CC BY
10Растительность России. СПб., 2007. № 10. С. 102—105.
Vegetation of Russia. St. Petersburg, 2007.
N 10. P. 102—105.
ЮБИЛЕИ И ДАТЫ
Слово ОБ УЧИТЕЛЕ
Борис Михайлович Миркин (к 70-летию со дня рождения)
Address to the teacher: Boris M. Mirkin (to the 70th anniversary of his birthday)
Исполнилось 70 лет Борису Михайловичу Мир-кину, доктору биологических наук, профессору Башкирского государственного университета (БГУ), главному научному сотруднику Института биологии УНЦ РАН, профессору Башкирского института развития образования.
Б. М. входит в плеяду российских (в недалеком прошлом — советских) ученых, которые в 1960—1980-е гг. были активными участниками процесса преодоления изоляции советской геоботаники и её интеграции в мировую науку.
Б. М. родился 16 июля 1937 г. в г. Уфе. В 1959 г. Б. М. закончил Казанский государственный университет (КГУ). Его научным руководителем был профессор М. В. Марков, лидер старейшей казанской геоботанической школы, история которой украшена именами С. И. Коржинского и А. Я. Гор-дягина.
Все студенческие годы Б. М. активно занимался научной работой и на 5 курсе опубликовал свою первую работу «О микрорельефе сфагновых болот». М. В.Марков собирался оставить Б. М. на кафедре для прохождения аспирантуры, но сделать это ему не удалось: Б. М. и его однокашник Г. Б. Гортинский стали организаторами выступлений против Т. Д. Лысенко, который в 1958 г. смог инициировать очередную (и, к счастью, последнюю) атаку на советскую биологию. Обоих студентов-отличников партийные бонзы собирались исключить из университета, поэтому об аспирантуре не могло быть и речи. Исключения не произошло только благодаря принципиальной позиции ректора — физика М. Т. Нужина.1
После окончания КГУ Б. М. некоторое время работал геоботаником в лаборатории почвоведения Башкирского НИИ сельского хозяйства и лаборантом на кафедре ботаники Башкирского го-
1 В статье при описании биографии Б. М. использована его книга «Острова архипелага "Память"» (Миркин, 2003).
сударственного университета. Затем он был направлен в целевую аспирантуру Ленинградского государственного университета (ЛГУ), где намеревался поступить к А. П. Шенникову. Однако в то время классик советского луговедения уже ушел работать в Ботанический институт им. В. Л. Комарова (БИН) АН СССР. Тем не менее, Б. М. успел прослушать его последний лекционный курс, и, как пишет сам Б. М., первые лекции по геоботанике в БГУ он читал на основе конспектов лекций А. П. Шенникова.
Формально руководителем Б. М. был назначен заведующий кафедрой доцент И. X. Блюменталь, но по существу его наставником стал профессор А. А. Ниценко. Этот ученый остро воспринимал догматизм, который накопился в советской геоботанике. На кафедре в эти годы царила атмосфера
постоянных дискуссий и существовали 2 «партии». В «партию» А. А. Ниценко входили В. С. Ипатов и Т. К. Горышина, в «партию» И. X. Блюмента-ля — А. А. Часовенная и Ю. Н. Нешатаев. На квартире А. А. Ниценко регулярно собирался кружок «оппозиционеров» (В. И. Василевич, В. С. Ипатов, Ю. И. Самойлов, иногда — В. Д. Александрова, Д. Н. Сабуров). В этом общении с «оппозиционерами» Б. М. формировался как ученый. Именно А. А. Ниценко дал толчок развитию его склонности к острым дискуссиям.
