CC BY
242
УДК 801.6(470.67)
СКАЗКИ О БОГАТЫРЕ ШАРВИЛИ И ГЕРОИЧЕСКИЙ ЭПОС: ВЫЯВЛЕНИЕ СЮЖЕТНЫХ УНИВЕРСАЛИЙ
© 2012 Нуралиева А.Р., Хурдамиева С.Х.
Дагестанский государственный педагогический университет
В статье выявляются сходные мотивы, сюжетные универсалии, сближающие героя - богатыря дагестанского (лезгинского) сказочного эпоса о Шарвили с героями героических эпосов. Авторы приходят к выводу о том, что цикл богатырских сказок о Шарвили в своих истоках восходит к героическому эпосу.
The authors of the article reveal the similar motifs, plot universals, bringing together the main character of Dagestan (Lezghin) fairy-tale epos of Sharvily the hero and the heroes of the heroic eposes. The authors come to a conclusion that a cycle of heroic fairy-tales about Sharvili goes back to the heroic epos.
Ключевые слова: сказочный эпос, героический эпос, герой, сюжетные универсалии, мотив, богатырские сказки.
Keywords: fairy-tale epos, heroic epos, hero, subject universes, motif, epic hero fairy-tale.
Своеобразие исторического опыта народа оказывало неотразимое влияние на идейное содержание и художественную структуру его эпоса. Именно этим объясняется удивительное многообразие эпических памятников устной поэзии. Русские былины, киргизский «Манас», армянский «Давид Сасунский», калмыцкий «Джангар», казахский «Кобланды-батыр», бурятская «Гэсэриада», азербайджанский «Кер-оглы», украинские думы, якутское олонхо, карельские руны - эти и множество других народных
повествований показывают примеры сочетания классических универсалий мирового эпического искусства с неповторимыми самобытными чертами идейно-художественного содержания.
Цикл лезгинских богатырских сказок о Шарвили содержит ряд сюжетных универсалий, ряд общих черт повествования с героическим эпосом: чудесное рождение героя, его сказочно быстрый рост, добыча богатырского коня и меча, поединки с драконами, дэвами, змеями и другими
чудовищами, сказочное добывание невесты. И вместе с тем эпос своим идейно-художе-ственным содержанием удивительно оригинален и неповторим, как самобытна историческая жизнь народа и неповторима эпоха, в которой зародился данный памятник.
Памятники эпической поэзии народов мира представляют различные эпохи развития человечества. Если сказания о Гильгамеше и героический эпос древней Индии «Махабхарата» вышли из глубин веков до нашей эры, то армянский эпос о сасунских храбрецах сложился в IX веке, а киргизский «Манас», калмыцкий «Джангар» и героическая поэма «Кер-оглы» были созданы в гораздо более близкое от нас время. Эпос «Шарвили» создавался на протяжении нескольких столетий, поэтому нельзя назвать определенное время его создания. В одной из легенд указывается, что «Шарвили был сыном Мустафы и жил в ХУ1-ХУИ вв.» [4]. В отличие от эпоса многих народов, сказочный эпос о Шарвили выходит за рамки древности;
народные сказания повествуют не только о том, «что происходило в старину», они откликаются на все, что волновало народ с древнейших времен до современных дней. Возникнув сотни лет назад, эпос как повествовательный жанр вживался, таким образом, в процесс развития художественной культуры различных периодов, в духовную жизнь лезгинского народа.
Универсальность эпоса «Шарвили» особенно очевидна при сопоставлении эпических сказаний, содержащих
идентичные сюжетные компоненты.
Если нартский эпос народов Кавказа, также состоящий из отдельных сказаний, имеет ряд циклов, изображающих
деяния главных героев, если армянский «Давид Сасунский» или киргизский «Манас» отличаются единым сюжетом о подвигах трех поколений богатырей, неразрывно связанных между собой не только узами родства, но и одной
исторической задачей, то «Шарвили» состоит из множества сюжетов, нерасторжимо связанных с образом главного героя-богатыря. Эти древние сюжетные универсалии как бы
выдвигают на одну эстетическую
плоскость памятники словесного
искусства, отдаленные друг от друга тысячелетиями.
