CC BY
417
УДК 372.882
Л. А. Каракуц-Бородина СЛОВАРЬ
РУССКИХ И АНГЛИЙСКИХ ОККАЗИОНАЛИЗМОВ В.В. НАБОКОВА
КАК ИНСТРУМЕНТ ИЗУЧЕНИЯ
ЯЗЫКОВОЙ ЛИЧНОСТИ ПИСАТЕЛЯ-БИЛИНГВА
Окказионализм рассматривается как отражение способа авторской категоризации мира и, шире, - фрагмента картины мира автора, а словарь окказионализмов писателя - как инструмент описания языковой личности в ее структурных, когнитивных, мотивационно-ценностных характеристиках. Ключевые слова: окказионализм, билингвальная языковая личность, Набоков.
V.V. Nabokov’s vocabulary of Russian and English occasional words as an instrument of studying the language identity of the bilingual author. LYUBOV A. KARAKUTS-BORODINA (Bashkir State University, Ufa).
The article deals with the occasional word considered as a representation of the author’s world-categorisation and, to a greater extent, his vision of the world. Nabokov’s vocabulary of occasional words is an effective instrument to analyse the language identity of the author in its structural, cognitive, motivative, and valuative aspects.
Key words: occasional word, bilingual language identity, Nabokov.
Сокращения названий произведений В.В. Набокова (в квадратных скобках приведены названия переводов, выполненных не Набоковым)
A - «Ada, or Ardor»
[А] - «Ада, или Радости страсти»
В - «Волшебник»
Д - «Дар»
Л - «Лолита»
L - «Lolita»
ПнК - «Приглашение на казнь»
[IB] - «Invitation to a Beheading»
[П] - «Пнин»
BS - «Bend Sinister»
P - «Pnin»
PF - «Pale Fire»
Предмет настоящей статьи имеет два отчетливо выраженных полюса.
Первый - это собственно окказиональное слово, исследования которого ведутся с первой трети ХХ века [9, 11] и до сих пор имеют явный структурный крен, в очень малой степени касаясь проблемы человеческого фактора в окказиональном слове: как в смысле проявления в нем личности творца, так и в смысле воздействия этого слова на получателя.
Вторым полюсом является билингвальная языковая личность, вопрос о которой поставлен Ю.Н. Карауловым в его программной работе, но лишь в аспекте речевых готовностей, которые, по мысли исследователя, различаются от языка к языку [20, с. 65].
Есть и еще один, литературоведческого толка, вопрос, инспирировавший нашу работу: являет ли корпус англоязычных текстов В.В. Набокова «инобытие русской литературы» [10, с. 4] или в реестре литературной классики ему следует отвести то же место, что отведено его произведениям в каталоге Российской национальной библиотеки - раздел «Американские писатели»?
Думается, ответ на этот вопрос лежит в плоскости языковой личности, которая моделируется по данным текстов В. Набокова.
Ю.Н. Караулов указал два пути описания конкретной языковой личности: либо исчерпывающий (думается, что это филологическая абстракция), либо дифференциальный, фиксирующий лишь индивидуальные отличия и осуществляемый на фоне усредненного представления данного языкового строя [20, с. 43].
На наш взгляд, выбор способа изучения языковой личности должен опираться на понимание принадлежности автора к одному из двух типов литературы: той, которая движется по «низшему» (идеологическому)
КАРАКУЦ-БОРОДИНА Любовь Анатольевна, кандидат филологических наук, доцент кафедры журналистики (Башкирский государственный университет, Уфа). E-mail: karakuz@list.ru © Каракуц-Бородина Л.А., 2010
пласту, и той, что «питается» языком [37, с. 195]; подчиняющей язык или подчиненной языку [1, с. 33].
Для литературы второго типа продуктивным представляется дифференциальный анализ, при котором внимание фиксируется прежде всего на аномалиях. В пользу этого подхода свидетельствует, например, мнение Р.У Лангаккера: «Явления типа метафоры и семантического расширения являются ключевыми для соответствующего анализа лексики и грамматики» [22, с. 9], и один из постулатов когнитивной семантики - о значимости нестандартных употреблений, которые должны интерпретироваться «не как ошибки, а как специфические операции над знаниями» [4, с. 18].
Окказионализм - одна из наиболее очевидных аномалий. Будучи результатом выплеска лингвокреативных способностей человека, он дает ключ к пониманию языковой личности в ее различных аспектах.
Окказиональные слова писателя-билингва, для которого характерна не просто готовность к нарушению языковой нормы, а установка на такое нарушение, нередко являются реализацией двух (и более) языковых систем, и дают основания для предположений об устройстве языковой личности. Так, набоковское побрек-фастать есть и реализация готовности к нарушению языковой нормы, и свидетельство сдвига в картине мира: «Набоковы завтракали не как все, а как тогдашние англичане (мазали на хлеб прозрачную патоку)» [29, с. 158].
Словарь окказионализмов как каталогизатор таких сдвигов и их механизмов, таким образом, должен оказаться эффективным инструментом изучения языковой личности писателя-билингва, а значит и билингваль-ной языковой личности в целом.
