CC BY
64
СКОЛЬКО «СТОИТ» СОЦИАЛЬНО-ЭКОНОМИЧЕСКАЯ СПРАВЕДЛИВОСТЬ
И КАК ЕЕ ДОСТИЧЬ?
В.М. Юрьев, В.В. Московцев
Yuryev V.M., Moskovzev V.V. How much does the social-economic justice “cost” and how can it be achieved? The category of “social-economic justice” is identified. The different points of view on the social-economic justice are revealed according to the degree of decay of the economical equality. The ways of achieving a social-economic justice are characterized.
Сфера социально-экономической справедливости выражает объективные закономерности общественного взаимодействия и отношения распределения.
Социально-экономическая справедли-
вость предполагает наличие совокупности распределительных отношений в широком смысле слова. Речь в данном случае идет о совокупности распределительных отношений между людьми и социальными группами, которые открывают прямой доступ к потреблению, как это характеризуется в политической экономии, а также к присвоению, усвоению широкого комплекса жизненных условий позитивного или негативного характера, который образует реальный статус того или иного субъекта в обществе [1].
Целью реформ в России должно стать создание социально-структурированного
общества с адекватной экономикой, качественные характеристики которой определяются критериями целенаправленных структурных преобразований общественных отношений, форм собственности, инвестирования воспроизводства, хозяйственной и коммерческой деятельности. Следовательно, требуются конкретные концепции, программы и формы преобразования общества, систем управления, правового обеспечения процессов реформирования. Это не просто ориентация, а реальная жизнедеятельность общества, его элементов и структур.
Изменение структуры (общества, форм собственности, производства, инвестиций и т. п.) является предпосылкой политических, экономических и социальных преобразований.
Рынок обостряет противоречия в экономических отношениях, требующих государственного вмешательства. Он, по сути, только один из элементов целостной системы, призванный осуществить функции, которые
не находят эффективного решения в структурах государственного управления, планирования, регулирования процессов жизнедеятельности общества. В этой связи понятие «социальная рыночная экономика» нельзя признать научно обоснованным и корректным с учетом места и роли других элементов данной системы и с позиций социальной направленности конечных целей рынка и социально-экономического развития общества.
Социально-структурированное общество предполагает активные действия по критериям качества жизнедеятельности людей. Анализ структурных элементов целостности надо начинать с качественных характеристик личности, их соответствия целям и параметрам грядущего постиндустриального общества. Реальное место человека в экономических отношениях определяет динамику социальной структуризации модели его развития. Позитивность такой динамики обусловлена совместимостью интересов, и прежде всего в системе распределительных отношений, в использовании национального богатства [2].
Известно, что необходимым свойством социально ориентированной рыночной экономики является наличие конкурентной среды и стремление цен к равновесным. Однако в результате процесса трансформации, начатого в России в 1991 г., на пути перехода к ней появился непреодолимый барьер. Действительно, однобокое сырьевое развитие страны - прямое следствие присвоения природной ренты руководством предприятий добывающей промышленности, что делает ее сверхдоходной по сравнению с обрабатывающей. Тем самым практически исчезает межотраслевая конкуренция.
«Дыры» в действующей институциональной системе привели к тому, что в перерабатывающих отраслях возникают фирмы-
монополисты, взвинчивающие цены на свою продукцию. Исчезает, следовательно, внутриотраслевая конкуренция. В ответ на это в добывающих отраслях появляются монополии (или картельные соглашения, что то же самое), и они начинают получать и рентную, и монопольную прибыль. Монополии в перерабатывающих отраслях еще больше повышают цены. Возникает порочный круг. Российская экономика будет оставаться неспособной к реальному экономическому росту, обусловленному инвестициями, а не мировой конъюнктурой, до тех пор, пока не будет найден выход из него [3].
Экономическая функция государства состоит в установлении государством условий и порядка экономической деятельности, в регулировании экономики. В современных условиях суть этой функции состоит в том, чтобы исправлять недостатки рыночной стихии, не нарушая естественного саморегулирования общества. Этой цели в настоящее время соответствует концепция социально ориентированной рыночной экономики. На практике экономическая функция государства выражается в том, что оно определяет разрешаемые и запрещаемые законом формы экономической деятельности. Государство предпринимает меры против незаконных монополий. Оно устанавливает цены на некоторые товары, занимается прогнозированием и планированием экономического развития, осуществляет национализацию определенных объектов собственности и др.
