CC BY
31
SYNTACTIC FEATURES OF POSSESSIVE PRONOUNS IN BALKAN-
ROMANCE LANGUAGES Semenova E.A. (Russian Federation) Email: [email protected]
Semenova Ekaterina Alekseevna - PhD in Philology, Associate Professor, DEPARTMENT OF ROMANCE LANGUAGES, MOSCOW STATE LOMONOSOV UNIVERSITY, MOSCOW
Abstract: the article analyses syntactic features of possessive pronouns in four Balkan-Romance languages: Romanian, aromanian, megleno-romance and istroromance. The research is done on the basis of different texts: for the analysis of pronouns in minor Balkan-Romance languages, two of which don't have writing, the records of oral speech were taken. For the analysis of Romanian we chose popular fairy tales and early texts of XVI-XVII senturies. The syntactic behaviour of possessive pronouns in Balkan-Romance languages have a range of specific features which make them different from other Romance languages. All the trends of their specific behaviour is exposed in this article.
Keywords: possessive pronouns, Balkan-Romance languages, Romanian. Aromanian, Meglenoromance, Istroromance, syntax, Romance languages.
СИНТАКСИЧЕСКИЕ ОСОБЕННОСТИ ПРИТЯЖАТЕЛЬНЫХ МЕСТОИМЕНИЙ В БАЛКАНО-РОМАНСКИХ ЯЗЫКАХ Семенова Е.А. (Российская Федерация)
Семенова Екатерина Алексеевна - кандидат филологических наук, доцент,
кафедра романского языкознания, Московский государственный университет им. М.В. Ломоносова, г. Москва
Аннотация: в статье анализируются синтаксические особенности притяжательных местоимений в четырех балкано-романских языках: румынском, арумынском, мегленорумынском и истрорумынском. Данное исследование проведено на материале различных текстов: для анализа местоимений на малых балкано-романских языках, два из которых являются бесписьменными, были привлечены записи устной народной речи. Для анализа местоимений в румынском языке были исследованы тексты народных сказок, а также ранние тексты XVI - XVII веков. Синтаксис притяжательных местоимений в балкано-романских языках имеет ряд характерных особенностей, отличающих их от остальных романских языков. Специфика их синтаксического поведения отражена в данной статье.
Ключевые слова: притяжательные местоимения, балкано-романские языки, румынский, арумынский, мегленорумынский, истрорумынский, синтаксис, романские языки.
Балкано-романский ареал представлен четырьмя языками: румынским, арумынским, мегленорумынским и истрорумынским. Три последних из представленных языков являются бесписьменными и имеют спорный статус. В процессе рассмотрения проблемы язык -диалект в нашей работе было предложено расценивать их как «малые языки».
Очевидная близость четырех языков, проявляющаяся на всех уровнях, приводит к выводу о допустимости существования некоторой этнолингвистической и географической общности предков современных балкано-романских языков с право- и левобережья Дуная. Этот гипотетический язык, на котором, возможно, говорило в эпоху единства население Балканского полуострова на известной территории, называется лингвистами romana comuna (romana ptimitiva, romana primitiva comuna, straromana, protoromana). Существование единого румынского праязыка поддерживается большинством лингвистов и частью историков. Территория, на которой был распространен общерумынский праязык, охватывает поселения в Дакии и Мёзии на левом и правом берегах Дуная, на Балканах и в Северных Карпатах. В
51
качестве северной границы данной территории называется Поролиссум (современный Мойград, район Сэлажа).
В отличие от личных местоимений, система притяжательных местоимений в балкано -романских языках на протяжении очень долгого времени не была устоявшейся. Доказательством тому является достаточно свободный синтаксис, а также большее, чем для личных местоимений, количество расхождений в их употреблении среди балкано-романских языков. Если сравнивать синтаксис местоимений в ранних румынских текстах и его норму в современном языке, то именно в случае с притяжательными местоимениями мы наблюдаем наибольшие расхождения. Малые балкано-романские языки также не обладают единством принципов постановки этих местоимений в предложении. Выводом может служить предположение, что формирование притяжательных местоимений на Балканах относится к достаточно позднему периоду, датируемому XVTI-XVTII веками. Их синтаксис сложился уже после распада балкано-романской общности, вот почему мы наблюдаем достаточно непохожие явления в этих языках.