Перечислим задачи, которые помогает решить словарь (относительно трехуровневой модели языковой личности Караулова):
- задача уровня лексикона/грамматикона: определение точек взаимодействия языков в точках типичных «положительных интерференций» [3]: очевидно, решение этой задачи возможно на базе описания частотных производящих основ как возможных ключевых слов, излюбленных словообразовательных моделей, способов нарушения тех или иных словообразовательных норм);
- задача уровня тезауруса - описание фрагментов картины мира (скорее всего, двух частично совместимых картин мира) писателя через окказионализмы как точки «входа» в концепт [38, с. 7];
- задача уровня прагматикона: описание мотивационно-ценностных характеристик языковой личности, явленных через новые слова;
- сверхзадача, на решение которой работает подобный словарь, - понимание того, является ли языковая личность писателя-билингва и билингва вообще целостной структурой или разделена на две автономные субличности.
Словарь русских и английских окказионализмов
В. Набокова составлялся нами еще в пору студенчес-
ких курсовых работ, русскоязычная часть вошла в качестве приложения в кандидатскую диссертацию и опубликована [19]. В настоящий момент разрабатывается английская часть и связующие элементы словаря.
В словаре всего 223 окказиональных единицы, в том числе 178 русских (из них 16 - не собственно набоковских) и 45 английских. Имея в виду потенциального читателя словаря (в том числе читателя-переводчика), которому может быть интересен перевод окказионализма, мы сочли возможным включить в словарь переводческие окказионализмы и переводы контекстов окказиональных слов. Такие слова и тексты выделены квадратными скобками, при них приводится имя переводчика (переводчиков).
Рассмотрим некоторые теоретические проблемы. Опираясь на определения Н.И. Фельдман [41],
О.С. Ахмановой [2, с. 284], Э. Ханпиры [42], скажем, что окказионализм - это слово, созданное по узуальной словообразовательной модели, окказиональной модели или вне таковой с определенной коммуникативной целью и сохраняющее свою новизну вне зависимости от времени создания.
Строго говоря, существует шкала окказиональности.
1. Потенциальные слова (вспорхливый как болтливый; глаг.+-лив(ый) со знач. «склонный к тому, что названо мотивирующим словом»).
2. Потенциальные слова, созданные по непродуктивным (малопродуктивным) моделям (фрейдисти-ческий с малоупотребительным суффиксом -ическ при наличии узуального фрейдистский).
3. Чресступенчатое и обратное словообразование (гамлетовка от Гамлет через *гамлетовый, мист от мистик): продукты таких операций структурно и смыслово вполне прозрачны, необычно лишь направление деривации.
4. Потенциальные слова, созданные с нарушением формальных (душеврачитель - усечение сффикса -ева-) и семантических условий (истинка - не от конкретного существительного) - в том числе морфологические типа куротнее, винограднейший (нарушение семантического условия).
5. Собственно окказиональные типы: наложение (эскапакость), слияние (ямщикнегонилошадейность), контаминация (edusevely), окказиональная этимологизация (экс-таз), высвобождение аффиксов (худ ’ы) и т.д.
В свете необходимости выборки окказиональных единиц для словаря важным нам кажется следующее: вопреки утверждению Е. А. Земской о том, что окказиональное и потенциальное слова - два полюса словообразования, антиподы, представляющие реализацию его законов и нарушение этих законов [17, с. 238], между окказиональными и потенциальными словами нет четкой границы, и в наш словарь поэтому включены и собственно окказиональные, и потенциальные слова. Так, разница в «градусе» окказиональности между словами коровистый и эскапакость ощущается очень хорошо. В паре же печоринка и безуминка (К Черны-
шевскому власти подобрали отставного уланского корнета Владислава Дмитриевича Костомарова, еще в августе прошлого года, в Москве, за тайное печатание возмутительных изданий разжалованного в рядовые, -человека с безуминкой, с печоринкой, при этом стихотворца... (Д)) только обращение к «Русской грамматике» (далее - РГ) позволяет определить, что второе слово потенциальное, а первое окказиональное (прилагательное с суффиксом -инк(а), называющее тот же признак, что и мотивирующее слово, но проявляющийся в слабой степени, должно быть мотивировано прилагательным).
Внесенные в словарь окказионализмы обнаружены нами методом сплошной выборки в корпусе русско- и англоязычных произведений В.В. Набокова.
Принадлежность представленных слов к окказионализмам подтверждает их отсутствие в словарях [14,
28, 31, 35, 39, 40, 49, 50]. В ряде случаев на выручку приходит Интернет: так мы исключили отсутствующие в нормативных англоязычных словарях слова gagoon (2360 ссылок по данным Google) и gnomide (франц., 2220 ссылок по данным Google).
Решающей же оставалась для нас тренированная интроспекция [6], или «субъективный импрессионизм лингвиста» [8, с. 63], апеллирующего к собственному языковому сознанию. Так, в предисловии к «Словарю неологизмов Велимира Хлебникова» Н.Н. Перцовой среди категорий слов, сознательно выключенных из словаря, упоминаются «слова, отсутствующие в словарях, но воспринимающиеся как знакомые» [32, с. 5]. Мы не можем исключить того, что при наличии в словаре таких слов, как партовый, тюленеобразный, обелокурить, motherlesness, unpursued, boyless, другие подобные образования не остались за его бортом.
В словарь мы включаем только слова: окказиональная сочетаемость, преобразования фразеологизмов, столкновение стилистически разнородных слов и т.п. остались за пределами словаря, как и случаи оживления внутренней формы (взвинченный стул, продувной день)1 - то есть так называемые лексические окказио-нализмы2.
