CC BY
23
УДК 392 ББК 86.37
СЛУЖЕНИЕ МИЛОСТЬЮ БОЖЬЕЙ (ОБ ИСТОРИИ МОЕЙ ЖИЗНИ — ОТ ИСТОКОВ ДО 70-ЛЕТИЯ) 1
Кучмаева Изольда Константиновна,
доктор философских наук, профессор
Аннотация
Публикация представляет собой отрывок из воспоминаний И. К. Кучмаевой «Служение Милостью Божьей», написанных ею к 70-летию со дня своего рождения и выпущенных ограниченным тиражом в 2006 г. В рамках публикации освещается семейная история семьи И. К. Кучмаевой, ее предках, чей образ жизни и мыслей оказал значимое влияние на формирование личности автора. Автор рассказывает о жизни своих предков — протоиерея о. Михаила Вагина, заслуженного учителя Буланова Никифора Диомидовича, о своих близких и коллегах, принимавших деятельное участие в создании Государственной академии славянской культуры.
Автор рассматривает православную духовность и мощный пласт фольклора как важнейшие факторы, формирующие концепцию богатой духовно-культурной жизни.
Ключевые слова
Служение, воспоминания, истоки, семейные традиции, древо рода, ценностные ориентации, духовность.
6
I. Истоки
С нами рядом живут и от нас постепенно уходят редкие люди, яркие и строгие, добрые и последовательные. Люди, которые, пережив трудный поиск концепции своей жизни, предлагают нам выстраданные критерии выбора в мире культуры. Нужно было успеть обо всём спросить напрямую тех, кто ушёл вперёд. Но это уже невозможно. И всё же, когда в мире собирается нечто небывалое и неминуемое, они «выходят в люди» с великой, сокровенной мыслью своей жизни.
В их ряду достойное место принадлежит моему прадеду протоиерею Михаилу Алексеевичу Вагину, кротость и смирение которого поражали всех, кто его знал. Я думаю, что в православии есть лица символические, широко известные и неизвестные вовсе, но отмеченные той глубиной исповедания христианских ценно-
стей, которая позволяет судить об основных признаках культуры народа на определённом этапе исторического развития.
Пишу и всматриваюсь в облик отца Михаила. Нетрудно заметить те же самые, знакомые моим родным черты — ум, спокойствие, мудрость и достоинство. Бабушка много рассказывала мне о нём. По молодости я рассеянно слушала её повествования, о чём теперь очень жалею. И всё же твёрдо помню по рассказам бабушки, что прадед был человек бескорыстный и добрый. Бабушка вспоминала, что за выполнение церковных треб он деньги принимал лишь от людей зажиточных, богатых. С бедных платы вообще не брал, более того, сам помогал им. Крестьяне его очень любили.
В доме отца Михаила неизменно происходили спевки церковного хора. Он сам аккомпанировал хору на фортепиано. Здесь вообще по-
1 Статья впервые опубликована в журнале «Вестник славянских культур». Специальный выпуск. М., 2006.
стоянно звучала музыка, так как дети непременно обучались игре на фортепиано. Особенно хорошо играла Анна (моя бабушка).
В своём доме в 1905 г., как сообщил мне старожил Калуги, хорошо знавший в юности о. Михаила, ему пришлось укрывать хозяйку соседнего поместья. Восставшие крестьяне хотели убить всех Энгельгардтов — владельцев этого имения.
В одной из комнат священнического дома висела большая символическая картина — древо рода Вагиных. Рассматривая её, можно было видеть, что Вагины — древний священнический род.
Возрастание о. Михаила происходило далеко от Сильковичей, где он служил всю жизнь. Его отец, священник Алексий Вагин, в течение многих лет служил на севере Калужской области в церкви имения князя Николая Петровича Мещерского.
К о. Алексию, подчёркивал друг семьи о. Михаила о. Дмитрий Залетаев, со стороны князя Мещерского доверие было безграничное; он был у помещика полным хозяином и распорядителем по имению. При таком исключительном материальном положении воспитание детям было дано исключительное в среде тогдашнего духовенства. Наш прапрадед, о. Алексий Вагин, согласно источникам, выделялся в среде своих коллег как человек образованный, прямой, добросердечный. Он был своим человеком в кругу дворян и особенно в семье князя Мещерского.