Социальная функция в современном демократическом государстве имеет не классовые, а общесоциальные цели.
Во-первых, это регулирование отношений между различными социальными, этническими, возрастными и другими общностями населения. Такая деятельность государства осуществляется в соответствии с принципами социальной солидарности и социальной справедливости.
Во-вторых, это оказание социальных услуг населению: создание сети образовательных учреждений, медицинского обслуживания, систем транспорта и связи, путей сообщения и т. д. Оба эти аспекта присущи социальной функции российского государства.
В социально-экономической справедливости различают:
1) материальный, т. е. экономический компонент;
2) идеологический, т. е. нормативноценностный компонент.
Что касается первого - материального компонента, то здесь необходимо отметить, что объективная материальная природа справедливости очевидна.
Ее уже воспринимали древние, античные философы. Аристотель подчеркивал: «...справедливое же состоит в образе действий и в образе распределения» [4].
Оценка того или иного экономического факта в качестве справедливого или несправедливого, если это должно найти выражение в социальном эффекте, никогда не бывает абсолютно произвольной.
Если отбросить второстепенные, несущественные моменты, в оценке экономического факта остается реальное ядро, выраженное в соответствии или несоответствии оцениваемого экономического факта господствующему способу производства. Если имеет место соответствие, то факт с точки зрения экономической системы справедлив.
Здесь уместно дать характеристику научно обоснованного социального механизма, определяющего историческое развитие систем социальной справедливости.
Эта характеристика уже дана марксистской экономической мыслью: «Справедливость сделок, совершающихся между агентами производства, основывается на том, что эти сделки как естественное следствие вытекают из отношений производства. Юридические формы, в которых эти экономические сделки проявляются как добровольные действия участников, как выражение их общей воли и как обязательства, к выполнению которых каждую из сторон принуждает государство, - эти юридические формы, будучи только формами, не могут сами определить этого содержания сделок. Они только выражают его. Содержание это является справедливым, поскольку оно соответствует способу производства, адекватно ему... Оно несправедливо, поскольку противоречит ему. Рабство на основе капиталистического способа производства несправедливо; точно так же несправедлив обман на качестве товара» [5].
Предметом распределения, как известно, являются материальные и духовные блага. Но для того, чтобы это могло совершиться,
люди должны распределить условия и позиции в данной системе распределений. Желание создать систему социальной справедливости на уровне абстрактных моделей, т. е. действительную для всех эпох и общественно экономических формаций, не может быть оправдано с точки зрения науки.
Распределительные механизмы всегда были и будут многоцелевыми, смешанными по форме, денежными, натуральными, рыночными, регулируемыми, страховыми, аварийными, благотворительными, социально-целевыми и т. д. Суть заключается в их связи с производительными силами, их приростом, стимулами и интересами человека, с его пониманием, что жизнь - непрерывное воспроизводство, обновление, реконструкция, ноу-хау. Первичная производственная мощность, первичная производственная способность человека и первичный природный ресурс, использованный им в жизнедеятельности, -непрерывный процесс накопления нового производственного потенциала, новой производительной силы, новых потребительских благ. Однако инвестиции планируются и направляются на отдельные объекты, а не для качественного роста производительной силы человека, поставленного в разные условия существования, производства, потребления, образования, духовного роста [2].
Границы социальной справедливости проходят через различные области общественной жизни - экономику, политику, мораль, право и т. п.
Центром системы социальной справедливости, естественно, выступают отношения и принципы обмена и распределения материальных благ в обществе, т. е. это - свойственная каждой общественно-экономической формации организация экономического обмена и распределения.
Критериями справедливости могут быть социальные нормы, стоящие за этими нормами масштабы для сравнения ценностей, т. е. ценностные масштабы, идеалы, представления и просто взгляды людей, если они способствуют достижению социально оправданных результатов обмена и распределения.
Но все эти разнообразные явления, чтобы стать критериями справедливости, должны отвечать важному требованию: они
должны быть работающими, способными фактически влиять на процессы в сфере об-
менных и распределительных общественных отношений. Но возникают возможные противоречия между типом распределения и конкретным актом распределения.
Реальность экономической жизни оборачивается далеко не равными гранями издержек и выгод по отношению к различным слоям общества и к отдельным людям.