В словарь не вошли имена собственные, которые, очевидно, должны стать предметом отдельного исследования и быть собраны в отдельном словаре3; случаи развернутой звукописи, имитации потока сознания, бреда (...<старуха> приказывала - этуанс, этудверь, этусуйт... (В), he had at his disposal dozens of synonyms, such as mollyblob, marybud, maybubble... (А); вымышленные языки в «Bend Sinister», «Ada», «Pale Fire»: What is the time, kot or?(PF); языковые игры, связанные с трансляцией русской культуры в английском тексте
1 В противовес подходу, реализованному в работе [7].
2 Классификация окказионализмов в широком понимании - в
ст. [42].
3 Очевидно, что наличие таких статей в писательском спра-
вочнике «зависит от позиции составителей в отношении имен собственных» [12].
(в этих случаях игровое начало превалирует; в первую очередь это «игра ради игры» (‘Ne mogoo! [I cannot], ’ she exclaimed.; What [shto bish] were you saying about those rehearsals [repetitia]?’ (BS). Представляется, что во всех этих случаях новообразования, хотя и имеют графический облик слова, не реализуют собственно номинативной функции.
Далее, из разрабатываемого словаря мы исключили ряд слов, ошибочно включенных в [19].
На ошибочность квалификации хлебет как окказионализма указала наш оппонент проф. Т.Н. Дорожки-на, отметив, что оно есть у Даля4. Никак не оправдывая свою невнимательность, заметим, что уже после выхода в свет книги мы узнали, что словарь Даля был настольной книгой Набокова [29], это, впрочем, не исключает того, что хлебет (как щебет от щебетать) мог быть создан ad hoc, подобно тому как у В.В. Лопатина [23] зафиксировано одновременное независимое создание одного и того же окказионального слова разными поэтами (лошажий у Маяковского и Есенина, берложить у Асеева и Вознесенского; ср. также смешение далевс-кого и собственного материала в [34]).
Перечислим другие ошибочно включенные в словарь слова.
Дедалогия (Он знал толк в дедалогии и логоман-тии). В английском оригинале находим другое слово: He was versed in logodaedaly and logomancy Английское logodaedaly [50] (как и русское логодедалия [44]) обозначает искусную, вычурную игру слов, которой, собственно, и занимается Куильти, путая следы с помощью вымышленных имен в гостиничных книгах. Дедалогия - это название системной науки о научнотехническом прогрессе (от имени мифологического зодчего Дедала), основы который заложены советским ученым Геллием Поваровым. Любопытно, что работы Поварова о дедалогии появились в 1971 г. [33], тогда как русский автоперевод «Лолиты» выполнен в 1967. Очевидно, следует обратить внимание на корень этих двух слов: автомобиль, на котором Гумберт Гумберт преследует Куильти, носит имя Икара - сына Дедала.
Логомантия. Значения этого слова и его английского соответствия в «Лолите» объясняется (лишь Интернет-ресурсами, которые нельзя счесть достоверными [36, 48]) по-разному: русское логомантия толкуется как абсолютный синоним слова «астрология», английское logomancy — предсказание (гадание) по словам.
Нимфолепт, нимфетолепсия (Otherwise, we who are in the know, we lone voyagers, we nympholepts, would have long gone insane/ Иначе мы, посвященные, мы, одинокие мореходы, мы, нимфолепты, давно бы сошли с ума; The science of nympholepsy is a precise science/ Наука нимфетолепсии — точная наука). Толковый словарь [50] фиксирует оба слова: «1. in ancient
4 «... хлебетать: шелестеть; хлебет? шелест. Кажется, слова эти попали вместо хлебестать, хлебест и истолкованы неверно» [13].
times, a state of frenzy that was believed to seize any man who looked at a nymph; 2. a violent emotional state arising as from frustrated idealism; nympholept, nympholeptic [< Gr. nympholeptos, seized by nymphs]». Примечательно, что существует рассказ У Фолкнера «Nympholepsy», написанный в 1925 году, но опубликованный в 1973. Фолкнера Набоков не любил («...это уж точно вина Фолкнера, чьи «хроники кукурузоводов» высмеивал Набоков» [5]) - так же, как и Достоевского, чьи приемы он явно использовал в своих произведениях.
В этих ошибках мы не одиноки; так, майкопский исследователь М.Р. Напцок последовательно трактует как продукты окказионального словообразования не только названные слова, но и узуальные синэстет и порнограф [27].
Слово «нимфетка» мы исключили из словаря, поскольку Набокову, строго говоря, принадлежит лишь заслуга популяризации этого слова, впервые употребленного Ронсаром [46, с. 324].
Следует отметить, что выборку осложняют типографские ошибки: так, в одном из первых отечественных изданий «Лолиты» мы обнаружили слово беззубно [26], которое в следующих изданиях превратилось в узуальное беззубо. Далее, мы зафиксировали значительное количество потенциальных слов, образованных как будто методом сложения: простонароднорусый, горносиний, грезовосиний. Однако в «Лолите» налицо забывание Набоковым отдельных норм русской орфографии - это касается, например, дефисного, слитного и раздельного написания слов (тут-же, может-быть, кино-журнал, взаимно-удовлетворительный). Это послужило основанием для исключения из словаря окказионализмов названных слов, тем более что в отдельных изданиях они приведены в дефисном или раздельном написании, то есть, возможно, речь идет не об образовании новых слов, а лишь об орфографической некорректности.
