CC BY
24
УДК 81'282.2
С. А. Янковская
Кафедра естественнонаучных и лингвистических дисциплин и методик их преподавания,
преподаватель, кафедра русского языка русского языка, аспирант, Гродненский государственный университет имени Янки Купалы, Республика Беларусь Научный руководитель: Никитевич Алексей Васильевич, профессор, доктор филологических наук, преподаватель кафедры русского языка, заведующий кафедрой русского языка ГрГУ им. Янки Купалы
СЛОВООБРАЗОВАТЕЛЬНЫЕ ТИПЫ ПРОИЗВОДНЫХ ЛОКАТИВОВ В РУССКОМ ЛИТЕРАТУРНОМ ЯЗЫКЕ И В ГОВОРАХ
В статье рассматриваются суффиксальные, префиксальные, префиксально-суффиксальные единицы со значением локативности в словообразовании СРЛЯ и в диалектном словообразовании. Выделяются СТ производных единиц с локативной семантикой, общие для литературного языка и русских народных говоров, а также СТ, характерные только для территориальных диалектов. Отмечается, что наличие иных по структуре СТ в диалектном словообразовании обусловлено присоединением к основе диалектной мотивирующей единицы специфических суффиксов, комбинацией известных литературному языку словообразовательных средств в рамках одного типа, отсутствующего в СРЛЯ и др.
Ключевые слова: словообразовательный тип, литературный язык, русские народные говоры, диалектное словообразование, суффиксальные, префиксальные, префиксально-суффиксальные единицы со значением локативности.
Введение
В современной теории словообразования придается большое значение исследованию различных микросистем и закономерностей их внутренней организации. Словообразовательные типы, представляющие основную единицу системы словообразования, являются важнейшим «инструментом» инвентаризации производных единиц той или иной словообразовательной семантики.
В дериватологии наиболее распространенным является такое определение СТ, при котором в качестве обязательного компонента указывается общность части речи базовых основ. Ср. в «Русской грамматике-80»: СТ - «схема построения слов определенной части речи, абстрагированных от конкретных лексических единиц, характеризующихся а) общностью части речи непосредственно мотивирующих слов и б) формантом, тождественным в материальном и семантическом отношении (морфема или другие словообразовательные средства» [1, 135].
Точку зрения «Русской грамматики-80» с различными вариациями разделяют многие лингвисты, в частности, П. А. Лекант [2], И. Г. Милославский [3].
Вместе с тем известно и такое понимание СТ, при котором принадлежность мотивирующих к одной части речи в качестве одного из определяющих признаков не считается обязательным (работы В. И. Максимова [4], Ю. С. Азарх [5], Е. А. Земской [6]). Возможность такого подхода к выявлению существенных характеристик СТ обусловлена известными фактами тождества словообразовательного значения у производных с мотивирующими различной лексико -грамматической принадлежности, к примеру, у синтаксических дериватов. Учитывая это обстоятельство, некоторые ученые предлагают более детализированные классификации СТ. В частности, Ю. С. Азарх считает возможным в пределах типов с исходными единицами различных частеречных классов выделять соответствующие подтипы.
Для системы литературного языка и русских народных говоров среди суффиксальных, префиксальных, префиксально-суффиксальных единиц со значением места характерно наличие общих СТ, представляющих значение локативности. Это объясняется определенным единством словообразовательной подсистемы русского языка в целом.
© Янковская С. А., 2016
В словообразовании СРЛЯ достаточно большое количество nomina loci принадлежат к СТ S + -ник и его «материально осложненным» модификациям -арник / -атник (-ятник) и др.: свинарник, крольчатник, гусятник (1-ое знач.) в [7]-[9] и др.
В диалектах СТ S + -ник представлен значительно большим количество единиц, нежели в СРЛЯ, в связи с усложнением морфемной структуры слова нехарактерными для литературного языка наращениями -ом-, -он-, -яж-, -няж-, -яч-, -ич-, -иш-, -оч-, -ош-, -ен-, -иль-, -уш-. Сравните следующие СТ с суффиксом -ник в диалектах, осложненные различного рода наращениями производящих основ:
СТ S + -омник: пихтомник [10, т. 27, 58];
СТ S + -онник: пихтонник [10, т. 27, 58];
СТ S + -яжник (-ячник, -яшник) / -няжник: соснЯжник [10, т. 40, 55];
СТ S + -ичник (-ишник): клюквичник и клюквишник (2-ое знач.) [10, т. 13, 320], смородинник и смородишник (от сморода) (1-ое знач.) [10, т. 39, 44];
СТ S + -очник (-ошник): клюквочник и клюквошник [10, т. 13, 321];
СТ S + -енник: морошённик [10, т. 18, 277];
СТ S + -ильник: смородильник (1-ое знач.) [10, т. 39, 43];
СТ S + -ушник (-юшник): свинушник и свинюшник (1-ое знач.) [10, т. 36, 288-289].