Хорошая образовательная и нравственная подготовка сына о. Алексия Вагина — будущего о. Михаила — позволила ему поступить в Калужскую духовную семинарию. Обладая отменными способностями, хорошо воспитанный, скромный, добрый и общительный Михаил Вагин был любим своими товарищами. Любило его и семинарское начальство, отмечая Михаила своим вниманием. Поскольку Михаил Вагин обладал хорошим голосом, почти всё время обучения в семинарии он состоял певчим и солистом архиерейского хора.
После окончания семинарии Михаил был приглашён на службу в Калугу. Но он предпочёл более трудный путь сельского священника. Он поступил, как тогда говорили, «во двор» и «со взятием», так как было велено приискать к сиротам зятя. Покойный тесть о. Михаила Вагина о. Иоанн Пиуновский оставил ему ветхий
Протоиерей Михаил Вагин
домик с расстроенным хозяйством и многочисленную осиротевшую семью, состоявшую из дочери о. Иоанна — Анны (невесты о. Михаила), тёщи Марии Дмитриевны, свояченицы и двух шуринов, которых молодой священник обязался содержать. Как сообщалось в дореволюционных публикациях, о. Михаил безупречно содержал сирот. Кроме семьи о. Иоанна Пиуновско-го, своих шестерых детей (все они получили образование), в доме о. Михаила жили постоянно бедные, безродные, бесприютные старцы и старицы, которых он обувал, одевал, кормил, хоронил.
Высокое, ответственное и радостное служение о. Михаила в течение десятилетий совершалось на фоне огромной личной трагедии. Сразу же после родов последнего ребёнка жена о. Михаила тяжело заболела и до конца жизни не участвовала в воспитании детей. Отцу Михаилу было тогда 48 лет. В течение двадцати лет о. Михаил для излечения жены не щадил себя и не жалел расходов, но Богу было угодно оставить её неизлечимой. Будучи отцом и матерью для шестерых детей, он нёс свой крест с любовью и без ропота.
Различны линии Вагинского потомства, но каждая из них (известная мне по непосредственному опыту или по документам) узнаётся
7
по концентрации хорошо знакомых признаков, один из которых — верность при жизни и верность после смерти, верность памяти. Веер многообразных родовых ответвлений в этой черте складывается и соединяется в один луч.
Исключительным почитанием рода Вагиных всегда пользовалось село Сильковичи, где счастливо прошло сорокалетнее служение о. Михаила. В конце XVIII века село было подарено Петром I известному промышленнику и предпринимателю А. А. Гончарову. Сыном А. А. Гончарова в Сильковичах была воздвигнута церковь Покрова Пресвятой Богородицы, где служил мой прадед. В 70-е-80-е годы XVIII века здесь развёртывается строительство нового усадебного ансамбля, включавшего главный дом, каретную, конюшню, другие хозяйственные постройки, парк, пруд и плодовые сады. Когда в первой четверти XIX века усадьбу приобрёл коллежский регистратор В. С. Каншин, в именье построили больницу, спиртзавод и завод по переработке молока. В 1880 году, когда имение перешло к князьям Барятинским, здесь были построены почта, склад, сыроваренный, винокуренный заводы и две водяные мельницы.
И дореволюционная пресса, и мои родственники неоднократно отмечали наличие тесных дружеских отношений князей Барятинских с моим прадедом — благочинным, протоиереем о. Михаилом Вагиным. Это неудивительно, если иметь в виду глубокую общность ценностных ориентаций древнего священнического рода Ва-гиных и рода князей Барятинских, во все времена преданных Богу, царю и Отечеству.
Скупые строки клировых ведомостей тех лет сообщают о глубокой упорядоченности повседневной жизни селян, позволяют понять, что православный человек дореволюционной сельской России был способен к освоению мира и культуры в их конкретности и многообразии.
Эта упорядоченность во многом определялась тем, что богословская культура о. Михаила, его почти полувековая деятельность в одном 8 храме оказала глубокое влияние на его прихожан. Всегда приготавливаясь к совершению Божественной литургии выполнением положенных молитвенных правил, о. Михаил совершал службу истово и уставно, даже если это и была заказная служба. Ни он сам, ни члены его семьи никогда не нарушали пост: даже рыбной пищи о. Михаил не употреблял в пост, несколько от-
ступая от строгого правила в пост ап. Петра и Павла.
