех, профессиональные артисты, жертвующие искусству житейскими благами и удобствами, что ясно из пословиц: „Всякий спляшет, да не как скоморох“; „Скоморох голос на дудке настроит, а житья своего не устроит“» [13, с. 116].

5 В значении «животное, скот (иногда — рабочий скот)» [10, с. 64].

6 См. рассмотрение оппозиции смех — молчание в статье А. Белого [5, с. 240—255].

7 См. у Ю. М. Лотмана: «.бал (как для армии парад) порой становился не местом понижения

уровня ритуализации, а напротив, резко повышал ее меру. Отдых заключался не в снятии ограничений на поведение, а в замене разнообразной нери-туализованной деятельности резко ограниченным числом типов чисто формального и превращенного в ритуал поведения: танцы, вист, „порядок стройныгй олигархических бесед“(Пушкин)» [11, с. 52].

8 В связи с этим показательны сохраненные С. Н. Бегичевым слова Грибоедова: «Я не напишу больше комедии, веселость моя исчезла» [1, с. 30].

9 Ср. отзыв В. Г. Белинского о Чацком: «Это новый Дон-Кихот, мальчик на палочке верхом, который воображает, что сидит на лошади» [4, с. 238].

СПИСОК ИСПОЛЬЗОВАННОЙ ЛИТЕРАТУРЫ

1. А. С. Грибоедов в воспоминаниях современников. — М. : Худож. лит., 1980. — 448 с.

2. Бахтин, М. М. Проблемы поэтики Достоевского / М. М. Бахтин. — М. : Худож. лит., 1972. — 167 с.

3. Бахтин, М. М. Творчество Франсуа Рабле и народная культура средневековья и Ренессанса / М. М. Бахтин. — 2-е изд. — М. : Худож. лит., 1990. — 543 с.

4. Белинский, В. Г. Горе от ума. Сочинение А. С. Грибоедова / В. Г. Белинский // Собр. соч. : в 9 т. — М., 1976—1982. — Т. 2. — С. 182—242.

5. Белыгй, А. А. Осмеяние смеха. Взгляд на «Горе от ума» через плечо Пушкина / А. А. Белый // Московский пушкинист — VIII : ежегод. сб. — М., 2000. — С. 221—265.

6. Гончаров, И. А. Мильон терзаний: (Критический этюд): «Горе от ума» Грибоедова / И. А. Гончаров // А. С. Грибоедов в русской критике. — М., 1958. — С. 243—277.

7. Грибоедов, А. С. Desiderata / А. С. Грибоедов // Полн. собр. соч. : в 3 т. — Пг., 1911— 1917. — Т. 3. — С. 92—100.

8. Грибоедов, А. С. Горе от ума / А. С. Грибоедов ; изд. подгот. Н. К. Пиксанов при участии А. Л. Гришунина. — 2-е изд., доп. — М. : Наука, 1987. — 479 с.

9. Грибоедов, А. С. Сочинения / А. С. Грибоедов. — М. : Худож. лит., 1988. — 751 с.

10. Западов, В. А. Функции цитат в художественной системе «Горя от ума» / В. А. Западов // А. С. Грибоедов. Творчество. Биография. Традиции. — Л., 1977. — С. 61—72.

11. Лотман, Ю. М. Декабрист в повседневной жизни (Бытовое поведение как историко-психологическая категория) / Ю. М. Лотман // Литературное наследие декабристов. — Л., 1975. — С. 25—74.

12. Медведева, И. Н. «Горе от ума» А. С. Грибоедова / И. Н. Медведева. — М. : Худож лит., 1974. — 109 с.

13. Панченко, А. М. Русская культура в канун петровских реформ / А. М. Панченко. — Л. : Наука, 1984. — 203 с.

14. Тынянов, Ю. Сюжет «Горя от ума» / Ю. Тынянов // А. С. Грибоедов. — М., 1946. — Т. 47/48. — С. 147—188. — (Литературное наследство).

15. Фомичев, С. А. Грибоедов. Энциклопедия / С. А. Фомичев. — СПб. : Нестор-История, 2007. — 396 с.

Поступила 27.08.10.

i Надоели баннеры? Вы всегда можете отключить рекламу.