CC BY
738
Изложенная концепция позволяет по-новому объяснить появление фаз угасания речедвигатель-ной импульсации при решении вербальных и, следовательно, мыслительных задач, отмеченное А.Н. Соколовым и его сотрудниками. Речедвигательная импульсация не может не отсутствовать на стадии речевого замысла (образования домыслительного идеального содержания), а также в конце второго этапа мыслительного акта после снятия формальнологической и семантической форм мышления, т.е. после завершения мыслительного процесса при удержании в сознании его результата.
БИБЛИОГРАФИЧЕСКИЙ СПИСОК
1. Бехтерева Н.П., Бундзен П.В., Каплунский А.С. и др. О нейрофизиологическом кодировании психических явлений человека // Память в механизмах нормальных и патологических реакций. Л.: Медицина, 1976.
2. Выготский Л.С. Избранные психологические исследования. М.: Изд-во АПН РСФСР. 1956.
3. Верещагин Е.М. Порождение речи: латентный процесс (предварительное сообщение). М.: Изд-во Москов. гос. ун-та, 1968.
4. Горелов И.Н. Невербальные компоненты коммуникации. М.: Наука, 1980.
5. Жинкин Н.И. Консультация по вопросу о развитии мышления на иностранном языке: Ответ С.Я. Буштейн // Иностранные языки в школе. 1966. № 2.
6. Леонтьев А.А. Внутренняя речь и процессы грамматического порождения высказывания // Вопросы порождения речи и обучения языку. М.: Изд-во Москов. гос. ун-та, 1967.
7. Леонтьев А.А. Психолингвистические единицы и порождение речевого высказывания. М.: Наука, 1969.
8. Маркс К., Энгельс Ф. Немецкая идеология // Соч. 2-е изд. Т. 3.
9. Маркс К. Введение (из экономических рукописей 1857-1858 годов) // Маркс К., Энгельс Ф. Соч. 2-е изд. Т. 12.
10. Симонов П.В. Высшая нервная деятельность человека: Мотивационно-эмоциональные аспекты. М.: Нау-
ка, 1975.
11. Соколов А.Н. Внутренняя речь и мышление. М.: Просвещение, 1968.
12. Чесноков П.В. Неогумбольдтианство // Философские основы зарубежных направлений в языкознании. М.: Наука, 1977.
13. Чесноков П.В. Семантические формы мышления и грамматика // Значение и смысл речевых образований. Калинин: Изд-во Калинин. гос. ун-та, 1979.
О.А. Щербань
СЛОЖНОЕ СИНТАКСИЧЕСКОЕ ЦЕЛОЕ КАК ЕДИНИЦА СИНТАКСИСА ТЕКСТА
Термин «текст» завоевал себе право быть наиболее обобщенным выражением крупных, законченных речевых произведений. Но до сих пор затруднительным оказывается решение вопроса о границах и объеме текста. Как известно, под текстом может пониматься целое речевое произведение, часть произведения или его отрывок. Одной из основных задач, которая требует своего решения в лингвистике текста, является изучение единиц, составляющих текст, - сложных синтаксических целых.
Исследователь Л.А. Киселева, развивая точку зрения Ф. Данеша и К. Гаузенбласа в понимании структуры целого с иерархией частей и асимметричным отношением между единицами разных уровней структуры, относит текст к четвертому, высшему ярусу, который, по ее мнению, «... составляет семантически и структурно законченное целое» [10]. Автор цитируемой работы дает такое определение понятию текст: «Текст - это целостная, сложная структура и система, качественно (не только количественно) новое единство, обусловленное его общим целевым назначением, которому подчиняются частные цели единиц низших ярусов, и единой структурной и семантической организацией, семантико-структурной основой, с которой взаимодействуют единицы низших ярусов» [10].
И.Р. Гальперин, наблюдая над различными видами текстов разного объема и содержания в различных стилях языка, дает следующее определение термину текст: «Текст - это сообщение, объективированное в виде письменного документа, литературно обработанное в соответствии с типом этого документа, состоящее из ряда особых единств, объединенных разными типами лекси-
ческой, грамматической и логической связи, и имеющее определенный модальный характер и прагматическую установку» [6]. Наиболее существенными и определяющими само понятие текст признаются следующие категории грамматики текста: обусловленность, последовательность, континуум, интегративность, ретроспективность, переакцентуация, зависимость/независимость отрезков текста, особый тип предикативности, информативность, прагматика, глубина (подтекст) [5].