В силу многих причин диалекты являются благодатной почвой для образования специфических для литературного языка СТ со значением места в результате присоединения к основе мотивирующей единицы нехарактерных для литературного языка суффиксов. Сравните следующие СТ, мотивированные существительными и прилагательными, со значением места: S + -нюг (-нюк) (березнюг [10, т. 2, 252], ивнюг [10, т. 12, 60], осиннюг [10, т. 24, 8]); S + -нюшек (берёзнюшек и березнюшек [10, т. 2, 252]); S + -няшк(а) (березнЯшка [10, т. 2, 252]); S + -уг(а) (можжуга [10, т. 18, 201]); S + -арух (свинарух [10, т. 36, 281]; 1.овчарух и овчарух [10, т. 22, 306]); Adj + -отин(а) (глыботина [10, т. 6, 220], глуботина [10, т. 6, 207], низотина [10, т. 21, 229]); Adj + -отк(а) (светлотка [10, т. 36, 265]); Adj + -енысть / -женысть (глубженЫсть [10, т. 6, 205]); Adj + -едь (низедь [10, т. 21, 225]); Adj + -ц(а) (низца [10, т. 21, 229]); Adj + -овытьКе) (пустовЫтье [10, т. 33, 145]); Adj + -ажк(а) (болотажка [10, т. 3, 78]); Adj + -очь (редочь (1-ое знач.) [10, т. 35, с. 21-22]) и др.
В русских народных говорах формально сходные с литературным языком СТ семантически более богаты, так как они не ограничиваются исключительно выражением тех значений, которые зафиксированы в литературном языке, но и могут представлять иные значения, в частности, локативную семантику. Так, например, в литературном языке единицы, относящиеся к СТ S + -ач, представляют исключительно значение лица по преобладающему признаку (силач, усач) [1, 186]. В русских народных говорах подобные образования могут выражать также и значение места: пихтач (1-ое знач.) [10, т. 27, 58]. Такое семантическое расширение характерно и для других диалектных СТ. Например:
• в литературном языке производные единицы СТ S + -ак (-як) называют лиц (земляк, рыбак), животных (рысак, лошак), в частности лиц мужского пола (дурак, ведьмак) и самцов животных (гусак), пород и минералов (свинчак, искряк), других предметов и явлений (ветряк, костяк) [1, 185-186]. Сравните с реализацией значения локативности в говорах: кедрск [10, т. 13, 173], можжак [10, т. 18, 200], ольшСк [10, т. 23, 193], кедрЯк [10, т. 13, 174];
• в СРЛЯ производные единицы СТ S + -ар называют лицо, характеризующееся отношением к предмету, названному мотивирующим словом: бочар, гусляр, школяр [1, 188]. В диалектах же данный тип может представлять значение локативности: свинар [10, т. 36, 280];
• в литературном языке производные единицы СТ S + -их(а) выражают модификационное значение лица женского пола (сторожиха, повариха), а также называют самок животных (волчиха, лосиха, олениха) [1, 201-202]. Сравните, как с помощью суффикса -их(а) реализуется значение места в говорах: пепелша (1-ое знач.) [10, т. 25, 349];
• в СРЛЯ производные единицы СТ Adj + -яг(а) называют лицо, характеризующееся признаком, названным мотивирующим словом: бедняга, добряга, здоровяга [1, 174]. При этом такие образования несут фамильярную окраску. В диалектах единицы, принадлежащие к данному СТ, могут представлять также и значение места: метяга [10, т. 17, 348];
• в литературном языке производные единицы СТ Аф + -ун представляют значения «лицо», «животное», «неодушевленный предмет» [1, 176-177]. В диалектном словообразовании единицы данного СТ имеют локативное значение: слабун [10, т. 38, 210];
• в СРЛЯ производные единицы СТ V + -ух(а) называют лицо женского пола (стряпуха, щебетуха), животное (скакуха, пищуха), неодушевленный предмет (прост. развалюха, свистуха) [1, 152]. В говорах единицы, принадлежащие к данному СТ, выражают локативную семантику, сравните: скрипуха и скрыпуха (1-ое знач.) [10, т. 38, 142], склад/уха [10, т. 38, 19];
• в литературном языке производные единицы СТ V + -ыш называют лиц, а также животных (оборвыш, подкидыш), неодушевленные предметы (оскребыш, обглодыш) [1, 154]. Сравните, как с помощью суффикса -ыш реализуется значение места в говорах: рубьгш [10, т. 35, 229].