Словарь представляет собой три параллельных списка расположенных в алфавитном порядке словарных статей, связанных перекрестными ссылками. Частично реализуется в словаре гнездовой метод (например, в статье, объединяющей слова с корнем Pnin/ Пнин) (см. таблицу).
Статьи расположены в трех столбцах. Первый - английский, поскольку окказионализмы «Лолиты» переведены самим автором. «Лолита», таким образом, это зона верификации анализа1. Второй - русский; в нем содержатся:
1 Джейн Грейсон исключает «Другие берега» (1954) и «Лолиту» (1967) из поля сопоставительного анализа: первое произведение - по причине явной мемуарности (что, по ее мнению, предполагает механическую трансляцию черт ранней прозы в это позднее произведение), а второе («Лолиту») - как несамостоятельное, несущее слишком много следов английских конструкций [47, р. 192-193]. Нам видится, что имея финальным предметом анализа языковую личность писателя, этим произведениям мы обязаны уде-
- окказионализмы, созданные на русском в русскоязычных произведениях (в этом случае левая, «английская», ячейка пуста);
- окказионализмы, созданные в «Лолите» (в этом случае левая, «английская», ячейка содержит оригинальный английский контекст и прочерк на месте заголовочного слова;
- окказионализмы, являющиеся переводами окказионализмов «Лолиты» (в этом случае левая, «английская», ячейка содержит заголовочное слово и, как правило, отсылку к той «английской» ячейке, в которую английский окказионализм попадает по алфавиту; оригинальный английский контекст приводится только однажды - на «алфавитном» месте окказионализма;
- переводческие окказионализмы с контекстами; мы помещаем этот переводной окказионализм в качестве заголовка статьи в квадратных скобках.
Третий столбец - снова английский; в нем размещены окказионализмы переводов русских романов Набокова. За исключением «Laughter in the dark» (пер. «Камеры обскуры») и «Despair» (пер. «Отчаяния») они выполнены переводчиками, в том числе Дмитрием Набоковым. Окончательную шлифовку переводов и переводы наиболее ответственных мест (связанных с различными языковыми играми) писатель выполнял сам [24], заменяя слишком «обычные» слова редкими, изобретенными заново [47, р. 193]. Мы предполагаем размещать эти окказиональные единицы и их контексты в словаре также в квадратных скобках, поскольку установить степень авторства этих слов не представляется возможным.
Организация материала в трех, а не в двух столбцах продиктована необходимостью представить языковую личность Набокова в динамике, имея в виду представление о четырех периодах, точнее сказать, витках жизни и творчества писателя [24]. Словарь, таким образом, можно читать по горизонтали, делая сопоставления в строках, двигаясь либо от среднего к правому (русское произведение ^ поздний перевод), либо от левого к среднему («Лолита», современные переводы на русский), - а также по вертикали (один столбец), либо следуя перекрестным ссылкам, которыми связаны статьи. При этом неизбежно возникает проблема синхронизации алфавитов, которая может быть решена при переводе словаря в электронный вид.
Структура словарной статьи:
а) заголовочное слово - в начальной форме;
б) грамматические пометы (часть речи, формы);
в) отказ от толкований принят нами, как в [34], где многие слова не объясняются или только подсказывается мысль о возможном их применении; в отдельных случаях необходимы попытки толкований (гамлетов-ка) или информация энциклопедического свойства (как при слове автомедонша);
лить наиболее пристальное внимание - именно по причинам, указанным Грейсон!
д) контекст с указанием источника; в некоторых случаях - достаточно широкий, как в примере со словом автомедонша - иначе неясно значение окказионализма;
е) информация о словообразовательном типе (слово для сравнения), словообразовательная модель с аналогами, а также указание на способ - только если он окказиональный;
ж) группа с точки зрения словообразовательных задач;
з) функции;
г) ссылка на другие слова.
В случае, если текст приведен в параллельной словарной статье и окказионализм в этом тексте отсутствует, зона заголовочного слова в ячейке остается незаполненной.
Поясним некоторые элементы словарной статьи.
Словообразовательные задачи. Римскими цифрами мы обозначили класс слова с точки
Организация словаря (фрагменты)
гамлетовка, -и, ж. М-сье Пьер и Цинциннат были посажены рядом во главе ослепительного стола, - и, сперва сдержанно, не нарушая приличий, с доброжелательным любопытством, переходившим у некоторых в скрытое умиление, все поглядывали на одинаково, в гамлетовки одетую чету... (ПнК) прил.+-к(а) (через *гамлетовый), знач. предмета, характ. признаком, названным мотивирующим словом, как ветровка, толстовка; окказ. (так как от имени собственного), III, номинат. M'sieur Pierre and Cincinnatus were seated side by side at the head of a dazzling table, and everyone began to glance, with restraint at first, then with benevolent curiosity—which in some began to turn into surreptitious tenderness—at the pair, identically clad in Elsinore jackets...(IB)
<Pnin>: pninize anti-Pninist pninian [пниниада] [пнинизировать] [антипнинист], [анти-Пнинист] [пнинианский]
pninize, verb During the spring he had lovingly Pninized it (P). сущ.+ - ize, как dramatize, окказ. (так как от имени собств.), II, номинат. [пнинизировать] Барабтарло, Ильин, Носик В продолжение весны он любовно пнинизировал его (П). Всю весну Пнин любовно его пнинизировал (П). На протяжении всей весны он любовно его пнинизировал (П).