Редчайшее умение о. Михаила Вагина возжечь в пасомых спасительное пламя веры православной ярко проявилось в его многолетней помощи Калужскому Православному Миссионерскому обществу, Императорскому Православному Палестинскому обществу, а также в деятельности братств свв. Пафнутия Боровского и Иоанна Богослова.
Проводя трудную, кропотливую, сопряжённую с неприятностями работу благочинного, о. Михаил обладал особой способностью примирять враждующих. Возникавшие в причтах споры, недоразумения, обиды весьма редко переходили за порог консистории. Во всех действиях благочинного о. Михаила Вагина не было заметно и тени бюрократического высокомерия. Он был благочинным высокой чести и неподкупности. В должности благочинного о. Михаил прослужил 20 лет.
Пагубные влияния XIX-XX веков, резко менявшие как хозяйственную, так и культурную картину сельской жизни, непосредственно коснулись деревни.
Прошлое Сильковичей скрывает в себе своеобразный мир культуры, абсолютно незнакомый её современным жителям, бытие которых сегодня на много порядков уступает тому, что было прежде. Прежде — наличие нескольких разновидностей училищ и школ в одном селе, небольших предприятий по переработке сельскохозяйственной продукции и полезных ископаемых, бойкой торговли, шумных ярмарок. Регулярные парки, мощная река с рядом мельниц и т.д. А в центре всей жизни села — православный храм, ведомый высоконравственным настоятелем.
В жизнь села, наряду с православными церковными праздниками и обрядами, вплетались народные предания, передаваемые от поколения к поколению, от жителей одного уезда Калужской губернии к другим.
В произведениях народного творчества проглядывает, с одной стороны, готовность пытливого русского человека к открытию неведомого, с другой — страх перед непредсказуемыми по своим последствиям встречами.
В сказках, легендах, преданиях Калужской губернии в разных вариантах проявляются основы народной философии, решительно оттор-
гающей чувство мести и злобы, находящей оптимальный смысл в служении Богу и человеку.
Если обратиться к детским впечатлениям от рассказов бабушки — дочери отца Михаила Вагина — то в содержательном отношении фольклор калужской губернии формировал в моём сознании три доминанты, три основных назидания.
Назидание первое — не гонись за неправедным богатством.
Множество интересных подтверждений этого назидания содержится в фолклорных сборниках. Так, крестьяне всегда с опаской говорили о кладах и кладоискателях. Кладоискатели утверждают, что если некто желает стать обладателем несметных сокровищ, то он должен добыть разрыв-траву. Но способ её добычи столь опасен, что может стоить жизни.
Следование этой линии народной философии, осторожность в прикосновении к какой-либо разновидности богатства с детских лет для меня стало аксиомой.
Второе назидание, которое пришло из волшебных сказок и легенд, некогда рассказанных бабушкой, звучит так — всё лучшее в жизни нужно заслужить, не ожидая в безделье манны небесной. И здесь на память пришла сказка о Рачке, Золотой шейке. Подобных сказок Калужской губернии в далёком детстве я слыхивала множество. Смысл подобных сказок был очевиден: и силы небесные будут рядом, и чудо станет возможным, если человек употребит все свои силы для его достижения и ни разу не устрашится и не помыслит даже, что чудо невозможно.
И, наконец, назидание третье — будьте внимательны к малым сиротам и благочестивым вдовам. помните — Бог всегда защитит
их. Это назидание заметно выделяется на фоне всех волшебных сказок. Достаточно вспомнить сказки про Струя и Струиху или сказку «Чудесные дети». Подобные сказки из глубин Калужской земли прошли лейтмотивом через всё моё детство.
И развитая православная духовность, и мощный пласт фольклора входили в число факторов, на которых держалась концепция богатой духовно-культурной жизни русского села. Размывание этих факторов безусловно внесло свою лепту в деградацию села как духовного и культурного центра.
II. семья
Не имея возможности рассказать о судьбах всех детей отца Михаила, замечательных людях-священнослужителях, считаю необходимым поговорить о семье младшей дочери о. Михаила Вагина, в которой проходили мои детство, отрочество, юность. Первое, что помню, большой стол, за которым в праздничные дни собиралось более десяти человек. Эти застолья были чем-то надёжным, искренним, придающим ощущение защищённости. Было много тёплого юмора, воспоминаний о Сильковичах, Ростове Великом, Алексине, других городках, через которые проходила жизнь. Более всего в эти дни радовало пение на несколько голосов. Дедушка многие годы, помимо преподавания, руководил хором. Все дочери играли на гитаре и пели старинные романсы и песни. Более других остались в памяти «Ночь светла», «Утро туманное», «Гори, гори, моя звезда», «Мой костёр в тумане светит», «Белая акация». Но самое сильное чувство у всех вызывал «Вечерний звон». Пели этот романс с ощущением, что даже в последние дни жизни, когда меркнет сознание, остаётся память о дорогом прошлом, о его особом духовном свечении.
