CC BY
259УДК 347.440
Налимов Денис Олегович Финансовый университет при Правительстве Российской Федерации
Юридический факультет
Россия, Москва
denickolala@mail. ru
Nalimov Denis
Financial University under the Government of the Russian Federation
Law Faculty Russia, Moscow
СМАРТ-КОНТРАКТ КАК ПРЕДМЕТ ПРАВОВОГО РЕГУЛИРОВАНИЯ
В РОССИИ
Аннотация: в данной работе обозначаются некоторые проблемы правового регулирования смарт-контрактов, актуальность которых будет расти по мере распространения подобных договоров в различных сферах и областях жизнедеятельности. Так, главной проблемой регулирования отношений по использованию смарт-контракта становится неясность его юридической сущности, в процессе анализа которой автор приходит к выводу, что смарт-контракт - это форма оформления и реализации условий сделки. Иными проблемами, затронутыми в исследовании, являются, в том числе, отсутствие легального определения смарт-контракта, исключительно декларативный характер его правового регулирования, неясность круга общественных отношений, где применимы договоры в подобной форме, проблемы судебного регулирования и доступности смарт-контракта.
Ключевые слова: гражданское законодательство, цифровые права, смарт-контракт, правовое регулирование.
SMART CONTRACT AS A SUBJECT OF LEGAL REGULATION IN
RUSSIA
Annotation: this paper identifies some problems of legal regulation of smart contracts, the relevance of which will grow as such contracts spread in various spheres of life. Thus, the main problem of regulating relations on the use of a smart contract becomes the uncertainty about its legal essence, during the analysis of which the author comes to conclusion that smart contract is a form of registration and implementation of the terms of the transaction. Other issues raised in the study include the lack of a legal definition of a smart contract, the exclusively declarative nature of its legal regulation, the ambiguity of the range of public relations where contracts in this form are applicable, the problems of judicial regulation and the availability of a smart contract.
Key words: contract law, digital rights, smart contract, legal regulation.
Как известно, параллельно с развитием технологических возможностей общества происходит и процесс цифровизации многих общественных отношений. К таким отношениям можно отнести и договорные отношения, динамичное развитие которых требует законодательного вмешательства со стороны государства. Учитывая то, что исходное законодательное регулирование таких вопросов появилось относительно недавно, данная проблема носит актуальный характер.
Правовая база для регулирования цифровых прав в гражданском порядке была заложена относительно недавно - в марте 2019 года. Именно закрепление цифровых прав одним из объектов гражданских прав дало толчок правовому развитию механизма смарт-контракта. Широкое использование таких договоров можно представить при осуществлении различных видов деятельности, в том числе торговой и предпринимательской, т.к. смарт-контракт является действенным и удобным инструментом при осуществлении экономической и иной деятельности, при этом не ограничиваясь каким-либо конкретным правоотношением (т.е. подобным договором возможно регулирование, как и купли-продажи, так и, например, отношений подряда).
Тем не менее, дискуссионным является вопрос об их правовой природе -не до конца ясно, следует ли относить смарт-контракт к отдельному виду договоров, способу их заключения, способу исполнения обязательств или к форме оформления условий сделки, гарантирующей ее исполнение. Российский законодатель пока не разъяснил конкретную правовую природу договорно-цифровых отношений, но уже закрепил некие начала их регулирования путем установления цифровых прав одним из объектов гражданских прав.
Статья 141.1 Гражданского кодекса РФ определяет цифровые права как названные в таком качестве в законе обязательственные и иные права, содержание и условия осуществления которых определяются в соответствии с правилами информационной системы, отвечающей установленным законом признакам. Исходя из текста пояснительной записки к Федеральному закону «О внесении изменений в части первую, вторую и статью 1124 Гражданского кодекса Российской Федерации», природа цифровых прав очень близка к природе ценных бумаг, так что цифровые права как юридическая фикция представляют из себя набор электронных данных (выраженных в различных цифровых формах), удостоверяющих права на иные объекты гражданских прав
[3].
Логично, что основаниями возникновения цифровых обязательств, в целом, являются сделки в общем смысле этого слова. К ним, однако, должны предъявляться определенные требования: совершение сделки в определенной информационной системе, возможность идентификации сторон и условий данной сделки, порядок этой идентификации, возможность просмотра электронных записей и некоторые другие. При этом выражение воли лица, совершающего сделку, происходит в форме, предусмотренной информационной системой и приобретает статус простой сделки (так, возможность использования электронных средств при заключении сделки предусматривает ст. 160 ГК РФ). Регулирует процесс заключения подобных договоров и ст. 309 ГК РФ, допускающая создание установленных сторонами обязательств при наступлении определенных условий без явно выраженного
волеизъявления сторон сделки. «Фактически воля, направленная на заключение договора, в такой сделке включает в себя и волю, направленную на исполнение возникшего из договора обязательства. Важно лишь, чтобы участники таких сделок отдавали себе в этом отчет», - отмечается в пояснительной записке [3].
