CC BY
31
ВЕСТНИК МОСКОВСКОГО УНИВЕРСИТЕТА. СЕР. 9. ФИЛОЛОГИЯ. 2008. № 2
С.И. Панова
СЛАВЯНСКИЕ РЕДАКЦИИ ДИАТАКСИСА
ПАТРИАРХА ФИЛОФЕЯ КОККИНА
Диатаксис, или Устав Божественной литургии (Дкхта^? 0е£а? Лгьтоиру'ьа?), — богослужебный текст, создание которого приписывается патриарху Константинопольскому Филофею Коккину в период 1364—1376 гг. В результате перехода в XШ—XГV вв. Византийской православной церкви на Иерусалимский устав формируется и соответствующий комплекс богослужебных книг — Минеи, Октоиха, Триоди, Часослова, Служебника, Псалтири, Апостола и Евангелия, а также составляется текст Диатаксиса, который становится основным регулятором совершения литургии.
Новый Иерусалимский устав получает широкое распространение на Афоне, где появляются первые его славянские переводы и составляется соответствующий комплекс богослужебных книг, включающий Устав литургии. Следовательно, одной из первых славянских редакций Устава литургии, вероятно, является именно Афонская редакция, названная так, поскольку в служебниках она соединяется с молитвами литургии Иоанна Златоуста Афонской редакции1. Крупные переводческие и редакторские работы ведутся южными славянами в книжных центрах в Константинополе, на Афоне, а вслед за тем в Сербии и Болгарии. Болгарский патриарх Евфимий Тырновский проводит богослужебную реформу в Болгарской церкви, за которой следует книжная справа, и в соответствии с новым уставом формируется новый комплекс богослужебных книг. К трудам самого патриарха (или его круга) относится особая, болгарская, редакция Устава литургии патриарха Филофея, содержащаяся в так называемом Зографском свитке и Зографском служебнике XIV в., который был приготовлен для руководства при новом богослужении2.
В Русской православной церкви литургическая реформа осуществляется во второй половине XIV в. В связи с принятием Иерусалимского устава на Руси появляются и распространяются славянские переводы самого устава, нового комплекса богослужебных книг, а также Диатаксиса. К второй половине XIV в. относится и появление собственно русских редакций всех этих текстов. Особая русская редакция Диатаксиса патриарха Филофея обнаруживается в русских служебниках конца XIV — начала XV в. О ее принадлежности русской письменной традиции говорит тот факт, что данная редакция встречается преимущественно в русских рукописях. Вопрос о происхождении этой редакции затрагивался
в работах И.Д. Мансветова, который выделял два славянских перевода Диатаксиса — перевод Евфимия Тырновского и русский, так называемый перевод митрополита Киприана3. По мнению Мансветова, митрополит Киприан, проведший ранние годы на Афоне и получивший там религиозное и книжное воспитание, имел связи с Константинополем и патриархом Филофеем и, следовательно, перенес литургические реформы Византии на русскую почву. Он же редактирует и вводит в употребление новые богослужебные тексты, в том числе Диатаксис патриарха Филофея. Такой вывод делается исследователем на основании рукописи ГИМ, Син. 601, XIV в., где имеется приписка о написании этого текста самим митрополитом Киприаном. Н.Ф. Красносельцев, изучивший славянские рукописи Ватиканской библиотеки и обнаруживший служебник-конволют Vat. Slav. 14 (XIV в.), также содержащий Диатаксис патриарха Филофея, утверждал, что он был составлен в конце XIV в. и автором был митрополит Киприан4. А.М. Пентковский на основании присутствия в тексте Vat. Slav. 14 характерной московской памяти — митрополита Петра, нового чудотворца, а также других особенностей делает вывод, что эта редакция Диатаксиса была создана под руководством самого ктитора для московского Успенского собора и связанного с ним Чудова монастыря. При этом исследователь утверждает, что этим ктитором-составителем был митрополит Московский Алексий, усматривая связь этой редакции Диатаксиса с ранним русским переводом Иерусалимского устава, сделанным также под руководством митрополита Алексия5.
