CC BY
55
И.Н. ХРАПУНОВ (Симферополь)
СКЛЕП III В. Н.Э. ИЗ МОГИЛЬНИКА НЕЙЗАЦ
Могильник Нейзац, первые раскопки которого были произведены в 1927 г., а планомерные исследования начаты в 1996 г., расположен в центре крымских предгорий, в долине реки Зуя, приблизительно в 25 км к юго-востоку от Симферополя. В ходе регулярных раскопок изучено 299 погребальных сооружений III-IV вв. н.э., в том числе склепы, подбойные и грунтовые могилы.
Склеп № 222, о котором пойдет речь в данной статье, разграблен, однако в его заполнении сохранился весьма представительный набор вещей, характеризующих позднесарматскую археологическую культуру и, в частности, ее крымский вариант.
Трапециевидная в плане входная яма склепа ориентирована с запада на восток (рис. 1). Ко входу в дромос она расширяется. Западная стена полого спускается ко дну. Размеры входной ямы по верхнему краю 2,0 X 1,1 м, глубина от уровня материка 0,75 м.
Дромос сделан в восточной стене входной ямы. Его размеры 0,3 X 1,0 (ширина) м. Длинные оси входной ямы и погребальной камеры расположены под тупым углом друг к другу.
Погребальная камера почти квадратная в плане. Ее размеры 2,7х2,6 м. Пол погребальной камеры располагался на 0,15 м ниже пола дромоса, переход оформлен в виде ступеньки. Для устройства погребальной камеры был использован естественный скальный навес, который служил ей сводом. Его высота 1,1-1,4 м над полом.
Склеп был ограблен, возможно, в древности и, безусловно, в недавнее время, в заполнении погребальной камеры до самого пола встречался современный мусор. В то же время, обнаружены многочисленные древние вещи. Среди них серебряная монета императора Комода (рис. 3, 23), бронзовая лунница (рис. 3, 21), подвески, состоящие из серебряных и бронзовых пластин (рис. 3, 11, 12, 14-16), бронзовые (рис. 2, 2-5, 7-9, 11, 12) и серебряная (рис. 2, 10) пряжки, бронзовые кольца (рис. 3, 9, 18, 24; 49, 12), бронзовое (рис. 2, 17) и серебряное (рис. 3, 13) кольца с зажимами, бронзовые кольца со щитками (рис. 2, 13-15, 18, 19), бронзовое кольцо с навитым на него прутом (рис. 2, 16), наконечники ремней бронзовые (рис. 4, 8, 9) и состоящие из бронзовых и серебряных пластин (рис. 4, 1-3), серебряные обоймы (рис. 4, 4, 19-23) и накладки (рис. 4, 5, 15-18), бронзовые обоймы (рис. 3, 5; 4, 13), пластины (рис. 4, 6, 10, 11) и бляшки (рис. 3, 4; 4, 7), серебряные бляшки (рис. 3, 1-3). Из бронзы изготовлены также скрепы (рис. 3, 6, 7), пронизи (рис. 3, 10, 22), кольцо с «шишечками» (рис. 3, 8), браслет (рис. 3, 20), фибула (рис. 4, 14), ригель (рис. 3, 19), гвозди от замка шкатулки (рис. 3, 17). Из железа сделаны пряжка (рис. 2, 21), кольца (рис. 2, 20, 22), ножи (рис. 5, 1-7). В заполнении склепа обнаружено несколько бус (рис. 2, 1, 6, 23-25), стеклянный предмет неправильной формы (рис. 5, 8), стеклянный кубок (рис. 5, 10) и верхняя часть еще одного стеклянного сосуда (рис. 5, 9), а также мелкие обломки керамических сосудов.
Многие вещи, обнаруженные в склепе, позволяют судить о его датировке и культурной принадлежности.
Монета серебряная (рис. 3, 23). Л.е. [M]KOMM ANT P FEL AVG BRIT. Голова императора Коммода в лавровом венке вправо. Об.с. C. LIBERT AVG P M TRP XI IMP VIII COSS VII. Фигура Свободы в рост, обращенная влево, держащая в правой руке жезл (?), а левой опирающаяся на копье (?). Римская империя. Коммод (180-192 гг.). Динарий. Чекан Рима. Выпуск 184-189 гг.1
Кубок из тонкого прозрачного стекла со слабым зеленоватым оттенком (рис.5, 10). Такие кубки найдены в могилах III в. н.э. №№ 34 и 35 некрополя Ай-Тодор на южном берегу Крыма2, а также в склепе № 21 могильника Дружное с материалами второй половины III-IV вв. н.э.3
Рис. 1. Склеп № 222. План и разрез
Пряжки из серебра (рис. 2, 10) и бронзы (рис. 2, 7-9, 12) обладают признаками, характерными для III в. н.э. Это овальные, утолщенные в передней части, обычно граненые рамки; прогнутые фасетированные, украшенные насечками язычки, концы которых немного выступают за рамку; прямоугольные щитки, один из которых украшен насечками (рис. 2, 9), другой - фасетирован (рис. 2, 10). Типична для этого времени и плакировка бронзовых изделий драгоценными металлами, как у одной из наших пряжек (рис. 2, 12), щиток которой плакирован тонкой серебряной пластинкой. Признаки IV в. н.э.: загнутость язычка за рамку, наличие в его тыльной части прямоугольной, часто орнаментированной площадки и ступенчатого среза, на пряжках из склепа №222 отсутствуют.4 Заметным своеобразием отличаются бес-щитковые пряжки с круглыми рамками большого диаметра (рис. 2, 2-5). Похожая круглая пряжка с гравированными линиями на язычке найдена в могиле № 14 первой половины III в. н.э. крымского некрополя Курское.5 Впрочем, такие стилистические особенности, как гравированные рамки, насечки на фасетированных язычках сближают их с остальными пряжками, найденными в склепе.