Данный аспект формирует правовую базу для заключения так называемых «смарт-контрактов». По мнению Е.Е. Богдановой, «смарт-контракт - это написанный при помощи компьютерного кода электронный протокол, основная функция которого заключается в передаче информации и обеспечении исполнения согласованных условий между сторонами» [5]. Подобная дефиниция, стоит полагать, не дает четкого представления об их правовой сущности. Вероятно, более удачно было бы описать смарт-контракт как заключенный в информационной системе и с помощью электронных средств договор, гарантирующий автоматизированное исполнение обязательств заключивших его сторон после наступления определенных сторонами условий (событий).
Как пример смарт-контракта можно представить самоисполняемый договор страхования. Например, если по условиям договора с авиационной компанией, происходит задержка рейса на достаточное для установления страхового случая время, при получении смарт-контрактом информации о задержке, автоматически производится выплата обговоренных средств соответствующей стороне договора. Еще одним знаменитым примером может послужить система Alibaba Escrow. Так, приобретая какой-либо товар в сети Интернет, средства покупателя переводятся и хранятся на третьем счете до тех пор, пока покупатель не подтвердит получение своего заказа. Можно сказать о том, что подтверждение получения в данном случае запускает к исполнению смарт-контракт, и средства переводятся причитающемуся лицу - продавцу.
Таким образом, можно выделить следующие хронологические этапы реализации смарт-контракта: его заключение, наступление конкретных условий и автоматическое исполнение самого договора. В тексте проекта Федерального закона «О цифровых финансовых активах», который является первой попыткой
законодательно определить смарт-контракт, совершенно правильно отмечается автоматический порядок совершения цифровых транзакций в распределенном реестре цифровых транзакций при исполнении прав и обязательств по смарт-контракту (реестр представляет собой некую систематизированную базу цифровых транзакций, доступ к которой возникает у каждого участника соответствующего отношения).
Можно предположить, что по мере распространения подобные договоры все чаще будут встречаться в финансово-кредитной и банковской сферах, на рынке ценных бумаг и цифровых активов, в областях страхования, при принятии управленческих решений (например, при проведении электронного голосования управляющим органом юридического лица), инвестировании, на рынке недвижимости (купля-продажа, аренда и пр.), при налогообложении и т.д. Кроме того, предполагается, что если использовать форму смарт-контракта в сфере защиты авторских прав, то он сможет гарантировать, что гонорары поступят предполагаемым получателям, регистрируя права собственности в обозначенной децентрализованной системе [6]. Кроме того, в научных кругах ведутся дискуссии и касательно применимости смарт-контракта как одного из регуляторов трудовых отношений (здесь, однако, следует отметить большую роль человеческого фактора в регулировании отношений между работником и работодателем, ввиду чего целесообразность использования смарт-контракта стоит под вопросом).
Подобное разнообразие потенциальных областей применения, как видится, само по себе требует использования различных видов гражданско-правовых и иных договоров, что, по сути, исключает выделение смарт-контракта в отдельный их вид, но подчеркивает сущность смарт-контракта непосредственно как способа оформления и исполнения сделки.
Тем не менее, следует ожидать и увеличения количества отношений, где использование цифровых технологий для заключения сделки недопустимо (так, в соответствии со ст. 1124 ГК РФ, к таким отношениям относится составление завещания). Кроме того, учитывая экономический фактор, заключающейся в
дороговизне использования блокчейн-технологий, следует отметить нецелесообразность применения смарт-контракта на рынке недорогих товаров и услуг. На данном этапе стоит вопрос и о всеобщей доступности подобных технологий.
По мнению Е.Е. Богдановой, в данный момент в целях защиты прав участников договорных отношений следовало бы использовать отделенную модель смарт-контракта, которая, помимо самого смарт-контракта, предусматривала бы существование договора в традиционной письменной форме с фиксацией там существенной части условий [5]. Можно согласиться, что в первое время использование смарт-контракта при заключении сложных сделок действительно целесообразно было бы осуществлять в таком порядке в качестве апробации новых технологий. Однако, при наличии письменного договора, смарт-контракт можно было бы рассматривать исключительно как способ автоматизации исполнения обязательств, что, в свою очередь, также является своеобразной новеллой в гражданском законодательстве.