Основными синтаксическими особенностями этого разряда местоимений являются следующие:
1. Позиция притяжательного местоимения по отношению к определяемому слову. В большинстве случаев, балкано-романскому ареалу свойственна постпозиция притяжательных местоимений, что является их яркой особенностью по сравнению с большинством других романских языков. Нашей задачей стало проследить историю и причины возникновения такого нехарактерного синтаксиса.
2. Синтаксис притяжательного местоимения при дистантной структуре с определяемым словом. Дистантная структура предполагает, что между местоимением и определяемым словом существуют какие-либо дополнительные слова, их разделяющие, либо же при определяемом слове отсутствует определенный артикль. В этом случае в румынском языке закрепляется грамматическое оформление местоимения посессивным артиклем. История развития таких словосочетаний рассматривается нами в специальной главе.
3. Особую часть занимает синтаксическое поведение притяжательных местоимений, употребляющихся с именами родства. Такие словообразования во всех языках имеют особые правила сочетаемости.
Позиция притяжательного местоимения по отношению к определяемому слову. В отличие от большинства романских языков, румынские притяжательные местоимения имеют иные правила постановки в языке, несмотря на то, что по форме практически полностью совпадают. Так, например, в большинстве романских языков притяжательные местоимения стоят только в препозиции. Для их постпозиции нужны особые условия, как, например, эмоциональная окраска (ср. ит. mamma mia!). Балкано-романскому ареалу больше свойственна постпозиция. Современный же румынский язык вообще незнаком с препозицией местоимения. В любом случае местоимение ставится после определяемого слова. Арумынскому препозиция также не свойственна. Однако в рассмотренных нами текстах иногда встречается постановка местоимения перед глаголом. Правда, такие случаи редки и не влияют на общую тенденцию.
Конечно, нельзя сказать, что постпозиция притяжательных местоимений по отношению к определяемому слову является общей для всех балкано-романских языков. Синтаксис притяжательных местоимений, как мы упоминали выше, сложился уже после распада балкано-романской общности, вот почему мы наблюдаем достаточно непохожие явления в этих языках. Например, в то время как для румынского и арумынского характерна постпозиция, истрорумынскому и мегленорумынскому больше свойственна препозиция. Поэтому нашей задачей является проследить историю и причины закрепления той или иной позиции в каждом из рассматриваемых языков.
Если мы обратимся к ранним румынским текстам, то в них препозиция местоимений будет наблюдаться достаточно часто:
alu lui trupu çi sînge «его плоть и кровь» (Todorescu),
au el su оатепи, pentru alu lui fii «у него есть свои люди для его детей» (Coresi),
52
noastre crédita viçu fariseiu «я, фарисей, пережил свою веру» (Voronetean). В основном препозиция встречается в религиозных текстах, что может навести на мысль о прямом копировании подобных конструкций с церковнославянского языка, с которого и делалось большинство переводов. Однако объяснять препозицию притяжательных местоимений лишь славянским влиянием было бы ошибкой. Здесь постановка местоимения в препозиции перед существительным ничем не мотивирована: она не связана ни с категорией автономности - неавтономности, ни с эмфазой обладателя. В этих же текстах встречаются и случаи постпозиции притяжательных местоимений. Поэтому можно лишь предположить, что из-за отсутствия единой нормы местоположение притяжательного местоимения на ранних этапах развития языка не было фиксированным.
Этот тезис подтверждают и тексты на малых языках. Грамматически каждый из них закрепил за местоимением вполне определенное положение по отношению к определяемому слову, однако, во-первых, это положение не всегда соблюдается, а, во-вторых, разные языки закрепили за собой разные позиции для притяжательных местоимений.