В том же стиле, что и пряжки, с гранением и фасетировкой, сделаны кольца со щитками (рис. 2, 13-15) и кольца с зажимами (рис. 2, 17; 3, 13). Аналогичные по форме нейзацким кольца со щитками найдены во всадническом погребении конца
II - первой половины III в. н.э. в кургане 16 могильника Центральный VI на Нижнем Дону. Но там щитки серебряные, а в кольца был вставлен железный прут, скорее всего, они крепились к поводу коня.6 Похожие изделия найдены в склепе №17 могильника Нейзац с захоронениями первой половины III в. н.э.7 Кольца с зажимами, подобные публикуемым, встречаются практически во всех позднесарматских погребениях. Здесь отметим только, что такие изделия, правда гладкие, не граненые найдены и в достаточно поздних памятниках, например, во многих погребениях IV в. н.э. могильника Дружное8 и даже в некоторых крымских погребениях гунн-
9
ского времени.
Кольца бронзовые, концы которых раскованы и заведены друг за друга, образуя щиток, соединяющийся с ремнем с помощью заклепки. Одно из них гладкое (рис. 2, 18), другое - граненое (рис. 2, 19). Публикуя пару таких же «пряжек без язычков» из кургана 12 в могильнике Высочино VI, С. И. Безуглов приводит аналогии из Танаи-са и Визешдпусте, найденные с монетами конца II - начала III в. н.э., а также из Ульского кургана 1909 г.10 По классификации В. Ю. Малашева такие вещи относятся к типу 8 предметов конской сбруи (С8) и датируются первой половиной
III в. н.э.11 Добавим к опубликованным в упомянутых выше работах находки аналогичных вещей из погребения в кургане 3 позднесарматского Лебедевского могильника в западном Казахстане12, из могилы 5 Суворовского могильника в Крыму вместе с монетой 233/4 г. н.э. боспорского царя Рескупорида IV13, а также из склепа 17 могильника Нейзац вместе с материалами первой половины III в. н.э.14
Наконечник ремня бронзовый (рис. 4, 9). Его лицевая сторона украшена фасетками, тыльный конец пропилен. По классификации В. Ю. Малашева такие наконечники относятся к типу Н3А, который входит в группу вещей ПА. Эта группа характеризуется, в первую очередь, распространением фасетировки и датируется первой половиной III в. н.э.15 К примерам, приведенным В. Ю. Малашевым, добавим еще два крымских. В позднесарматском погребении, раскопанном близ с. Мичури-но, найдены четыре наконечника с такой же лицевой поверхностью, как у публикуемого в данной статье, но они серебряные и состоят из двух пластин каждый.16 В склепе № 17 из могильника Нейзац, датируемого первой половиной III в. н.э., обнаружены наконечники того же типа, но они более массивные, состояли из двух пластин, их тыльные концы украшены насечками.17
Наконечник ремня, состоящий из лицевой подпрямоугольной с расширяющимся нижним концом серебряной пластины и тыльной бронзовой, повторяющей форму лицевой (рис. 4, 3). Такой же наконечник найден в сарматском воинском погребе-
Рис. 2. Склеп № 222. Погребальный инвентарь:
1,6,23,25-бусыстеклянные; 2, 3-5,7-9,12-пряжки бронзовые; 10-пряжкасеребряная; 11 - пряжка бронзовая с железным язычком; 13-15 - кольца бронзовые со щитками; 16 -кольцо бронзовое с навитым на него прутом;17 - кольцо бронзовое с зажимом; 18, 19 -кольца бронзовые с раскованными концами; 20 - кольцо железное; 21 - пряжка железная; 22 - кольца железного фрагмент; 24 - бусина янтарная
нии конца II - первой половины III в. н.э. близ г. Азова. В этом погребении, кстати говоря, обнаружены и многие другие соответствия вещам из склепа № 222.18 Очень похожий наконечник ремня находился в одном из погребений конца II - первой половины III в. н.э. некрополя Танаиса.19 Подобные, но меньших размеров, наконечники обувных ремней входили в комплексы вещей V и VI вв. н.э. из могильников
юго-западного Крыма. Иногда они состоят из двух пластин, иногда - из одной, рас-
20
щепленной в тыльной части.