Отчего же была так крепка эта семья? Думаю, что первоосновой хорошей семьи является прежде всего соединение двух безусловно хороших людей. И, во-вторых, если невозможна равновеликая любовь двух, то, по крайней мере, один из двух должен любить другого сверх всякой меры. Бабушка, Анна Михайловна Вагина, встретив дедушку, Буланова Никифора Диомидовича, полюбила его безоглядно. И любила всю жизнь, до последнего вздоха. Музыкальная, нежная, тонкокожая, с мягким светом ярко-синих глаз, с копной волнистых пепельных волос, она была завидной невестой. Каково же было возмущение её братьев-священников (о. Михаил к тому времени уже скончался), когда Анна объявила, что выходит замуж за «какого-то» учителя: ведь это отступление от традиции, все девушки рода всегда выходили замуж за священников. Он, конечно, и умен, и красив, но разве он пара их сестре? И пошла бабушка замуж бесприданницей.
Сменив квартиры в разных городах России, семья с давних пор жила в подмосковном городе
9
10
А.М. Вагина-Буланова, Н.Д. Буланов
Одинцово, где бабушка преподавала, а дедушка был завучем и учителем физики, математики, астрономии. Как во всяком доме, было много болезней и горя, но в целом жизнь текла размеренно, аккуратно.
Чувство любви и взаимопомощи в семье было огромное. За жизнь каждого боролись самоотверженно и бескорыстно. В семье никто не понимал, что такое раздел имущества, борьба за него после смерти кого-либо. И крайне удивлялись, когда люди гордились тем, что им удалось отвоевать у кого-то из семьи квартиру, дачу, сервиз, картину и т.д. Никаких охраняющих имущественных договоров при жизни близких не заключали, предпочитая скорее всё потерять, чем думать о захвате собственности умирающего родного человека.
Патриархом дома был дедушка. Он обладал тем редчайшим качеством, которое почти не присуще людям: он никогда никого не осуждал. Это качество порой бывает свойственно людям расчетливым. У него же это было от глубины натуры и ориентированности на высокие цели жизни, несовместимые со склоками, дрязгами, наветами.
Он очень любил детей, школу, свою профессию, был знатоком своего дела и умел передать свои богатые знания ученикам. На уроках дедушки всегда была благоговейная тишина.
Разбирая бумаги, оставшиеся после смерти родных, я среди многих других писем увидела фронтовой листок. Дата письма — 9 февраля 1945 года. До Дня Победы ещё несколько трудных месяцев. В тяжелых фронтовых условиях
бывший ученик спешил поздравить любимого учителя с юбилеем:
«Многоуважаемый мой учитель Никифор Диомидович! Поздравляю Вас с 40-летним юбилеем Вашей замечательной деятельности. Очень рад, что среди других многих Ваших учеников довелось и мне учиться у Вас три года. И Вам я многим обязан, в первую очередь в выборе своей специальности. Благодаря Вам математика, астрономия и физика стали моими любимыми предметами, а позднее — моей специальностью.
Сейчас ещё нахожусь в Красной армии (в артиллерии) ... Университет закончил в 1942 году по специальности гравиметрии (мехмат, астрономическое отделение). Специальностью своей очень доволен, хотя работать пришлось очень мало.
Вас я всегда вспоминаю с большой благодарностью и уважением как прекрасного учителя и человека.
Желаю Вам ещё долгой, плодотворной работы. Будьте здоровы.
Уважающий Вас А. Покровский».
Конечно, и у них, моих прекрасных предков, были грехи и ошибки. Но не мне их судить. Я беру от них совсем иное. Семья выполняла в нашей жизни особую, духовную и нравственно формирующую задачу. В ней всегда искали совета, укрепления и силы. Откуда происходила сила, тогда было не очень ясно, а теперь очевидно: их жизнь протекала во внутреннем стоянии перед Богом, людьми и Россией. Отсюда — смиренное отношение к материальным трудностям и болезням, отсюда — благодать общения, которую мы особо ощущали в пасхальные, рождественские и именинные дни.