В 1963 г. Б. М. защитил кандидатскую диссертацию в ЛГУ, а в 1972 г. — докторскую диссертацию на заседании Ученого совета Тартуского университета. В качестве ведущего оппонента на защиту приезжал академик Е. М. Лавренко, который способствовал формированию Б. М. как ученого. Именно Е. М. Лавренко был инициатором приглашения Б. М. на работу в Совместную Советско-Монгольскую комплексную биологическую экспедицию АН СССР и АН МНР. В Монголии в течение 5 лет работал ботанический кормовой отряд, созданный из уфимских ботаников (Р. Ш. Ка-шапов, Л. Г. Наумова, В. С. Мухаметшина, К. К. Габбасов, Л. Г. Алимбекова, Л. И. Онищен-ко, Ф. М. Ханов) и их монгольских коллег. В этот период Б. М. много общался с известными геоботаниками Е. И. Рачковской, 3. В. Карамышевой и флористом В. И. Грубовым.
С 1963 г. Б. М. постоянно работает в БГУ, в котором он прошел путь от ассистента до профессора. В 1982—1987 гг. Б. М. был проректором по научной работе, однако этой должности он не любил: не хватало времени на главное — науку. С 2004 г. Б. М. работает профессором кафедры экологии. С 1996 г. он является председателем Диссертационного совета по присуждению ученой степени доктора биологических наук по специальностям «ботаника» и «физиология и биохимия растений».
Как считает сам Б. М., по характеру он «Владимир Спиваков», т. е. может «солировать», но предпочитает деятельность «дирижера». Уже вернувшись в Уфу в 1963 г. после аспирантуры, он создал в БГУ хоздоговорную Лабораторию геоботаники, из которой вышли его первые кандидаты наук — Т. В. Попова, А. В. Денисова, Д. Н. Карпов, Ф. М. Ханов.
В 1968 г. коллектив Лаборатории участвовал во Всесоюзной конференции по динамике растительности во Владимире. Этот «дебют» был удачным: высокую оценку докладам уфимских ученых дал Т. А. Работнов. В дальнейшем от этой лаборатории «отпочковалась» одноименная лаборатория Института биологии Башкирского филиала АН СССР, которая была создана для участия в уже упомянутой Советско-Монгольской экспедиции.
С 1970 г. Б. М. работает по совместительству в Институте биологии Уфимского научного центра РАН. На должности заведующего Лабораторией геоботаники (ныне — Лаборатория геоботаники и охраны растительности) его последовательно сменяли ученики — Г. С. Розенберг (ныне член-корр. РАН, директор Института экологии Волжского бассейна РАН), А. И. Соломещ (доктор биологических наук, ныне работает в США). С 2004 г. лабораторией заведует В. Б. Мартыненко, но Б. М. был и остается руководителем научных тем лаборатории.
Как руководитель Б. М. обладает многими достоинствами: он легко генерирует идеи и ставит перед сотрудниками четкие задачи, очень конкретен при консультациях, прекрасно редактирует тексты и, наконец, создает атмосферу взаимодоверия в коллективе. Его чувство юмора и доброта формируют в возглавляемых им коллективах самый благоприятный творческий (и человеческий) климат. Однако, несмотря на мягкость характера и стиль руководства «с улыбкой», Б. М. может быть и достаточно жестким в принципиальных вопросах.
Кратко осветим вклад Б. М. в науку о растительности (так он в последние годы стал называть геоботанику, включив в неё популяционную биологию и основы флористики).
Концепция фитоценоза. Б. М. входил в число советских континуалистов (А. А. Ниценко, В. Д. Александрова, Т.А. Работнов, Т. Фрей, В. И. Василевич, В. С. Ипатов), которые стояли на позициях Л. Г. Раменского и американских континуалистов Дж. Кертиса и Р. Уиттекера. Это определило понимание фитоценоза как условно однородного, визуально выделяемого контура растительности. При этом Б. М. развивал взгляды московского геоботаника Н. Я. Каца и выступал против сведения природы всех растительных сообществ (включая луговые, сегетальные, пустынные) к единой модели организации елового леса, в котором выражено сильное влияние эдификатора, во многом определяющего состав второстепенных видов. Такое понимание фитоценоза составляло теоретическую основу «единой советской геоботанической школы», которую возглавляли В. Н. Сукачев и А. П. Шенников. На страницах журнала «Journal of Vegetation Science» Б. М. опубликовал статью (Mirkin, 1994), в которой предложил 6 вариантов («моделей организации») фитоценозов. Так, в S-модели (пустыни, водные сообщества мак-рофитов) главным фактором является экотоп, в бо-реальном лесу (C—S-модель) на влияние экото-па накладывается режим взаимных отношений и в первую очередь — средообразующая роль эди-фикатора, в G—B-модели (саванны, степи) — влияние крупных фитофагов, в R-модели (агрофито-ценозы, рудеральные сообщества первой стадии восстановительной сукцессии) — режим нарушений и т. д. Эта «полимодельная концепция» понимания фитоценоза легла в основу главной научной монографии Б. М. «Наука о растительности», которая была написана совместно с его постоянным соавтором профессором Башкирского государственного педагогического университета Л. Г. Наумовой (Миркин, Наумова, 1998).