О.И. Москальская для устранения недифференцированного употребления термина текст предлагает различать макротекст и микротекст. Под макротекстом понимается «... целое речевое произведение..., то есть текст в широком смысле слова» [27]. «Микротекст - это сверхфразовое единство (сложное синтаксическое целое) - текст в узком смысле слова» [27].
Изучение связанности предложений в поверхностной последовательности происходит, по мнению исследователей, в пределах небольших последовательностей текста, где объектом изучения выступает какая-то его часть - например, сложное синтаксическое целое. Сторонниками указанного направления в лингвистике текста являются Е.Л. Гинзбург, М.А. Пробст. Под текстом, по мнению авторов, всегда понимается непросто произвольная последовательность некоторых единиц, из которых строится текст. Обязательный атрибут текста - организованность этих единиц. Имея это в виду, иногда вместо термина «текст» исследователи употребляют термин «правильный текст». Таким образом, текст есть некоторая организованная последовательность цепочек слов, предложений или других единиц текста.
Г.В. Колшанский предлагает опираться на коммуникативные параметры текста, которые, по его мнению, «. связаны с исследованием информативной, следовательно смысловой, стороны текста» [12]. Развивая свою точку зрения, Г.В. Колшанский считает, что «... текст является единицей коммуникации» [12], то есть речевой единицей.
Исследователь К.Я. Сигал, стремясь по-новому осмыслить соотношение понятий «дискурс» и «текст», приходит к выводу: «... текст является универсальной формой коммуницирования знаний, организованный категориями цельности, связности, модальности и их субкатегориями» [31]. «Дискурс, - в понимании К.Я. Сигала, - лингвоспецифическое явление, обладающее развернутым в текст набором языковых единиц, демонстрирующим правила их образования и использования» [31].
Н.В. Малычева также рассматривает дихотомию текст-дискурс и приходит к заключению, что эти термины означают разные явления. Исследователь считает, что дискурс основан на отборе языковых средств, соответствующих жанру, стилю, интенции автора, в то время как текст - результат этого отбора и выбор соответствующей модели. В понимании автора понятие дискурс шире, чем понятие текст, так как охватывает и процесс языковой деятельности и ее результат одновременно. Еще одним важным дифференциальным признаком, отличающим текст от дискурса, по мнению исследователя, является установка на многократное воспроизведение текста, в то время как дискурс воспроизведения не предполагает. Н.В. Малычева дает такое определение понятию текст: «Текст - это поликоммуникативная и политематичная единица, которая включает в себя сложные синтаксические целые и самостоятельные предложения, обладает структурной завершенностью и формирует концептуально значимый смысл, содержащий коммуникативно и когнитивно заданный фрагмент действительности» [21].
Текст представляет собой сложное образование, которое, в свою очередь, членится на непосредственно составляющие его компоненты. Одним из них является сложное синтаксическое целое (ССЦ).
Профессор Н.С. Поспелов одним из первых выделил и дал название - сложное синтаксическое целое - особой синтаксической единице [29]. Ученый считает, что ССЦ в отличие от предложения служит для выражения сложной и законченной мысли и имеет в составе окружающего контекста относительную независимость, которой нет у отдельного предложения. Именно сложное синтаксическое целое, по мнению исследователя, выражает законченную мысль автора, «.формируя, таким образом, отдельное авторское высказывание, непосредственно адресованное слушателю или читателю» [29]. С формальной точки зрения, как отмечает Н.С. Поспелов, эта особая синтаксическая единица характеризуется «замкнутой синтаксической структурой» [29].
Л.М. Лосева относит ССЦ к категориям стилистического синтаксиса и считает ССЦ «сти-листико-синтаксической категорией» [18]. Исследователь выделяет два основных признака ССЦ:
сочетание отдельных предложений в тексте и микротема. Л.М. Лосева полагает, что ССЦ приближается порой к отдельному рассказику, который можно озаглавить, назвав его микротему [18].