rhymsterette, noun ...a fair sample of her production is the kind of stuff that й1тпдгй rhymsterettes wrote after Akhmatova... (P) сущ.+ - ette, через *rhymster, как usherette, coquette, потенц., II, номинат. 1. [рифмесса, -ы, ж.] Ильин [... вот достойный образчик ее творений, подобные ему сочинялись “под Ахматову" и иными эмигрантскими рифмессами ...] [П] сущ. + -есс(а), как поэтесса, окказ. (так как не от имени деятеля), II, номи-нат. 2. [рифмоплетка, -и, ж.] Барабтарло [. характерный образец ее продукции представляет собой тот род стихотворений, которым увлекались, подражая Ахматовой, эмигрантские рифмоп-летки... ] [П] сущ. + -к(а), как артистка, потенц., I, номинат. 3. [рифмоплетша, -и, ж.] Носик [...образцы ее продукции представляли в чистом виде то самое, что эмигрантские рифмоплетши писали тогда под влиянием Ахматовой . [П] сущ. + -ш(а), как генеральша, потенц., I, номинат.
зрения задач синтеза значения (по И.Г. Милославско-му) [25, с. 95-103].
Цифра «I» соответствует полностью разрешимым задачам; в этом случае значение многоморфемного слова представляет собой:
- простую сумму значений составляющих это слово морфем (ср. почерченок, деревянность, партовый, мостоподобный);
- сумму значений морфем плюс дополнительное предсказуемое значение (коровистая);
- сумму значений морфем плюс одно из возможных предсказуемых значений (так, животикоскрадыва-тель - это либо человек, либо предмет).
Цифра «II» указывает на частично разрешимые задачи. В этом случае потенциальных значений слова несколько (и по корню, и по аффиксу), а контекст не проясняет, какое следует выбрать; ср. выхрустывать: как выплевывать (через *выхрустеть со значением «удалить(ся), выделить(ся) из чего-н., направить(ся) наружу посредством действия, названного мотивирующим глаголом» - РГ, § 857) или как высвистывать (тщательно, интенсивно совершать действие, названное мотивирующим глаголом, отчетливо выделяя каждый акт этого действия - РГ, § 914).
Цифра «III» указывает на принципиально неразрешимые задачи синтеза значения слова, что демонстрирует пример слова гамлетовка. Параграф 293 РГ указывает нам на значение «предмет (одушевленный или неодушевленный), характеризующийся признаком, названным мотивирующим словом» (чресступен-чатое словообразование от *гамлетовый). Контекст указывает на то, что это род одежды. Но признак, на основании которого одежда может быть «гамлетовой», синтезируется только предположительно (плащ с капюшоном?).
Цифра «IV» обозначает слова, значения которых не интерпретируются с точки зрения значения морфем и которые не призваны это значение иметь (например, звукоподражательное слово джуджание).
Функции. Представляется, что функции окказиональных слов восходят к пяти функциям словообразования, обозначенным Е.А. Земской [16, с. 24], но расположить эти функции по степени важности в связи с окказионализмами следует, на наш взгляд, в несколько ином порядке:
1) конструктивная (реализующаяся в большинстве потенциальных слов): партовый, притротуарный;
2) экспрессивная - реализуется, например, в словах шантажик и истинка - разумеется, вкупе с функцией номинативной, так как образование уменьшительных существительных от абстрактных переводит их в разряд конкретных, а также в семантических дублетах канонических слов (психотераписты);
3) компрессивная (гамлетовка);
4) стилистическая (в корпусе окказионализмов Набокова нам примеров реализации этой функции не
встретилось, однако она, очевидно, реализуется в знаменитом солженицынском образованщина, публиц.);
5) чисто номинативная, реализующаяся при создании наименований фрагментов некоего возможного мира (нетка). (В последнем случае, на наш взгляд, окказионализм имеет право на долгую жизнь.)
Разумеется, функции никогда не реализуются поодиночке, и номинативная функция при окказиональном словообразовании, как и при узуальном, реализуется всегда; таким образом, любой окказионализм в какой-то степени работает на квантование картины мира: путем создания имени нового концепта, как в приведенных примерах; путем ветвления исходного концепта (верандовый, резвление, розовость и другие транспозиционные образования; наконец, посредством наведения межфреймовых связей при создании индивидуальных когнитивных моделей - как в контексте (чернилоносный, стрекозоподобный), так и непосредственно в окказиональном слове (эскапакость).
Система ссылок (гнездо, модель, текст, фун-кц.) Например: pniniada (см. pninize - гнездо, текст, функц.) означает, что слово, к которому ведет ссылка, входит в одно и то же словообразовательное гнездо, что и заголовочное, содержится в том же тексте и реализует те же функции.
Пр едварительные выводы.
1. Общие замечания. Окказиональное словообразование у Набокова не носит «обвального» характера, как у Хлебникова; в нем нет той навязчивости, какая, на наш взгляд, присуща языковому новаторству Солженицына, ставшему объектом пародий (Ю. Поляков, «Демгородок»). Окказиональное словотворчество Набокова демонстрирует относительную бедность словообразовательного инструментария по сравнению, например, со словотворчеством Л. Кэрролла1. Вместе с тем это заметное явление идиостиля.
