CC BY
64
24. Merriam-Webster. Available at: https://www.merriam-webster.com
25. Macmillan Dictionary. Available at: https://www.macmillandictionary.com
26. Longman Dictionary of Contemporary English. Available at: http://global.longmandictionaries.com
27. Faber P, Marquez C.L., Vega M.E. Framing Terminology: A Process-Oriented Approach. Meta Journal des traducteurs, 2005; Vol. 50, № 4.
28. Национальный корпус русского языка. Available at: https://ruscorpora.ru/new/
29. British National Corpus. Available at: https://corpus.byu.edu/bnc
30. Malinowski B. Coral Gardens and Their Magic. Available at: http://www.archive.org/stream/coralgardensandt031834mbp/coralgardensandt 031834mbp_djvu.txt.
31. Беляевская Е.Г. Концептуальные основания семантики и «внутренняя форма» языковых единиц. Когнитивные исследования языка. Проблемы репрезентации в языке: сборник научных трудов. Москва: Институт языкознания РАН; Тамбов: Издательский дом ТГУ им. ГР Державина, 2009; Выпуск II: 342 - 351.
32. Цыганенко Г.П. Этимологический словарь русского языка: Более 5000 слов. Киев: Радянська школа, 1989.
33. Фасмер М. Этимологический словарь русского языка: в 4 т. Перевод с немецкого и дополнения О.Н. Трубачева. Москва: Прогресс, 1987; Т. 3.
34. Толковый словарь Ожегова. Available at: http://www.slovorod.ru/dic-ozhegov/index.html
35. Толковый словарь Ушакова. Available at: https://ushakovdictionary.ru
36. Johnson M. The Body in the Mind: The Bodily Basis of Meaning, Imagination, and Reason. Chicago: Univ. of Chicago Press, 1987.
37. Рахилина Е.В. Основные идеи когнитивной семантики. Современная американская лингвистика: фундаментальные направления. Москва: Едиториал УРСС, 2002: 370 - 389.
References
1. Serebrennikov B.A. Rol' chelovecheskogo faktora v yazyke: Yazyk i kartina mira. Moskva: Nauka, 1988.
2. Pavilenis R.I. Problema smysla: sovremennyj logiko-filosofskij analiz yazyka. Moskva: Mysl', 1983.
3. Kubryakova E.S. Yazyk i znanie: Na puti polucheniya znanij o yazyke: Chasti rechi s kognitivnoj tochki zreniya. Rol' yazyka v poznanii mira. Moskva: Yazyki slavyanskoj kul'tury, 2004.
4. Langacker R.W. Concept, Image, and Symbol: the cognitive basis of grammar. Berlin, New York: Mouton de Gruyter, 1991.
5. Langacker R. Discourse in Cognitive Grammar. Cognitive Linguistics. 2001; Iss. 12-2: 143 -188.
6. Belyaevskaya E.G. Tipologiya frejmov v konstruirovanii yazykovoj sistemy i diskursa. Kognitivnye issledovaniya yazyka. Cognitio i Communicatio v sovremennom global'nom mire: materialy VIII Mezhdunarodnogo kongressa po kognitivnoj lingvistike. 2018; Vypusk XXXIV: 346 - 349.
7. Fillmore Ch. Frame semantics. Linguistics in the morning calm. 1982: 111 - 137.
8. Belyaevskaya E.G. Frejmy «dejstviya» i «deyatel'nosti» kak osnovanie klassifikacii leksicheskih edinic. Vestnik MGLU. 2013; Vypusk 20 (680): 18 - 28.
9. Fillmore Ch.J. Frames and the semantics of understanding. Quaderni di Semantica. 1985; Vol. 6, № 2: 222 - 254.
10. Manerko L.A. Yazyksovremennoj tehniki: yadro iperiferiya. Ryazan', 2000.
11. Popova Z.D., Sternin I.A. Ocherkipo kognitivnoj lingvistike. Voronezh: Istoki, 2001.
12. A Concise Etymological Dictionary of the English Language. Oxford at the Clarendon Press, orig. 1882, impression 1927.
13. A Dictionary of the English Language, in which the words are deduced from their originals, and illustrated in their different significations by examples from the best writers to which are prefixed, history of the language, and an English grammar: in two volumes. Vol. 1. Available at: https://pbc.gda.pl/dlibra/publication/24130/edition/19407/content
14. The Oxford English Dictionary being a corrected re-issue with an introduction, supplement, and bibliography of a new English dictionary on historical principles founded mainly on the materials collected by the Philological Society. Oxford at the Clarendon Press, 1933; Vol. II, III.
15. Kubryakova E.S. Tipy yazykovyh znachenij: Semantika proizvodnogo slova. Moskva: LENAND, 2018.
16. Meshkov O.D. Slovoobrazovanie sovremennogo anglijskogoyazyka. Moskva: Nauka, 1976.
17. Talmy L. The relation of grammar to cognition. Topics in cognitive linguistics. Amsterdam; Philadelphia, 1988: 165 - 205.
18. Pearce T. From 'circumstances' to 'environment': Herbert Spencer and the origins of the idea of organism-environment interaction. Studies in History and Philosophy of Biological and Biomedical Sciences. 2010; Iss. № 41 (3): 241 - 252.
19. Jessop R. Coinage of the term environment: a word without authority and Carlyle's displacement of the mechanical metaphor. Literature Compass. 2012; Iss. 9 (11): 708 - 720.