О.С. Ахманова считает термины СФЕ (сверхфразовое единство) и ССЦ идентичными и дает следующее определение: «Сверхфразовое единство (или сложное синтаксическое целое) - отрезок текста (устного или письменного), эквивалентный высказыванию (дискурсу, или сообщению) при членении речи-мысли» [1].
В.П. Лунева в основу выделения ССЦ ставит принципы автосемантии (смысловой достаточности) и синсемантии (смысловой недостаточности) применительно к предложениям. Ученый анализирует такие ССЦ, которые состоят из одного автосемантичного (начального) предложения и серии прикрепленных к нему синсемантичных предложений. В.П. Лунева определяет ССЦ как логико-грамматическое единство автосемантичных и синсемантичных предложений [19]. Данное определение является своеобразным и не соответствует тем признакам системной организации, которые лежат в основе нашего анализа.
О.И. Москальская, рассматривая сложное речевое высказывание, использует сразу три термина: СФЕ, ССЦ и микротекст. Но наиболее употребительным, по мнению исследователя, является термин СФЕ. «Сверхфразовое единство (микротекст) - понятие одновременно синтагматическое и функциональное. Это специальным образом организованная, закрытая цепочка предложений, представляющая собой единое высказывание» [27].
И.Р. Гальперин отмечал такие структурно-семантические признаки СФЕ, как: ряд предложений, объединенность определенными смысловыми отношениями между предложениями этого ряда (различные грамматические, лексические и стилистические формы связи), прагматическая установка [5]. В анализе нашего материала мы опираемся на цитируемые здесь положения О.И. Москальской и И.Р. Гальперина.
Н.А. Левковская отмечает, что «СФЕ является единицей объективного членения, в основе которого заложена прагматическая установка текста» [16]. В связи с этим исследователь считает, что сверхфразовая конструкция характеризуется смысловой завершенностью, которая играет в СФЕ первостепенную роль. Автор приходит к выводу, что «...СФЕ является прежде всего логическим, а соответственно, и семантическим единством, создается в основном интуитивно и эксплицитно автором не вычленяется» [16].
Г.В. Колшанский на первый план выдвигает коммуникативный, динамический подход к тексту. Он объясняет неуспех попыток дать строгое грамматическое определение СФЕ аналогично предложению, т.е. с опорой на строгую синтаксическую структуру, тем, что «СФЕ оказалось единицей с параметрами, зависимыми не от жестких правил грамматики, а от коммуникативной характеристики всего текста» [12]. По мнению автора, сверхфразовое единство - это «структурная единица коммуникации», которая «не укладывается в обычные грамматические категории ни по форме, ни по содержанию» [12]. Он пишет, что «.во всех разновидностях макро- и микротекста . можно найти определенную минимальную единицу текста - блок, текстему, которая включает в себя некоторую весьма ограниченную группу высказываний и частично грамматически оформленную вроде абзаца или периода. Эти единицы по иерархии структуры текста выше, чем сложное предложение, но они еще не составляют монолитной единицы как самостоятельной структурной части, поскольку не обладают признаком тематической или смысловой законченности как акта коммуникации (или определенного его отрезка)» [12]. Автор приходит к следующему выводу, что такого типа «текст» или «текстема» «являются переходной единицей к микро- и макротексту и служат ориентиром для анализа текста в его инфраструктуре в случаях необходимости четкого отмежевания блока текста от простой совокупности предложений или от сложного предложения» [12]. Выводы, которые делает автор цитируемой работы, подтверждаются анализом нашего языкового материала.
В.Л. Ринберг важными признаками ССЦ справедливо считает микротему, которой объединены предложения, образующие структурно-смысловое единство, и функциональную направленность данного единства [30].
В.Е. Шевякова, как и другие исследователи, отмечает у СФЕ признаки наличия последовательности предложений (двух и более), их тесную смысловую связанность [36]. По мнению исследователя, силой, объединяющей предложения в смысловые блоки, является единая коммуникативная интенция, посредством которой СФЕ представляет собой единое высказывание [36].