Таким образом, на данный момент выделяются три славянские редакции Диатаксиса патриарха Филофея: Афонская, содержащаяся в списках начала XV в. (А), редакция Евфимия Тырновского в Зографском свитке и Зографском служебнике XIV в. (Е) и русская, содержащаяся в русских списках конца XIV — начала XV в. (Р). Русская редакция Диатаксиса текстологически значительно отличается от южнославянских, что свидетельствует об особой ктиторской версии6. Однако вопрос о ее авторстве остается неразрешенным.
Указанные редакции Диатаксиса являются не изученными с лингвистической точки зрения. Чтобы определить их место в славянской книжной традиции, в настоящей работе исследуются их лингвистические особенности на различных уровнях и на основании выделенных разночтений устанавливаются различия в переводческих принципах и определяются взаимоотношения между редакциями.
Лексические разночтения между текстами касаются прежде всего литургической терминологии, что играет важную роль для определения нормы богослужебного текста. Выбор лексем для
перевода греческого термина позволяет определить принадлежность рассматриваемого перевода к той или иной переводческой традиции в зависимости от того, ориентируется ли текст на стандартную церковнославянскую норму, отдает ли предпочтение локальным эквивалентам, или заимствует греческий термин7. Так, наиболее многочисленную группу разночтений в текстах славянских редакций Диатаксиса составляют случаи выбора стандартной церковнославянской лексемы русской и Афонской редакциями, в то время как редакция Евфимия использует грецизм: времА служеБьное (Р) — времА службы (А) — връмА лнто^ргТн (Е) греч. кроиру£а? ха&ро?; блюдо, блюдца (Р) — блюдца, блюдо (А) — дТскосъ (Е) греч. постьвльшнн (Р) — постьвльшнн (А) — Хе?ОТ«ЖНС^ВШНН
(Е) греч. /ефотоу^аа^то?; поклонъ (Р) — поклоненне (А) — метьте (Е) греч. ¡ета^а. При выборе славянских эквивалентов во всех трех редакциях наблюдается тенденция русской и Афонской редакции употреблять один термин, в то время как чтение редакции Евфи-мия отличается: СТын хлъбъ (Р) — СТын хлъбъ (А) — СТын ьгнець (Е) греч. аую? арто?; покровець, покровъ (Р) — покровець (А) — покрывало (Е) греч. хаёи^ла; свъфннкъ (Р) — свъфннкъ (А) — свътнлннкъ (Е) греч. ¡а^иаёю?; тьннь (Р) — тьннство (А) — сло^жбь (Е) греч. ¡иа,тауму£а; лукьвын (Р) — л^к^вын (А) — скверънын (Е) греч. лоу^ро?; «>лт^ь (Р) — wлтьрь (А) — жръвннкь (Е) греч. ^¡а («алтарь»). Другую, также достаточно многочисленную, группу составляют случаи совпадения лексем Афонской и Евфимиевской редакций, что вполне объясняется их южнославянским происхождением. При этом русская редакция использует другие слова. Здесь также выделяется целый пласт грецизмов, на этот раз представленных в Афонской и Ев-фимиевской редакциях в отличие от русской, где предпочтение отдается славянским лексемам: со^дьтелн (Р) — ктнторн (А) — ктТторы (Е) греч. хт^тороЦ жертвеннкъ (Р) — проскомнднА (А) — проскомндТА (Е) греч. тсробеас?; оБрь^ъ (Р) — нконь (А) — н^нь (Е) греч. еЕхы^; престолъ (Р) — трьпе^ь (А) — трьпе^ь (Е) греч. трате^а; въ^духъ (Р) — ьеръ (А) — ьеръ (Е) греч. а)р. В некоторых случаях перевод греческого термина совпадает в русской редакции и редакции Евфимия, отличаясь от соответствующего чтения Афонской редакции, однако таких примеров только три: потнрь (Р) — уьшь (А) — потТрь (Е) греч. •от[рю^; ньсто^н (Р) — престьтель (А) — ньстоан (Е) греч. лроеато?; стрьнь (Р) — лнкъ (А) — стрьнь (Е) греч. /оро?. Варианты русской и Евфимиевской редакций потнрь и ньстоан являются «новыми», широко использующимися в текстах уже после XIV в., что может свидетельствовать в пользу более позднего происхождения этих редакций Диатаксиса по сравнению с Афонской.