Случаи немотивированного несоблюдения позиции притяжательного местоимения можно найти, например, в арумынском языке. Там, как и в румынском, преобладает в основном постпозиция местоимения, однако встречаются и такие фразы, как: Aisti-s a meali lucârâ! «это моя работа!». То же можно сказать и про истрорумынский язык. Хотя нормой остается постпозиция, постановка местоимения перед существительным настолько частотна, что рождает предположение о свободном порядке сочетаемости в именной группе: sora, mea sora, sestra 'сестра, моя сестра, сестренка'. Мегленорумынский язык закрепил за притяжательным местоимением препозицию: ie stivut ke un prevt virave câtra lui mul'ere 'он знал, что священник захаживает к его жене', причем случаев нарушения законов его постановки в текстах замечено не было
Таким образом, мы выяснили, что современная постпозиция притяжательного местоимения по отношению к определяемому слову в некоторых балкано-романских языках не является древним образованием. Ни в ранних румынских текстах, ни в реконструированной на основе малых балкано-романских языков системе притяжательных местоимений мы не находим особых предпосылок к постпозиции в двух из четырех рассматриваемых языков. Вероятно, существование постпозитивного артикля во всех балканских языках не могло не повлиять на синтаксис и других частей речи. Однако то, как могут быть связаны артикль и притяжательное местоимение, мы проследим несколько позже.
Стоит также упомянуть о синтаксическом поведении притяжательного местоимения в сложных именных конструкциях. Так, норма румынского языка четко предопределяет позицию притяжательного местоимения в конструкциях местоимение + атрибут + существительное. В отличие от других языков, румынский предполагает в данном случае специфический порядок слов. Местоимение как бы инкорпорируется между определяемым им словом и его атрибутом, например, fratele meu iubit «мой любимый брат».
В старых текстах они распределялись совершенно иначе. В современном румынском языке и для притяжательных местоимений, и для прилагательных характерна постпозиция, с тем исключением, что при особых условиях прилагательное может стоять в препозиции, а притяжательное местоимение - нет. Видимо, следуя этой логике, авторы ранних текстов часто используют конструкцию атрибут - существительное - местоимение: slîvitei împârâtiei lui «его прославленного правления», preînmultitului darului lui «его неоценимого дара» (Todorescu). Кореси же ставит в начало обычно местоимение: a sa bunâ vestire «его добрая весть». Характерен также тот факт, что подобные конструкции возникают лишь в литургических текстах. В юридических актах и других гражданских документах подобные трудности обходят с помощью личных местоимений в значении притяжательных.
Интересно, что арумынский язык следует логике, характерной ранним румынским текстам, также ставит местоимение в подобной именной группе в конец: de pira a focului a inimale a lui 'от пытки его душевного огня'. Характерной чертой именно арумынского языка является здесь постановка посессивного артикля перед каждым из членов именной группы.
Остается неясным, благодаря чему в румынском языке закрепляется именно такой порядок в данных конструкциях. Можно только предположить, что более частотным являлось словосочетание существительное + местоимение. Возможно даже, что такие конструкции воспринимались как единое целое, и поэтому прилагательное присоединялось просто к концу этой неразрываемой именной группы.
Синтаксис приятажательного местоимения при дистантной структуре с определяемым словом. Одним из древних явлений, свойственных балкано-романскому ареалу, можно считать посессивный артикль. Он присутствует в системе всех балкано -ромаских языков, однако его формы и случаи употребления с притяжательными местоимениями не являются одинаковыми. Современная норма румынского языка предполагает употребление притяжательного местоимения с посессивным артиклем, если оно стоит автономно, либо отделено от определяемого слова другими словами. Посессивные артикли в современном румынском языке строго разграничены по родам и числам и согласуются как с определяемым словом, так и с самим местоимением.