Н.В. Малычева в основе выделения ССЦ видит целый ряд признаков структурных, семантических и коммуникативных: поликоммуникативность, монотематичность, структурная независимость, относительная смысловая и структурная завершенность, компонент текста, концептуальная значимость, единый смысловой центр [21].
Соотношение ССЦ - текст (макротекст), такое же как соотношение части и целого, где частью является ССЦ. При синтаксическом анализе речи именно ССЦ выступает в качестве основной единицы текста. Мы разделяем точку зрения, согласно которой это единицы одного порядка, но принадлежащие разным ступеням иерархической лестницы. Схематично порядок следования названных синтаксических единиц можно представить следующим образом: ССЦ ^ текст. ССЦ в этой схеме является единицей нижнего уровня, текст - верхнего. ССЦ - это основная синтаксическая единица, организующая текст. ССЦ - это «строительный материал» для более крупных единиц (текста, фрагмента). Известно, что текст и ССЦ - это явления взаимообусловленные и взаимосвязанные. Через ССЦ реализуются свойства и признаки текста.
В данной работе для определения речевого отрезка, большего, чем предложение, мы используем термин сложное синтаксическое целое (ССЦ), так как он, на наш взгляд, более всего соответствует сущности исследуемого языкового явления. Исследователь Л.М. Лосева считает, что термин ССЦ «.указывает прежде всего на принадлежность этой единицы речи к разряду синтаксических, подчеркивает сложность ее состава и цельность структуры» [18]. О том, что ССЦ - это сложное образование, свидетельствует его компонентный состав: оно состоит более чем из одного синтаксически самостоятельного предложения. Отношения, возникающие между компонентами ССЦ, намного сложнее и многообразнее, чем в сложном предложении. На то, что ССЦ - это синтаксическая единица, указывает прежде всего то, что части сложного целого синтаксически связаны с помощью лексических и грамматических средств. Несмотря на то что ССЦ состоит более, чем из одного компонента, оно является целым, так как его составляющие тесно спаяны между собой. В основе смыслового единства лежит «содружество предложений», посвященных одной (микро-) теме [27], [26]. С формальной точки зрения, ССЦ - это замкнутая структура.
Считается, что диалектический подход к рассмотрению науки, как и любого другого феномена общественной жизни, предполагает системное изучение всей совокупности внутренних и внешних связей, условий и факторов, ее характеризующих. Специфика системного подхода определяется тем, что он, отмечает Д.П. Горский, «.ориентирует исследование на раскрытие целостности объекта и обеспечивающих ее механизмов, на выявление многообразных типов связей сложного объекта и сведение их в единую теоретическую картину» [14]. Таким образом, практически любой объект может рассматриваться как система, как совокупность взаимодействующих, взаимосвязанных, взаимообусловливающих и влияющих друг на друга частей.
Одним из существенных признаков ССЦ, как единицы языка, является системность ее организации. Как известно, исследование любой системы невозможно без проникновения в ее структуру, без осознания способов внутренней связи всех ее структурных уровней. С этой точки зрения первостепенное значение приобретает определение самих понятий система и структура, которые применительно к языку довольно часто истолковываются неоднозначно, а иногда и вообще не разграничиваются. Четко разделяет эти два понятия профессор П.В. Чесноков. Он считает, что понятие система «.выступает как синтетическое, поскольку отражает синтез (объединение) частей в рамках целого, а понятие «структура» - как аналитическое, ибо вскрывает расчлененность целого на части, то есть отражает целое аналитическим способом» [35]. П.В. Чесноков дает следующее определение понятия структуры: «.структура есть расчлененность целостного объекта на составляющие компоненты и их взаимосвязь, внутренняя организация объекта, рассматриваемого со стороны его целостности» [35]. В логике систему понимают как «.совокупность, объединение взаимосвязанных и расположенных в соответствующем определенном порядке элементов (частей) какого-то целостного образования.» [13]. Лингвистические источники дают такое определение
системы: «.множество языковых элементов любого естественного языка, находящихся в отношениях и связях друг с другом, которое образует определенное единство и целостность» [3] или «система - это внутренне организованная совокупность элементов (единиц) языка, связанных устойчивыми (инвариантными) отношениями» [1]. Г.А. Золотова, как и авторы предыдущих определений системы, считает, что «система понимается в общенаучном смысле как известная иерархическая упорядоченность элементов в их существенных признаках и взаимных связях» [9]. Причем, связи и отношения оказываются важнее самих элементов системы. На это указывает в своей статье «Мифы и реальность этносферы» Лев Гумилев (1989). Автор указанной работы, отвечая на вопрос, что такое система, пишет: «Система - это группа элементов, где важны не сами элементы, а их связи между собой» [8].