2. Производящие базы. И в русской, и в английской части словаря обращает на себя внимание большое количество имен собственных, использованных в этом качестве: автомедонша, гамлетовка, жанна-дарково, pre-humbertian/ догумбетский, marlenesque/ марле-нообрабразный, lilitian/ лилитины, edusevely, krigism, pniniada, pninise, etc. Е.А. Земская трактует это как тенденцию современного словопроизводства в целом, свидетельствующую об усилении личностного начала в языке [15, с. 99]. У Набокова эта тенденция проявляется задолго до перестроечных лет и служит косвенным доказательством того, что набоковский мир - это мир людей, а не вещей, вопреки сложившимся в набо-коведении представлениям.
Далее, дважды (что немало для такого сравнительно небольшого словника) в английских окказионализмах производящей базой выступает основа sex (sexophone,
1 В работе [30] фиксируется до полутора десятков способов окказионального английского словообразования, используемых этим автором.
sexcapade), что свидетельствует о важности концепта, репрезентируемого этим словом, в набоковской картине мира, как и появление дважды производных от Мне-мозина (мнемозинист, mnemogenic)1.
3. Излюбленные модели. Следует отметить превалирование потенциальных слов над собственно окказиональными. Механизм высвобождения ресурсов потенциального словообразования в идиостиле видится нам следующим. Если, как пишет Е.С. Кубрякова [21, с. 214], «в овладении им (словообразованием. -Л.К-Б.) как явлением языка можно выделить два процесса: процесс овладения средствами формального выражения и процесс овладения “семантическими сдвигами” в значении исходных слов» (добавим - вообще ограничениями, не только семантического, но и формального характера), то резонно предположить, что при двуязычии и частичной утрате коммуникативного статуса родным языком «семантические сдвиги», освоенные позднее, забываются, а «средства формального выражения» свободнее функционируют2. Ниже приведены характерные случаи.
а) Среди русских потенциальных слов заметное место занимают транспозитивные прилагательные (ги-паллаги) типа партовый, сиделочный. Сопоставление с английским авторским оригиналом позволяет представить их кальками английских транспозитивных прилагательных: sidewalk cafu - тротуарное кафе; taxi-colo-nel - таксомоторный полковник.
б) В массиве потенциальных слов Набокова значительную группу составляют слова со связанными опорными компонентами -like (toadlike, kowlike), -видный, -образный, -подобный (кончеевовидный, гномообразная, жабоподобная). Эти морфологические (в отличие от синтаксических, образованных при помощи союзов) сравнительные конструкции [43, с. 4] легко поддаются однозначному декодированию и представляют собой весьма экономичную разновидность сравнения. Тот же эффект дает в русском языке суффикс прилагательных
-ист(ый) (у Набокова - коровистый, матронистый со знач. «имеющий свойства того, что названо мотивирующим словом» (РГ, § 642; напр. бархатистый, хулиганистый). Английский язык, таким образом, предоставляет автору одну модель для передачи такого словообразовательного значения, а русский - две (в том числе вторую с тремя вариациями); отсюда кросс-модельные передачи этого значения: cow-like (L) ^ коровистый (Л), brige-like (L) ^ мостоподобный (Л). Три модели являют собой, по сути, единый словообразовательный гипертип (мы опираемся на понятие словообразовательного типа, обозначенное в [17, с. 182]).
1 Мы, в частности, писали о динамике концептосферы секса у Набокова [18]. Материалы словаря подтверждают наши выводы, сделанные по данным сочетаемости.
2 Об этом пишет и М. Я Гловинская: наиболее неустойчивыми при языковых контактах являются «идиоматичные» участки родного языка [45, с. 482].
Подобное можно сказать и о гипертипе прилагательных на -less/ без- (motherlesness/ безматеринство, Lo-less/ безлолитный, бескнижный); уменьшительных существительных faunlet/ фавненок, truthlet, истинка, шантажик.
Наличие таких гипертипов позволяет предполагать единство грамматикона билингвальной языковой личности, а также оценить окказионализм как «точку входа» в концепт в качестве не только актуализатора ключевого слова, но и фиксатора когнитивных моделей (в приведенных примерах - метафорических).
в) Характерным русским окказиональным словообразовательным типом является создание уменьшительных (в том числе с оттенком уничижительности) образований от абстрактных существительных: шан-тажик, истинка, что обеспечивает опредмечивание абстрактных существительных.
г) Собственно окказиональные способы:
- наложения: sexcapade/эскапакость, libidream/ли-бидосон, либидосье;
- слияния rosedarling, джинанас, смотрите-какое-сосу-смешное, как-же-иначный, коробочно-обжулю-пространство-бесфинтифлюшечный, эхтышалунья, ямщикнегонилошадейность. Высокая плотность смысла набоковских текстов проявляется, в частности, и в подобных образованиях.
Словарь окказионализмов Набокова демонстрирует большую свободу языковой личности. Окказионализм предстает живым примером «положительной интерференции». Словарь демонстрирует целостность би-лингвальной языковой личности - как с положительными, так и, вопреки мнению, высказанному в [3], с отрицательными эффектами (например, не все слова на -видный, -образный, -подобный хороши; ср. явно неблагозвучное кончеевовидный) - и нам нечего к этому добавить, кроме как процитировать широко известный пассаж из послесловия к «Лолите» о дребезжании ржавых русских струн.