Наконечники ремней, состоящие из лицевых подпрямоугольных, расширяющихся книзу с заостренными нижними концами серебряных пластин и тыльных бронзовых, повторяющих форму лицевых (рис. 4, 1,2). Такие же наконечники ремней найдены в погребении первой половины III в. н.э. из могилы № 152 могильника Ней-зац.21 Маленькие бронзовые двупластинчатые наконечники обнаружены в склепе №23/11 некрополя Сиреневая бухта в крымском Приазовье с материалами Ш-У вв. н.э. Формой они несколько отличаются от публикуемых в данной статье.22
Обойма серебряная из согнутой прямоугольной пластины, имеющая валик в месте сгиба, украшенная с лицевой стороны фасетками, крепившаяся к ремню с помощью двух заклепок (рис. 4, 4). Такая же обойма найдена в погребении второй половины III в. н.э. в Буденновской слободе г. Кисловодска.23 Очень похожая обойма обнаружена в подкурганной катакомбе III в. н.э. у с. Братское в Ингушетии. Единственное отличие заключается в том, что на рисунке не видна фасетировка.24 Близкие изделия найдены в погребениях второй половины III в. н.э. в Градешках25 и в Дружном26, а также в кургане 9 могильника Нагорное в Северо-Западном Причерноморье.27 Следует иметь в виду, что находки из Градешки, Нагорного и Дружного сделаны из двух пластин, а не из одной согнутой, отличаются они и деталями оформления. Однако они, несомненно, изготовлены в одном стиле с нейзацкой и кавказскими находками. Развитием этого типа обойм в гуннскую эпоху являются более узкие и длинные экземпляры с одной заклепкой, сохранившие такой ранний признак, как фасетировка.28
Накладка прямоугольной формы, состоящая из двух пластин, скрепленных двумя скрепами, лицевая пластина - серебряная, тыльная - бронзовая (рис.4, 5). Похожая, но с тремя заклепками, серебряная накладка найдена в катакомбе IV в. н.э. кургана 2 Утамышского могильника в Прикаспийском Дагестане.29
Пластины бронзовые прямоугольные с заклепкой на одном из концов (рис. 4, 6,
10, 11). Похожая серебряная пластина - накладка на ремень найдена в позднесарматской подбойной могиле близ г. Азова.30
Подвески, каждая из которых состоит из лицевой серебряной пластины круглой формы с прямоугольным выступом в верхней части и тыльной бронзовой пластины, повторяющей форму лицевой. С тыльной стороны прямоугольного выступа подложена бронзовая пластина, служившая для соединения подвески с ремнем, крепившимся с помощью заклепки (рис. 3, 14-16). Еще две подвески не имели дополнительной пластины под прямоугольным выступом, ремень крепился с помощью заклепок между серебряной и бронзовой пластинами (рис. 3, 11, 12). Круглые или листовидные подвески, служившие деталями конской сбруи, найдены во многих позднесарматских погребениях. Нефасетированные подвески круглой формы относятся В. Ю. Малашевым к типу С1 и входят в группу I, которая датируется второй половиной II в. н.э., с некоторым захождением в первую половину III в. н.э.31 В нашем случае подвески найдены со многими фасетированными вещами. Очевидно, что фасетированные и нефасетированные изделия из склепа №222 использовались одновременно. Круглые подвески из Мичурино отличаются от публикуемых различными деталями, но края двух из них украшены насечками, также как и у одной из наших подвесок (рис.3, 15).3 Отметим находки подвесок листовидной формы из раскопок могильника Нейзац. Одна из них серебряная, украшенная изображением сарматского знака многократно публиковалась.3 Еще четыре найдены в погребе-
Рис. 3. Склеп № 222. Погребальный инвентарь:
1-3 - бляшки серебряные; 4 - бляшка бронзовая; 5 - обойма бронзовая; 6,7 - скрепы бронзовые; 8, 9, 18, 24 - кольца бронзовые; 10, 22 - пронизи бронзовые; 11, 12, 14-16 -подвески, состоящие из лицевых серебряных и тыльных бронзовых пластин; 13 - кольцо с зажимом серебряное; 17 - гвозди бронзовые; 19 - ригель бронзовый; 20 - браслет бронзовый; 21 - лунница бронзовая; 23 - монета серебряная
нии первой половины III в. н.э. могилы № 152.34
Кольца бронзовые, два из них граненые, одно - гладкое (рис. 3, 9, 18, 24). Бронзовые кольца, как правило, по одному в комплексе, входили в состав многих сарматских сбруйных наборов второй половины II - первой половины III в. н.э.35 Они не однократно встречались и в могильнике Нейзац.3
Серебряные или бронзовые обоймы от нагаек, подобные публикуемой (рис.3, 5), являются почти непременным атрибутом позднесарматских всаднических погребений.37
То же можно сказать и о бронзовой обойме (рис. 4, 13). Такие изделия служили
38
и наконечниками ремней, и накладками на края деревянных чаш.
Лунница бронзовая с плоской тыльной и двухгранной лицевой сторонами. С тыльной стороны сохранились следы припоя петли для подвешивания (рис. 3, 21). В позднеримское время подобные подвески известны в Поволжье,39 в Днепровской лесостепи40, в нескольких пшеворских могильниках восточной Польши.41
У пшеворских и верхнеднепровских лунниц петля для подвешивания, как правило, не припаивалась, а крепилась с помощью заклепки. Крупная «двурогая» бронзовая лунница найдена в кургане 41 у станицы Усть-Лабинская. Этот курган относится к группе самых поздних в «Золотом кладбище» и датируется концом II - первой половиной III в. н.э. Лунница отличается рядом особенностей, в частности, каплевидным выступом на конце (второй конец отломан).42 Восемь экземпляров лунниц, снабженных пластинчатыми зажимами, найдены в Кишпеке, где они, по-видимому, служили подвесками к уздечным ремням.43 Двурогая лунница оказалась в одном из погребений Дербента албанского периода, синхронного позднесарматским памятникам степи. 4 В Крыму лунницы аналогичные публикуемой найдены в одновременных склепу № 222 погребениях Чернореченского45 и Курского46 могильников. Кроме того, крупная двурогая лунница обнаружена в самом могильнике Нейзац, в могиле № 29 с женским инвентарем конца II - начала III в. н.э.47
Семь серебряных бляшек усеченно-конической формы, крепившихся к органической основе с помощью заклепки (рис.3, 3). По классификации В. Ю.Малашева такие бляшки относятся к типу 9 предметов конской сбруи (С9). Они появляются среди вещей группы Пб и широко распространяются в период использования вещей групп Ша и Шб. Иными словами, их дата - вторая половина III—IV вв. н.э., но до
48
гуннского времени не доживают.