Таким образом, структура - это порядок оформления элементов в системе, характер связи между ее элементами, а система - это целое, образуемое группой элементов, находящихся в отношениях и связях между собой. Следовательно, дифференциация этих двух понятий необходима в исследовании системной организации языковых единиц.
Известно, что в последнее время особое внимание уделяется прагматической обусловленности смысловой взаимосвязи компонентов системы, так как внимание исследователей уже давно привлекает «человеческий фактор» в языке [28]. «Прагматика, - по определению О.С. Ахмановой, - один из планов или аспектов исследования языка, выделяющий и исследующий единицы языка в их отношении к тому лицу или лицам, которые пользуются языком» [1]. Человек воспринимает мир системно: «.все внешние события, объекты, явления и т.п., - утверждает Е.С. Кубрякова, -воспринимаются в их взаимодействии, взаимоотношениях, т.е. в их связях» [15]. ССЦ является компонентом системы более крупной синтаксической единицы - текста, который в свою очередь порожден человеком (языковой личностью) и адресован человеку. Как компонент системы ССЦ само обладает системной организацией составляющих его частей. Взгляд на ССЦ как на систему отражен в работах профессора В.В. Миргородской. Исследователь изучает содержание отношений в системе ССЦ [22], [23], [24], [25].
Компоненты системы ССЦ объединены между собой межпредложенческими связями и смысловыми отношениями.
Профессор Н.С. Поспелов [29] выделяет следующие средства и способы синтаксической связи, которые объединяют группу предложений в ССЦ: сочинительные союзы в присоединительной функции, бессоюзные присоединительные связи, то или иное сочетание двучленных и одночленных предложений, соотносительность употребления форм сказуемого по их временному значению. Н.С. Поспелов разделяет внешние и внутренние средства объединения самостоятельных предложений в ССЦ. К внешним средствам объединения предложений в сложное целое, по мнению автора, относятся указательные и анафорически употребленные личные, притяжательные и другие местоимения, наречия, обстоятельственные сочетания, модальные слова. К внутренним средствам объединения - «...выражение того или иного временного соотношения между сказуемыми. предложений» [29].
Немецкий исследователь Карл Боост в 40-е годы XX века определил и конкретизировал тип связи, именуемый «переплетенность предложений». Суть этого типа связи в том, что «.нити, протянутые от одного предложения к другому, столь многочисленны и отличаются такой плотностью, что можно говорить о переплетенности, о сплетении предложений в единую сеть, так что каждое отдельное предложение как бы неразрывно связано с остальными» (цит. по Москальской, 1980, 32) [27], [26]. Карл Боост так же указывает на многие важнейшие средства структурного оформления связи между предложениями: лексические повторы, употребление артикля, местоимения, контекстуально обусловленный эллипсис, употребление глагольных времен, парные союзы, перечисление, вопросительные слова.
Л.А. Булаховский в качестве средств связи между фразами, их составляющими, выделяет: 1) «смысловые скрепы», к которым относятся местоимения: анафорические (он.), личные, указательные; 2) союзы и вводные слова, которые употребляются на границе фраз: зато, однако и под.; заключительные союзы и вводные слова: итак, таким образом, следовательно и под. [2]. Л.А. Булаховский обращает внимание на существенную особенность в структуре ССЦ: общее
ритмико-интонационное оформление. По мнению автора, элементы, составляющие единое целое «.в большей или меньшей степени остаются подчинены тенденции к ритмо-мелодической сгруп-пированности охватываемых ими фраз» [2]. Позднее эту идею развивает Ю.А. Соткис, считающий ритмико-интонационное оформление очень важным для ССЦ. Автор приходит к такому заключению на основании того, что именно ритмико-интонационная организация «.создает определенное напряжение, придает произведению речи особую эмоциональную тональность» [34].