В полном соответствии с игровой спецификой набоковских текстов можно предполагать заполнение свободных ячеек словаря (в третьем столбце - буде кто-то решится русскоязычную «Лолиту» переводить на английский), а также появление четвертого столбца по данным реконструкций О. Люксембурга и С. Ильина. Нечто подобное уже происходило: свою мемуарную книгу писатель сначала опубликовал по-английски (“Conclusive evidence”, 1951), а затем со значительными изменениями по-русски («Другие берега», 1954), затем в третьей, окончательной английской версии (“Speak, memory”, 1966), и, наконец, в 1990-х годах появилась реконструкция С. Ильина «Память, говори!»
Практическая ценность. Проведен-
ный нами ранее анализ так называемой сексографии Набокова [18] позволяет утверждать, что языковая личность его едина на уровне грамматикона как способа представления мира, а вот место концепта секса
в картине мира изменилось при переходе на английский и далее - от ранних англоязычных произведений к поздним. Материалы словаря окказионализмов подтверждают этот вывод: так, слово секс в качестве производящей основы в английском столбце зафиксировано дважды, а в русском - ни разу. Таким образом, словарь окказионализмов может и должен использоваться как вспомогательное средство анализа концептуальной структуры лингвокогнитивного уровня языковой личности. Именно словарь позволяет увидеть соотношение когнитивных моделей: как внутри одного языка, так и между двумя языками.
Словарь может быть использован в качестве каталога переводческих решений при передаче окказионализмов, подобных тем, что представлены в среднем столбце напротив слова rymesterette: очевидно, что способ передачи окказионализма, избранный Геннадием Барабтарло (калькирование в слове рифмоплетка), точнее отображает авторский окказионализм, но и степень потенциальности в нем выше; решение Сергея Ильина (окказиональное рифмесса) дальше от оригинала, но и выразительнее: в нем есть ощущение манерности, подсказываемое контекстом; решение Б. Носика (рифмоп-летша) представляется нам менее удачным, так как имеет стилистически сниженное звучание.
Исследовательские задачи. Опуская мысль о необходимости обеспечения максимальной полноты словника словаря окказионализмов Набокова и максимальной точности описания единиц этого словаря, позволим себе утверждать, что первоочередной задачей исследования языка Набокова является сегодня создание корпуса русских и английских набоковских текстов. Пока же исследователь вынужден следовать язвительному предложению фиктивного автора «Бледного огня»: «... следует либо разрезать книгу и скрепить вместе соответственные листы произведения, либо, что много проще, купить сразу два экземпляра настоящего труда, которые можно будет затем разложить бок о бок на удобном столе, не похожем на шаткое сооружение, на котором рискованно царит моя пишущая машинка...» (предисловие к роману «Бледное пламя»: пер. С. Ильина и А. Глебовской).
СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ
1. Арутюнова Н. Д. Национальное сознание, язык, стиль // Лингвистика на исходе ХХ века: итоги и перспективы: тез. междунар. конф.: в 2 т. Т. 1. М., 1995. С. 32-33.
2. Ахманова О. С. Словарь лингвистических терминов. М.: УРСС, 2004. 576 с.
3. Балеевских К.В. Язык как экспликация культурного опыта писателя-билингва: автореф. дисс.. канд. филол. наук. Ярославль, 2002. 24 с.
4. Баранов А.Н., Добровольский Д.О. Постулаты когнитивной семантики // Изв. РАН. Сер. лит. и яз. 1997. Т. 56, № 1. С. 11-20.
5. Бегбедер Ф. Лучшие книги ХХ века перед распродажей. URL: http://fictionbook.ru/author/begbeder_frederik/
luchshie_knigi_xx_veka_poslednyaya_opis_/?sid= 7432444 22dbf533521230б307808bf8b (дата обращения 04.0б.2010).
6. Вежбицкая А. Язык. Культура. Познание. М.: Русские словари, 199б. 441 с.
7. Виноградова В.Н., Улуханов И.С. Словотворчество В. Набокова // Язык как творчество. К 70-летию
B.П. Григорьева. М.: ИРЯ РАН, 199б. С. 2б7-27б.
8. Виноградов В.В. Избранные труды. О языке художественной прозы. М.: Наука, 1980. 3б0 с.
9. Винокур Г. О. Маяковский - новатор языка. М.: КомКни-га, 2009. 152 с.
10. Виролайнен М.Н. Четыре тина русской словесной культуры: автореф. дисс. ... д-ра. филол. наук. М., 2005. 39 с.
11. Горнфельд А. Новы ли новшества? (Из заметок о словотворчестве) // Лит. записки. 1922. № 1. С. 4-7.
12. Григорьев В.П., Колодяжная Л.И., Шестакова Л.Л. Имя собственное ПУШКИН и его производные в Словаре русской поэзии ХХ века «Самовитое слово». URL: http:// www.philol.msu.ru/ ~humlang/articles/h_pushart.htm (дата обращения 02. 0б. 2010).
13. Даль В. И. Толковый словарь живого великорусского языка. В 4 т. М.: Терра, 1995. Т. 4. б88 с.
14. Зализняк А.А. Грамматический словарь русского языка. Словоизменение. М: Рус. яз., 1977. 880 с.