20. Caradonna J.L. Sustainability: A history. USA: Oxford University Press, 2014.
21. FrameNet. Available at: https://framenet.icsi.berkeley.edu/fndrupal/
22. Minskij M. Frejmy dlya predstavleniya znanij. Perevod s anglijskogo O.N. Grinbauma. Moskva: 'Energiya, 1979.
23. Oxford Dictionaries. Available at: http://www.oxforddictionaries.com
24. Merriam-Webster. Available at: https://www.merriam-webster.com
25. Macmillan Dictionary. Available at: https://www.macmillandictionary.com
26. Longman Dictionary of Contemporary English. Available at: http://global.longmandictionaries.com
27. Faber P., Marquez C.L., Vega M.E. Framing Terminology: A Process-Oriented Approach. Meta Journal des traducteurs, 2005; Vol. 50, № 4.
28. Nacional'nyj korpus russkogo yazyka. Available at: https://ruscorpora.ru/new/
29. British National Corpus. Available at: https://corpus.byu.edu/bnc
30. Malinowski B. Coral Gardens and Their Magic. Available at: http://www.archive.org/stream/coralgardensandt031834mbp/coralgardensandt 031834mbp_djvu.txt.
31. Belyaevskaya E.G. Konceptual'nye osnovaniya semantiki i «vnutrennyaya forma» yazykovyh edinic. Kognitivnye issledovaniya yazyka. Problemy reprezentacii v yazyke: sbornik nauchnyh trudov. Moskva: Institut yazykoznaniya RAN; Tambov: Izdatel'skij dom TGU im. G.R. Derzhavina, 2009; Vypusk II: 342 - 351.
32. Cyganenko G.P. 'Etimologicheskij slovar'russkogo yazyka: Bolee 5000 slov. Kiev: Radyans'ka shkola, 1989.
33. Fasmer M. 'Etimologicheskij slovar' russkogo yazyka: v 4 t. Perevod s nemeckogo i dopolneniya O.N. Trubacheva. Moskva: Progress, 1987; T. 3.
34. Tolkovyjslovar' Ozhegova. Available at: http://www.slovorod.ru/dic-ozhegov/index.html
35. Tolkovyj slovar' Ushakova. Available at: https://ushakovdictionary.ru
36. Johnson M. The Body in the Mind: The Bodily Basis of Meaning, Imagination, and Reason. Chicago: Univ. of Chicago Press, 1987.
37. Rahilina E.V. Osnovnye idei kognitivnoj semantiki. Sovremennaya amerikanskaya lingvistika: fundamental'nye napravleniya. Moskva: Editorial URSS, 2002: 370 - 389.
Статья поступила в редакцию 27.04.21
УДК 811.111
Tikhonova N.Yu., teaching assistant, Financial University under the Government of the Russian Federation (Moscow, Russia); postgraduate, Lomonosov Moscow
State University (Moscow, Russia), E-mail: natatih1994@yandex.ru
SYNTACTIC TRANSFORMATIONS AS A WAY OF COMPREHENDING A MODERN LITERARY TEXT IN THE PROCESS OF TRANSLATION (A CASE STUDY OF "TROUBLED BLOOD" BY ROBERT GALBRAITH AND ITS RUSSIAN TRANSLATION). The article deals with the study of implementation of syntactic transformations which take place during the translation of the English literary text into the Russian language. Various classifications of syntactic transformations put forward by a number of linguists are provided. This article focuses on the following transformations found in the Russian translation of the detective story "Troubled Blood" by Robert Galbraith into Russian: substitutions, transpositions, additions, omissions. The author gives examples of the above-mentioned transformations closely examining the nature of syntactic relations in the identified types of structures and offering probable explanations for the translator's choice of a specific transformation in order to convey the semantics of the original version. The article is of interest not only from the point of view of linguistics in general but also in terms of translation studies.
Key words: translation, literary translation, syntactic transformation, substitution, transposition, addition, omission, equivalence.
Н.Ю. Тихонова, асс., Финансовый университет при Правительстве Российской Федерации, г. Москва; аспирант, Московский государственный
университет имени М.В. Ломоносова, г. Москва, E-mail: natatih1994@yandex.ru
СИНТАКСИЧЕСКИЕ ПРЕОБРАЗОВАНИЯ КАК СПОСОБ ПОСТИЖЕНИЯ СОВРЕМЕННОГО ХУДОЖЕСТВЕННОГО ТЕКСТА В ПРОЦЕССЕ ПЕРЕВОДА (НА ПРИМЕРЕ РОМАНА РОБЕРТА ГЭЛБРЕЙТА "TROUBLED BLOOD" И ЕГО ПЕРЕВОДА НА РУССКИЙ ЯЗЫК)
Статья посвящена исследованию осуществления синтаксических преобразований при переводе художественного произведения с английского языка на русский. Приведены различные классификации синтаксических трансформаций, выдвинутые рядом ученых-лингвистов. В рамках данной статьи в качестве анализируемых трансформаций выбраны замены, перестановки, добавления, опущения, обнаруженные в переводе детективного романа Роберта Гэлбрейта "Troubled Blood" («Дурная кровь») на русский язык. Автор приводит примеры перечисленных трансформаций, детально рассматривая характер синтаксических отношений в выявленных типах структур и приводя возможные объяснения выбора переводчиком того или иного преобразования с целью передачи семантики оригинального варианта. Данная статья представляет интерес как для языкознания в целом, так и для переводоведения в частности.