Серебряные бляшки полусферической формы, крепившиеся к органической основе с помощью припаянных скреп (11 целых экземпляров и 2 фрагмента) (рис. 3, 2). На Дону в могильнике Центральный VI, курган 16, погребение 8 такими бляшками были украшены ножны меча.49 В могильнике «Четыре брата» в междуречье Сала и Маныча в кургане 3, погребении 6 десять полусферических бляшек были укреплены на уздечке коня.50 В междуречье Дона и Северского Донца в Сладковском курганном могильнике, в кургане 19, погребении 1 позднесарматского времени обнаружена узкая железная пластина покрытая золотой фольгой, возможно, служившая конским налобником. К органической основе она крепилась с помощью полусферических бляшек.51 В кургане I, погребении 3 у с. Харьковки Волгоградской области полусферические бляшки найдены вместе с другими деталями конской сбруи первой половины III в. н.э.52 Полусферические бляшки обнаружены во впускном сарматском погребении в кургане у с. Каланчак.53 В Крыму найдена, пожалуй, самая ранняя, из известных к настоящему времени, полусферическая бляшка. Она обнаружена в заполнении разграбленного, но сохранившего разнообразный инвентарь I в. до н. э. -1 в. н.э. склепа № 20 могильника Левадки.54 В другом крымском памятнике - кургане у с. Мичурино около 80 полусферических бляшек найдены в сарматском погребении первой половины III в. н.э. Некоторые из них украшали деревянное, обтянутое кожей изделие.55 15 бронзовых обтянутых серебряной фольгой полусферических бляшек обнаружены в Дружном, в склепе № 3, который датируется IV в. н.э.56
Рис. 4. Склеп № 222. Погребальный инвентарь:
1-3 - наконечники ремней, состоящие из лицевых серебряных и тыльных бронзовых пластин; 4 - обойма из лицевой серебряной и тыльной бронзовой пластин; 5 - накладка из лицевой серебряной и тыльной бронзовой пластин; 6, 10, 11 - пластины бронзовые; 7 -бляшка бронзовая; 8 - наконечника ремня бронзового фрагменты; 9 - наконечник ремня бронзовый; 12-кольцо бронзовое; 13-обойма бронзовая; 14-фибула бронзовая; 15-18-накладки серебряные с подложенными с тыльной стороны бронзовыми пластинами; 19-23 - обоймы серебряные
Серебряные бляшки усеченно-пирамидальной формы, крепившиеся к органической основе с помощью припаянных с внутренней стороны бронзовых скреп (18 целых экземпляров и 11 фрагментов) (рис. 3, 1). В подкурганном погребении у станции Дзинилор в Северо-Западном Причерноморье пирамидальные бляшки сочетались с полусферическими. Сделаны они, кстати, так же, как и нейзацкие экземпляры: из серебра с бронзовыми скрепами. Вероятно, они украшали одежду.57 Такое же сочетание пирамидальных и полусферической бляшек отмечено в погребении первой половины III в. н.э. могилы № 152 в Нейзаце.58
Бляшка бронзовая полусферическая с четырьмя отверстиями по краям, в которые продеты пластинчатые обоймы (4, 7). Похожая, но не идентичная бляшка найдена в погребении первой половины III в. н.э. в могиле № 152 могильника Нейзац. Она сделана из серебра и позолочена, в отверстия вставлены не обоймы, а заклепки.59
Описанные выше изделия, вероятно, по крайней мере, в большинстве своем, являлись деталями конской сбруи. Во всяком случае, вещи всех описанных выше типов из сарматских комплексов использовались именно в этом качестве. Конечно, некоторые пряжки и наконечники ремней могли быть элементами костюма, «двурогие» лунницы украшали в древности не только уздечки, но и входили в состав женских ожерелий, бляшками орнаментировали самые разнообразные изделия. Круглые подвески зафиксированы пока только в качестве украшений оголовья коня. Наблюдения за неразграбленными погребениями могильника Нейзац показывают, что количество пряжек и наконечников ремней в склепе № 222 слишком велико, чтобы использоваться только в качестве деталей одежды.
Еще два типа изделий из могилы № 222 не имеют аналогий среди сделанных ранее находок.
Серебряные обоймы, изготовленные из согнутой пластины, концы которой соединялись заклепкой. Края пластин были отогнуты, имитируя фасетки (рис.4, 19-23).
Одна целая и шесть в разной степени фрагментированных серебряных пластинчатых накладок. Каждая из них украшена тремя треугольными вырезами, с тыльной стороны вдоль длинных краев подложены бронзовые узкие пластины, крепившиеся к органической основе шестью заклепками (рис. 4, 15-18).
Следующие вещи принадлежали, вероятно, одному или нескольким женским или детским погребениям.