Подобно любому другому
архетипическому образу, эпические герои наделены схожими чертами:
рождение героя, детство,
сверхчеловеческие умения,
неуязвимость, оружие, животные-
спутники героя, гиперболизация
противников, конфликт между героем и
героиней, либо героев из-за женщины, подвиг как главное назначение героя, суть подвига, трагичность судьбы и жизненный финал. Касаясь
мифологических корней образа главного героя сказки, прежде всего, следует обратить внимание на его происхождение, а оно в сказках чаще всего связано с мотивом «чудесного рождения». Этот мотив широко
распространен в мифологиях разных народов. Культурные герои,
добывающие огонь, спасающие народ,
устанавливающие те или иные институты и нормы поведения, великие охотники - подобные персонажи обычно появляются на свет чудесным образом. Тексты сказок, зачастую
воспроизводящие элементы
мифологических повествований,
сохранили разные виды чудесного рождения, отражая действительно существовавшие представления и обычаи.
Возьмем для примера один из универсальных эпических мотивов -чудесное рождение героя. Рождение богатыря Шарвили проявляется в нескольких аспектах. Прежде всего, это чудесное зачатие. В армянском эпосе предки Давида, братья-близнецы Санасар и Багдасар, были зачаты непорочной девой Цовинар от глотка ключевой воды; в якутском олонхо, так же как в бурятском «Гэсэре», герой, предназначенный для добрых деяний, был спущен на землю небожителями и т.д.
Существует несколько версий чудесного рождения Шарвили. В одном из вариантов эпоса он рожден у бездетной пары - старика и струхи, после того как они съели краснощекое яблоко, подаренное им стариком-ашугом Кас-Бубой. Мотив рождения
долгожданного ребенка от съеденного яблока наиболее архаичный. Среди волшебных плодов, дарующих рождение героя, чаще всего упоминается яблоко. Этнографические материалы
свидетельствуют о том, что обычай есть плоды для вызывания беременности известен практически у всех народов и на разных ступенях культурного развития, вплоть до нашего времени. Данный обычай связан с древними представлениями о необычайной плодовитости растений. Эти
представления легли в основу культа растений, ставшего одной из ярких особенностей мифологического
сознания. Согласно мифологическому мировосприятию, силу плодовитости того или иного растения можно перенести на человека; для этого необходимо, например, съесть его плод.
Многие народы видели в яблоке необыкновенный плод - дерево жизни, которое дает бессмертие, здоровье, юность. Рождение Арпа-батыра,
Тимербулата, Алма-батыра и Алмабике, героев одноименных сказок, связано с чудесным зачатием от съеденного матерью ячменного зернышка, рыбы или яблока, заговоренного куриного яйца. Манас родился от старухи, съевшей яблоко. Отцом младенца может быть яблоко, запах цветка, морская вода (Санасар и Багдасар), солнечный свет, ветер, дождь (Вяйнямейнен) и пр.
В лезгинском богатырском эпосе о Шарвили бытуют варианты, в основном в с. Ахты, где богатырь зачат от мухи, которая залетела в ноздрю женщины, и когда он родился, то был похож на комок огня. С этой сказкой связан также мотив тайной уязвимости богатыря, «ахиллесовой пяты». Шарвили, рожденный от солнечных лучей, был настолько сильный, что от его прикосновения ломались руки и ноги, а иной раз и умирали соседские дети. Мать Шарвили, боясь мести сельчан, решила сама его утопить. Рано утром она отправилась к реке, поцеловала сына и толкнула его в реку. Вода в реке закипела, и испуганная мать, схватив мальчика за пятку, вытащила его из воды. После этого Шарвили стал неуязвимым, его не брали ни меч, ни пуля. Однако Шарвили был убит ударами кинжалов по его слабому месту - пяткам.
Элементы парциальной магии присутствуют в сказке, повествующей о чудесном рождении богатыря у женщины, поевшей муку из черепа мертвеца. Однажды Даглар нашел череп, который рассказал ему о том, что принадлежал человеку могучей силы и что тот, кто его подберет, сможет защитить свою страну от врагов. Даглар превратил череп в порошок и спрятал его в сундук. Цуквер попробовала этот порошок, забеременела и родила сильного богатыря - защитника родины.