Ключевые слова: перевод, художественный перевод, синтаксическая трансформация, синтаксическое преобразование, замена, перестановка, добавление, опущение, эквивалентность.
Перевод художественного текста традиционно считается высочайшим, наиболее благородным и эталонным видом переводческого искусства. Именно в процессе перевода художественного текста, который поэт и переводчик Уиллис Барнстоун назвал двойным искусством (a double art) [1, с. 83], его непосредственный исполнитель видится вторым автором. Переводной художественный текст может обладать не меньшей силой эстетического воздействия на читателя, чем текст оригинальный, но лишь от переводчика зависит, будет ли достигнута соответствующая цель - пробудить в читательской аудитории по-настоящему глубокие чувства, воссоздать в тексте образы и картины, задуманные автором. Тем самым при переводе художественного произведения особенно важным представляется установление внутренней связи между автором и переводчиком [2, с. 148], поскольку индивидуальность автора, его неповторимый стиль не должны никоим образом исчезнуть в тексте, который в любом случае будет приписываться ему
Сложная задача, стоящая перед переводчиком художественного произведения, требует нестандартных решений, поэтому здесь более чем вероятно отступление от предельно возможной смысловой точности ради достижения выразительности и колорита. Таким образом, эквивалентность на уровне отдельных слов и словосочетаний, безусловно, в определенной мере будет соблюдаться, но она не должна оттеснять и тем более препятствовать эквивалентности на уровне речевого произведения [3, с. 15]. Такая комплексная эквивалентность может явиться результатом работы переводчика исключительно при задействовании целого арсенала переводческих методов, приемов, стратегий и трансформаций на разных уровнях языка. Следует остановиться именно на синтаксических трансформациях как чрезвычайно широко применяемом способе сделать переводной текст сопоставимым с оригинальным произведением и наделить его той же силой эмоционального воздействия.
Исследователи предлагают различные классификации синтаксических трансформаций. Так, Т.А. Казакова причисляет к синтаксическим преобразованиям антонимический перевод, нулевой перевод, а также приемы распространения, добавления, присоединения, функциональной замены [4, с. 54]. Я.И. Рецкер выделяет членение и объединение предложений, изменение порядка слов и структуры предложения, замену частей речи и членов предложения, добавление и опущение слов при переводе [5, с. 21]. В.Н. Комиссаров выдвигает в качестве синтаксических трансформаций дословный перевод, членение и объединение предложений, а также грамматические замены [6, с. 185]. В.Г Гак говорит о заменах и изменении числа элементов при переводе [7]. А.Д. Швейцер считает синтаксическими трансформациями замены и преобразования (компрессию и прагматическую адаптацию), антонимический перевод, генерализацию, конкретизацию [8, с. 271 - 275]. Наконец, Л.С. Бархударов свел все виды переводческих трансформаций, связанных с преобразованием синтаксиса, к четырем типам: замены, перестановки, добавления, опущения [9, с. 190]. Итак, можно сделать вывод, что предлагаемые деления весьма относительны, однако при проведении исследования необходимо придерживаться определенной классификации. Наиболее целесообразным представляется придерживаться деления, выдвинутого Л.С. Бархударовым, и именно оно послужит основанием для анализа преобразований, обнаруженных в романе Роберта Гэлбрейта (псевдоним Дж. К. Роулинг) "Troubled Blood" («Дурная кровь») [10] и его переводе на русский язык, выполненном Е.С. Петровой [11]. Оба издания были проанализированы в онлайн-формате.
Замены как вид синтаксических трансформаций группируются вокруг замены типа предложения или же его членов. Причиной подобной траектории замен может послужить как несовпадение грамматических норм английского языка с русским (невозможность образовать от глагола герундиальную форму, подобную существительному, отсутствие связки аспектно-временных форм глагола), так и различная степень свободы при построении предложения (традиционный порядок членов предложения в английском языке представляет собой последовательность подлежащего, сказуемого, дополнения и обстоятельства, тогда как в русском языке коммуникативное членение предложения дает значительно больший простор для той самой свободы). Среди замен одного типа предложения на другое можно выделить следующие подтипы.
- Замена простого предложения на сложное:
Robin had analyzed these few words of Charlotte's to a perhaps ludicrous degree since.
После той встречи она с абсурдной дотошностью анализировала те несколько слов, что услышала от этой женщины.
В данном случае замена, сопровождающаяся добавлением словарных элементов, вызвана конкретизацией действия, напрямую названного в предложении на русском языке (услышала), тогда как в английском оригинале не указан канал получения информации героиней. Перед нами классический пример «формальной невыраженности» семантических компонентов, характерной для английского языка [9, с. 221]. Однако важно отметить, что фактически придаточное предложение можно было бы сократить до причастного оборота и тем самым не менять структуру предложения коренным образом:
Strike called Lucy to say sorry for being rude about her sons.
Страйк позвонил Люси, чтобы извиниться за грубость в адрес ее детей.
Здесь можно говорить о функционировании инфинитивной формы английского глагола, служащего для обозначения цели, которая передается на русский язык с помощью придаточного цели. Причем в английском предложении за инфинитивом сразу же следует герундиальная форма, в русском переводе трансформирующаяся в существительное с предлогом, что, однако, не влияет на структуру предложения:
Yorkshire-born, she'd found it extraordinary to see palm trees actually flourishing on English soil, back in Torquay.
Уроженка Йоркшира, Робин с изумлением разглядывала пальмы, которые хорошо прижились на английской земле.