Фибула бронзовая лучковая подвязная одночленная с длинной обмоткой спинки (рис. 4, 14). Она относится к варианту 4 серии I лучковых подвязных фибул по классификации А. К. Амброза.60 Предложенная А. К. Амброзом дата - вторая половина II в. н.э., возможно начало III в. н.э. - по современным данным нуждается в некоторой корректировке. Такие фибулы обычны для комплексов первой половины III в. н.э. Фибулы варианта 4 по прогибу спинки, служившим основным критерием разделения вариантов для А. К. Амброза, не всегда возможно отличить от варианта 5: есть много экземпляров, занимающих промежуточную позицию.61
Кольцо бронзовое с тройными выступами в виде «шишечек» по периметру (рис.
3, 8). Такие изделия представляют собой массовый материал в памятниках римского времени Северного Причерноморья. В качестве точных аналогий укажем на находку, сделанную в культурном слое, который накопился в течение I - первой половины III в. н.э. на территории могильника Молога II в Северо-Западном Причерноморье62, а также на кольцо из склепа IV в. н.э. № 58 могильника Дружное.63
Ригель бронзовый в виде гермы (рис. 3, 19). Такие детали шкатулок находят при раскопках многих северопричерноморских памятников римского времени. Во второй половине III в. н.э. их становится значительно меньше, но полностью они не
исчезают.64
Браслет бронзовый округлый в сечении, с незамкнутыми расширяющимися концами (рис. 3, 20).
Рис. 5. Склеп № 222. Погребальный инвентарь:
1-7 - ножи железные; 8 - предмет стеклянный; 9 - сосуда стеклянного фрагмент; 10 - сосуд стеклянный
Пронизь бронзовая бочковидная, украшенная продольными врезными линиями (рис. 3, 22). Такие изделия Е. М. Алексеева объединила в тип 12 и датировала их П-Ш вв. н.э.65
Бусы цилиндрические из глухого белого стекла (2 экземпляра) (рис. 2, 1). Соответствуют типу 55 по Е. М. Алексеевой, которая датировала его второй половиной МП в. н.э.66 Представляют собой один из самых распространенных типов бус ней-зацкого могильника.67
Бусы цилиндрические из глухого красного стекла (рис. 2, 23). Соответствуют типу 57 по Е. М. Алексеевой, датируются ей вв. н.э.68 При раскопках могильника Нейзац найдено значительно больше тысячи бус такого типа.69
Бусина грушевидной формы из прозрачного синего стекла (рис. 2, 25). Она близка типу 162 Е. М. Алексеевой, датировавшей такие бусы П-Ш вв. н.э.70
Бусы бочковидные из прозрачного бесцветного стекла с внутренней металлической прокладкой (2 экземпляра) (рис. 2, 6). Соответствуют распространенному в течение всего римского времени типу 2б по Е.М.Алексеевой.71 Согласно наблюдениям А. А. Стояновой, количество бочковидных бус с металлической прокладкой в позднеримское время значительно сокращается и в погребениях они встречаются единичными экземплярами. Во время раскопок нейзацкого могильника найдено более сотни бус такого типа.72
Бусина бочковидная янтарная (рис. 2, 24). Е. М. Алексеева отнесла такие бусы к типу 5, датировав его, в основном, I—III вв. н.э.73 В могильнике Нейзац несколько янтарных бочковидных бусин найдены в погребениях первой половины III в. н.э.74
Обломок бусины неправильной формы в виде искривленного четырнадцати-гранника из полупрозрачного синего стекла. Соответствует типу 137 Е. М. Алексеевой, датированному П-Ш вв. н.э.75
Хронологические позиции вещей, а также их стилистические особенности со всей очевидностью указывают на то, что склеп использовался в первой половине
III в. н.э. Возможно, захоронения в нем совершались и во второй половине столетия.
Многочисленные аналогии в подкурганных сарматских памятниках, так же как и стилистические особенности вещей из склепа № 222 свидетельствуют о постоянных контактах жителей крымских предгорий с населением степных районов Северного Причерноморья и Северного Кавказа. Можно утверждать, что сбруя верхового коня на огромных территориях от Казахстана на востоке до Подунавья на западе, включая Предкавказье и предгорный Крым, в позднесарматское время была практически одинакова. В то же время, уже довольно давно подмечено, что снаряжение, которое подбирал своему коню едва ли не каждый всадник, отличалось незначительными индивидуальными особенностями.76 Они выражались: а) в различных сочетаниях общих для всей культуры элементов сбруи; б) в использовании редких или даже уникальных вещей; в) в конструктивных или орнаментальных отличиях одинаковых, в принципе, артефактов (например, петли к лунницам могли припаиваться или прикрепляться заклепками, пряжки могли иметь граненые или гладкие рамки, наконечники ремней одинаковой формы могли фасетироваться или оставаться гладкими и т.д.). Со стороны эти отличия были, вероятно, не особенно заметны и в глазах окружающих все кони выглядели снаряженными примерно одинаково.
Склепы, состоящие из прямоугольных входных ям, коротких дромосов и прямоугольных или трапециевидных погребальных камер, составляли в IV в. н.э. большую часть погребальных сооружений крымских предгорий. Благодаря раскопкам могильника Нейзац удалось выяснить, что первые погребальные сооружения такой конструкции появились в Крыму еще в первой половине III в. н.э.77 В ту пору единичные склепы располагались среди сотен подбойных и грунтовых могил. Публикуемый склеп также принадлежал к числу редких погребальных сооружений этого
типа. Накопление фактов о распространении склепов подобной конструкции в предгорном Крыму имеет важное значение для исторических реконструкций.
