CC BY
369
Библиографический список
1. Мейер Д.И. Русское гражданское право: в 2 ч. По испр. и доп. 8-му изд., 1902. 3-е изд., испр. М.: Статут, 2003. 831 с.
2. Шершеневич Г.Ф. Курс гражданского права. Тула: Автограф, 2001. 720 с.
3. Агеев А.В. Потестативные условия в гражданском праве Франции // Вестник Высшего Арбитражного Суда РФ. 2013. № 4. С. 37-52.
4. Крылов ГА. Словарь ошибок русского языка. М., 2015.
5. Российское гражданское право: учебник: в 2 т. / отв. ред. Е.А. Суханов. М.: Статут, 2010. Т. 1: Общая часть. Вещное право. Наследственное право. Интеллектуальные права. Личные неимущественные права. 958 с.
References
1. Meyer D.I. Russian Civil Law (in 2 parts). On the Corrected and Supplemented 8th ed., 1902. 3rd ed., ISPR. M.: Statute, 2003. 831 р.
2. Shershenevich G.F. Course of Civil Law. Tula: Autograph, 2001. 720 p.
3. Ageev A.V. Potestative Conditions in the Civil Law of France // Supreme Arbitration Court of the Russian Federation. 2013. No. 4. P. 37-52.
4. Krylov G.A. Dictionary of Errors of the Russian Language. M., 2015.
5. Russian Civil Law: textbook: in 2 vol. / resp. editor E.A. Sukhanov. M: The Statute, 2010. Vol. 1: General part. Real right. Inheritance law. Intellectual rights. Personal non-property rights. 958 р.
УДК 347.1
А.Я. Ахмедов
ПРАВОВАЯ ПРИРОДА СМАРТ-КОНТРАКТА*
Введение: в отечественном законодательстве на сегодняшний день так и не получил закрепления институт смарт-контракта. Одной из причин этого является отсутствие понимания его правовой природы. Автор исходит из особенностей смарт-контракта, которые должны быть положены в основу правового регулирования отношений, возникающих из смарт-контрактов. В статье оспариваются такие особенности, как условный характер сделки, невозможность оспорить и нарушить смарт-контракт. Цель: установить правовую природу смарт-контракта посредством определения места данного вида документов в системе договоров. Методологическая основа: диалектический метод научного познания, системный, формально-юридический методы исследования. Результаты: автор относит смарт-контракт к специальным договорным конструкциям, отмечая его существенные особенности и условный характер указанной квалификации до законодательного закрепления смарт-контракта. Вывод: смарт-контракт устанавливает особенности порядка исполнения договорного типа, в отношении которого он применяется.
Ключевые слова: смарт-контракт, форма договора, заключение договора, исполнение договора, специальная договорная конструкция.
© Ахмедов Арсен Ярахмедович, 2019
Кандидат юридических наук, доцент кафедры гражданского права (Саратовская государственная юридическая академия); e-mail: [email protected] © Akhmedov Arsen Yarakhmedovich, 2019
Сandidate of law, associate professor, Civil law department (Saratov State Law Academy)
* Исследование выполнено при финансовой поддержке РФФИ в рамках научного проекта № 19-1100538 на тему «Концепция правового регулирования смарт-контрактов».
A.A. Akhmedov
SMART CONTRACT LEGAL ESSENCE
Background: to date, the institution of the smart contract has not been secured in the domestic legislation. One reason for this is the lack of understanding of its legal nature. The author proceeds from the features of the smart contract, which should be the basis for legal regulation of relations arising from smart contracts. The article challenges such features as the conditional nature of the transaction, the inability to challenge and violate the smart contract. Objective: establish the legal nature of a smart contract by determining the place of smart contracts in the contractual system. Methodology: dialectical method of scientific cognition, systematic, formal-legal research methods. Results: the author refers the smart contract to special contractual structures, noting its essential features and conditional character of the specified qualification before the legislative consolidation of the smart contract. Conclusion: the smart contract establishes the peculiarities of the order of execution of the contractual type in respect of which it is applied.
Key-words: smart contract, contract form, conclusion of the contract, execution of the contract, special contractual type.