Хотя в ранних текстах посессивный артикль употребляется часто, его формы не соответствуют современным нормам. Часто встречается несогласование посессивного артикля с определяемым словом: vestea eresului a ei «весть о ее заблуждении» (Coresi). В данном примере слово eres - мужского рода, а артикль «а» соответствует современной румынской форме ж.р. ед.ч. Однако нельзя сказать, что в ранних румынских текстах согласование шло по роду обладателя. Дело в том, что в этих текстах артикль «а» вообще не согласовывался ни с местоимением, ни с определяемым словом. Йон Гецие, проводивший детальный морфологический анализ ранних румынских текстов, также отмечает (Ghetie Ion //Baza dialectala a romanei literare, 1975, c. 217-251), что на протяжении всего XVI века в разных областях Румынии наблюдаются примеры неправильного с точки зрения современной румынской грамматики употребления артикля с формой определяемого им слова. Обычно встречается неизменяемая форма «а»: a[le] mele, a[l] lor. В некоторых областях, например, в Сибиу, артикль иногда согласуется с определяемым словом: fiu al teu, однако в большинстве случаев форма артикля неизменяема. Характерно то, что уже в следующем, XVII веке, посессивный артикль обретает те формы, которые сохраняются и по сей день. Все это приводит нас к выводу о том, что согласование посессивного артикля с местоимением - явление приобретенное, несвойственное балкано-романскому ареалу на ранних этапах развития системы притяжательных местоимений. В румынском, скорее всего, оно закрепилось в силу необходимости показать, к какому из определяемых слов относится автономное местоимение. То, что артикль начинает изменяться в единственном из языков, имеющих развитую письменную традицию, говорит нам о том, что склонение артикля, вероятно, появилось под влиянием тенденций книжного характера.
Косвенным подтверждением этого можно считать присутствие огромного количества автономных местоимений в трудах дьякона Кореси, известного своим стремлением к унификации разрозненных румынских говоров и создания единой литературной нормы. Причем посессивный артикль ставится обычно тогда, когда притяжательное местоимение предшествует определяемому слову. Однако сама конструкция артикль - местоимение -определяемое слово встречается настолько часто, что можно говорить о некой тенденции к ее употреблению и в устной речи: a sa bunä vestire «его добрая весть», au el su оamenii, pentru alu lui fii «у него есть свои люди для его сыновей» (Coresi), alu lui trupu §i singe «его плоть и кровь» (Todorescu).
Однако тогда становится непонятна изначальная роль частицы «а» при местоимении в период общности рассматриваемых языков. Нельзя утверждать, что она возникла позднее: присутствие ее зафиксировано во всех балкано-романских языках, кроме мегленорумынского. Например, в истрорум.: §-av zeigreit §i tot a seu 'он проиграл и все свое' В арумынском языке частица а стала постоянным аттрибутом всех автономных форм притяжательных местоимений, кроме местоимения su: sufletlu ameu 'мой дух'. Видимо, в этих языках частица а изначально служила исключительно как показатель автономности -неавтономности притяжательных местоимений. Так как мегленорумынский язык -
54
единственный из всех балкано-романских, не различающий автономные и неавтономные формы, он не имеет и показателя автономности - неавтономности, то есть частицы а.
Однако в настоящее время частица а практически утратила свое значение и в других балкано-романских языках. Например, арумынский язык имеет особые формы для автономных и неавтономных местоимений, и с формальной точки зрения частица а не является в нем сейчас показателем неавтономности. Истрорумынский язык - единственный язык, в котором частица а служит формальным различителем автономности -неавтономности притяжательных местоимений.
Видимо, поэтому, в силу своей небольшой смысловой и форморазличительной нагрузки именно частица а в румынском языке приобретает дополнительное грамматическое значение дублирования рода и числа определяемого слова.
Особенности сочетания притяжательного местоимения с именами родства. Употребление притяжательных местоимений с именами родства имеет особые законы во всех балкано-романских языках. Такое словосочетание, во-первых, строится, как правило, как некая застывшая формула. Во-вторых, автономные формы, существующие во всех языках, кроме мегленорумынского, в данном случае никогда не употребляются.
Например, в мегленорумынском языке лишь одно местоимение - su - никогда не употребляется с частицей а, являющейся показателем автономности местоимения. Причина в том, что, потомок латинского притяжательного местоимения, su употребляется в этом языке только с именами родства. А в конструкции с именами родства ни в одном языке не употребляется компонент а: арум. tata-su, истрорум. se ciace «его отец». Употребляясь в арумынском с именами родства, не только местоимение su, но и другие формы, которые во всех иных случаях употребляются только с частицей а, теряют ее: арум. tata miu, muma-ta, сравните: inima amea «моя душа», vrerea ata «твое желание». В ранних румынских памятниках, как и в текстах на малых языках, имена близкого родства, такие, как maica, tata, frate, (мама, папа, брат) в сочетании с притяжательным местоимением употребляются без артикля: de genere-miu Negre «моего рода Негру» (Neac§u).