В связи с этим неизбежно возникает стремление осмыслить экономические отношения с точки зрения справедливости.
Дж. Стиглер, американский неоклассик, отмечал в своей книге «Экономист как проповедник», специально посвященной экономико-этическим вопросам, такую характерную мысль: «Экономисты, - писал он, - редко ставят этические вопросы, когда они касаются экономической теории и экономического поведения. Они (и я в том числе) находят этот предмет слишком сложным и неопределенным по сравнению с точностью и объективностью экономического анализа. Разумеется, этических вопросов избежать невозможно: нужно иметь цели, чтобы оценивать политику, и эти цели имеют этическую подоплеку, хотя она может быть хорошо замаскирована» [6].
Свободная игра рыночных сил влияет на интересы различных экономических субъектов неодинаково. Вздорожание товаров однозначно вредит простому потребителю, но выгодно предпринимателю. Даже возрастание цен на покупаемые ресурсы предприниматель может компенсировать, увеличив цену своего товара. «Инфляция, вызывающая повышение цен, - как обратил в свое время внимание Дж.М. Кейнс, - означает несправедливость по отношению к отдельным индивидам и к целым классам, в особенности к получателям ренты, и является неблагоприятной для сбережений. Дефляция, обусловливающая падение цен, неразлучна с обнищанием рабочего класса и потерями для предпринимателя, поскольку она толкает последнего в его стремлении избежать потерь к сокращению производства и является поэтому губительной для рынка рабочей силы» [7].
Представления о справедливости на уровне массового сознания - это важнейший социальный институт или норма человеческого поведения. «Так как существование общества, - по утверждению А. Смита, - невозможно, если не будут соблюдаться хоть
до известной степени законы справедливости, так как невозможно никакое общественное отношение между людьми, если они не будут воздерживаться от нанесения вреда друг другу, то эти соображения и принимаются за настоящие причины, побуждающие нас к поддержанию законов справедливости страхом наказания за их нарушение» [8].
Эта идея в современной интерпретации звучит примерно так: общественный выбор, который определяет характер социально-экономической системы, зависит не только от политических и экономических факторов, но и от факторов моральных. Утвердившиеся в сознании людей представления о справедливости характеризуют основополагающие структуры, устои общественного устройства [9].
«Даже если предположить, что в силу институциональных перемен произойдет передел богатства, - рассуждал в начале XX в. И. Фишер, то это состояние не будет стабильным, так как индивидуальных различий в бережливости будет достаточно для восстановления неравенства» [10].
Воззрения Фишера интересны тем, что они предвосхитили современный подход к данной проблеме в ортодоксальной неоклассической теории, который связывает неравенство с межвременным выбором экономических субъектов. «Центральную роль в распределении богатства, - подчеркивал И. Фишер, -играют различия в предпочтениях относительно текущих и будущих доходов, а также величина ставки ссудного процента» [10].
«Предположим, - пишет М. Фридман, -что общество состоит из людей, испытывающих отвращение к риску. В этом случае в его структуре большой удельный вес займут страхование и система прогрессивных налогов. Напротив, в обществе, которое состоит из любителей риска, главной отраслью станет лотерея, а налогообложение скорее будет регрессивным, чем прогрессивным» [10].
В конце XIX в. итальянским экономистом В. Парето была разработана известная маржиналистская концепция, дающая формальный критерий справедливости на основе межперсонального сравнения положительной и отрицательной полезности. Согласно критерию Парето, всякое изменение, которое не приносит вреда никому и которое улучшает положение некоторых по их же собственным оценкам, можно считать улучшени-
ем. Таким образом, это улучшение не будет противоречить принципу справедливости.
В конце 30-х - начале 40-х гг. XIX в. в работах Н. Кальдора, Дж. Хикса, Дж. Стиг-лера [6] формируется новый подход, снимающий ограниченность относительного оптимума Парето.
Этот подход не требует буквального межперсонального сравнения полезности по соображениям справедливости. Критерий, который носит название Кальдора - Хикса, гласит: изменение считается улучшением, если по оценкам выигравших их выгоды превышают потери тех, чье благосостояние ухудшилось [11].
В литературе также отмечается концепция А. Бергсона, которая практически не предусматривает в этом случае какой-либо компенсации одной социальной группе в пользу другой. Эта версия предполагает достаточным повышение совокупного благосостояния.