Новыми для российского общества виды отношений являются такие, которые возникают в связи с заключением смарт-контрактов. Смарт-контрактом, согласно проекту Федерального закона № 419059-7 «О цифровых финансовых активах», признается договор в электронной форме, исполнение прав и обязательств по которому осуществляется путем совершения в автоматическом порядке цифровых транзакций в распределенном реестре цифровых транзакций в строго определенной таким договором последовательности и при наступлении определенных им обстоятельств. Закон так и не был принят, что тем не менее не отменяет значимости смарт-контрактов для обслуживания договоров в предпринимательской деятельности.
Исследование смарт-контрактов целесообразно начать с изучения их правовой природы, чему должно предшествовать установление их признаков. Среди правовых особенностей смарт-контракта Л.Г. Ефимова и О.Б. Сиземова называют следующие: заключение смарт-контракта в форме компьютерного кода; заключение только с использованием технологии ЫосксИат; одно из предоставлений по смарт-контракту — цифровой финансовый актив; обязательства, возникающие из смарт-контракта, исполняются самостоятельно и автономно [1, с. 27].
Большинство исследователей придерживаются позиции, согласно которой особенностью технологии блокчейн называют анонимность транзакций. По мнению А.Ю. Чурилова, транзакции псевдноанонимны в силу возможности увидеть 1Р-адрес, использованный при их осуществлении. Тем не менее, идентификация сторон смарт-контракта является серьезной проблемой [2, с. 145-146].
По мнению А.И. Савельева, любое исполнение, произведенное программным кодом, будет считаться надлежащим; ненадлежащее исполнение смарт-контракта и изменение внесенной в В1осксИат транзакции невозможно [3, с. 33-34]. Данное понимание достаточно распространено. Действительно, одним из самых дискуссионных вопросов правового регулирования смарт-контрактов является возможность оспаривания его как незаключенного или недействительного, а исполнения как ненадлежащего. Исследователи смарт-контрактов
заявляют, что исполненные договорные обязательства исключают пороки. Ясно, что особенности процедуры исполнения обязательств не могут исключать возможность защиты нарушенных прав сторон смарт-контракта. Использование смарт-контрактов не должно порождать параллельной реальности, на которую воля законодателя не распространяется. По крайней мере, должен быть допустим возврат исполненного как неосновательного обогащения.
А.Ю. Чурилов не исключает возможности нарушить смарт-контракт посредством поставки некачественного товара, нарушения сроков исполнения, а также его оспаривания, например, в случае завладения частным ключом злоумышленником [2, с. 155]. И.А. Румянцев убежден, что определять исполнен договор или нет, должен не смарт-контракт, а правоприменительные органы [4, с. 173].
А.И. Савельев отмечает, что смарт-контракты заключаются в дистанционном режиме при минимальном участии сторон договора в процессе его заключения. Вероятно, именно по указанной причине, по мнению ученого, смарт-контракты заключаются по модели договора присоединения [3, с. 50-53]. На наш взгляд, разработка смарт-контракта одной из сторон соглашения с присоединением к нему контрагента является не единственным способом заключения договора.