Стоит также упомянуть еще одну особенность подобных словосочетаний, особенно ярко выделяющихся на фоне современного румынского языка и его более раннего варианта. В то время, как современная грамматика румынского языка предполагает обязательное наличие определенного артикля при существительном, если посессивный артикль отсутствует, то в ранних румынских документах в структуру сочетания местоимения и имени родства не входили ни определенный, ни посессивный артикли: fiiu-sáu «его сын» (формой с артиклем была бы fiiul). Определенный артикль в подобных случаях не ставится также и в арумынском языке: tatá-su (формой с артиклем была бы tata).
Чаще всего, несмотря на то, что в более раннюю эпоху постпозиция не была обязательна ни в одном из данных наречий, и притяжательное местоимение могло как предшествовать определяемому слову, так и стоять после него, с именами родства местоимение употребляется преимущественно в постпозиции: арум. ma-sa "его мама", мегл. barbatu-su «ее муж», tata-su «его отец», рум. frate-sáu «его брат», socru-sáu, «его свекор». Интересно то, что в мегленорумынском, где притяжательные местоимения, употребляющиеся не с именами родства, стоят исключительно в препозиции, мы обнаружили множество примеров употребления притяжательных имен в постпозиции с именами родства, в то время как в истрорумынском, где позиция притяжательного местоимения по отношению к обычному существительному может меняться, таких примеров оказалось единицы: cu sora lor «с их сестрой».
В целом, синтаксис притяжательных местоимений в сочетаниях с именами родства во всех языках резко отличаются от сочетаний с другими существительными. То, что подобная конструкция существует как застывшая формула, и не требует никаких других грамматических единиц для своего оформления, роднит функцию притяжательного местоимения здесь с функцией определенного артикля. Даже их семантика в чем-то схожа: в словосочетании u intreba muma-sa 'он спрашивает (свою) маму' (арум.) информация, выражаемая местоимением sa, не является необходимой, но служит неким актуализатором слова muma.
Как известно, во всех четырех балкано-романских языках определенный артикль стоит исключительно в постпозиции, что, по-видимому, и повлияло на алгоритм построения притяжательных местоимений с именами родства. Возможно, что именно по аналогии с ними притяжательные местоимения во всех других случаях стали употребляться также в постпозиции.
Отметим, что в других романских ареалах, где на грамматическом уровне возможна постпозиция притяжательного, она в полной мере проявляется именно при именах родства, ср., например, в диалектах Южной Италии: patreme «мой отец», matreta «твоя мать».
Анализ синтаксиса притяжательных местоимений позволяет нам сделать следующие выводы. Закрепление нормативных особенностей синтаксиса притяжательных местоимений происходило позже, чем личных, чему способствовала и достаточно распространенная функция личных местоимений, способных заменять притяжательные. Местоположение притяжательных местоимений очень долго было вариативным, и лишь имена родства предопределили их последующую постпозицию (по аналогии с определенным артиклем). Возможно, именно притяжательные местоимения в некоторых своих функциях ближе всего по значению напоминали функции артикля, что опять же сказалось на их синтаксисе: в современном румынском языке атрибут, так же, как и указательное местоимения, могут при определенных условиях стоять перед определяемым словом. Однако притяжательные местоимения, так же, как и определенный артикль, имеют обязательное местоположение -постпозицию. В связи с этим хотелось бы коснуться еще одного момента: современного местоположения притяжательных местоимений в малых балкано-романских языках. В мегленорумынском языке они гораздо чаще употребляются перед определяемым словом. Возможно, это связано со сложившейся под влиянием македонского языка конструкцией, когда в атрибутивном словосочетании определение предшествует определяемому слову. Поэтому притяжательное местоимение, выполняя роль атрибута, также становится в препозиции. Однако в данном случае объяснять препозицию исключительно влиянием славянских языков все же не стоит. Исходя из того, что во всех четырех языках мы находим случаи, когда местоимение предшествует определяемому слову, кажется очевидным, что определенные предпосылки к формированию препозиции мегленорумынских притяжательных местоимений следует искать в самой структуре этого языка, сформировавшейся еще в эпоху палеобалканороманской общности.