Переводчик мог использовать в предложении на русском языке причастный оборот, следуя оригиналу, однако в итоге было принято решение «усложнить» предложение придаточным определительным:
Trying not to lose his page, Strike groped for it and answered it without looking at the caller's identity.
Придерживая страницу, он потянулся за мобильным и даже не посмотрел, кто звонит.
В русском языке отсутствует герундиальная форма глагола, за которой может следовать зависимая часть, представленная здесь существительным с предлогом. Вместо этого в переводе используется придаточное предложение.
- Замена сложного предложения на простое:
Matthew continued to occupy almost as much space in Robin's head as when they'd been married.
Мэтью занимал в ее голове не меньше места, чем в период их совместного проживания.
Сравнение двух этих предложений демонстрирует, что главное преобразование заключается в замещении грамматической основы притяжательным местоимением, что позволило обойтись словосочетанием с типом связи примыкание (их проживания) в переведенном предложении.
Anyone will tell you where The Moor is.
Дорогу спросишь на месте.
В данном случае структура предложения меняется коренным образом: сложное предложение с подчинительной связью превращается в простое односоставное определенно-личное предложение. Именно при анализе подобных переводов есть полное право говорить об эквивалентности на уровне целого высказывания, поскольку ни один из элементов оригинала не имеет прямого эквивалента в русском предложении.
The further west Robin drove, the lusher and greener the landscape became.
За пределами города Торки местность становилась все живописнее и зеленее.
Оригинальное предложение со сравнительной конструкцией как базисом в переводе трансформируется в простое с уточнением географических координат и вынесением за скобки имени главной героини романа.
I don't mind you staying.
Останьтесь, я не возражаю.
Здесь явно прослеживается несовпадение грамматических явлений в анализируемых языках: английское сложное дополнение (Complex Object) требует достраивания до структуры сложного предложения в русском языке, причем в большинстве случаев речь будет идти о сложноподчиненном предложении с союзом что. Однако здесь перед нами предстает бессоюзное сложное предложение с односоставной определенно-личной первой основой.
Можно также привести пример замены сложного предложения на несколько простых, когда происходит разделение, позволяющее избежать в переводе предложения, перегруженного пунктуационно, лексически и семантически:
A light rain pattered against his windows as he flicked a little further on in the book, pausing midway through chapter two.
В окна стучался легкий дождик. Пролистав немного дальше, Страйк продолжил чтение примерно с середины второй главы.
- Замена сочинительной связи на подчинительную:
Cornish nationalism had been under discussion for twenty minutes, and to Strike it felt much longer.
Полворт отстаивал корнуолльский патриотизм уже минут двадцать, которые для Страйка растянулись на целую вечность.
Придаточное определительное в переводе является результатом замещения местоимения it союзным словом (относительным местоимением) который. Теоретически в переводе можно было получить сложносочиненное предложение с местоимением это как эквивалентом it, но переводчик сделал выбор не в пользу сохранения оригинального типа предложения. Кроме того, переведенный вариант является более конкретизированным и распространенным по сравнению с оригиналом благодаря упоминанию конкретного лица, ведущего разговор с главным героем романа Кормораном Страйком.
- Замена союзной связи на бессоюзную:
I've been here since I was two months old and my mum's a Trevelyan.
Меня из Бирмингема привезли сюда двухмесячным, у моей матери девичья фамилия Тревельян.
Данный случай примечателен тем, что подчинительная связь в оригинальном предложении заменена на использование местоимения меня в качестве дополнения в переведенном варианте, что позволяет сделать первую часть простой, а сочинительная связь в исходнике заменена на бессоюзную в переводе.
The eighty-one-year-old doctor appeared to have shrunk inside his suit; the collar and cuffs of his shirt gaped and his ankles were skinny in their black silk socks.
Доживший до восьмидесяти одного года, этот врач, казалось, ужался внутри своей одежды: ворот и манжеты сорочки зияли круглыми отверстиями, из брючин торчали костлявые лодыжки в черных шелковых носках.
Наблюдается замена сочинительной связи на бессоюзную, при этом случай бессоюзной связи в оригинальном предложении в переводе сохраняется, но используется другой знак препинания (двоеточие вместо точки с запятой).
By the time she died, Wilma hadn't been a cleaner, but a social worker, and she'd raised a high-achieving family.
В конце жизни Вильма переквалифицировалась в социального работника; она достойно воспитала своих детей.
В оригинальном предложении с тремя грамматическими основами присутствует не только подчинительная связь, но и сочинительная, в то время как в переведенном предложении перед читателем предстает бессоюзное предложение, состоящее всего из двух частей благодаря замене союза времени на существительное с предлогом.
No speck of dust marred the highly polished coffee table between them, in what bore the appearance of a seldom-used, special occasion room.
На отполированном до блеска кофейном столике не было ни пылинки; гостиная, по-видимому, использовалась лишь по торжественным случаям.
В английском предложении можно наблюдать функционирование предлога in, присоединяющего придаточное предложение, а в переводе данная конструкция уступает место второй части бессоюзного предложения с вводным словом.
As they headed out of Falmouth, Strike's mood turned to cheerfulness, which Robin attributed mainly to the interest of a possible new case.
На выезде из Фалмута Страйк заметно повеселел; Робин для себя объяснила это предвкушением нового дела.
Приведенное английское предложение демонстрирует функционирование союза which, относящегося ко всей предыдущей части. В русском языке союзное слово что может употребляться аналогичным способом, однако такие предложения более характерны для публицистики и научного дискурса.