Один из вариантов, подтверждающий божественное рождение, повествует о том, что Шарвили родился у девственницы от солнечных лучей. Во
многих народных представлениях Солнце - символ созидательной силы, считается проявлением Высшего существа. Культ солнца существовал у всех народов, перешедших от кочевого скотоводства к земледелию. Солнечные лучи оказывают чудесное воздействие. Солнечный луч в мифологии многих народов - это мост, по которому Бог нисходит к человеку, а человек восходит к Богу. «Древнейшие мотивы чудесного рождения, как справедливо отметил В. М. Жирмунский, анализируя узбекский героический эпос, объединяют эпос и сказку и восходят к повсеместно распространенным народным
представлениям, сложившимся на ранних стадиях развития человеческого общества» [2. С. 315].
В отличие от многих эпических героев, которые помимо земных отцов приписывали себе опосредованное богосыновство - через связь поколений (божественное происхождение
приписывал себе Саргон, Геракл, Тесей и пр.; многие герои имели божественных матерей (Гильгамеш, Ахилл, Демофонт). Шарвили имел земных родителей, и, как обычно бывает в героическом эпосе, это старики, уже утратившие надежду иметь детей и теперь получившие в вознаграждение за свои муки необыкновенного сына (Будда, Манас, Алпамыш, Фархад). Однако у Шарвили есть покровитель - старый мудрец ашуг Кас-Буба, который всегда появляется в самый трудный для Шарвили момент. Как правило, учитель эпического героя -это старик (реже старуха), который обладает некими колдовскими
способностями, его отличительные признаки - нахождение на стыке двух миров (рационального и
иррационального, земного и
потустороннего, реального и
магического) плюс мудрость. Основная функция Кас-Бубы - давать советы. Его мудрость в том, что он все знает наперед, является «вещим», стоит
неизмеримо выше человеческих деяний
и страстей.
Шарвили с детства уникален во всем, сверхчеловечен. Прежде всего, ребенка-
богатыря отличает от прочих детей необыкновенная мощь, проявляющаяся в различных аспектах: физической силе, аппетите, скорости роста. Так же, как и герои других эпосов (Гильгамеш -великан, Давид Сасунский рвет колыбельные ремни, Геракл прямо в колыбели душит посланных Г ерой змей), Шарвили еще в люльке вставал на ноги и вместе с ней ходил по селу. Шарвили не было и месяца, а он выпивал молоко от нескольких коров и коз. Когда ему исполнилось три года, он пошел на улицу играть с мальчиками старше его, а съедал больше, чем семь мужчин.
Шарвили растет не по дням, а по часам и играет необыкновенной силой. Он наводит ужас своим аппетитом на окружающих, так как один может съесть целого быка. Однако он направляет свою энергию на вполне благие дела, утверждая главенство человека над животным миром. Впервые о нем узнали, когда ребенком он спас стадо и вместе с ним привел в селение диких кабанов, джейранов, зайцев. В этом он сродни героям многих эпосов. Например, Зигфрид ребенком убил дракона, Рустем - взбесившегося слона, Мгер разодрал руками льва, Дигенис Акрит убил медведя, разорвал пополам оленя и отрубил голову львице.
Сверхсила сопутствует Шарвили и в дальнейшем - во всей его жизни. Эта сила отличает любого эпического героя: Гильгамеша, душащего львов, словно котят, русских былинных витязей, выкашивающих ряды врагов «улицами и переулочками», греческих героев, поднимающих непомерные тяжести, да и в быту пользующихся приборами, какие не удержать простому смертному. Порой герой гиперболичен физически: Шарвили нечеловечески огромен. Примеров гиперболизации физической мощи и отваги героев, их оружия много. Приведем один: герой алтайского эпоса «Ак-кан» храбрый Тенек-Беке, опирающийся на железный посох в семь обхватов толщиной, одним ударом убил Дельбегена, его жену и быка. Когда этот герой шагал по земле, «горы качались», «море выходило из берегов», «холмы
под его ступнями раздавливались». Богатырь эпоса «Шарвили» - это великий титан, не знающий страха и поражения. Шарвили был как гора, очень сильный, высокого роста и мужественный. Он обладает такой силой, что мог заменить сто тысяч воинов. Его не брали ни клинки, ни стрелы, а раны заживали так быстро, словно их не было. Каждая рука имела силу, которая могла побороть семь богатырей, каждая нога могла остановить сорок лошадей. Сон богатыря длился несколько дней. От его дыхания дрожала крыша дома.