Таким образом, можно сделать следующие выводы. К особенностям синтаксиса притяжательных местоимений относятся постпозиция притяжательных местоимений по отношению к определяемому слову, характерная почти для всех балкано-романских языков. По-видимому, постпозиция притяжательных местоимений тесно связана с постпозицией артикля в балкано-романских языках. Развивая сходное с артиклем значение определения предмета (что особенно ярко прослеживается в именах родства), притяжательное местоимение перенимает и характерную для балканского артикля позицию - после определяемого слова.
В случае с автономными формами притяжательных местоимений следует упомянуть о развитии специального посессивного артикля, оформляющего категорию автономности. Особенно большое значение этот артикль приобретает в румынском языке, где функцию оформления автономного местоимения дополняет также функция дублирования определяемого слова по роду и числу, а в народной речи и по падежам. В остальных балкано-романских языках посессивный артикль не развивает системы склонения, но остается атрибутом автономности форм притяжательных местоимений. Меглено-румынский, в отличие не только от остальных балкано-романских, но и от большинства романских языков, утрачивает категорию автономности, упраздняя вместе с ней и посессивный артикль.
Список литературы /References
1. Будагов Р.А. Этюды по синтаксису румынского языка. Москва, 1958.
2. Вольф Е.М. Грамматика и семантика местоимений. Москва, 1974.
56
3. Гак В.Г. К вопросу о местоименной репризе в романских языках // Исследования в области латинского и романского языкознания. Кишинев, 1961.
4. Десницкая A.B. Грамматический строй балкано-романских языков. Исследования по семантике грамматических форм. Ленинград, 1976.
5. Печек Н. Исследования в области личных местоимений молдавского языка (эволюция, семантика и синтактико-стилистические функции). Кишинев, 1963.
6. Репина T.A. Об одном процессе в грамматике румынского языка: местоименная антиципация // Современные процессы в языках. Санкт-Петербург, 1997.
7. Свешникова Т.Н. Об одном способе выражения посессивности в румынском языке. // Славянское и балканское языкознание. Проблемы диалектологии. Категория посессивности. Москва, 1986.
S. Черняк A^. Местоименная реприза в румынском языке // Проблемы синтаксиса языков балканского ареала. Ленинград, 1979.
9. Abeleanu D. Neamul Aromânesc din Macedonia. Bucureçti, 1916.
10. Capidan T. Romanitatea balcanica. Bucureçti, 1936.
11. Capidan T. Arominii. Dialectul aromân. Studiu lingvistic. Bucureçti, 1932.
12. Capidan T. Meglenoromânii, I, Istoria si graiul lor. Bucureçti, 1925.
13. CarageaniI. Studii istorice asupra românilor din Peninsula Balcanica. Bucureçti, 1929.
14. Cazacu B. Limba sau dialect // Studii de dialectologie romana. Bucuresti, 19бб.
15. Coteanu I. Cum dispare o limba (istroromâna). Bucureçti, 1957.
16. Dictionarul ortografic, ortoepic çi morphologic al limbii române. Bucureçti, 1982.
17. Grosu M. Texte de literatura veche Româneasca. Bucureçti, 1957.
1S. Gu{uRomalo V. Sintaxa limbii române. Probleme çi înterpretari. Bucureçti, 1973.
19.Macrea D. Despre dialectele limbii române, in Limba româna. V., 195б. № 1.
20.Manoliu Manea M. Sistematica substitutelor din româna contemporana standart. Bucureçti, 196S.
21. Papahagi T. Din epoca de formatiune a limbii române. Probleme fonetice çi morfologice. Bucureçti, 19S5.
22. Petrovici E. Texte dialectale, supliment la Atlasul lingvistic român. II. Sibiu-Leipzig, 1943.
23. Puscariu S. Studii istroromâne, II, Introducere. Gramatica. Caracterizarea dialectului istroromân. Bucureçti, 1926.