Классификация растительности. Эта проблема проходит красной нитью через всю научную биографию Б. М. Уже аспирантом он критически воспринимал классификацию растительных сообществ по доминантам, особенно при систематизации геоботанических описаний травяной растительности. Почти 20 лет продолжался период исканий более совершенной системы. Сначала Б. М. сформулировал принцип доминантно-детер-минантной классификации, создал «блок-метод выделения растительных ассоциаций» и т. д. Однако, к концу этого периода, он понял, что уже имеется хорошо разработанная и обоснованная классификация, используемая многими фитоценологами
Э.З.Баишева, В.Б.Мартыненко, С. М.Ямалов
в Западной Европе — эколого-флористическая классификация школы И. Браун-Бланке. Он начал активно осваивать методологию этого направления, которая, как известно, будучи эмпирической, по традиции передается «из рук в руки». Б. М. проанализировал десятки публикаций, авторы которых использовали метод Браун-Бланке. Чаще всего такой анализ завершался рецензиями, в подготовке которых ему помогал А. И. Соломещ.
Б. М. подошел к классификации на основе флористических критериев как последовательный кон-тинуалист. Это позволило ему сформировать ряд теоретических установок метода:
— положение о «классифицируемости» растительности; разная степень условности классификации при систематизации описаний разных типов растительности: максимальная «классифицируе-мость» — бореальных лесов, минимальная — ру-деральной растительности;
— принцип множественности синтаксономи-ческих решений: для любой совокупности описаний может быть создано несколько равноценных классификационных схем, поэтому для унификации классификации необходим конвенционализм и следование правилу приоритета;
— прагматический подход к классификации: система синтаксономических рангов во многом произвольна и выбирается тот её вариант, который признается «экспертами» наиболее удобным (экспертами же является всё сообщество фитосоциоло-гов);
— соотношение плюрализма и консенсуса на разных этапах классификационной процедуры: можно использовать или не использовать разделение диагностических видов на характерные и дифференцирующие, однако при выборе названий син-таксонов и их характеристике необходимо следовать «Международному кодексу фитосоцио-логической номенклатуры».
Последовательный континуализм Б. М. в решении вопросов классификации был высоко оценен лидером континуалистов Р. Макинтошем, который в своей обобщающей работе «Континуум развивается...» (McIntosh, 1993) уделил работам Б. М. много внимания, назвав его «метаэкологом» и «философом экологии».
В 1980-е гг. Б. М. развернул кипучую деятельность по распространению метода Браун-Бланке в СССР. Проведенное им в 1981 г. Всесоюзное совещание по классификации растительности собрало в Уфе специалистов из многих регионов России, Украины и стран Балтии. На конференции царила атмосфера энтузиазма и осознания необходимости перехода к принципам системы Браун-Бланке, которую Б. М. назвал «синтаксономическим эсперанто». Благодаря инициативе Т. А. Работнова, была опубликована первая советская монография по методу Браун-Бланке (Классификация растительности СССР, 1986). В Уфе проходили стажировку десятки специалистов (в том числе из БИН и МГУ). Б. М. многократно проводил семинары по методу Браун-Бланке в Киеве, Хабаровске, Сыктывкаре, читал лекции на кафедре геоботаники МГУ. В эти годы он ежегодно выступал с докладами на секции биогеоценологии Московского общества испытателей природы (МОИП), которую возглавлял Т. А. Работнов. Доклады Б. М. всегда собирали полную аудиторию.