Православная вера, сообразно которой они жили (бабушка — явно, дедушка — тайно), принесла добрые плоды — четверо очень хороших дочерей.
Старшая, Антонина, красивый, одарённый человек, закончила два института; работала инженером-химиком, а также переводчиком с немецкого языка, хорошо рисовала.
Следующая по старшинству, Лидия, тоже получила два высших образования — врач-педиатр и преподаватель немецкого языка. Беспредельно любила детей, сгорала на работе, никогда не успевала нормально покушать, так
как стремилась лишний раз навестить без вызова тяжело больного ребёнка. Преданно служила всем нам, сопереживала нашим болезням всем сердцем. Она была мастер устного рассказа и наш домашний аналитик многих литературных произведений. Хорошо рисовала. Она была так богато одарена, что трудно сказать, в чём смогла бы выразить себя наиболее полно. Во всём, что делала, была до конца последовательна и честна. С ней невозможно было лукавить. Она всегда требовала правдивости. В трудные, трагические дни непременно оказывалась рядом. В таких ситуациях собственную усталость и болезнь, свои чрезмерные усилия никогда не называла жертвой, никогда не хвасталась своими подвигами. «Это долг — и всё»,— говорила она, помня, как много в своё время было сделано для неё.
Все сёстры отличались внешней и внутренней красотой. Но самой красивой, по общему признанию, была моя мама. Удивительно правильные, нежные черты лица, классический профиль, тонкая бело-розовая кожа, копна блестящих шёлковых кудрей, обрамлявших благородный овал лица — такой навсегда осталась она в моей памяти. Изысканный вкус, с каким она одевалась и украшала наше маленькое бедное жилище, полное отсутствие аляповатости, нарочитой яркости и напыщенности в одежде обнаруживали её культурное чутьё, тонкий и неповторимый стиль жизни. Предпочитаемые тона одежды — темно-зеленый, чёрный и кремовый.
По профессии и по призванию она была врач-хирург, «врач Божьей милостью»,— так говорили о ней люди, которых она спасала. Будучи ученицей Н. Бурденко и А. Вишневского, она работала легко, быстро, искусно. «У неё лёгкая рука»,— говорили люди, и я могу это подтвердить. За всё время её долгой работы не было ни одного случая ошибки в диагнозе заболевания. Когда пришёл пенсионный возраст, маме подарили золотые часы, написав в адресе: «Золотые часы — золотому человеку».
Двери нашего дома в Москве и на даче не закрывались. Она помогала всем и всегда бескорыстно. Всякий раз бросалась на помощь людям в поездах и электричках, если требовалось медицинское вмешательство.
Всю войну, наряду с работой в больницах и поликлиниках, она провела также в комис-
И.К. Кучмаева в школьные годы
сиях военкоматов, ни разу не запятнав себя получением взятки. И когда в дверь нашей квартиры звонили по этому поводу, мама, такая добрая, корректная, становилась жёсткой и резко, на моих глазах, отбрасывала богатые подношения. Ей в отместку кричали, видя меня — маленького, больного заморыша,— «Ваша дочь умрёт». Она отвечала: «Если суждено, умрёт, а если выживет, человеком будет».
Часто по ночам ей приходилось дежурить на военном аэродроме, где испытывали новые самолёты. Если мама не могла оставить меня в детском саду, я ночевала с ней на заводе, где создавали самолёты. Помню, как по селектору неоднократно раздавался тревожный голос: «Доктор Буланова, прошу срочно выйти на лётное поле». Выла сирена, машина скорой помощи летела к очередному разбившемуся самолёту.
Мама была хорошей хозяйкой, великолепно готовила, прекрасно вышивала и шила, любила цветы и умела их выращивать. Всегда отличалась ораторским искусством. Из её земных привязанностей мне навсегда запомнилось её восторженное отношение к посуде из тонкого фарфора и хрусталя, к таким тончайшим материалам, как маркизет, батист, шифон. Она любила посещать художественные выставки, часто бывала на концертах, любила театр (классику).
Здесь нельзя не заметить, что осталось нереализованным её второе призвание. В юности она играла в театральной студии и поступила сразу в два института — медицинский и театральный. Но её папа, Никифор Диомидович, который обычно относился с полным доверием к различным видам выбора своих разумных дочерей, настойчиво отговаривал маму от учёбы в театральном институте. Она прислушалась к его мнению.