По мысли Бергсона улучшением является любое изменение, обеспечивающее выход на более высокий уровень общественного благосостояния.
Эту точку зрения разделяет, по сути, и П. Самуэльсон, который считает, что «исходным пунктом в дискуссии является функция благосостояния по всем экономическим параметрам, которые отражают некие этические верования: либо склонного к благотворительности деспота, либо законченного эгоиста, либо «всех людей доброй воли», либо мизантропа, либо государства, либо расы, либо группы, либо Господа Бога и т. д. Любое мнение является допустимым, в том числе и мое собственное...» [12].
В экономической теории, как правило, отмечают несколько концепций справедливости [13].
Выделяются четыре точки зрения на проблему социальной справедливости по степени уменьшения экономического равенства:
1. Эгалитарная - все члены общества получают равные количества благ.
2. Ролсианская - максимизируется полезность наименее обеспеченных членов общества.
3. Утилитарная - максимизируется полезность всех членов общества.
4. Рыночная - расходы функционирования рынка соответствуют наибольшей справедливости [1].
Рыночная концепция отнюдь не склонна связывать равенство в распределении со справедливостью. Эта концепция утверждает, что расходы функционирования конкурентного рынка являются справедливыми, ибо они вознаграждают тех, кто способней и трудолюбивей. Поэтому, если в обществе достигается уровень благосостояния, который соответствует конкурентному равновесию, то распределение экономических благ при этом будет считаться справедливым. Всякое же отклонение от конкурентных условий, будь то монополизация или государственное вмешательство, чревато несправедливостью.
В рамки рыночной концепции укладывается и так называемый эквимаржинальный (равенство в пределе) принцип распределения доходов между предпринимателями и рабочими. В условиях совершенной конкуренции вознаграждение факторов производства, труда и капитала осуществляется в соответствии с универсальным принципом: предельной производительности. Это обеспечивает не только максимум эффективности, но и справедливые величины заработной платы и прибыли. «Вознаграждение факторов в соответствии с их предельной производительностью, - отмечает в этой связи М. Блауг, - на самом деле обладает нормативной функцией, но только в ограниченном смысле.
Оно воплощает, как выразился бы Аристотель, скорее, принцип «коммутативной справедливости», нежели «дистрибутивной» [14].
В тех случаях, когда возникает расхождение между рыночной ценой фактора производства и его предельным продуктом в стоимостном выражении, это ведет к нарушению принципа справедливости, что расценивается в неоклассической теории как явле-
ние «эксплуатации» в условиях несовершенной конкуренции (А. Пигу, Дж. Робинсон).
Следует также добавить, что рыночная концепция допускает существенное неравенство в распределении доходов и считает, что более равномерное распределение было бы несправедливым по отношению к наиболее активным экономическим субъектам.
Стоит, однако, отметить, что взаимосвязь между конкуренцией и справедливостью имеет более сложный характер, чем это представлено в рыночной концепции.
1. Биншток Ф.И., Ермакова Л.И. и др. Проблемы социальной справедливости в зеркале современной экономической теории. М., 2002. С. 50.
2. Иванченко В. // Экономист. 1998. № 4. С. 79-86.
3. Овсиенко Ю., Петраков Н. // Экономист. 1998. № 4. С. 79-86.
4. Аристотель. Этика. СПб., 1908. С. 102.
5. Маркс К., Энгельс Ф. Соч. М., 1960. Т. 25. 4.1. С. 373.
6. Stigler G.J. The Economist as Preacher and other Essays. Chicago, 1982. Р. 167-168.
7. Кейнс Дж.М. Трактат о денежной реформе. Избранные произведения. М., 1993. С. 107.
8. Смит А. Теория нравственных чувств. СПб., 1895. С. 112.
9. Rawls J. A theory of justice. Oxford, 1971. P. 259.
10. Fisher I. Elementary Principles of Economics. Yale Univ. N. Y., 1923. P. 478.
11. Baumol W. Economic theory and operation analysis. N. Y., 1961. P. 269.
12. Samuelson P. Foundations of economic Analysis. Cambridge, 1948. P. 221, 249-252.
13. Пиндайк Р., Рубинфелъд Д. Микроэкономика. М., 1992. С. 435.
14. Блауг М. Экономическая мысль в ретроспективе. М., 1994. С. 398.
Поступила в редакцию 15.03.2006 г.