В.П. Лунева к средствам связи в ССЦ относит союзы, частицы, вводно-модальные слова, анафорические местоимения, наречия. Они выполняют не только функцию связующих средств, но еще указывают на зависимость данного предложения от левого контекста (по терминологии В.П. Луневой - на «синсемантию» данного предложения) [19].
Наиболее распространенной является точка зрения Г.Я. Солганика, который выделяет два основных вида связи предложений в ССЦ: цепную связь и параллельную. Указанные виды связи определяются автором из анализа связи суждений, которую обусловливает «движение мысли» в тексте [32]. «Цепная связь, - по определению Г.Я. Солганика, - выражается в существовании постоянных, устойчивых, повторяющихся синтаксических отношений между членами соединяемых предложений: «подлежащее-дополнение», «дополнение-подлежащее», «подлежащее-подлежащее», «дополнение-дополнение» и др.» [32]. При параллельной связи, считает автор цитируемой работы, предложения не сцепляются одно с другим, а сопоставляются. Г.Я. Солганик отмечает: «.в параллельных строфах связь централизованная: предложения параллельны между собой, т.е. повторяют в большей или меньшей степени структуру первого предложения» [33].
И.Р. Гальперин в изучении внутритекстовых связей основывается на категории грамматики текста, называемой континуум. Ученый считает, что связь предложений в тексте исходит из их постоянной, неразрывной связанности, вследствие чего одно переходит в другое. Под «континуумом» И.Р. Гальперин понимает «.непрерывную цепь событий, мыслей» [5]. По его мнению, эта непрерывная совокупность может и внезапно прервана каким-то предложением (или отрывком). Это явление в художественной литературе получило название авторского отступления. И.Р. Гальперин отмечает: «Этот прием дает возможность автору при торможении развития темы в открытой форме высказывать личные суждения по различным вопросам, имеющим прямое или косвенное отношение к центральной теме» [5].
О.И. Москальская к средствам связи относит многочисленные внешние сигналы, которые активно участвуют в установлении левосторонних и правосторонних связей между предложениями, составляющими ССЦ (СФЕ), выполняя таким образом текстообразующую функцию [27]. Особую роль автор отводит так называемым словам-заместителям, уазательным, личным и притяжательным местоимениям, а также местоименным наречиям. «Они, - по наблюдению О.И. Москальской, - составляют основную массу внешних сигналов межфразовой связи и встречаются в любом ССЦ» [27]. Исследователь касается также таких сверхфразовых связей, которые не имеют внешнего словесного выражения, а осуществляются только на уровне логических отношений. В этом вопросе О.И. Москальская поддерживает точку зрения Изенберга, который различает следующие виды семантических связей между соседствующими предложениями, осуществляемые без внешних структурных показателей: 1) причинно-следственная связь; 2) спецификация (от общего к частному); 3) диагностическая интерпретация [27].
Внимание исследователей привлекает проблема делимитации - определения границ ССЦ, что связано со значительными трудностями. Г.Я. Солганик считает границей единства в общем виде «.разрыв или ослабление связи между некоторыми предложениями» [32]. Касаясь этого вопроса, С.И. Гиндин выделяет два основных, существенных признака, определяющих границы ССЦ: «1) синтаксическая самостоятельность и законченность, которую такое единство сохраняет при извлечении из контекста; 2) особый присоединительный характер связей между предложениями, входящими в синтаксическое единство» [7].
О.И. Москальская исследует проблему цельности текста, тесной взаимосвязи его составляющих или «когерентность» текста. Цельность текста свойственна как ССЦ, так и целому речевому произведению. Однако в ССЦ когерентность текста, по мнению автора цитируемой работы, проявляется особенно наглядно: «Когерентность. СФЕ (ССЦ) - явление не только смысловое.