При анализе оригинального англоязычного романа и его перевода на русский язык не были обнаружены случаи замены подчинительной связи на сочинительную, что можно объяснить развитой системой придаточных предложений в рассматриваемых языках, поэтому необходимость в подобных заменах попросту отпадает. Кроме того, не наблюдаются случаи замены бессоюзной связи на союзную: бессоюзное предложение сохраняет свою структуру в переводе, а трансформациям подвергается только в случае, если пунктуационный аспект, когда происходит изменение знака препинания.
Перестановки как вид синтаксических трансформаций затрагивают как малые элементы текста (слова и словосочетания), так и более крупные составля-
ющие (части сложного предложения и самостоятельные предложения). Синтаксические перестановки главным образом (в гораздо большей степени, нежели замены) обусловлены неодинаковым принципом построения предложений, когда строгий порядок слов сталкивается с коммуникативным членением предложения. Перестановки тем самым целесообразно анализировать в соответствии с размером перемещаемой части отрезка речи:
- перестановка слова:
Max was out.
Макса дома не было.
В данном случае перестановка слова сопровождается применением такой переводческой универсалии, как конкретизация: наречие out заменяется на слово дома аналогичной части речи, но более узкой семантики. При этом смысл предложения в целом не конкретизируется, поскольку переводной вариант построен на отрицании присутствия героя дома, что тождественно его нахождению за пределами дома в оригинальном предложении. Таким образом, здесь наблюдается применение метода антонимического перевода.
Charlotte was Strike's ex-fiancée.
Шарлотта в прошлом была невестой Страйка.
Перестановка затрагивает оригинальное существительное ex-fiancée, сформированное префиксальным словообразовательным способом и эквивалентное сочетанию нескольких слов в переводе.
She didn't look like the other boys' mothers.
Она ничем не походила на матерей других ребят.
Здесь можно обозначить сдвиг существительного mothers (матерей), а также добавление в переведенном варианте слова, выражающего степень несхожести матери с сыном (ничем).
- Перестановка словосочетания:
It had an Elizabethan air, with low box hedges and a wrought iron sundial.
Невысокая живая изгородь из самшита и кованые солнечные часы напоминали о Елизаветинской эпохе.
В данном случае переставляется и становится «активной» целая часть предложения, однако в английском исходнике она не является самостоятельной, так как в ней отсутствует грамматическая основа.
He knows my number.
Мой номер телефона он знает.
В данном случае помимо перестановки словосочетания со связью согласование my number (мой номер), речь идет еще и о перестановке сочетания слов -грамматической основы, или предикативной основы/ядра предложения, не являющейся словосочетанием с подчинительной связью.
She was to see her firstborn only twice more.
Своего первенца ей суждено было увидеть еще дважды.
В начало предложения перемещается дополнение her firstborn (своего первенца). Кроме того, можно отметить незначительный сдвиг семантического акцента. В оригинале подчеркивается, что героине было отведено увидеть своего ребенка всего лишь еще два раза в жизни. Однако в переводе отсутствует указание на то, что два раза - это совсем недостаточно, т.е. не имеет эквивалента на русском языке слово only.
- Перестановка части сложного предложения:
Yeah, well, Dad was one of the first into Creed's basement after they arrested
him.
Видишь ли, какая штука: после ареста Крида отец мой в числе первых к нему в подвал зашел.
Сразу же следует отметить, что сложное предложение в оригинале преобразуется в простое предложение в русском переводе. Анализируемая же перестановка затрагивает основы Dad was и they arrested, в результате работы переводчика меняющиеся местами, что однако никак не влияет на смысл предложения.
Agnes fled her stepfather's overcrowded house shortly before Dennis's second birthday, when she was sixteen-and-a-half.
В шестнадцать с половиной лет Агнес сбежала из многолюдного дома отчима; Деннису не исполнилось и двух лет.
Придаточное времени в исходнике перемещается в начало переведенного предложения и лишается грамматической основы. Зато на русском языке самостоятельной частью сложного предложения становится отрывок before Dennis's second birthday. Таким образом, сложноподчиненное предложение в оригинале преобразуется в сложное бессоюзное предложение в результате перевода.
Turning a corner, Robin found herself facing the Yves Saint Laurent counter, and with a sudden sharpening of interest, her eyes focused on a blue, black and silver cylinder bearing the name Rive Gauche. Robin had never knowingly smelled Margot Bamborough's favorite perfume before.
Свернув за очередной угол, Робин оказалась перед прилавком фирмы «Ив Сен-Лоран» и с неожиданным для себя интересом выхватила глазами сине-черно-серебристый цилиндр с названием «Рив Гош», любимые духи Марго Бамборо. Прежде Робин даже не обращала внимания на этот аромат.
Перестановке подвергается часть Margot Bamborough's favorite perfume. Если в оригинальной версии она входит в состав второго предложения, занимая место ближе к финалу отрывка, то в переводе эти слова сдвигаются в конец первого предложения и играют роль пояснения. Кроме того, стоит отметить
менее «масштабную» перестановку слова counter (прилавком). Наконец, нельзя не сказать о несущественном изменении семантики в последнем фрагменте: в исходнике Робин никогда специально не нюхала духи «Рив Гош», любимый аромат пропавшей Марго Бамборо, тогда как в варианте на русском языке читатель узнает, что героиня не обращала на них внимания. Данная фраза передает меньшую степень заинтересованности по сравнению с оригиналом.