В 1989 г. ученые из Уфы провели в МГУ школу-семинар по методу Браун-Бланке, в 1997 г. — международную школу-семинар по компьютерным базам данных (совместно с Ланкастерским университетом Великобритании; в проведении этих семинаров большую роль сыграл А. И. Соломещ).
Деятельность Б. М. привела к появлению таких синтаксономистов высокого класса, как В. Б. Голуб, В. В. Корженевский, А. Д. Булохов, М. X. Ах-тямов, А. И. Соломещ, А. Р. Ишбирдин, М. М. Че-росов. Сибирские фитоценологи Н. Б. Ермаков и А. Ю. Королюк сформировались как синтаксоно-мисты независимо от «уфимцев», но их подтолкнули к этому статьи и особенно рецензии Б. М., в которых он критически рассматривал работы по классификации растительности сибирских геоботаников.
Б. М. — не только теоретик классификации, но и опытный практик с развитым «синтаксономичес-ким тактом». Он является автором десятков син-таксонов, в том числе и класса степей даурско-мон-гольского типа Cleistogenetea squarrosae Меткта et а1. 1986, который широко используется сибирскими геоботаниками.
Количественные методы изучения растительности. Уже в годы аспирантуры Б. М. испытал влияние В. И. Василевича, который был первопроходцем количественной геоботаники в СССР. Б. М. участвовал в совещаниях по количественной геоботанике в Тарту (1969 г.) и в Риге (1971 г.) и провел Всесоюзное совещание по количественным методам в Уфе (1974 г.). Его основным соавтором в этих исследованиях был Г. С. Розен-берг.
Б. М. создал эффективную систему методов градиентного анализа растительности с использованием дисперсионного анализа, которая выдержала испытание временем. Он предложил методы анализа экоклинов (изменение растительности вдоль комплексных градиентов), топоклинов (пространственных изменений) и хроноклинов (изменений в ходе сукцессий).
Анализ топоклинов он успешно использовал для изучения вертикальной поясности и широтной зональности в Монголии. Исследованные широтные профили имели длину свыше 300 км, что позволило количественно описать смену растительности пустынь разными вариантами степей. При изучении растительности якутских аласов (безлесных комплексов растительности среди лиственничной тайги) метод экоклинов успешно использовали Е. В. Бурцева и К. Е. Кононов.
Методы анализа хроноклинов были применены Т. В. Поповой — ученицей Б. М. — при изучении динамики растительности речных пойм и получили высокую оценку американских континуа-листов. Дж. Мейджер признался в личном письме Б. М., что только до его работ американцы считали себя монополистами в изучении сукцессий. Хро-ноклины строили при изучении сукцессий в травосмесях и на залежах (Т. Г. Горская, С. И. Янтурин, Г. Р. Хасанова), процессов зарастания отвалов пустой породы в Якутии (С. С. Миронова) и др.
Изучение биоразнообразия. На протяжении последних 10 лет в Лаборатории геоботаники и охраны растительности Института биологии Б. М. руководит научной тематикой по изучению биоразнообразия. Вопрос этот достаточ-
но хорошо разработан, но Б. М. смог сделать ряд интересных научных обобщений. Он стал научным руководителем уникального проекта «Система особо охраняемых территорий Республики Башкортостан» (который был разработан с. н. с. лаборатории А. А. Мулдашевым при участии некоторых сотрудников из других институтов и Министерства природных ресурсов Республики Башкортостан (РБ)).
Последние 20 лет много внимания Б. М. уделял агроэкологии. Он создал творческий коллектив из крупных агрономов и почвоведов (с участием членов-корреспондентов АН РБ Н. Р. Бахтизина и Ф. X. Хазиева и д. б. н. Р. М. Хазиахметова). Коллектив разработал концепцию экологического императива сельского хозяйства РБ. На эту тему была опубликована монография «Экологический императив сельского хозяйства Республики Башкортостан». В ряде статей Б. М. развил представления о параметрах устойчивости агроэкосистем и показал роль в нем биологического разнообразия.