За последние годы была довольно подробно обоснована гипотеза о том, что в склепах с короткими дромосами хоронили мигранты с Северного Кавказа, чьи, оставшиеся на прежних местах соплеменники стали предками средневековых кавказских алан.78 Открытие ранних склепов позволяет развить эту гипотезу, добавить к ней существенный нюанс. Первые, немногочисленные группы кавказских мигрантов стали прибывать в Крым еще в первой половине III в. н.э. Они селились среди численно преобладавших сарматов. Когда, в конце III - начале IV в. н.э., началось массовое переселение кавказских алан, они застали в крымских предгорьях своих соплеменников.
ПРИМЕЧАНИЯ
1. Определил и описал монету Н. А. Алексеенко, за что приношу ему глубокую благодарность.
2. Орлов К. К. Ай-Тодорский некрополь //Материалы к этнической истории Крыма. Киев, 1987. С. 112-119. Рис. 6,3.
3. Храпунов И. Н. Могильник Дружное (III-IV вв. нашей эры). Lublin, 2002. С. 56. Рис. 99, 8.
4. Об эволюции пряжек позднеримского времени см.: Айбабин А. И. Хронология могильников Крыма позднеримского и раннесредневекового времени //МАИЭТ. Вып. I. Симферополь, 1990. С. 27, 28; Амброз А. К. Боспор. Хронология раннесредневековых древностей //Боспорский сборник. 1. М., 1992. С. 12; Абрамова М.П. Хронологические особенности северокавказских пряжек первых веков нашей эры //МАИЭТ. Вып. VI. Симферополь, 1998. С. 216; Малашев В. Ю. Периодизация ременных гарнитур позднесарматского времени //Сарматы и их соседи на Дону. Ростов-на-Дону, 2000. С. 195, 196, 209; Васильев А. А., Дзиговский А. Н. Еще раз к хронологии позднейших сарматских древностей Буджака //Stratum plus. 2001-2002. №4. С. 318, 319; Храпунов И. Н. Ук. соч. С. 50.
5. Труфанов А. А. Подбойные могилы III в. н.э. некрополя у с. Курское (по материалам раскопок 2001 г.) //ССб. С. 502. Рис. 4, 1.
6. Безуглов С. И. Позднесарматское погребение знатного воина в степном Подонье //СА. 1988. №4. С. 107. Рис. 3, 20, 21.
7. Храпунов И.Н., Мульд С. А. Склепы с погребениями III в. н.э. из могильника Ней-зац //Боспорские исследования. Вып. VII. Симферополь, Керчь, 2004. С. 302. Рис. 5, 9-11.
8. Храпунов И. Н. Ук. соч. Рис. 73, 5; 75, 15; 80, 4, 7; 143, 5; 170, 5; 177, 2; 182, 2.
9. Высотская Т. Н. Склепы могильника Совхоз №10 (Севастопольский): проблемы этноса и хронологии//МАИЭТ. Bbm.VI. Симферополь, 1998. Рис. 5, 14.
10. Безуглов С. И. Воинское позднесарматское погребение близ Азова //Историко-археологические исследования в Азове и на Нижнем Дону. Вып. 14. Азов, 1997. С. 137. Рис. 2, 11, 12.
11. Малашев В. Ю. Ук. соч. С. 198.
12. Мошкова М. Г. Сбруйные наборы из позднесарматских погребений Лебедевского могильника (Западный Казахстан) //Материалы по археологии Волго-Донских степей. Вып. 1. Волгоград, 2001. С. 238. Рис. 3, 3.
13. Зайцев Ю. П. Охранные исследования в Симферопольском, Белогорском и Бахчисарайском районах //Археологические исследования в Крыму. 1994 год. Симферополь, 1997. С. 102. Рис. 58, 5.
14. Храпунов И. Н., Мульд С. А. Ук. соч. С. 302. Рис. 6, 4.
15. Малашев В. Ю. Ук. соч. С. 197, 199, 200, 207-209.
16. Мульд С. А. Позднесарматское погребение в центральном Крыму //МАИЭТ. Вып.
VIII. Симферополь, 2001. С. 54. Рис. 3, 2.
17. Храпунов И. Н., Мульд С.А. Ук. соч. С. 302. Рис. 5, 1-4.
18. Безуглов С. И. Воинское позднесарматское погребение ... . С. 134. Рис. 2, 17.
19. Арсеньева Т.М., Безуглов С.И., Толочко И.В. Некрополь Танаиса. Раскопки 1981-1995 гг. М., 2001. С. 19, 103. Табл. 15, 234.
20. Хайрединова Э. А. Обувные наборы вв. из юго-западного Крыма //МАИЭТ.
Вып. X. Симферополь, 2003. Рис. 2, 3; 6, 12-14; 9, 2, 4, 7, 9.
21. Храпунов И. Н. Новые данные о сармато-германских контактах в Крыму (по материалам раскопок могильника Нейзац) //Боспорские исследования. Вып.Ш. Симферополь, 2003. С. 331. Рис. 3, 7, 8.
22. Масленников А. А. Семейные склепы сельского населения позднеантичного Боспо-ра. М., 1997. С. 36. Рис. 52, 23, 24.
23. Кузнецов В. А. Погребения III в. из Кисловодска //СА. 1990. № 2. С. 253. Рис. 1, 3; Абрамова М. П. Ранние аланы Северного Кавказа Ш-V вв. н.э. М., 1997. С. 27. Рис. 15, 17.