Необходимо особо отметить отношение мамы к её родителям. Это была просто примерная дочь, готовая всегда придти на помощь,
11
И.К. Кучмаева с мужем и дочерью (1979 г.) И.К. Кучмаева дома (конец 1970-х гг.)
12
всегда ласковая, любящая, благодарная. Другие дочери также хорошо относились к родителям, но всё же могли иногда сказать что-то резкое. А у мамы, как отмечали все родные, ни разу в жизни не возникало мысли о том, что с родителями можно говорить не очень доброжелательно. На веки вечные я запомнила неизменно ласковый тон, в каком мама разговаривала с родителями. В отношении её к родителям никогда не было и тени потребительства, стремления что-то присвоить, чем-то воспользоваться. Она всегда жила по средствам и не завидовала тем, кто имел больше.
Я не буду сейчас говорить о других близких родственниках — моей дорогой тётушке Наталье Никифоровне, её дочери Рите, которая закончила школу с золотой медалью и поступила на физфак МГУ, о других родственниках, всегда с благодарностью поминаемых мною.
Считаю необходимым сказать о роли моей непосредственной семьи в нашей жизни.
С мужем моим, ныне покойным Григорием Ивановичем Кучмаевым, кандидатом исторических наук, доцентом, мы вместе учились на историческом факультете Московского государственного университета. Он пленил меня редкой чистотой души, верностью и последовательностью своих поступков. Мы вместе два лета работали на целине в Казахстане, в студен-
ческом отряде МГУ, много путешествовали, ходили в походы и зимой, и летом, часто бывали в консерватории, театрах, в музеях, на выставках, пропадали в библиотеках, любили побродить по улочкам Москвы среди старых домов, под кронами деревьев. После окончания МГУ в течение четырёх лет работали в Магаданской области; работали не жалея сил, стремясь передать людям те знания, которые получили в вузе, проводили семинары, уроки в самых различных аудиториях. Жизнь наша была так богата и на-полненна событиями, что требует отдельного рассказа. Муж умер в 1993 году, через год после создания Государственной академии славянской культуры, сделав для её открытия всё, что необходимо. Необыкновенно любящий сын, отец и муж, весёлый, трудолюбивый и умный человек, не стоявший в стороне от беды людской, не перекладывавший неизбежные тяготы бытия на других, он никогда ни на что не жаловался, за всё благодарил судьбу. И в этом отношении опередил многих современников, вечно недовольных своим материальным или служебным положением.
Вся огромная работа, которую мне приходилось вести, подготовка кандидатской и докторской диссертаций, издание новых книг были бы невозможны, если бы не ежедневная помощь мужа в организации домашней жизни. Так
непрерывно совершалось преображение нашего бытия через совместное творчество. Муж всегда ставил наше будущее в зависимость от возрождения России, стремясь внести свою лепту в процесс развития всемирной отзывчивости русского народа.
В тяжёлой социальной атмосфере начала 90-х годов, приступая к созданию школы и Академии, очень важно было иметь надёжную команду, Совет основателей, в состав которого входили, кроме меня, доктора, профессора, кандидаты наук Громов М. Н., Расторгуев В. Н., Батищев Г. С., Поплавская И. И., Страховская И. Г., Козлов В. Ф., архим. Иероним (Карпов), Панарин А. С., Кучмаев Г. И., Кучма-ев М. Г., Коненкова А. К., Шердаков В. Н. Это центральные фигуры Академии, которые на заре создания нашего образовательного комплекса провели основную работу по собиранию сил и подготовке программ, где содержались ответы на вопросы, поставленные временем.
В этом году от одного из сотрудников поступило предложение увеличить количество членов Совета основателей, чтобы не превращать его в «клуб избранных». Но, во-первых, увеличить количество тех, кто провёл всю черновую работу по созданию Академии, тех, кто реально стоял у колыбели, невозможно. Ведь их с каждым годом становится меньше, и встать на их место в прошлом никто не имеет права (к настоящему времени Батищев Г. С., Кучмаев Г. И., Панарин А. С., Шердаков В. Н. ушли из жизни — и нам никто не заменит их в Совете основателей).
Во-вторых, это был не клуб избранных, а группа чернорабочих, которая теоретически и практически готовила создание школы и Академии, не получая за свой труд ни рубля в течение долгих месяцев.