Таким образом, смарт-контракт имеет несколько отличительных от классических правовых договоров признаков, к которым можно отнести электронный характер фиксации условий договора, возможность его электронной подписи, автоматизацию поиска внешних условий, являющихся предпосылкой возникновения того или иного обязательства и т.д. Автоматизация контракта исключает необходимость наличия третьей стороны при его заключении. Это, в свою очередь, позволяет сокращать издержки сторон (в том числе временные) при заключении договора, при этом не теряя в его «прозрачности» и безопасности. Тем не менее, по справедливому замечанию В.К. Шайдуллиной, в связи с автоматизацией исполнения смарт-контрактов существует риск того, что они могут быть заключены с лицами, не имеющими на это права (например, по причине недееспособности) или в отношении объектов, ограниченных в обороте [10]. В связи с этим, как видится, законодательству следует содержать конкретный перечень возможных субъектов и предметов договоров в форме смарт-контракта.
Кроме того, достаточно остро стоит вопрос о судебном регулировании споров, возникающих из договора, заключенного в такой форме. В первую очередь это касается возможности их оспаривания, расторжения или, например, изменения их содержания. До конца не ясен также и механизм реституции, равно как и механизм принуждения к исполнению полученных из договора обязательств. Некоторые исследователи [7] выделяют и иную проблему регулирования смарт-контрактов, связанную с формализацией их условий. Иными словами, существует неопределенность в возможности изъяснения программным языком условий договора, написанных формально-юридическим языком, содержащим общепринятую юридическую терминологию, включающую в себя ряд абстрактных понятий.
Можно заключить, что законодатель пока не стремится обозначить смарт-контракт обособленным видом традиционного правового договора. Вернее будет сказать, что смарт-контракт является частной формой оформления и реализации этих договоров. Иначе говоря, на данный момент можно наблюдать лишь декларативный характер положений гражданского законодательства относительно института смарт-контрактов, что связано, прежде всего, с неопределенностью подходов к самой юридической сущности смарт-контрактов. Тем не менее, можно предположить, что факт необходимости частичной перестройки договорного права в связи с объективным развитием цифровых технологий говорит о том, что законодательство постепенно выработает четкие правовые положения о смарт-контрактах, вероятно - и как об отдельном виде правовых договоров. Однако, на данный момент подобные договоры можно считать лишь формой оформления и реализации условий сделки.
Список литературы:
1. Федеральный закон от 18.03.2019 N 34-Ф3 "О внесении изменений в части первую, вторую и статью 1124 части третьей Гражданского кодекса Российской Федерации" // [Электронный ресурс] // КонсультантПлюс:
Законодательство:
URL:
http://www.consultant.ru/document/cons_doc_LAW_320398/ (дата обращения -18.04.2020).
2. Гражданский кодекс Российской Федерации (ГК РФ) // [Электронный ресурс] // СПС КонсультантПлюс: Законодательство: - URL: http://www.consultant.ru/document/cons_doc_LAW_5142/ (дата обращения -20.04.2020).
3. Пояснительная записка к проекту федерального закона N 424632-7 "О внесении изменений в части первую, вторую и четвертую Гражданского кодекса Российской Федерации" // [Электронный ресурс] https://base.garant.ru/57267885/ (дата обращения - 16.04.2020).
4. Проект Федерального закона N 419059-7 "О цифровых финансовых активах" [Электронный ресурс] // СПС КонсультантПлюс: Законодательство: -URL:http://www.consultant.ru/cons/cgi/online.cgi?req=doc;base=PRJ;n=170084#08 609920922647278 (дата обращения - 16.04.2020).
5. Богданова Е.Е. Проблемы применения смарт-контрактов в сделках с виртуальным имуществом // Lex russica, 2019,№7 (152). с. 108-116.
6. Волос Е.П. К вопросу о применении смарт-контрактов в различных сферах // Евразийская адвокатура, 2019. №3(40), с.105-110.
7. Карпычев В.Ю., Карпычев М.В.Смарт-контракт: перспективы роботизации договорного права // Вестник Нижегородской Академии МВД России, 2(46), 2019. с.104-109.
8. Новоселова Л. «Токенизация» объектов гражданского права // Хозяйство и право. 2017. №12. С.29-44.
9. Савельев А. И. Договорное право 2.0: «умные» контракты как начало конца классического договорного права // Вестник гражданского права. 2016.
10. Шайдуллина В.К. Проблемы правового регулирования использования смарт-контрактов // Балтийский гуманитарный журнал, 2019. № 1. С.364-366.
№ 3.
11. Ягубова У. Р. Проблемы применения норм договорного права к смарт-контрактам, осуществляемым в информационной платформе блокчейн (Ыоск^ат) // Вестник современных исследований. 2018. № 4—1.