24. Мунчаев Р. М. Новые сарматские памятники Чечено-Ингушетии //СА. 1965. № 2. С. 182. Рис. 3, 7, 8; Абрамова М. П. Ранние аланы ... . С. 9. Рис. 2, 9.
25. Гудкова А. В., Редина Е. Ф. О сарматском могильнике Градешка в низовьях Дуная //Сгарожитносп Швшчного Причорномор’я 1 Криму. VII. Запор1жжя, 1999. С. 184. Рис. 5, 15, 16, 25, 26.
26. Храпунов И. Н. Могильник Дружное ... . С. 44. Рис. 95, 11.
27. Гудкова А. В., Фокеев М. М. Земледельцы и кочевники в низовьях Дуная
вв. н.э. Киев, 1984. Рис. 14, 9.
28. Безуглов С. И., Ильяшенко С. М. Богатое погребение гуннской эпохи близ Танаиса //Арсеньева Т. М., Безуглов С. И., Толочко И. В. Некрополь Танаиса. Раскопки 1981-1995 гг. М., 2001. С. 78-80. Табл. 86, 1084, 1085.
29. Котович В.Г., Котович В.М., Магомедов С.М. Утамышские курганы //Северный Кавказ в древности и в средние века. М., 1980. С. 57. Рис. 10, 8.
30. Беспалый Е. И. Погребения позднесарматского времени у г. Азова //СА. 1990. №1. С. 217. Рис.2,9.
31. Малашев В. Ю. Ук. соч. С. 197, 198.
32. Мульд С. А. Ук. соч. С. 54. Рис. 3, 4. Там же см. аналогии из различных позднесарматских комплексов.
33. См. напр. Шульц П. Н. Исследования Неаполя скифского (1945-1950) //История и археология древнего Крыма. Киев, 1957. Рис. 14е.
34. Храпунов И. Н. Новые данные ... С. 331. Рис. 3, 1-3, 6.
35. Флеров В. С., Малашев В. Ю. Сбруйный набор III в. из могильника Клин-Яр III
(Кисловодск) //Степи Европы в эпоху средневековья. Т. 1 Донецк, 2000. С. 13.
36. Храпунов И. Н., Мульд С. А. Ук. соч. Рис. 3, 12; 9, 21.
37. Некоторые аналогии см. Храпунов И. Н. Новые данные. С. 331.
38. Храпунов И. Н. Могильник Дружное .С. 44.
39. Скрипкин А. С. Нижнее Поволжье в первые века нашей эры. Саратов, 1984. С. 52. Рис. 14, 62.
40. Максимов Е. В., Терпиловский Р. В. Киевская культура //Славяне и их соседи в конце I тысячелетия до н. э. - первой половине I тысячелетия н.э. М., 1993. С. 113. Табл. ХЬШ; Обломский А. М. Днепровское лесостепное левобережье в позднеримское и гуннское время (середина III - первая половина V в. н.э.). М., 2003. С. 13. Рис. 12, 8-10.
41. Ап&2е]оц>як1 А. Нгушешюге '^еШе - сшеЩагсузко г pogranicza ёшуеЬ swiatуw //СОМНЬАК Warsawa, 1999. Р. 40.
42. Гущина И. И., Засецкая И. П. “Золотое кладбище” римской эпохи в Прикубанье. СПб., 1994. С. 37, 70. Кат. № 433.
43. Бетрозов Р.Ж. Захоронение вождя гуннского времени у сел. Кишпек в Кабарди-
но-Балкарии //Кавказ в древности и в средние века. М., 1980. С. 116. Рис. 3, 5.
44. Кудрявцев А.А., Гаджиев М.С. Погребальные памятники Дербента позднеалбанского времени (по материалам раскопа XIV) //Горы и равнины Северо-Восточного Кавказа в древности и средние века. Махачкала, 1991. С. 93. Рис. 6, 15.
45. Бабенчиков В.П. Чорнорiченський могильник//Археологiчнi пам’ятки УРСР. 1963. Т. XIII. С. 106. Рис. XIV, 7.
46. Труфанов А.А. Ук. соч. С. 497, 510. Рис. 2, 4; 9, 7.
47. Храпунов И.Н., Мульд С.А. Новые исследования могильников позднеримского времени в Крыму //Die spatromishe Kaiserzeit und die fmhe Volkerwanderungzeit in Mittel- und Osteuropa. Lodz, 2000. С. 507. Fig. 14, 28.
48. Малашев В.Ю. Ук. соч. С. 198, 200.
49. Безуглов С.И. Позднесарматское погребение „.С. 103. Рис. 2, 14.
50. Мошкова М.Г. Два позднесарматских погребения в группе «Четыре брата» на Нижнем Дону //Вопросы древней и средневековой археологии Восточной Европы. М., 1978. С. 76. Рис. 3.
51. Максименко В.Е., Безуглов С.И. Позднесарматские погребения в курганах на реке Быстрой //СА. 1987. № 1. С. 183. Рис. 2, 6.
52. Гущина И.И., Мошкова М.Г. Курганы у с. Харьковка в Заволжье (раскопки Б. Н. Гракова и П. С. Рыкова в 1925, 1926 гг.) //Проблемы скифо-сарматской археологии. М., 1990. С. 31. Рис. 4, 13, 14.
53. Гудкова А. В., Фокеев М. М. Ук. соч. С. 52. Рис. 16, 12.
54. Мульд С. А., Масякин В. В. Позднескифский склеп № 20 могильника у с. Левадки //МАИЭТ. Вып. X. Симферополь, 2003. С. 12. Рис. 4, 8.