В диалектах отмечены единицы, принадлежащие к СТ с иной, нежели в литературном языке, структурой: наличием в составе слова суффиксальных морфем при сохранении префиксов, аналогичных префиксам СРЛЯ. Так, в литературном языке и в говорах среди локативных существительных с префиксом за- и различными суффиксами отмечаются СТ за- + 8 + -ок (зашеек), за- + 8 + -ин(а) (закраина), за- + 8 + -]- (заплечье, запястье) [1, 232]. Однако сравните обнаруженные в диалектном словообразовании локативные существительные, принадлежащие к нехарактерным для СРЛЯ словообразовательным типам, в структуре которых сохраняется префикс за- и фиксируются иные суффиксы:
СТ за- + 8 + -иц(а): залесица (1-ое знач.) [10, т. 10, 201];
СТ за- + 8 + -к(а): засторонка и засторонка (1, 2, 5, 6-ое знач.) [10, т. 11, 64].
Эта особенность отмечается в ряде других префиксально-суффиксальных локативных существительных.
С префиксом на- в литературном языке и в говорах значение локативности представляют единицы, принадлежащие к СТ на- + 8 + -]- (нагорье, надворье) [1, 232-233]. Сравните с материалом русских народных говоров, где отмечаются иные по структуре СТ единиц со значением места с префиксом на- и различными суффиксами:
СТ на- + 8 + -иц(а): наизбица [10, т. 19, 294];
СТ на- + 8 + -н(я): натопорня (2-3-ье знач.) [10, т. 20, 224];
СТ на- + 8 + -ень: нсгтопорень [10, т. 20, 224];
СТ на- + 8 + -к(а): нау>лка [10, т. 20, 248], нашестка [10, т. 20, 296-297];
СТ на- + 8 + -ниц(а): нахлевница [10, т. 20, 260];
СТ на- + 8 + -ок: нахребеток [10, т. 20, 272], нашёсток [10, т. 20, 297].
Значение локативности в СРЛЯ и в русских народных говорах представляют также единицы с префиксом над-, принадлежащие к СТ над- +8 + -и]- (-]-) (надбровье) [1, 233]. Однако говоры позволяют выделить неизвестные современному русскому литературному языку СТ локативных существительных с данным префиксом. Например:
СТ над- + S + иц(а): надызбица [10, т. 19, 258];
СТ над- + 8 + -ниц(а): надпорожница [10, т. 19, 248];
СТ над- + 8 + -ок: надживоток [10, т. 19, 234].
С префиксами меж- (между-) в литературном языке и в говорах значение локативности представляют единицы, принадлежащие к СТ меж- (между-) + 8 + -и]- (-]-): межбровье, междугорье [1, 232]. Сравните с материалом русских народных говоров, где отмечаются СТ единиц со значением места с префиксами меж- (между-, меже-, межи-) и различными суффиксами:
СТ между- (меж-) + 8 + -ник: межсарайник [10, т. 18, 90];
СТ между- (меже-) + 8 + -ок: междулесок, межелесок [10, т. 18, 82];
СТ меже- (межи-) + 8 + -к(а): межедворка и межидворка (1-ое знач.) [10, т. 18, 81], межигрядка [248, т. 11, с. 87].
Кроме того, значение места в СРЛЯ и в русских народных говорах выражают единицы с префиксами пред-, при-, под-, относящиеся к СТ пред- + 8 + -ник (предбанник), пред- + 8 + -]-(предгорье, предмостье) [1, 234-235]; при- + 8 + -]- (приморье, приозерье), при- + 8 + -ок (пригорок, приселок) [1, 235]; по- + 8 + -]- (побережье, поморье) [1, 233-234]; под- + 8 + -ок / -ек (подлесок, подпечек), под- + 8 + -и]- (-]-) (подглазье, подгорье, подстепье), под- + 8 + -н(я) (подворотня) [1, 234].
Для сравнения СТ единиц с локативной семантикой, характерные только для русских народных говоров, с префиксом пред-:
СТ пред- + S + -иц(а): предыгзбица [10, т. 31, 80];
СТ пред- + S + -ок / -ек: предамбарок [10, т. 31, 75], предбёток [10, т. 31, 75], предпечек [10, т. 31, 78];
СТ пред- + S + -к(а): предбанка [10, т. 31, 75];
СТ пред- + S + -чик: предбанчик [10, т. 31, 75];
с префиксом при-:
СТ при- + S + -иц(а): примошица [10, т. 31, 300];
с префиксом по-:
СТ по- + S + -чик: попутчик (1-ое знач.) [10, т. 30, 20-21];
с префиксом под-:
СТ под- + S + -ниц(а): подворотница (1-ое знач.) [10, т. 27, 368];
СТ под- + S + -яшк(а): подголовЯшка [10, т. 27, 377];
СТ под- + S + -иц(а): подбережица (1-ое знач.) [10, т. 27, 335], подборица [10, т. 27, 343].