15. Земская Е.А. Активные процессы современного словопроизводства // Русский язык конца ХХ века (19851995). М.: Языки русской культуры, 199б. С. 90-141.
16. Земская Е.А. Словообразование как деятельность. М.: Наука, 1992. 220 с.
17. Земская Е.А. Современный русский язык. Словообразование: учеб. пособие. М.: Просвещение, 1973. 304 с.
18. Каракуц-Бородина Л.А. Концептосфера секса у Владимира Набокова // Концептуальный словарь автора: коллективная монография. Биробиджан: ДВСГА, 2009.
C. 42-5б.
19. Каракуц-Бородина Л.А. Словарь окказионализмов В.В. Набокова (но материалам русскоязычной прозы 192б-19б7 гг.) // Каракуц-Бородина Л.А. Языковая личность Владимира Набокова как автора художественного текста. Уфа: БашГУ, 2003. С. 1б2-191.
20. Караулов Ю.Н. Русский язык и языковая личность. М.: Едиториал УРСС, 2004. 2б4 с.
21. Кубрякова Е.С. Развитие грамматического компонента языковой способности // Человеческий фактор в языке: Язык и порождение речи. М.: Наука, 1991. С. 210-230.
22. Лангаккер Р. У. Когнитивная грамматика. М: ИНИОН РАН, 1992. 5б с.
23. Лопатин В.В. Рождение слова. Неологизмы и окказиональные образования. М.: Наука, 1973. 152 с.
24. Люксембург А. Английская проза Владимира Набокова // Relga.ru. № 14 [20]. 21.07.1999. URL: http:// www.relga.ru/Environ/WebObjects/tgu-www.woa/wa/ Main?textid=1б77&level1= main&level2=articles (дата обращения 31.05.2010).
25. Милославский И.Г. Вопросы словообразовательного синтеза. М.: МГУ, 1980. 29б c.
26. Набоков В. Лолита. Л.: Смарт, 1990. 317 с.
27. Напцок М. Р. Окказиональное словообразование в прозе
B. Набокова // Язык. Этнос. Сознание: материалы меж-дунар. конф. 24-25 апр. 2003. Т. 2. Майкоп: АГУ, 2003.
C. 208-217.
28. Новое в русской лексике. Словарные материалы - 1988. СПб.: Дмитрий Буланин, 199б. 420 с.
29. Носик Б. Мир и Дар Владимира Набокова. Первая русская биография. М.: Пенаты, 1995. 5б4 с.
30. Нухов С.Ж. Языковая игра в английском словообразовании: имя существительное: монография. Уфа: БГПИ, 1997. 178 с.
31. Ожегов С.И. Словарь русского языка. М.: Рус. яз., 1989. 750 с.
32. Перцова Н.Н. Словарь неологизмов Велимира Хлебникова. М.; Уіеп: Ншеп-Ьцуе, 1995. 559 с.
33. Поваров Г.Н. То Баііібіи ріегу (К познанию научно-технического прогресса) // Системные исследования, 1971. Ежегодник. М.: Наука, 1972.
34. Русский словарь языкового расширения / сост. А.И. Солженицын. М.: Наука, 1990. 272 с.
35. Сводный словарь современной русской лексики. В 2 т. М.: Рус. яз., 1991.
36. Сельчёнок К. Психоритмология. Хронотехнология. иКЬ: http://www.aquarun.ru/astr/apx/apx6.html (дата обращения: 05.06.10).
37. Сепир Э. Избранные труды по языкознанию и культурологии. М.: Прогресс, 1993. 656 с.
38. Сичинава Ю.Н. Особенности проявления языковой личности в окказиональном словотворчестве (на материале текстов В. Маяковского и И. Северянина): автореф. дисс. ... канд. филол. наук. Краснодар, 2007. 24 с.
39. Словарь русского языка. В 4 т. / под ред. А.П. Евгенье-вой. М.: Рус. яз., 1987.
40. Словарь современного русского литературного языка. В 17 т.. М.-Л.: Изд. АН СССР, 1959.
41. Фельдман Н.И. Окказиональные слова и лексикография // Вопр. языкознания. 1951. № 4. С. б4-13.
42. Ханпира Э. И. Окказиональные элементы в современной речи // Стилистические исследования: На материале современного русского языка. М.: Наука, 1912. С. 245-31б.
43. Черемисина М.И. Сравнительные конструкции русского языка. Новосибирск: Наука, 191б. 210 с.
44. Чудинов А.Н. Словарь иностранных слов, вошедших в состав русского языка. 1910.
45. Язык русского зарубежья: Общие процессы и языковые портреты: коллективная монография. М.; Вена: Языки славянской культуры: Венский славистический альманах, 2001. 49б с.
46. Field A. The Life and Art of Vladimir Nabokov. N.Y.: Crown Publishers, 198б. 411 p.
41. Grayson J. Nabokov translated: A comparison of Nabokov’s Russian and English prose. Oxford Univ. Press, 1911. 2З4 p.
48. Logomancy. Wictionary: A multilingual free encyclopedia. URL: http://en.wiktionary.org/wiki/logomancy (дата обращения 05.0б.10).
49. Macmillan English Dictionary. Oxford, 2002. 1б92 p.
50. Webster’s Revised Unabridged Dictionary. Рublished by
C. & G. Merriam Co. 1913. URL: ftp://ftp.dict.org/dict (дата обращения: 0б.0б.2010).