В это же время Б. М. много внимания уделяет экологическому образованию. Его приход в эту сферу связан с тем состоянием российской экологии в период гласности в 1980-х гг., которое Н. Ф. Реймерс назвал «экологическим бедламом». Б. М. совместно с Л. Г. Наумовой написал ряд учебников и пособий для средней школы и ВУ3ов. Он является членом редакционных коллегий журналов «Экология и жизнь» и «Биология в школе», где постоянно публикуются статьи по экологическому образованию. В 2006 г. за серию статей по экологии Б. М. стал лауреатом журнала «Учитель Башкортостана».
Б. М. отличается очень высокой научной продуктивностью (как он любит говорить, у него вся жизнь «семидневка» и «двенадцатимесячник»). Он является автором более 50 монографий и учебников. Общий список трудов Б. М. превышает 1000 наименований. Половина этого списка — рецензии, которые опубликованы на страницах центральных журналов: «Журнал общей биологии», «Ботанический журнал», «Бюллетень МОИП», «Почвоведение», «Растительность России», «Биология в школе», «Экология и жизнь» и в региональных журналах: «Вестник АН РБ», «Башкирский экологический вестник», «Экономика и управление». Рецензии, которые пишет Б. М., всегда содержат критический анализ работы.
В «послужном списке» Б. М. 16 докторов и 55 кандидатов наук (в том числе 6 кандидатов и 3 доктора наук подготовлены для Якутии, 5 кандидатов наук — для Монголии). Сформировавшаяся научная школа Б. М. подтверждает ту истину, что обычно учатся у тех, кого любят.
Б. М. Миркин избран членом-корреспондентом АН РБ. 3а заслуги в области науки и образования ему присвоены почетные звания — заслуженный
деятель науки Российской Федерации и заслуженный деятель науки Республики Башкортостан. Он награжден почетными грамотами Президиума Верховного Совета РСФСР (1982 г.) и Республики Башкортостан (1997 г.), а в 1977 г. — медалью Монгольской Народной Республики «Найрамдал». Б. М. Миркин удостоен общественной награды — медали имени Петра I «3а заслуги в деле возрождения науки и экономики России» и почетного знака «3а охрану природы России».
Наверное, наш рассказ о Б. М. будет неполным, если мы не скажем несколько слов о его увлечении: он — страстный филофонист и обладатель большой коллекции записей классической музыки. Многие годы Б. М. выступает на страницах уфимской печати в качестве музыкального критика и популяризатора оперной музыки, которой он интересуется с молодых лет. Более 40 лет Б. М. ведет в БГУ «Клуб любителей оперной музыки», где одновременно с прослушиванием записей шедевров музыкального искусства эмоционально повествует о сюжетах опер и вокальных особенностях знаменитых исполнителей, а также об их судьбах.
Остается пожелать дорогому Борису Михайловичу крепкого здоровья, благодарных и талантливых учеников и сохранения научной продуктивности на долгие годы!
СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ
Классификация растительности СССР (с использованием флористических критериев) / Под ред. Б. М. Мир-кина. 1986. М. 200 с.
Миркин Б. М. 2003. Острова архипелага «Память» (записки геоботаника). Уфа. 216 с.
Миркин Б. М., Наумова Л. Г. 1998. Наука о растительности (история и современное состояние основных концепций). Уфа. 413 с.
Mcintosh R. P. 1993. The continuum continued: John T. Curtis' influence on ecology // John T. Curtis. Fifty years of Wisconsin plant ecology. Madison. P. 95—122.
Mirkin B. M. 1994. Which plant communities do exist? // J. Veg. Sci. Vol. 5. N 2. P. 283—284.
© Э. 3. Баишева1, В. Б. Мартыненко1, С. М. Ямалов2
Е. Z. Baisheva, V. В. МаНупе^о, S. М. Yamalov
1 Институт биологии Уфимского НЦ РАН. 450054, г. Уфа, пр. Октября, 69.
2 Башкирский государственный университет. 450000, г.Уфа, ул. Фрунзе, 32.
Получено 10 февраля 2007 г.