Обращает на себя внимание использование некоторых лексем в русской редакции Диатаксиса. С одной стороны, здесь присутствуют слова, характерные именно для русской письменной тра-
диции. Так, лексемы ^кропьць («теплая вода»), а также ^кропьннкъ («сосуд для теплой воды») встречаются только в русской редакции Диатаксиса, в южнославянских текстах им соответствуют термины топлот\, теплое, которые ближе передают греческий термин: прнемлеть о^кропннкъ, влнв^етъ ^кропил (Р): теплое (А): топлота (Е) — то Х,коч. Слова о^кропъ, ^кропьць, ^кропьннкъ в указанном значении характерных и для других древнерусских текстов, таких, как русский Студийский устав, Церковные правила Илии, архиепископа Новгородского, Софийский временник. В тексте русского Диатаксиса встречается также характерная для русских текстов лексема крошкы в значении «части просфоры»: свнр^е крошкы около ста. влй (Р) — у^стн (А) — удстн (Е) греч. [ер£Зас. Наличие таких слов, как крошкы, ^кропьць в тексте одной из редакций Диатаксиса наряду с тем, что она неизвестна в южнославянских списках, подтверждает ее русское происхождение. С другой стороны, русская редакция Диатаксиса отличается наличием некоторых «уникальных» грецизмов, неизвестных в данном значении ни предшествующей, ни последующей церковнославянской традиции: л^внта для греческого ёа^За («ложка для причастия»), ср. лъжнць в Афонской и Евфимиевской редакциях; фнннкъ для греческого [ои^а («маленькая метла для сбора частей литургического хлеба»), ср. метлнц^ в южнославянских редакциях. Вероятно, эти слова являются локальными литургическими грецизмами, присущими только очень узкому кругу текстов русского извода, что позволяет предположить их принадлежность русской переводческой традиции XIV в. и считать их своего рода регио-нализмами. По наличию таких уникальных грецизмов этот текст типологически сближается с русским переводом Иерусалимского устава, в котором также присутствуют особые грецизмы.
На грамматико-синтаксическом уровне в славянских редакциях Диатаксиса интерес вызывает использование или отказ от использования формы двойственного числа глагола-сказуемого при согласовании с подлежащим, обозначающим двух лиц. В редакции Евфимия Тырновского, а также в русской редакции в конструкциях, описывающих действия двух субъектов, используются только формы единственного и множественного числа глаголов, а формы двойственного числа полностью отсутствуют во всех списках этих редакций. При этом в списках Афонской редакции двойственное число глаголов в таких контекстах используется достаточно последовательно: н т\ко §хоАдтъ м^лымн Авермн к жертвеннку глфе къ севъ мо (Р): н т\ко вхwAд въ стын олт^рь. н творд мет\нТе пр-ь сто© тр^пе^ож, н глд млтвж сТж (Е): н т\ко §хоАнт\ . егА^ же покл\ндет\сд глт^ къ сове млтву сню (А) — ха! о<тыс ожкруочтат.. оте Зе тсроахи^оиач ёеуоиач ха0' каитоис таит^; прнхоАнть нерен с Аьшкономъ пре
стую трдпе^. н твордть поклонъ ов\ (Р): прн^Анть Терен же н пр-ь
стжд тр^пе^ж н творд поклоненТе въ ко^пъ (Е): прнхоАнть нерен же н Аншсонъ