Помимо отграничения от договора присоединения дискуссионным является вопрос разграничения смарт-контрактов от иных видов договоров. Так, например, А.И. Савельев предлагает применять к отношениям на основе смарт-контрактов положения ст. 157 ГК РФ1 об условных сделках [3, с. 50-53]. Представляется недопустимым относить смарт-контракт к условным сделкам, т.к. исполнение в данном случае происходит автоматически, без выражения воли сторонами сделки. В юридической литературе отмечается, что воля сторон смарт-контракта | выражается единожды: в момент его заключения [3, с. 53]. и
Таким образом, смарт-контракт не является ни договором присоединения, ни п условной сделкой. Безусловно, такой контракт не может существовать без до- о говорного типа, для обслуживания которого он используется. Смарт-контракт, о по мнению И.А. Румянцева, является программным кодом, управляющим о
с
определенным активом [4, с. 172]. Управление активом свидетельствует о том, что а программный код не является лишь формой соглашения. Цель использования в смарт-контракта можно охарактеризовать как автоматизацию и объективизацию о отдельных действий по исполнению обязательств. ю
тз
Конструкции, применяемые к отдельным договорным типам, обладающим |
характерным для них набором признаков, в гражданском праве принято на- к
зывать специальными договорными конструкциями. Смарт-контракт может а
применяться к различным типам договоров, что позволяет признать его специ- |
альной договорной конструкцией. Если же договор не отвечает признакам смарт- |
контракта, то его использование в отношении данного соглашения исключено. №
Л.Г. Ефимова и О.Б. Сиземова рассматривают смарт-контракт как специ- 11
альную договорную конструкцию, отражающую особенности заключения и )
расторжения любого гражданско-правового договора, отвечающего закреплен- 9 ным законом признакам, и исполнения возникающих из него обязательств [1, с. 27]. Смарт-контракту как специальной договорной конструкции присущи особенности. Признаки договора могут соответствовать характерным смарт-
1 См.: Гражданский кодекс Российской Федерации (часть первая) от 30 ноября 1994 г. № 51-ФЗ (в ред. от 3 августа 2018 г.) // Собр. законодательства Рос. Федерации. 1994. № 32, ст. 3301; 2018. № 32, ч. II, ст. 5132.
контракту признакам не в силу того, что являются имманентными для договора, как в случае с большинством специальных договорных конструкций, а в связи с желанием сторон договора внести запись в распределенный реестр цифровых транзакций. До тех пор, пока смарт-контракт не получит законодательного закрепления, относить его к специальным договорным конструкциям можно с известной степенью условности, т.к. позитивное регулирование смарт-контрактов на сегодняшний день не предусмотрено.
Библиографический список
1. Ефимова Л.Г., Сиземова О.Б. Правовая природа смарт-контракта // Банковское право. 2019.№ 1. С. 21-28.
2. Чурилов А.Ю. Использование технологии блокчейн: платежная система, «умные» контракты, принятие коллегиальных решений, хранение информации // Право в сфере Интернета: сборник статей / отв. ред. М.А. Рожкова. М.: Статут, 2018. С. 144-158.
3. Савельев А.И. Договорное право 2.0: «умные» контракты как начало конца классического договорного права // Вестник гражданского права. 2016. № 3. С. 32-59.
4. Румянцев А.И. Блокчейн и право // Право в сфере Интернета: сборник статей / отв. ред. М.А. Рожкова. М.: Статут, 2018. С. 159-178.
References
1. Efimova L.G., Sizemova O.B. The Legal Nature of a Smart Contract // Banking law. 2019. № 1. P. 21-28.
2. Churilov A.Yu. Use of the Blockchain Technology: Payment System, Smart Contracts, Making Collective Decisions, Storing Information // Internet law: Digest of articles/ edited by M.A. Rozhkova. M.: Statute, 2018. P. 144-158.
3. Saveliev A.I. Contract Law 2.0: Smart Contracts as the Beginning of the End of the Classic Contract Law // Bulletin of civil law. 2016 № 3. P. 32-59.
4. Rumyantsev A.I. Blockchain and Law // Internet law: Digest of articles/ edited by M.A. Rozhkova. M.: Statute, 2018. P. 159-178.
УДК 347.25
Ю.В. Бекузарова
ПРАВОМЕРНОСТЬ ВКЛЮЧЕНИЯ В КРЕДИТНЫЙ ДОГОВОР УСЛОВИЙ О СТРАХОВАНИИ
Введение: в статье рассматривается проблема включения кредитными организациями дополнительных условий в договор потребительского кредитования, а именно вопросы эффективности применения страхования как обеспечения исполнения договорных обязательств. Анализируется правоприменительная практика по спорам о признании недействительными условий кредитных договоров о страховании. Цель: совершенствование законодательства в области потребительского кредитования. Методологическая основа: системный, сравнительно-правовой методы
© Бекузарова Юлия Владимировна, 2019
Кандидат юридических наук, старший преподаватель кафедры гражданского права (Саратовская государственная юридическая академия); e-mail: [email protected] © Bekuzarova Yulia Vladimirovna, 20l9 106 Candidate of law, senior lecturer, Civil law department (Saratov State Law Academy)