Изображение враждебных человеку сил в эпосе разных народов в большинстве случаев
персонифицируется в образах различных чудовищ, посылающих болезни, бураны, пожирающих всю живность,
похищающих женщин, преграждающих путь герою к своей благородной цели. Если образы чудовищ отражают архаический способ типизации
враждебных сил, то борьба с чудовищем является важным компонентом обрисовки героя. Шарвили, как обычно принято богатырю, должен испытать свою силу. Он узнал о том, что где-то есть крепость с дэвами, где спрятана красавица с сорока косами. Он
отправляется освобождать ее. По дороге к крепости герой выдерживает
испытания: он одерживает победу над медведем, кабаном и дэвом, избавляет народ от страшного чудовища. Народ восхищается также победой Шарвили над полосатым дэвом, семируким аждахой и огнедышащим змеем.
В отличие от других
повествовательных жанров фольклора, в героическом эпосе центральный узел сюжета состоит из событий, связанных не с личными интересами героя, а с его общественным долгом. Движущей силой подвигов богатыря Шарвили неизменно являются благородные цели: поиск и возвращение похищенной сестры у братьев; стремление вызволить из беды брата, друга; уничтожение аждахи, притесняющего людей; наказание
злодеев-ханов, творивших преступления;
защита отчизны от чужеземных поработителей. Таковы сюжеты сказок «О том, как Шарвили убил предводителя вражеских войск», «Меч и копье Шарвили», «О Шарвили и Лукуле», «О Шарвили и Къара-Мелик»; в сказке «Сармат пачагь» («Царь Сармат») повествуется о победе Шарвили над сарматским царем. В этой сказке используются реальные топонимы «Сармат», «Самур», гора «Арана»; как справедливо отмечает исследователь лезгинского эпоса А. Ганиева, здесь заметно влияние несказочной прозы [1. С. 37]. Главный мотив сказочного цикла о «Шарвили», так же, как и эпоса «Урал-батыр», гласит: человек сильнее всех сущих; добро непобедимо...» [1. С. 42], в то время как в вавилонском эпосе звучит другая мелодия: все зависит от бога. Бесстрашный исполин Гильгамеш кончил жизнь, оплакивая свое бессилие перед капризами богов.
Сходство мотивов и сюжетов героического эпоса разных народов
Примечания
отмечают многие исследователи. «Эпос собственно героический, - отмечает В. М. Жирмунский, - в соответствии со своим местным, национальным и историческим содержанием нелегко поддается международным
литературным влияниям со стороны. Черты сходства между героическим эпосом разных народов имеют почти всегда типологический характер [3. С. 155]. Этот методологический вывод В. М. Жирмунского подтверждается и нашим исследованием. Рассмотренные выше мотивы в лезгинских богатырских сказках о Шарвили обнаруживают широкое сходство с эпическими мотивами героического эпоса других народов. Это позволяет нам сделать вывод о том, что цикл богатырских сказок о Шарвили в своих истоках восходит к героическому эпосу. Сюжетные универсалии героического эпоса переосмыслены в форме сказочного эпоса.
1. Ганиева А. В поисках легендарного героя. Махачкала, 1986. 2. Жирмунский В. М., Зарифов Х. Т. Узбекский народный героический эпос. М. : Наука, 1947. 3. Жирмунский В. М. Народный героический эпос. Сравнительно-исторические очерки. М.-Л., 1962. 4. Рукописный фонд ИИЯЛ. Д. 19. Л. 9. Оп. 1.
Статья поступила в редакцию 18.04.2012 г.