пр—дь Стоую тр^пе^ою. н творнт^ поклонение (А) — Vp^ovTat оте iepeu? xai о Staxovo? V[A'rcpo?0ev т\? ayia? трале^^? xai rcotoua't rcpoaxuvqa'tv o^ou. Сказанное о формах глаголов-сказуемых является верным и по отношению к действительным причастиям настоящего времени, обозначающих действия двух субъектов. В русской и Евфимиев-ской редакциях такие причастия стоят в форме множественного числа, в Афонской — в форме двойственного: т£ прнложнвше wb\ руки сво^. к персемь свонмь крт^вр^но покл\ндють сь влгогов—ннемь (Р): т^же свд^вше wвон свон ржи— н поклоншесд (Е): свА^\вш\ wb\ роуи— свон. н поклоннвш\сд (А) — eka S^^avTE? а^фотерос та? UauTwv Х£',ра? xai ^po?xuv^ffavT£? еиХа^ы?; покл\ндють ов\ г пре стою трдпе^ою молдфе к сев-(Р): покл^н—жтсд wвон пр— сто© тр^пе^ож, молАфесд вь сев- (Е): покл^ндет^сд wb\ пр— стою тр^пе^ою молаф^са к сов- (А) — rcpoa'xuvoua't a^фoтepot TptTov т\? ayia? Tpa^e^^? eu^ojAevot xa0' еаитои?. Таким образом, Афонская редакция Диатаксиса противопоставлена двум другим славянским редакциям тем, что в ней достаточно последовательно употребляются формы двойственного числа глаголов и причастий, в то время как в русской и Евфимиевской они отсутствуют вовсе. Это явление, возможно, свидетельствует в пользу более раннего происхождения текста Афонской редакции по сравнению с другими. Известно, что в более ранних южнославянских переводах Иерусалимского устава, а также в славянской редакции литургии преждеосвященных даров, предшествующей правленным ее редакциям, двойственное число глаголов используется во всех ожидаемых случаях. В то же время в более поздних редакциях Иерусалимского устава, как русских, так и болгарских, а также в правленных редакциях литургии преждеосвященных даров форма двойственного числа глаголов отсутствует8.
На синтаксическом уровне интерес представляет перевод определенных греческих моделей, те средства, которые предпочитаются в разных славянских редакциях Диатаксиса. В разной степени все три редакции стремятся точно передать эти греческие модели. Так, во всех текстах греческий артикль при именной группе передается местоимениями нже, еже, однако менее последовательно эта тенденция выдерживается в списках русской редакции: свнр\е крошки около ста. влЮ (Р): сьвнр^еть еже вь стМь влюд- у^стн (А): сьвнр^еть вьсд дже вь ст- дГскос- удстн (Е) — a^XXeyet та? Tv т© ayiw Ssaxw ^epiSa?; оустн-свон н ста. потнрА. тмко покровиемь отнр^еть (Р): оустн- свон же н стон у^шн. нже в роукоу покровие wтеpь (А): оустни свож же н Сфенн^го потТр- нже вь ржкоу дрьжнми покривило оврис^вь (Е) — тате tSta xai той Sepou ^o^psou
т© Tv xep^P хаХи[А[лат£м a^o^^oyyiffa?.
В рассматриваемых редакциях представлены различные способы передачи греческих конструкций с субстантивированным инфинитивом. Так, конструкция ^ета то + inf., выражающая отношения следования во времени, калькируется в русской и
Евфимиевской редакциях (по еже + inf.) и передается конструкцией по внегА^ + inf. в Афонской: по еже сътворнтн н^сто^фему рекъше нгуменоу. овъ^нын поклонъ (Р): по внегА^ створнтн wв'ЫYное преАстателю поклоненне (А): по еже сътворнтн овъ^ное н^стодфомоу метанТе (Е) — ¡ета то TCos\óa¡ T\v 0uvy)0^ т© •poearMTt ¡eTavotav. Греческая модель Sta то (¡[) + inf., имеющая значение цели, калькируется только в Афонской редакции, в двух же других передается славянской конструкцией шко а^ (не) + личная форма глагола: не овр^ф^еть стын ^гнець ннць шко А^ не оупоустнть воАу (Р): н wвр^ф^еть Ароугоую стр^ноу--- тогА^ во въ^нмкъ А^ лежнть еже не сотворнтн § н^Аоле мокровы (А): н пръвр^ф^еть его ннць \фе н^ топлъ шко а^ не нспоуф^еть вл^гж (Е) — xaí arpeöes то ETepov ¡épo?