В результате проведенного анализа оригинала романа и его перевода на русский язык не были обнаружены случаи перестановки самостоятельного предложения - наиболее радикальный вид перестановок. По-видимому, не возникло необходимости двигать столь крупные единицы текста, ведь это могло бы повлечь за собой изменение расстановки смысловых акцентов.
Следующим видом синтаксических трансформаций, которые, безусловно, заслуживают внимания, являются добавления. Упомянутая выше «формальная невыраженность», то есть отсутствие семантических компонентов словосочетания в английском предложении, представляет собой наиболее распространенную причину введения дополнения в перевод. Иными словами, задачей переводчика становится реконструирование, восстановление словарных элементов, которым не нашлось места в исходном тексте из-за грамматических норм, правил сочетаемости или очевидности определенных моментов, аспектов для читателей, являющихся носителями английского языка, но требующих истолкования для русскоязычной аудитории. Иллюстрацией добавлений в переводе анализируемого романа могут послужить следующие примеры:
Irene Hickson's house lay in a short, curving Georgian terrace of yellow brick, with arched windows and fanlights over each black front door.
Дом Айрин Хиксон располагался в коротком, изогнутом дугой ряду одинаковых построек из желтого кирпича в георгианском стиле, с характерными арочными окнами и веерными фрамугами, венчающими каждую входную дверь черного цвета.
Переведенный текст содержит добавленные прилагательные одинаковых (построек) и характерными (окнами). Также хочется отметить причастие венчающими, которое является более поэтичным эквивалентом предлога over.
She paused, waiting for astonishment.
Она помолчала, ожидая от них как минимум удивления.
В данном примере можно наблюдать добавление двух семантических компонентов: читатель узнает, от кого ожидается определенная реакция и «градус», степень такого ожидания. При этом если информация о лицах, являющихся собеседниками героини, попросту не представляется необходимой (из предыдущего контекста понятно, с кем она ведет диалог), вставка фразы как минимум вовсе не кажется хоть сколько-то оправданной, потому что в исходнике нет никакого намека на то, что героиня может ожидать чего-то большего, чем удивление.
Janice joined her friend on the sofa and poured out the hot drinks, serving Irene
first.
Подсев к своей подруге на диван, Дженис принялась разливать обжигающие напитки и первую чашку подала Айрин.
В переводе добавляется слово чашка, поскольку переходный глагол подала в имеющемся контексте подразумевает обязательную постановку существительного в постпозиции. Семантически же это добавление необязательно, поскольку из контекста очевидно, в чем подается указанный напиток.
"I'm surprised he got t past lawyers," said Strike.
- Странно, что издательские юристы пропустили этот эпизод... - задумался Страйк.
В переводе добавляется элемент издательские (юристы), что указывает на конкретную сторону, интересы которой упомянутые юристы должны были защищать.
They've assigned her a Macmillan nurse.
Прикрепили к ней патронажную онкологическую сестру из «Макмиллана».
Здесь добавление совершенно необходимо для разъяснения семантической наполненности реалии Macmillan nurse, так как Macmillan Cancer Support является британской благотворительной организацией, предоставляющей медицинские услуги, а также информационную и финансовую поддержку людям, страдающим онкологическими заболеваниями.
Противоположностью добавления является такое синтаксическое преобразование, как опущение. Так как главной целью перевода в целом и перевода литературного произведения в частности является поддержание эквивалентности на уровне сообщения, логично предположить, что опущению могут подвергаться компоненты, отсутствие которых не влияет на сохранение исходной семантики целого высказывания.
Like her sitting room, Irene Hickson presented a first impression of over-embellished, over-padded opulence.
Айрин Хиксон была под стать своей гостиной - такая же без меры расфуфыренная.
Библиографический список
В предложении на русском языке отсутствует упоминание о том, что описанное впечатление от образа героини является первым (a first impression). Такое опущение можно оправдать тем, что в дальнейшем оно лишь еще больше подтвердится, следовательно, необходимость оставить некий намек на его ложность отпадает. Кроме того, две характеристики Айрин в исходнике (over-embellished, over-padded opulence) в переводе объединяются в одно словосочетание без меры расфуфыренная. Данный эквивалент в целом передает идею оригинала, однако недотягивает до выразительности английской фразы, которая представляет собой метафоричный образ: сверх всякой меры украшенное и набитое чем-то мягким великолепие.
Robin hadn't been out since her birthday drinks with Ilsa and Vanessa, which hadn't been as enjoyable as she'd hoped.
Робин нигде не бывала после своего дня рождения, который отметила, хотя и без всякого настроения, в баре, в компании с Илсой и Ванессой.
В переводе фактически отсутствует последняя часть сложного предложения: нет указания на то, что героиня надеялась получить большую радость от своего дня рождения. Более того, почему-то было принято решение заменить отрывок о несбывшихся надеждах Робин на замечание о том, что именно в момент празднования героиня была не в духе. Наконец, здесь можно отметить еще одну замену: переводчик сопровождает предложение информацией о месте празднования (в баре), тогда как в исходнике вместо этого сообщается о том, что на дне рождении они употребляли напитки (birthday drinks). Итак, наряду с опущением перевод английского предложения характеризуется несколькими заменами.
She and Strike had now divided between them the people they wished to trace and re-interview in the Bamborough case.
У них со Страйком уже были распределены обязанности в отношении тех фигурантов дела Бамборо, которых требовалось опросить повторно.