Я счастлива, что наряду с мужем, в рождении и развитии Академии принимают активное участие мои дети, вначале М. Г. Кучмаев, который помогал нам как член Совета основателей задолго до создания школы. Более 20 лет назад он закончил МВТУ им. Баумана, а затем аспирантуру в нашей Академии. Он — директор Вычислительного центра ГАСК, кандидат наук, доцент. Техническому оснащению, развитию Академии отдаёт все свои знания и силы. В оценках людей и событий старается быть справедливым. Имея хорошее образование, большую практику
в области компьютерных технологий, он неоднократно получал предложения о работе на значительно более высокой зарплате, но оставался верен Академии. Он, как и отец, надёжный человек, весёлый и открытый, хороший товарищ. У него доброе сердце. Жена сына, Кучмаева Оксана Викторовна, кандидат экономических наук, профессор, прошла предзащиту докторской диссертации, исключительно работоспособный, умный человек, преданный делу и семье. В настоящее время она зам. директора Института статистики и эконометрии МЭСИ.
В семье подрастает мой внук, красивый умный мальчик Мишенька, который, надеемся, продолжит добрые традиции нашего Дома.
В восьмой класс созданной нами школы пришла дочь Юля, которая постепенно выросла в надёжную помощницу. Она получила два диплома (с отличием) о высшем образовании — вначале бакалавра искусства, а затем художника-станковиста. В состав последнего диплома вошли пять больших картин, посвя-щённых житию св. Иоанна Рильского и три иконы: св. Архангела Михаила, св. Иоанна Рильского и св. Софрония Врачанского. Юля закончила аспирантуру, защитив кандидатскую диссертацию на тему «Духовные основы монастырской культуры средневековой Болгарии 1Х-Х1У вв.». Юля — участник многих выставок художественных работ в России, Болгарии, Чехии, Польше. К настоящему времени состоялось семь её персональных выставок. Работая в Академии художником, она выпускает в свет множество различных буклетов и каталогов, пригласительные билеты, художественно оформляет брошюры и книги; читает спецкурс по теме своей диссертации; помогает руководить фольклорной практикой студентов-болгаристов; в течение 11 лет участвует в благотворительных иконописных росписях в России и за рубежом. Она автор ряда песен, в том числе на болгарском языке, которым владеет. Создала небольшой вокально-инструментальный ансамбль «Балканче», который исполняет песни на разных славянских языках, что весьма помогает нам на вечерах и встречах наглядно демонстрировать степень нашего внимания к культуре братских славянских народов. Полагаю, что огромное внимание дочери к культуре Болгарии, к языку этого народа в определённой мере обусловлено генетически. Ибо второй наш прадед, Диомид Буланов, как многие
13
14
русские люди, в годы русско-турецкой воины 1877-78 гг., ушёл добровольно на фронт помогать православным «братушкам». А после окончания войны встретил в Болгарии девушку, которую привёз в Россию, женившись на ней. Не удивительно, что среди голубоглазых блондинов-потомков прадеда появились кареглазые и темноволосые. Юля, как и отец, любит работать, доброжелательна, надёжна в коллективе. Подобно брату, непритязательна в одежде, в питании; хорошо чувствует нравственные качества людей, не выносит лицемерия, двусмысленных высказываний.
Я рада, что мои дети — это моя надежда, это достойная часть меня, которая останется в Академии, когда меня не будет.
Таков небольшой фрагмент моих знаний о той ветви древа рода, которую я считаю достойной внимания, не имея в виду которую немыслимо говорить об итогах моего 70-летнего жизненного пути. Ведь в каждый шаг моего бытия изначально была заложена утверждённая в семейном предании вера в великую миссию народа, которому мы служим; вера в решительное преобладание этических мотивов над эгоистическими; сформированная в семейном опыте способность к постижению необыкновенного динамизма жизни с её отрадными и трагическими страницами.
III. Школа, МГУ, начало трудовой деятельности
Обучение в 75 Московской школе Киевского района давалось мне легко и сразу определило систему гуманитарных приоритетов в ходе учёбы. Завершение каждой ступени обучения сопровождалось вручением похвальной грамоты за отличную успеваемость. Такое отношение к делу было обусловлено прежде всего пониманием того, что все мы вместе только что пережили войну. Нельзя было мельчать, падать духом. Во всём, в решении всех вопросов требовалось настроиться на победу. И выполняя свою скромную роль в жизни, мы побеждали.