* ' V " V V I « > А ~ \ V \ г
e^avw то e/ov tov óTaupov...TOT£ yap <itio? xeí?0m, ota то TO^aat xaTo0£v иурот^та. Оборот Accusativus cum infinitivo с союзом ¿óte для обозначения цели во всех редакциях калькируется — для его передачи используется славянская конструкция шко + inf. + Dat., однако в тексте русской редакции наряду с этой конструкцией зачастую встречается стандартная славянская шко а^ + личная форма глагола: н прнемъ фнннкъ свнр^е крошкы около ста. влй- тако н y^cto всд около ста хл^в^, шко а^ въ съвлюАеннн н съхр^ненн вyAyYЬ- шко а^ нъкл Yто § ннхь §п\А« (Р): в^емъ метлнцю съвнр^еть еже въ стмъ влюа^ yí^to § н^Аоле поаъ стын хлъвъ. шкоже леж^тн въ свлюАенн н ^тверженнн н не нсп\А-ноутн Yто (А): н въ^е метлнцж съвнр^еть въсд дже въ ст-s А'скосъ Yдстн по стго \гнъц\, шко леж^тн въсъмъ съвъкоупно н не §п\стн § нн ннYтоже (Е) — xaí Xaßwv t[v ¡oüóav óuXXéyet та? ev т© ayíw síóxm ¡epíSa? итохатм toü ayíou aprou ¿are xeíó0a& ev Ba^aXeía xaí exTCóeív tí; ср. въспуск^еть всд съ ста влю въ стын потнрь съ стр^хомъ н со всдкымъ съвл^Аенне- шко а^ нъкл нн еАнно м^л^ниш y™ §п\Ае нлн wo^^^ н погывне невреженнй (Р): съкоуплдеть всд въ стоую YMnoy. съ стр^хо н всдкн wп^сеннемъ- шко же ннYто же § тонY\ншH п^Аноутн нлн w^^/rn (А): потръвлъе ста\ въ стын потТрь съ стр^хо н въсъц-ь оп^сство, Ш<о нн м^лоу YЬC0M0y остатн въ стомъ А'скосъ нлн §п\Ашомо оставнтнсд (Е) — eióxo^í^et •avTa ev т© ayíw •oT^píw ¡ета Öoßou xaí ^áó^? aaöaXeßa?. мате ¡^Sev Té twv Dyav xe^totütwv ex^eóeív _ хатаёеф0\^а!.
Различия между редакциями Диатаксиса появляются при переводе греческих предложных конструкций. Так, для передачи греческой модели ¡лета + Gen. в инструментальном значении в Афонской редакции используется традиционная церковнославянская беспредложная конструкция, в то время как русская и Евфимиевская калькируют греческую модель (съ + Твор.): н въ^емъ Y^c^ съ стымъ копнемъ (Р): въ^емъ Y^сть стымъ копнемъ (А): н въ^емъ ^ръно съ стымь копТемь (Е) — xaí a'c'pwv ¡epíSa ¡ета т\? Cyía? Xóy/^?; т^ п^кн Аь^ко покл^уе съ свонмъ ор^ремъ сга^ (Р): н ^вне wл^рë свонмъ
вък^пь ст^^ (А): н пмкы пок\?о© съ свонмь ор^ремь к^пно ст^ (Е) — xaí aú0é? Setxvúwv ¡ета toü SSíou ¿papíou ó¡oü та ayta. При обозначении субъекта пассивных конструкций (греч. •apa + Gen.) все три сла-
вянские редакции используют модель с предлогом §, калькируя греческую и таким образом отказываясь от традиционной беспредложной модели: сему же гЛему § ер-^ (Р): семоу же Глемоу § нере^. (А): семоу же гЛемо § Тереь (Е) — тоитои §е ёеуоле^ои тсара той крем?.