Оригинальное предложение повествует о том, что, прежде чем опрашивать фигурантов дела Марго Бамборо, их необходимо найти, что представляет собой настоящий вызов для детективов, но в переводе элемент trace никак не обозначен. Тем самым не отражено, насколько сложная задача стоит перед героями романа.
Tufts of white hair appeared both in and over his ears, and he wore horn-rimmed spectacles.
Из ушей и над ушами торчали пучки седых волос.
Наличие на персонаже очков в роговой оправе (horn-rimmed spectacles) не упомянуто в переведенном варианте, что лишает создаваемый образ определенной изюминки и делает не таким «живым», как в исходнике.
Four days later, at a quarter past five in the morning, the"Night Riviera" sleeper train pulled into Paddington station.
Четыре дня спустя в пять пятнадцать утра на вокзал Паддингтон прибыл поезд «Ночная Ривьера».
Опускается компонент sleeper (train), что означает поезд дальнего следования со спальными вагонами. Эта британская реалия, таким образом, не получает отражение в переводе:
There was a brief silence, in which both Strike and Robin drank coffee, Anna sniffed, and Kim left the sofa area to tear off kitchen roll, which she handed to her wife.
Воспользовавшись очередной краткой паузой, Страйк и Робин допили кофе, а Ким сходила в кухонный отсек, чтобы оторвать от рулона бумажное полотенце.
Если три персонажа - Страйк, Робин и Ким - заняли в переводе отведенные им места, то Анна осталась без внимания переводчика, а ведь именно ее слезы явились причиной того, что героиня по имени Ким отправилась на кухню за бумажными полотенцами. Такое опущение не кажется логичным и правильным, ведь этот семантический компонент позволяет проследить мотивацию одного из действующих лиц истории.
Рассмотрев ряд синтаксических преобразований/трансформаций, а именно замены, перестановки, добавления и опущения, при переводе романа Роберта Гэлбрейта "Troubled Blood" («Дурная кровь») на русский язык, можно прийти к заключению, что их применение помогает переводчику выдержать эквивалентность на уровне сообщения. Сумев, вне всяких сомнений, передать содержание оригинала, переводчик тем не менее иногда совершает неоправданные модификации с текстом, опуская или совершенно необходимые семантические компоненты, или просто добавляющие ему выразительности и экспрессии. Сюда же можно отнести добавление элементов в тех случаях, где это не представляется оправданным. Таким образом, наименее удачные преобразования касаются опущений и добавлений. Замены и перестановки, в свою очередь, работают на совершенствование перевода. Преобразуя традиционные для английского языка конструкции в модели, типичные для русского языка, переводчик Е.С. Петрова поддерживает эквивалентность на уровне целого произведения речи. Выполненный перевод позволяет русскоязычным читателям в полной мере насладиться остросюжетным детективным романом с его загадками и перипетиями.
1. Barnstone W. The Poetics of Translation. History, Theory, Practice. New Haven: Yale University Press, 1993.
2. Dukate A. Translation, Manipulation, and Interpreting. Peter Lang, 2009.
3. Бархударов Л.С. Язык и перевод: Вопросы общей и частной теории перевода. Москва: Издательство ЛКИ, 2008.
4. Казакова Т. А. Практические основы перевода. Санкт-Петербург, 2001.
5. Рецкер Я.И. Учебное пособие по переводу с английского языка на русский. Москва, 1981; Выпуск I.
6. Комиссаров В.Н. Теория перевода (лингвистические аспекты). Москва, 1990.
7. Гак В.Г., Григорьев Б.Б. Теория и практика перевода. Французский язык. Москва: Интер-диалект, 2001.
8. Швейцер А.Д. Перевод и лингвистика. Москва: Высшая школа, 1973.
9. Бархударов Л.С. Язык и перевод (Вопросы общей и частной теории перевода). Москва: Советский писатель, 1975.
10. Galbraith R. Troubled Blood. (A Cormoran Strike Novel #5). Mulholland Books, 2020.
11. Гэлбрейт Р Дурная кровь. Перевод Е.С. Петровой. Азбука, 2020.