55. Мульд С. А. Ук. соч. С. 54, 55. Рис. 2, 10, 11.
56. Храпунов И. Н. Могильник Дружное ... С. 16. Рис. 73, 16.
57. Гудкова А. В., Фокеев М. М. Ук. соч. С. 36. Рис. 10, 7, 8.
58. Храпунов И. Н. Новые данные ... С. 330. Рис. 3, 11-13.
59. Храпунов И. Н. Там же. С. 330. Рис. 3, 16.
60. Амброз А. К. Фибулы юга Европейской части СССР //САИ. Вып. Д. 1-30. М., 1966. С.5.
61. Скрипкин А. С. Фибулы Нижнего Поволжья (по материалам сарматских погребений) //СА. 1977. №2. С.107; Абрамова М. П. Фибулы Хумаринского могильника (II-III вв. н.э.) //Историко-археологический альманах. 2. Армавир; М., 1996. С. 102, 103; Труфанов А. А., Колтухов С. Г. Исследование позднеантичного некрополя у с. Курское в юго-восточном Крыму //Stratum plus. 2001-2002. № 4. С. 292.
62. Гудкова А. В., Фокеев М. М. Поселение и могильник римского времени Молога II //Памятники римского и средневекового времени в Северо-Западном Причерноморье. Киев, 1982. Рис. 8, 7.
63. Храпунов И. Н. Могильник Дружное. С. 42. Рис. 143, 27.
64. См., например, в Кишпеке: Казанский М. М. Могилы алано-сарматских вождей ГУв. в Понтийских степях //МАИЭТ. Вып. IV. Симферополь, 1994. Рис. 7, 10.
65. Алексеева Е. М. Античные бусы Северного Причерноморья //САИ Г1-12. М., 1982. С. 24.
66. Алексеева Е. М. Античные бусы Северного Причерноморья //САИ Г1-12. М., 1978. С. 67.
67. Стоянова А. А. Бусы и подвески из могильника Нейзац (по материалам раскопок 1996-2001 гг.) //Боспорские исследования. Вып. V. Симферополь; Керчь, 2004. С. 268.
68. Алексеева Е. М. Античные бусы., 1978. С. 67.
69. Стоянова А. А. Ук. соч. С. 268.
70. Алексеева Е. М. Античные бусы., 1978. С. 72.
71. Там же. С. 30.
72. Стоянова А. А. Ук. соч. С. 286, 287.
73. Алексеева Е. М. Античные бусы., 1978. С. 24.
74. Стоянова А. А. Ук. соч. С. 292, 293.
75. Алексеева Е. М. Античные бусы., 1978. С. 70.
76. Мошкова М. Г. Два позднесерматских погребения . С. 76; Безуглов С. И. Позднесарматское погребение . С. 110.
77. Храпунов И. Н., Мульд С. А. Склепы с погребениями. .
78. Айбабин А. И. Ук. соч. С. 66; Пиоро И. С. Крымская Готия. Киев, 1990. С. 139; Храпунов И. Н. Этническая история Крыма в раннем железном веке. //Боспорские исследования. Вып. VI. Симферополь, Керчь, 2004. С. 138, 139.
I.N. KHRAPUNOV
CRYPT OF THE 3RD CENTURY AD FROM NEIZATS BURIAL
GROUND
The entry submits the publication upon the crypt of 3rd century A.D. from Neizats burial ground. The first excavations of this burial ground had been made in 1927. The systematic researches began in 1996. The monument is located in the center of the Crimean foothills, 25 km. far to the southeast from Simpheropol. The recorded data of the research for the crypt characterize late Sarmat archeological culture in its Crimean variant.
И.И. ВДОВИЧЕНКО (Симферополь)
РАСПИСНАЯ КЕРАМИКА ИЗ РАСКОПОК К. К. КОСЦЮШКО-ВАЛЮЖИНИЧА В СОБРАНИИ НАЦИОНАЛЬНОГО ЗАПОВЕДНИКА ХЕРСОНЕС ТАВРИЧЕСКИЙ
Имя Карла Казимировича Косцюшко-Валюжинича (1847-1907), основателя Хер-сонесского музея, навечно вписано в историю изучения Херсонеса Таврического. Инженер по образованию, «начитанный в области крымской археологии, влюбленный в Херсонес и преданный этой любви до конца своих дней»1, он руководил раскопками с 1888 г., когда раскопки в Херсонесе были переданы в ведение императорской Археологической комиссии, и до самой смерти своей в 1907 г. Им были открыты известные археологические памятники античного Херсонеса - оборонительные стены, монетный двор IV в. до н.э., жилые дома, производственные мастерские, некрополь. Собранные за 19 лет плодотворных исследований богатые коллекции предметов древности до сих пор не введены в научный оборот. Это связано как с депаспортизацией материалов после смерти К. К. Косцюшко-Валюжинича, так и с огромным объемом материала.
Частично некоторые яркие находки привлекались исследователями для исследования отдельных аспектов изучения истории и культуры древнего города. Так, материалы из раскопок некрополя и городища были проанализированы В. Д. Блават-ским в рецензии на книгу Г. Д. Белова «Херсонес Таврический»3. Его внимание привлекли фрагменты керамики и целые сосуды, датирующиеся третьей четвертью
VI в. до н.э. - первой половиной V в. до н.э. В. Д. Блаватский связывал такие на-