Таким образом, в диалектах возможно наличие единиц, принадлежащих к иным СТ, частично отличающимся по структуре от СТ литературного языка за счет наличия суффиксальных морфем. Такая особенность характерна не только для диалектных производных единиц, мотивированных именами существительными, но и наблюдается среди единиц, мотивированных прилагательными.
Так, в литературном языке среди префиксально-суффиксальных единиц с префиксом за-, мотивированных именами прилагательными, в «Русской грамматике-80» фиксируются единицы только одного СТ за- + Adj + -j- (Заполярье, Зааралье) [1, 237]. Говоры позволяют расширить число СТ производных локативов с данным префиксом, мотивированных именами прилагательными. Сравните:
СТ за- + Adj + -ок / -ек: затишек, затишек и затишок (1, 2-ое знач.) [10, т. 11, 94];
СТ за- + Adj + -ин(а): затишина [10, т. 11, 94-95];
СТ за- + Adj + -к(а): затишка (2-ое знач.) [10, т. 11, 95].
В диалектном словообразовании отмечается целый ряд других СТ единиц со значением локативности, отсутствующих в литературном языке. Например:
СТ с- + S + -ин(а): сдворина [10, т. 37, 57];
СТ с- + S + -ок: сдворок [10, т. 37, 57];
СТ раз- + Adj + -иц(а): разглушица (1-ое знач.) [10, т. 33, 303];
СТ раз- + Adj + -j-: разглушье (1-ое знач.) [10, т. 33, 303];
СТ по- + Adj + ?: поредь [10, т. 30, 54] и др.
В русских народных говорах возможна также комбинация известных литературному языку словообразовательных средств в рамках одного типа, отсутствующего в СРЛЯ. Сравните, например диалектный локатив 1.нанизь [10, т. 20, 48], принадлежащий к СТ на- + A + ?. Так, в СРЛЯ хорошо известны префикс на- и нулевой суффикс. Однако достаточно трудно привести пример единицы литературного языка, морфемная структура которой включала одновременно два данных словообразовательных средства, и при этом, чтобы единица была мотивирована именем прилагательным. В «Русской грамматике-80» среди префиксально-суффиксальных единиц со значением места, мотивированных прилагательными, фиксируются только единицы СТ за- + Adj + -j- (Заполярье, Зааралье) и при- + Adj + -j- (Приполярье, Приазовье) [1, 237-238]. СТ на- + A + ? в «Русской грамматике 80» не отмечен.
Для диалектов характерно наличие таких nomina loci, которые принадлежат к общим с литературным языком СТ. Так, в словообразовании СРЛЯ отдельное место занимают префиксальные локативные существительные, мотивированные существительными и принадлежащие к СТ за- + S (загород (разг.), заграница) [1, 228]; при- + S (пригород, Прибалтика) [1, 230]; суб- + S (субстратосфера, субтропики) [1, 231]. В данном случае морфемная структура данных производных единиц со значением места включает префиксы за-, при-, суб-. Однако сравните присоединение иных префиксов к мотивирующим основам
существительных в диалектном словообразовании (префиксов на- и по-) и, как следствие, появление СТ, отсутствующих в литературном языке:
СТ на- + S: наизба [10, т. 19, 294]; напечь [10, т. 20, 74];
СТ по- + S: побрежь [10, т. 27, 205].
В процессе образования префиксальных и префиксально-суффиксальных диалектных nomina loci отмечается также присоединение известных литературному языку аффиксов к нехарактерным для литературного языка мотивирующим основам. Так, например, в СРЛЯ локативные существительные свинарня, овчарня представляют СТ S + -ар/н(я), мотивирующими единицами которых являются имена существительные. В говорах диалектный материал позволяет выделить СТ с идентичным суффиксом -арн(я), мотивирующей единицей для которого является адъектив. Сравните, например, локатив русских народных говоров пустарнЯ [108, т. 33, 142]. В данном случае в диалектном словообразовании отмечается специфический для литературного языка СТ Adj + -арн(я).
Таким образом, для диалектной системы языка и системы словообразования СРЛЯ характерно наличие как общих СТ производных единиц со значением места, так и СТ, существующих только в говорах и нехарактерных для литературного языка.