References
1. Barnstone W. The Poetics of Translation. History, Theory, Practice. New Haven: Yale University Press, 1993.
2. Dukate A. Translation, Manipulation, and Interpreting. Peter Lang, 2009.
3. Barhudarov L.S. Yazykiperevod: Voprosy obschejichastnoj teoriiperevoda. Moskva: Izdatel'stvo LKI, 2008.
4. Kazakova T.A. Prakticheskie osnovy perevoda. Sankt-Peterburg, 2001.
5. Recker Ya.I. Uchebnoe posobiepo perevodu s anglijskogo yazyka na russkij. Moskva, 1981; Vypusk I.
6. Komissarov V.N. Teoriya perevoda (lingvisticheskie aspekty). Moskva, 1990.
7. Gak V.G., Grigor'ev B.B. Teoriya ipraktika perevoda. Francuzskijyazyk. Moskva: Inter-dialekt, 2001.
8. Shvejcer A.D. Perevod ilingvistika. Moskva: Vysshaya shkola, 1973.
9. Barhudarov L.S. Yazyk i perevod (Voprosy obschej i chastnoj teorii perevoda). Moskva: Sovetskij pisatel', 1975.
10. Galbraith R. Troubled Blood. (A Cormoran Strike Novel #5). Mulholland Books, 2020.
11. G elbrejt R. Durnaya krov'. Perevod E.S. Petrovoj. Azbuka, 2020.
Статья поступила в редакцию 10.04.21
УДК 070.1
Tan Kaige, postgraduate, Department of Advertising and Public Relations, Faculty of Journalism, Lomonosov Moscow State University (Moscow, Russia),
E-mail: kaige2013@yandex.ru
SOCIAL ADVERTISING AS AN EFFECTIVE AND INDEPENDENT SOCIAL TOOL. The article deals with the problem of independence and effectiveness of social advertising. It is noted that the creator of social advertising is the state or non-profit public organizations, which reinforces the idea of its independence in the minds of the addressees of social advertising, members of society. However, independence is imaginary if social advertising broadcasts the will of the political force that produces it, less often - it expresses the interest of a commercial organization, that is, it is an instrument of political or commercial manipulation. It is concluded that the independence of social advertising is one of the criteria for its effectiveness, since the addressee, who understands that social advertising expresses someone's interests and is not an independent social instrument, ceases to perceive the social, moral, humanitarian message transmitted with its help. For social advertising to become more effective, it is necessary to ensure its independence, freedom from political and commercial influence.
Key words: advertising, social advertising, social tool, independence, efficiency, political manipulation.
Тянь Кайгэ, аспирант, МГУ имени М.В. Ломоносова, г. Москва, E-mail: kaige2013@yandex.ru
СОЦИАЛЬНАЯ РЕКЛАМА КАК ЭФФЕКТИВНЫЙ И НЕЗАВИСИМЫЙ СОЦИАЛЬНЫЙ ИНСТРУМЕНТ
В статье рассматривается проблема независимости и эффективности социальной рекламы. Отмечается, что создатели социальной рекламы - государство или некоммерческие общественные организации, что закрепляет в сознании адресатов социальной рекламы, членов общества представление о её независимости. Однако независимость является мнимой, если социальная реклама транслирует волю политической силы, которая её продуцирует, реже - выражает интересы коммерческой организации, то есть является инструментом политической или коммерческой манипуляции. Делается вывод о том, что независимость социальной рекламы - один из критериев её эффективности, поскольку адресат, понимающий, что социальная реклама выражает чьи-то интересы и не является независимым социальным инструментом, перестаёт воспринимать транслируемый с её помощью социальный, нравственный, гуманитарный посыл. Чтобы социальная реклама стала более эффективной, необходимо обеспечить её независимость, свободу от политического и коммерческого влияний.
Ключевые слова: реклама, социальная реклама, социальный инструмент, независимость, эффективность, политическая манипуляция.
Реклама, в том числе социальная, стала неотъемлемой частью жизни современного общества, механизмом, влияющим на потребительские предпочтения граждан, нередко определяющим многие их шаги в экономической, социальной, деловой и бытовой сферах. В Федеральном законе «О рекламе» социальная реклама определяется как «информация, распространенная любым способом, в любой форме и с использованием любых средств, адресованная неопределенному кругу лиц и направленная на достижение благотворительных и иных общественно полезных целей, а также обеспечение интересов государства» [1]. Цели социальной рекламы состоят в «привлечении внимания к общественному явлению» [2, с. 540], а также в том, чтобы «смягчить стрессовые... состояния общества» [3, с. 3], в связи с чем социальная реклама становится «инструментом гармонизации общественных отношений» [4, с. 9]. В силу своей многоплановости социальная реклама становится предметом изучения представителей различных гуманитарных дисциплин: социологи выявляют социальные функции данного вида рекламы [5], а также процесс её институционализации [6]; философы рассматривают социальную рекламу как механизм формирования гражданского общества [7]; политологи анализируют роль социальной рекламы в политическом процессе государства [3]; лингвисты рассматривают функциональные, предметно-тематические и жанровые особенности социальной рекламы [8], её дискурс и концептосферу [9]. Актуальными вопросами для журналистов, изучающих социальную рекламу, становятся её «взаимодействие с другими видами массовой коммуникации» [4, с. 5], в первую очередь с «социальной журналистикой как специфическим направлением в деятельности СМИ» [там же, с. 8], её статус в аспекте конвергентной журналистики [10] и т.д.
Социальная реклама представлена на тех же площадках, что и обычная реклама - в виде коротких роликов, транслируемых по телевидению и в сети Интернет, в печатных СМИ, на радио, баннерах и т.д. Наиболее удобной платформой для её публикации в последние два десятилетия стала система интернет-СМИ, или новых медиа, в связи с чем всё более актуальным становится её анализ как явления журналистики.
Целью настоящего исследования стал анализ социальной рекламы с точки зрения её независимости и эффективности влияния на адресата.
Вопрос о независимости социальной рекламы является очень актуальным и достаточно сложным. К нему обращаются некоторые исследователи. Так, по мнению А.В. Фоминой, потребителю только кажется, что социальная реклама является независимым явлением, с помощью которого её создатели бескорыстно стремятся донести до адресата какие-то важные правила и ценности, на самом деле «под видом социальной рекламы компании привлекают внимание покупателей к определенному товару или бренду» [2, с. 539]. Г Г Николайшвили считает, что социальная реклама является «одной из эффективных технологий стабилизации политической системы» [3, с. 3]. При этом факт подчинённости социальной рекламы чьим-то небескорыстным интересам является совершенно неочевидным для её адресата, в представлениях которого данный вид рекламы в корне отличается от коммерческой именно отсутствием выгоды от её демонстрации для политиков или бизнесменов. Необходимо выявить, каким образом проявляется зависимость социальной рекламы, её ангажированность той или иной экономической или политической силой, и как эта зависимость влияет на эффективность воздействия социальной рекламы на адресата.