Она проявляется одновременно в виде структурной, смысловой и коммуникативной целостности» [27]. Смысловую целостность текста О.И. Москальская видит в единстве темы, отмечая, что ССЦ монотематично. Исследователь считает: «Объединение всех составляющих его предложений вокруг одной темы есть проявление его смысловой целостности или «семантической изотопии текста» [27]. Пограничным сигналом, который знаменует конец одного и начало следующего ССЦ, является, по мнению О.И. Москальской, переход от одной темы к другой [27]. Коммуникативная целостность, считает автор, - это второе проявление целостности текста. В масштабе ССЦ она обнаруживает себя следующим образом: «.каждое последующее предложение в СФЕ (ССЦ) опирается коммуникативном плане на предшествующее, продвигая высказывание от известного, «данного» к новому, вследствие чего образуется тема-рематическая цепочка, имеющая конечный характер и определяющая границы СФЕ (ССЦ)» [27]. Третьим проявлением целостности текста автор считает многочисленные внешние сигналы связи между предложениями, которые указывают на то, что ССЦ является структурным целым [27].
И.Р. Гальперин, считая целостность одной из основных характеристик текста, анализирует связь, ведущую к целостности, называя ее интеграцией. По его мнению, интеграция связывает отдельные единства в одно целое, таким образом нейтрализуя относительную автосемантию этих частей и подчиняя их общему содержанию произведения. Понятие интеграции противопоставляется им понятию когезии. «Когезия, - пишет автор, - это формы связи - грамматические, семантические, лексические - между отдельными частями текста, определяющие переход от одного контекстно-вариативного членения текста к другому. Интеграция, - отмечает далее И.Р. Гальперин, -это объединение всех частей текста в целом для достижения его целостности. Интеграция может достигаться средствами когезии, но может строиться и на ассоциативных и пресуппозиционных отношениях» [4]. В связи с этим исследователь видит различие между этими понятиями в том, что когезия - это категория логического плана, а интеграция - скорее психологического [4].
А.А. Леонтьев предлагает отличать цельность текста от его завершенности. Он считает, что законченность является предпосылкой цельности, но не исчерпывает ее полностью [17].
Такие свойства ССЦ, как синтаксическая самостоятельность и законченность, объединение вокруг одной темы, коммуникативная преемственность составляющих синтаксическое целое предикативных частей, относительная автосемантия апробированы в анализе нашего языкового материала.
Таким образом, ССЦ и текст - единицы одного порядка, но принадлежащие разным ступеням иерархической лестницы и соотносятся между собой как часть и целое, где частью является ССЦ. ССЦ - это основная синтаксическая единица, организующая текст. Через ССЦ реализуются свойства и признаки текста.
БИБЛИОГРАФИЧЕСКИЙ СПИСОК
1. Ахманова О.С. Словарь лингвистических терминов. М., 1969. С. 344, 412, 426.
2. Булаховский Л.А. Курс русского литературного языка. Киев: Радянська школа, 1952. Т. 1. С. 393.
3. Булыгина Т.В. О границах и содержании прагматики // Изв. АН СССР. Серия лит. и языка. 1981. № 4. С. 452.
4. Гальперин Г.Ф. Интеграция и завершенность текста // Изв. АН СССР. Сер. лит. и яз. 1980. № 6. С. 512.
5. Гальперин И.Р. К проблеме зависимости предложения от контекста // Вопросы языкознания. 1977. № 1. С. 48-49.
6. Гальперин И.Р. О понятии «текст» // Вопросы языкознания. 1974. № 6. С. 72.
7. Гиндин С.И. Внутренняя организация текста. Элементы теории и семантический анализ: автореф. дис. ... канд. филол. наук. М., 1972. С. 22.
8. Гумилев Л.Н. Миф и реальность этносферы // Дружба народов. 1989. № 11. С. 28-33.
9. Золотова Г.А. Коммуникативные аспекты русского синтаксиса. М.: Наука, 1982. С. 100.
10. Киселева Л.А. Об иерархии структуры высказывания // Вопросы грамматики русского языка. Л., 1971. С. 77.
11. Колшанский Г.В. Коммуникативная функция и структура языка. М.: Наука. 1984. С. 94-112.
12. Колшанский Г.В. Текст как единица коммуникации // Проблемы германского и общего языкознания. М.: Изд-во Москов. гос. ун-та, 1978. С. 27.
13. Кондаков Н.И. Логический словарь-справочник / под ред. Д.П.Горского. 2-е изд., испр. и доп. М.: Наука, 1975. С. 545.