Наличие иных по структуре СТ в диалектном словообразовании обусловлено рядом причин: усложнением морфемной структуры диалектного слова, в особенности суффиксов, за счет нехарактерных для литературного языка наращений; присоединением к основе диалектной мотивирующей единицы специфических суффиксов; комбинацией известных литературному языку словообразовательных средств в рамках одного типа, отсутствующего в СРЛЯ и др.
Кроме того, в русских народных говорах отмечается увеличение возможностей производных единиц, принадлежащих к различным СТ, в представлении ЧСЗ. Так, в диалектах, наряду с широким спектром словообразовательных значений литературного языка, СТ реализуют также локативную семантику, которая в СРЛЯ может быть не связана рамками того или иного конкретного словообразовательного типа.
Перечень сокращений и условных обозначений
СТ - словообразовательный тип
СРЛЯ - современный русский литературный язык
СПИСОК ОСНОВНЫХ ИСТОЧНИКОВ
1. Русская грамматика : в 2 т. / редкол. : Н. Ю. Шведова (гл. ред.) [и др.]. - М. : Наука, 1980. - Т. 1. - 784 с.
2. Современный русский язык : учеб. для студ. вузов, обучающихся по спец. «Филология» / П. А. Лекант, Е. И. Диброва, Л. Л. Касаткин и др.; под ред. П. А. Леканта. - М. : Дрофа, 2000. - 560 с.
3. Милославский, И. Г. Вопросы словообразовательного синтеза / И. Г. Милославский // Современный русский язык. Фонетика. Лексикология. Словообразование. Морфология. Синтаксис : учебник ; под общ. ред. Л. А. Новикова. - СПб. : изд-во «Лань», 2003. - С. 330-379.
4. Максимов, В. И. Морфемика и словообразование / В. И. Максимов // Современный русский литературный язык : учебник ; под ред. акад. РАО В. Г. Костомарова и проф. В. И. Максимова. - М. : Гардарики, 2003. - С. 307-362.
5. Азарх, Ю. С. Словообразование и формообразование существительных в истории русского языка / Ю. С. Азарх. - М. : Наука, 1984. - 248 с.
6. Земская, Е. А. Словообразование как деятельность / Е. А. Земская ; Ин-т рус. яз. РАН. - М. : Наука, 1992. - 221 с.
7. Большой академический словарь русского языка / гл. ред. К. С. Горбачевич. - М.-СПб. : Наука, 2004-2011. - Т. 1-19.
8. Янковская, С. А. Образование локативных субстантивов с частным словообразовательным значением (ЧЗС) 'там, где живет тот, кто назван производящей основой' в современном русском литературном языке / С. А. Янковская // Русский язык : система и функционирование (к 75-летию филологического факультета БГУ) : сб. материалов VI Междунар.
науч. конф., Минск, 28-29 окт. 2014 г. : в 2 ч. / БГУ ; редкол. : И. С. Ровдо (отв. ред.) [и др.]. -Минск : Изд. центр БГУ, 2014. - Ч. 1. - С. 294-299.
9. Янковская, С. А. Локативные существительные, образованные от дендронимов и названий ягод / С. А. Янковская // Язык. Общество. Проблемы межкультурной коммуникации : материалы Междунар. науч. конф., Гродно, 20-21 марта 2012 г. : в 2 ч. / ГрГУ им. Я. Купалы ; редкол. : Л. М. Середа (гл. ред.) [и др.]. - Гродно : ГрГУ, 2012. - Ч. 2. - С. 231-236.
10. Словарь русских народных говоров : 1965-2013. - М. - СПб. : Изд-во Академии наук СССР ; Институт лингв. исследований РАН. - Вып. 1-45.
Поступила в редакцию 27.01.16 E-mail: [email protected].
S. Yankouskaya
WORD-FORMATION TYPES OF DERIVED UNITS WITH A VALUE OF LOCATIVE IN LITERARY LANGUAGE AND DIALECTS
The article deals with suffix, prefix and prefix-suffix items which bear locative meaning in Modern Russian Literary Language and dialectal wordbuilding. Some derivational types which bear locative semantics are found out; they are supposed to be general for both literary language and Russian folklore sayings and dialects. It is stated that some other wordbuilding types found in dialectal wordbuilding; it is determined by joining special suffixes to the stem of dialectal motivated item. Such combinations are well-known within a literary language as a wordbuilding means of a special type, which is absent in Modern Russian Literary Language, etc.
Keywords: wordbuilding type, literaty language, Russian folklore saying, dialectal wordbuilding, suffix, prefix, prefix-suffix items bearing locative meaning.