В школьные годы я много занималась общественной работой, писала стихи, играла в школьных спектаклях, прочитывала русскую и зарубежную классику; регулярно посещала вечера филофонистов в музее А. Н. Скрябина; целенаправленно знакомилась с сокровищами
музеев Москвы; много путешествовала по Подмосковью. Более всего любила посещать Трои-це-Голенищево, Архангельское, Останкино, Третьяковскую галерею, Ново-Девичий монастырь, бродить по старым московским улочкам, когда их неслышно укрывали хлопья снега.
В 1954 году без колебаний было принято решение о моём поступлении на исторический факультет Московского университета, несмотря на огромный конкурс (25 человек на одно место).
Наступило неповторимое время благоговения перед наукой, перед великими педагогами, время блистательных музыкальных концертов в консерватории. Время выбора пути, время бескорыстных порывов, когда в короткие два месяца летних каникул хотелось всесторонне реализовать свои возможности на целине, выполняя задачи культорга, комсорга и врача студенческой бригады истфака МГУ числом в 90 человек, работая на току, на комбайне, на тракторе, прочитывая десятки разнообразных лекций для сельских механизаторов. Шло освоение целинных земель, и мы, заброшенные в казахстанские степи, стремились разделить ответственность за это важное дело.
Студенческие дни памятны и бесконечными субботниками на строительстве московских домов, на овощных базах, в колхозах, постоянными выступлениями концертных бригад студентов в разных аудиториях; бурными комсомольскими собраниями и радостными вечерами отдыха; патрулированием по улицам ночного города; неоднократной сдачей крови для детей, больных полиомиелитом; туристическими слё-
И. К. Кучмаева (справа) в школьные годы
тами в лесу и легкоатлетическими соревнованиями; романтическими прогулками по засыпающим московским улочкам.
В МГУ я, как и в школе, была одним из лидеров, избиралась секретарём комсомольской организации факультета (900 комсомольцев), комсоргом курса (250 комсомольцев).
С третьего курса начиналась пора более основательной специализации. Попробовав свои силы на первых двух курсах в области древнерусского искусства и в разработке темы по социально-политическим взглядам декабристов, я перешла на кафедру новой и новейшей истории со специализацией по истории Соединённых Штатов Америки. Углублённое изучение английского языка, знакомство в ИНИОН с весьма серьёзной американской литературой на английском языке по социально-экономической политике Франклина Рузвельта позволило к исходу пятого курса подготовить добротную дипломную работу и успешно защитить её. Большая государственная работа моего отца и его
родных братьев в Петербурге, с одной стороны, многопоколенное православное и педагогическое служение родных, просматриваемое по материнской линии, с другой, давало широкий простор для выбора профессиональной деятельности, для наполнения жизни смыслом, определённом поколениями предков.
После окончания МГУ мне предложили работу в Институте марксизма-ленинизма. Но как раз в это время Н. С. Хрущёв отменил ряд льгот для работников Крайнего Севера, объявил амнистию определенной категории заключённых, что простимулировало значительный отток тружеников Магаданской области, которые спешно возвращались на материк.
В этот момент меня, как и ряд других выпускников вузов, вызвали в ЦК ВЛКСМ и направили на работу в Магаданскую область, в поселок Ягодное, расположенный по Колымской трассе недалеко от полюса холода Оймякон.
(Продолжение следует)
THE MINISTRY BY THE GRACE OF GOD (ABOUT THE HISTORY OF MY LIFE -FROM ITS ORIGINS TO THE 70TH ANNIVERSARY)
Kuchmaeva Izolda Konstantinovna,
DSc in Philosophy, Professor
Abstract
The publication is a part of memories I. K. Kuchmaev's "The Ministry by the Grace of God", to the 70th anniversary (limited edition in 2006). This is Kuchmaev's family history telling about forefathers, whose way of life and thought influenced highly and significant on the development of the personality of the author. Kuchmaeva tells about her forefathers's life - archipriest Mikhail Vagin, a honoured teacher Bulanov Nikifor Diomidovitch, about her relatives and colleagues, those who took an active part in the creation of the State Academy of Slavic culture.
Keywords
Service, ministry, memories, the origins of the genus, family traditions, the tree of genus, values, spirituality.
15