14. Краткий словарь по логике / Д.П. Горский, А.А. Ивин, А.Л. Никифоров; под ред. Д.П. Горского. М.: Просвещение, 1991. С. 172.
15. Кубрякова Е.С. Начальные этапы становления когнитивизма: лингвистика - психология - когнитивная наука // Вопросы языкознания. 1994. № 4. С. 137.
16. Левковская Н.А. В чем различие между сверхфразовым единством и абзацем? // Филологические науки. 1980. № 1. С.75.
17. Леонтьев А.А. Высказывание как предмет лингвистики, психолингвистики и теории коммуникации // Синтаксис текста. М.: Наука. 1979. С. 18-36.
18. Лосева Л.М. К изучению межфразовой связи (Абзац и сложное синтаксическое целое) // Русский язык в школе. 1967. № 1. С. 78, 93.
19. Лунева В.П. Соотносительность видо-временных глагольных форм в ССЦ (на материале художественной прозы): автореф. дис. ... канд. филол. наук. Саратов, 1969. С. 3-4.
20. Малычева Н.В. К проблеме изоморфизма сложного синтаксического целого и сложного предложения // Единицы языка: функционально-коммуникативный аспект: мат-лы межвуз. науч. конф. Ч. 1. Ростов н/Д., 2002. С. 78.
21. Малычева Н.В. Текст и сложное синтаксическое целое: системно--функциональный анализ: автореф. дис. ... д-ра филол. наук. Ростов н/Д., 2003. 10-11 с.
22. Миргородская В.В. Множество как семантическая категория в системе сложного синтаксического целого: автореф. дис. ... д-ра филол. наук. Краснодар, 1995. 32 с.
23. Миргородская В.В. Содержание отношения идентификации в системе сложного синтаксического целого // Проблемы лингвистики текста в культурологическом освещении: межвуз. сб. науч. трудов. Таганрог, 2001. С. 76-90.
24. Миргородская В.В. Содержание условно-следственных отношений в системе сложного синтаксического целого // Единицы языка: функционально-коммуникативный аспект: мат-лы межвуз. науч. конф. Ч. 1. Ростов н/Д., 2002. С. 70-74.
25. Миргородская В.В. О прагматическом основании взаимосвязи причины и следствия в системе сложного синтаксического целого // Текст в системе высшего профессионального образования: мат-лы 1 -й между-нар. науч.-практ. конф. / под ред. А.К. Юрова. Таганрог: Изд-во Таганрог. гос. пед. ин-та, 2003. С. 68-70.
26. Москальская О.И. Семантика текста // Вопросы языкознания. 1980. № 6. С. 32.
27. Москальская О.И. Текст как лингвистическое понятие // Иностранные языки в школе. 1978. № 3. С. 13-17.
28. Падучева Е.В. К структуре семантического поля «восприятие» // Вопросы языкознания. 2001. № 4. С. 221.
29. Поспелов Н.С. Сложное синтаксическое целое и основные особенности его структуры // Доклады и сообщения Ин-та русского языка. Вып. 2. М., Изд-во АН СССР, 1948. С. 41, 198.
30. Ринберг В.Л. Конструкции связного текста в современном русском языке. Львов: Вища школа, 1987. С. 33.
31. Сигал К.Я. Сочинительные конструкции и дискурс // Известия АН. Серия литературы и языка. 2001. Т. 60. № 5. С. 42.
32. Солганик Г.Я. Синтаксическая стилистика. (Сложное синтаксическое целое). М.: Высшая школа, 1973. С. 41, 75.
33. Солганик Г.Я. Сложное синтаксическое целое (прозаическая строфа) и его виды в современном русском языке // Русский язык в школе. 1969. № 2. С. 95.
34. Соткис Ю.А. К вопросу о ритмико-интонационной структуре сверхфразового единства // Филологические науки. 1972. № 4. С. 67.
35. Чесноков П.В. Логическая основа сверхфразового единства и взаимодействие в нем лексики и грамматики // Лексико-грамматические взаимодействия в системе синтаксических единиц. Ростов н/Д., 1991. С. 9-10.
36. Шевякова В.Е. К вопросу о сверхфразовом единстве // Филологические науки. 1990. № 6. С. 65.