Выделенные разночтения свидетельствуют о том, что все три славянские редакции Диатаксиса являются самостоятельными, индивидуальными редакциями этого текста, обладающими своими лингвистическими особенностями и отражающими различные переводческие принципы. Так, наиболее «грецизированной» как на лексическом, так и на синтаксическом уровне является редакция болгарского патриарха Евфимия Тырновского. В тексте этой редакции отразились основные принципы Тырновской школы справщиков, а именно установка на буквализм перевода, вследствие чего многие традиционные церковнославянские средства заменяются на грецизмы. Другая переводческая установка проявляется в русской редакции Диатаксиса, которая отказывается от заимствований, характерных для всех южнославянских богослужебных текстов (ьеръ, ктнторъ, нконь), и непоследовательно калькирует греческие синтаксические конструкции. Присутствие некоторых «новых» средств в русском тексте не позволяет приписывать его создание митрополиту Алексию, создавшему, как считается, раннюю русскую редакцию Иерусалимского устава (ГИМ Син. 328 и Син. 329, XIV в.). Сопоставление лексико-грамматической нормы русской редакции Диатаксиса и указанной редакции Иерусалимского устава показало, что в последнем предпочтение отдается архаичным, иногда региональным средствам, в то время как в Диатаксисе проявляются «новые» тенденции (лексемы потнрь, ньсто^н, отсутствие двойственного числа, калькированные синтаксические конструкции) и отсутствуют яркие регионализмы9. О том что данная редакция Диатаксиса принадлежит русской традиции, свидетельствуют не только характерные русские памяти и некоторые другие литургические особенности10, но и языковой материал: наличие некоторых собственно русских лексем, наличие «уникальных» грецизмов, что типологически сближает этот текст и текст ранней русской редакции Иерусалимского устава. Афонская редакция, самая распространенная в славянской традиции, вероятно, является и самой ранней по времени появления. Об этом свидетельствует наличие ее чтений в двух других редакциях, создателям которых, возможно, Афонская редакция была уже известна. Вместе с тем в ее тексте присутствуют и архаичные славянские средства (лексемы уьшь, лнкъ, престьтель, использование двойственного числа глаголов, отказ от калькирования греческих предложных и инфинитивных моделей), которые заменяются более «новыми» в русской и Евфимиевской редакциях.
Примечания
1 См.: Афанасьева Т.И. Южнославянские переводы литургии Иоанна Златоуста // Многократните преводи в Южнославянското Средневековие. София, 2006. С. 262.
2 См.: Сырку П.А. К истории исправления книг в Болгарии в XIV веке // Литургические труды патриарха Евфимия Тырновского. СПб., 1890. Т. I, вып. 2. С. 1-31.
3 См.: Мансветов И Д. Митрополит Киприан в его литургической деятельности. М., 1882. С. 21-23.
4 См.: Красносельцев Н.Ф. Сведения о некоторых литургических рукописях Ватиканской библиотеки с замечаниями о составе и особенностях богослужебных последований, в них содержащихся, и с приложениями. Казань, 1885. С. 162.
5 См.: Пентковский А.М. Из истории литургических преобразований в Русской церкви в третьей четверти XIV столетия (литургические труды святителя Алексия, митрополита Киевского и всея Руси) // Символ. 1993. № 29. С. 225—231.
6 См.: Афанасьева Т.И. К вопросу о редакциях славянского перевода Диатаксиса патриарха Филофея Коккина // Древняя Русь. Вопросы медиевистики. 2007. № 3 (29). С. 10—12.
7 См.: Пентковская Т.В. Иерусалимский устав в рукописи из коллекции П. Фекулы (Fekula-VI) // Вереница литер. К 60-летию В.М. Живова. М., 2006. С. 148.
8 Там же. С. 164—167.
9 См.: Панова С.И. Диатаксис патриарха Филофея Коккина в славянской книжной традиции. Вопрос о происхождении особой русской редакции // Древняя Русь. Вопросы медиевистики. 2007. № 3 (29). С. 79—80.
10 См.: Пентковский А.М. Указ. Соч. С. 226—229.
